Как часто нам требуется задействовать все свои силы, что у нас есть? Когда нам приходится выжимать из себя даже больше, чем уже есть, прыгать выше своей головы, переходить те грани, которые переступить мы можем только в патовой ситуации. Когда мы судорожно хватаемся за любую светлую нить внутри, пытаясь удержать себя хотя бы на грани, боясь сделать лишний вдох, который может пошатнуть это хрупкое равновесие.
Порой человеку проще опустить руки, сложить проблемы стопкой и вручить в другие ладони, надеясь, что ему помогут. Бороться за себя и свою жизнь могут лишь те, у кого достаточно храбрости признать и принять поражение после всех своих побед.
Я старался думать как можно больше, пока мы шли по длинному ярко освещенному коридору с множеством безликих металлических дверей. Я не знал, что за ними находится, но у меня даже толики любопытства не появлялось внутри, потому что я помнил чувство бесконтрольного страха, сковывающего внутренности когтистой лапой.
Мне требовалось много сил, чтобы сосредоточиться на мысли о том, что же я успел съесть на завтрак, а не на том, куда и к кому меня ведут. Впереди меня уверенно шла светловолосая невысокая девушка, которую, кажется, звали Энни. Позади шли еще два парня, которые одним своим видом внушали уверенность в том, что лишний шаг в сторону делать не стоит.
Я знал, где окажусь в итоге. Я помнил этот кабинет, заваленный склянками, проводами, различной неизвестной техникой и еще черт знает чем. Там никогда не было порядка, разве что до того, как владелец успел там обосноваться. И профессора я прекрасно помнил. Его немного вытянутое лицо, довольную ласковую улыбку, блестящие нескончаемыми идеями глаза за стеклами очков. И его руки. Я почти ощущал, как они подталкивали меня немного в спину, заставляя шагнуть в очередную комнату. Как застегивали ремни на руках и ногах перед очередным экспериментом в лаборатории. Как гладили по волосам нежно, почти по-отцовски, перед этим установив капельницу с каким-то неизвестным веществом.
Мне казалось, что перед моими глазами расцветала чья-то чужая жизнь, заново проживаемая мною. Я прекрасно знал, что воспоминания, неожиданно всплывающие в моей голове, были лишь маленькой частью того, что я должен был помнить. Было что-то еще, что-то куда более важное, но без чужой помощи я не мог собрать этот запутанный паззл воедино. Детали не склеивались. Каждый раз, когда я пытался соединить одну картинку с другой, они рассыпались в пыль, оставляя странный привкус разочарования.
От не самых радужных мыслей меня отвлек тихий скрип тяжелой металлической двери, которая медленно открылась, дав нам возможность рассмотреть просторную лабораторию, по стенам которой было расположено множество стеклянных колб с какой-то мутноватой жидкостью, которая совсем не внушала доверия. Впрочем, любая лаборатория придавала вещам совершенно устрашающий вид, будь это даже механическая мышь для домашнего питомца.
— Мы привели его, — Энни зашла первой, а затем и меня подтолкнули вперед, заставив переступить порог тускло освещенной комнаты, в дальнем углу которой копошился мужчина, звеня какими-то склянками. Однако как только он услышал голос девушки, то незамедлительно выпрямился и обернулся, замерев в таком положении на несколько секунд, словно приглядываясь к нам.
— Ты справилась на удивление быстро, — пробормотал он тихо, поправив на переносице свои очки, словно был и вовсе не рад видеть нас. Я уже было понадеялся на то, что наша встреча откладывается на некоторое время, но мужчина хлопнул в ладоши и, наконец, полностью повернулся к нам. — Хорошо, вы свободны. Эрен, иди сюда, не бойся, — он поманил меня к себе рукой и с вполне дружелюбной улыбкой указал на стул.
— Неужели… — пробормотала тихо Энни, заставив меня сделать еще несколько шагов вперед толчком в плечо, а сама покинула комнату вместе с двумя неизвестными, но смутно знакомыми мне парнями, закрыв и металлическую дверь с громким, почти оглушающим щелчком замка. Кажется, они были очень рады покинуть лабораторию, заняв профессора мной.
— Все будет как и тогда? — медленно спросил я, немного несмело шагая вперед и все же присаживаясь на предложенный стул. Бежать было абсолютно бессмысленно, да и не сильно мне хотелось, даже учитывая те события, которые мой мозг все же помнил. Если совсем на чистоту, то меня сильнее всего волновал один единственный вопрос: что сейчас делает Ривай. На самом деле я не злился на него, хотя и его поступок по отношению к друзьям меня задел. Я не знал, как бы сам поступил в подобной ситуации, но в тот момент меня отчего-то охватил страх. Я невольно начинал думать, что рано или поздно меня тоже вот так вот оставят позади, а потом воспоминания охватывали сознание, и я понимал, что кому-то из нас все равно придется уйти. Мне оставалось надеяться только на то, что мужчина не знает, что здесь происходило на самом деле, и он понятия не имеет, куда отдал меня. Я успокаивал себя мыслью о том, что Ривай просто не знает всей правды, поэтому выполнял свою работу до самого конца.
О том, что именно он должен сделать, я догадался лишь недавно, но не позволял мыслям об этом обосноваться у себя в голове. В конце концов, я ни в чем не был уверен, но совпадений было слишком много, к тому же не просто так они с Ханджи с таким рвением пытались расшифровать тот архив, а после и добыть его из лап полиции. Им нужны были доказательства, чтобы не ошибиться в выборе. Хотя, думаю, мои анализы, что брала у меня Ханджи в своей лаборатории, уже давно убедили их в правильности выбора.
— Ну, так что, Эрен? — вывел меня из задумчивости мужской голос совсем рядом. Я несколько раз растерянно моргнул и сфокусировал взгляд над склонившимся надо мной профессором, невольно вжавшись в спинку стула, чтобы увеличить дистанцию между нами.
— Извини, я прослушал, — отвернув голову в сторону, я принялся с преувеличенным интересом разглядывать бардак на столе мужчины. Чего там только не было. Этот стол напоминал мне лабораторию Зоэ, а с мыслями об ученой пришли и размышления о Ривае. Я не мог перестать о нем думать, а в голове всплывали сцены последнего нашего разговора, когда я сорвался и наговорил много лишнего. Конечно, мужчина не был святым, но я уверен, что ему было по меньшей мере неприятно выслушивать все это от меня. И из-за этого внутри быстро разрасталось чувство вины, которое не желало утихать, дразня тем, что у меня нет возможности даже извиниться перед Риваем за свои слова.
— Ты как всегда витаешь в своих мыслях, — мужчина покачал головой и склонился над своим столом, выбирая из всей кучи несколько автоматических шприцов в упаковке, выкладывая их на краю столешницы. — Ты всегда таким был. Я сколько раз тебе говорил, что нужно жить реальностью, а не витать в облаках?
— Пап, — я лишь закатил глаза на его слова и поспешно отвел взгляд от чистых шприцов, невольно потерев ладонями сгибы своих локтей. — Хотя бы сейчас ты можешь обойтись без нотаций?
— Мы ведь давно не виделись, — он улыбнулся и распаковал один из шприцов, присаживаясь напротив меня на корточки и закатывая один из рукавов моей кофты, одевая на руку автоматический жгут. — Кстати, мне передали, что у тебя были довольно близкие отношения с этим Аккерманом.
— И что? Заведешь разговор о том, что ты во мне разочарован и что ожидал от меня большего? Жену, детей? — я тихо хмыкнул, стараясь не наблюдать за тем, как отец берет у меня кровь из вены. Вся эта ситуация была до ужаса неправильной и больше походила на какой-то бредовый сон, но боль от укола была вполне реальной.
— Ты же знаешь, что это не так. К тому же, ты не можешь оплодотворить женщину, — мужчина выпрямился, переливая кровь в какую-то колбу, а после оставляя ее в небольшом холодильнике.
— О, какая радость, — не удержался я от сарказма, за что получил строгий взгляд из-под очков в свою сторону, но это волновало меня в последнюю очередь. — И что дальше?
— Дальше? — отец снова взглянул на меня и слегка усмехнулся, потрепав меня по волосам. — Посмотрим.
— Ты продолжишь эксперименты? Разве тебе мало того, что у тебя уже есть? Мама умерла… Неужели, тебе совсем не жаль? — голос предательски дрогнул при воспоминании о том дне, когда я узнал о ее смерти, хотя на тот момент я был уверен, что потерял обоих родителей. И в данный момент я даже не был уверен, рад ли тому, что мой отец оказался жив…
— Эрен… — мужчина вздохнул и снова присел напротив меня на корточки, взяв меня за руки. — Я любил твою мать, но так было нужно. К тому же ты прекрасно знаешь, что мы не твои родители. Эти воспоминания должны были вернуться к тебе.
— Я знаю, но я всю свою жизнь считал вас своими родителями, ты же не думаешь, что я смогу так просто отказаться от этой мысли? Мама любила меня и воспитывала все эти годы. Как после этого можно говорить, что она мне не мать? — я выдернул свои руки из ладоней мужчины и порывисто поднялся на ноги. — И как ты можешь так спокойно говорить о ее смерти?!
— Ты не понимаешь, чего мы добились за эти годы! — он тоже рывком поднялся на ноги и сжал ладонями мои плечи слишком сильно, заставив меня тихо зашипеть от легкой боли. — Она была бы рада, если бы узнала, чего мы достигли за последнее время! Мы не могли сделать этого несколько лет, а здесь… Это настоящий прорыв!
— И это того стоило? — тихо спросил я, пытаясь отстраниться от мужчины и не смотреть в его горящие почти безумством глаза.
— А давай проверим это прямо сейчас! — я вздрогнул на это восклицание и уже сильнее попытался вырваться, но отец уже тянул меня за собой к выходу из лаборатории. Я не хотел знать, что пришло в его голову, но страх слишком сильно сковал меня, чтобы я мог покинуть сильную хватку отца.
Вскоре мы оказались в длинном светлом коридоре. И, когда мужчина целенаправленно потянул меня к одной из бесчисленных дверей, я уже был готов поддаться панике, которая начинала медленно бурлить внутри, сбивая дыхание и ускоряя пульс. Я даже подготовиться морально не успел, как за спиной уже хлопнула дверь и щелкнул электрический замок, закрывая меня в небольшой совершенно белой комнате. В противоположной стене была еще одна дверь, но подойдя к ней и дернув за ручку пару раз, я убедился, что и она заперта, хотя за ней я услышал приглушенный скрежет и что-то слишком похожее на вой. Сглотнув, я сделал несколько шагов назад, решив, что на самом деле я не желаю знать, что находится за этой дверью.
—
Сейчас я ее открою, и ты сам убедишься, что все это было не напрасно, — раздался голос отца, немного искаженный колонками, что были в углах комнаты под потолком. Там же я заметил несколько небольших камер, что мигали красными огоньками, говорившими о том, что техника работает. Дверь напротив меня тихо щелкнула замком и медленно осторожно отворилась. Всмотревшись в темный коридор перед собой, я вздрогнул и сделал несколько торопливых шагов назад, вжавшись в противоположную дверь, будто надеясь, что она обязательно отворится и выпустит меня отсюда.
—
Посмотри на эту девочку внимательно, Эрен. Как думаешь, что с ней? — отец говорил медленно, но немного холодно, словно вынуждая меня отвечать на его реплики, хотя мне этого определенно не хотелось. Я смотрел в черный провал дверного проема и не мог отвести взгляд, цепляясь непослушными пальцами за ручку двери за своей спиной.
— Я… Я не знаю, — сипло выдавил я из себя, рассматривая нездоровый цвет лица незнакомки, ее сухие потрескавшиеся губы, поломанные под корень ногти, немного разорванную одежду и совершенно безумный затуманенный взгляд. Она не двигалась, только крупно дрожала, стоя на четвереньках и недовольно поскуливая, то и дело прикрывая глаза от яркого света. Позади девочки показался знакомый мне светловолосый парень, который одним движением швырнул ее в комнату, сразу захлопнув дверь. Послышался тихий щелчок замка, а после громкий крик, больше похожий на вой животного. Я дернулся и развернулся к двери лицом, снова начиная судорожно дергать за ручку, желая поскорее покинуть эту комнату. По спине бежали противные мурашки, уши закладывало от почти непрекращающегося крика, и мне самому хотелось закричать, что есть мочи.
—
Эрен, — я замер, когда услышал голос отца, и осторожно повернулся, вновь прижавшись спиной к холодному металлу двери, наблюдая за тем, как девочка на полу выгибается и мечется, закрываясь руками, а после начиная скрести ногтями по полу, широко раскрывая рот в крике. —
Это вторая стадия бешенства.
— Бешенства? — я перевел взгляд на одну из камер. — Откуда? Этой болезни нет уже несколько веков. Девяносто процентов животных, переносящих бешенство вымерло, — новый крик заставил меня зажмуриться, но я снова взглянул на девочку, которая забилась в дальний угол, глядя на меня совершенно невменяемым взглядом, что-то бормоча себе под нос.
—
Создать инфекцию в стенах лаборатории оказалось очень просто. Сейчас у нее вторая ступень болезни. Она реагирует на яркий свет и раздражающие звуки. Она почти не понимает, что происходит, и что она делает. Видишь? У нее сводит почти все мышцы. Еще немного и она станет совершенно неуправляемой. Ты знаешь, как передается бешенство?
— Через… через слюну? — все так же тихо пробормотал я, боясь повысить голос и привлечь внимание девушки, которая уже мало походила на человека.
—
Верно. Ей хватит одного укуса, чтобы заразить тебя. Если она укусит тебя в плечо или шею, уже через пару дней ты превратишься в такое же подобие человека. Ну, а теперь… выбор за тобой.
— Выбор? Какой выбор? — я тяжело сглотнул и снова перевел взгляд на одну из камер, невольно начиная скрести ногтями по металлической поверхности двери за своей спиной, дыша поверхностно и прерывисто. Я не хотел слышать ответа на свой вопрос, я уже догадывался, что именно услышу. Хотелось крепко зажмуриться и, открыв глаза, оказаться в одной из квартир, где мы скрывались это время. Выйти на кухню и обнаружить там Ривая над плитой с сигаретой в зубах. Этот образ так крепко укоренился в моем сознании, что даже подвывающая девушка в углу не могла прогнать невысокую стройную фигуру мужчины из моей головы.
—
У тебя есть два выхода из ситуации, Эрен. Ты знаешь, что тебе нужно сделать. Либо ты убьешь ее, либо она заразит тебя. Я не буду тебя лечить после этого, поэтому сделай правильный выбор.
— Ты шутишь?! Как я могу убить ее? И чем? — раздраженно стукнув ладонью по двери, я вздрогнул, когда девушка в углу тут же замолкла, наблюдая за мной из-под прядей грязных растрепанных волос. Я тоже замер на месте, боясь вздохнуть лишний раз, когда незнакомка неожиданно снова надрывно завыла и кинулась ко мне, словно обезумевшее голодное животное. И почему-то я был уверен, что она действительно будет не против впиться мне в глотку своими зубами, в надежде оторвать кусок побольше.
— Стой! Одумайся, приди в себя! — выкрикнул я, выставив руки вперед, чтобы хоть как-то приостановить ее до того, как она вопьется в мою шею, но девочка действительно остановилась посередине комнаты, тяжело хрипло дыша. - Эй, ты слышишь меня? — осторожно и гораздо тише спросил я, пытаясь разглядеть чужое лицо за занавесом грязных светлых волос, но ответа не последовало. Девочка сидела неподвижно, только иногда тихо скребла ногтями по белому полу, оставляя размытые дорожки крови, заставляя меня снова слегка вздрагивать.
— Эй, ты ведь понимаешь меня, да? — я медленно и осторожно присел на корточки, стараясь не делать резких движений, но и приближаться к незнакомке не осмелился. Все же я не мог быть уверен в том, что она хоть что-то соображает.
Прошло несколько безумно долгих минут, прежде чем девочка снова подала признаки жизни. Она тихо завыла и неожиданно кинулась вперед, вцепившись мне в волосы, начиная тянуть к себе. Я испуганно дернулся, больно ударившись спиной о дверь, и уперся руками в острые плечи. Она была настолько худой, что я мог нащупать пальцами каждую косточку, которую обтягивала бледная кожа. Несмотря на это, девочка была настолько сильной, что я едва мог удерживать ее натиск, чтобы она не смогла дотянуться до моей шеи, куда несомненно и метилась, яростно мотая головой и страшно подвывая. Меня нещадно трясло от страха, я понимал, что не смогу долго удерживать натиск такой силы, но и не представлял, что мог сделать для того, чтобы хотя бы отстранить обезумевшую девочку от себя.
Но спустя пару минут борьбы, она неожиданно звонко закричала и отползла назад, распластавшись на белом полу. Складывалось ощущение, будто ее ломала изнутри какая-то неизвестная сила. Ее выгибало над полом, она цеплялась сломанными ногтями за стены, непрерывно кричала и металась в стороны, иногда заходясь в надрывном кашле. Вскоре ее крупно затрясло, а изо рта пошла пена, которой она начала буквально захлебываться. Я не мог сдвинуться с места и отвести взгляда от этой ужасной картины. У меня перехватывало дыхание где-то в горле, пульс стучал в ушах, а тело то и дело охватывало дрожью.
Я не знаю, сколько прошло времени, но вскоре девочка затихла и замерла, а я все не мог сдвинуться с места, глядя на нее и с ужасом понимая, что ее грудь не двигается.
—
Что ж, в этот раз тебе повезло. Болезнь убила ее раньше, чем смог бы ты, — раздался спокойный голос отца из динамиков, а затем у меня над головой тихо щелкнул замок двери, оповещая меня о том, что я уже могу покинуть эту жуткую комнату.
Я попытался быстро подняться, но ноги меня подвели, и я вновь рухнул на колени, резко дергая за ручку двери и буквально вываливаясь в коридор, ощущая, что еще немного и меня вырвет прямо здесь на пол. Перед глазами плыло, дыхание не хотело восстанавливаться, а в голове будто взрывалась сотня фейерверков. И сквозь шум в ушах то и дело узнавались чужие голоса, когда перед глазами стали вспыхивать странные картинки.
***
- Спорим… меньше, чем за минуту…
— …даже на нижнюю…
— Смотри!
— Осторожно!
***
Легкие словно сдавило огромной когтистой ладонью, и я надрывно закашлялся, раскрытым ртом хватая воздух. Мир перед глазами кружился, вызывая приступ тошноты, а тело все еще сотрясало ощутимой дрожью. Сквозь шум в ушах я смог распознать звук чужих шагов, а через несколько секунд в поле моего зрения попали и чужие ботинки, потому что поднять голову я был все еще не в силах.
— Воспоминания приходят? — ладонь отца опустилась на мою взъерошенную макушку, мягко погладив, правда успокоения мне это не принесло. — Не переживай, этот процесс всегда довольно неприятный и болезненный, но вскоре тебе станет гораздо легче. Идем в твою комнату.
— Сначала скажи мне… — оперевшись о руку мужчины, я все же кое-как поднялся на трясущиеся ноги, которые отказывались меня держать, поэтому мне пришлось полностью облокотиться на отца, чтобы вновь не потерять равновесие, хотя хотелось оттолкнуть его и хорошенько врезать, чтобы до него, наконец, дошло, что играть с чужими жизнями ни в коем случае не весело и не несет никакой пользы для человечества. — Кто такой Жан Кирштайн?
***
Я вот уже около часа лежал на узкой неудобной кровати и смотрел в раздражающе белый потолок. Комната была далека от совершенства, но она была мне смутно знакома, и перед глазами то и дело всплывали расплывчатые картинки с ее участием. Разговор с отцом вот уже который раз прокручивался в моей голове, а я все никак не мог поверить в то, что рассказанное им — правда. Конечно, учитывая последние события, можно было поверить и в динозавров, живущих под землей, однако все это казалось слишком… фантастичным.
Знать что-то и переживать это самому — совершенно разные вещи. В моей голове в какой-то момент просто всплыл этот факт, и я знал, что он верный. Но когда эти воспоминания начали постепенно всплывать, подтверждая это, стало совсем невыносимо. Мне снова хотелось забыть все это. Я не желал переживать эти моменты заново, вспоминать эти ощущения. Но больше всего я боялся добраться до финала этой истории. Словно чужой, но в то же время моей собственной.
Дверь комнаты приветливо пискнула и плавно отъехала в сторону, привлекая мое внимание к вполне ожидаемому гостю. Я немного подвинулся и сел у изголовья узкой койки, тускло улыбнувшись парню, который присел рядом и провел ладонью по моим волосам.
— Ты вспомнил?
— Не все… Это продолжает всплывать в моей голове и… Я не знаю, чем тогда все закончилось, и не хочу узнавать, — тихо вздохнув, я взглянул на собеседника и устало прикрыл глаза. Голова гудела, в висках стучала боль, а пальцы рук все еще иногда подрагивали.
— Ты боишься? — Анри придвинулся ближе и приобнял меня, словно пытаясь так немного поддержать, вот только не его я сейчас хотел видеть рядом с собой.
— Я боюсь не узнать это. Я боюсь испытать все это заново. Пережить эти моменты вновь. Я знаю, что там нет ничего радужного… — я взглянул на андроида, пока тот, открыв что-то вроде тайника в своем предплечье, пытался что-то достать оттуда. — А что с ребятами?
— Твоя сестра накричала на профессора и он вколол ей снотворное. Сейчас она спит в одной из комнат. А твой друг уехал вместе с теми двумя, — Анри протянул мне на ладони крошечную флешку, которую я осторожно взял, внимательно осмотрев со всех сторон. — Ты сможешь посмотреть это позже. Возможно, если ты увидишь хоть что-то, то тебе удастся справиться с этим всем быстрее.
— Думаешь, у меня хватит смелости посмотреть? — я тихо усмехнулся, потому что действительно был совершенно не уверен в том, что сделаю это. Мне хотелось покончить с этим поскорее, но в то же самое время я боялся того момента, когда все встанет на свои места, разложится по полочкам, позволив мне рассмотреть каждую деталь этого прошлого.
— Ты ведь сильный, — андроид улыбнулся и снова потрепал меня по волосам, но, наткнувшись на мой взгляд, убрал руку, сев ровно. — Ты был сильным тогда. И сейчас ты со всем обязательно справишься.
— Да-да, конечно, — я усмехнулся и спрятал флешку в карман своих джинсов, надеясь на то, что у меня действительно хватит смелости просмотреть ее содержимое, ускоряя финал этой новой для меня истории.
—
Эрен, я жду тебя в своей лаборатории, — прервал наш разговор голос отца из динамика под потолком моей комнаты. Мы с Анри переглянулись, и я тяжело выдохнул, прекрасно понимая, что ничего хорошего из этого визита не последует. А непослушание сделает только хуже.
— Эй, — андроид взял меня за руку, наклонившись к моему уху. — Я вытащу тебя отсюда, я обещал. Только потерпи немного, ладно?
— Мне не впервой ведь, — я улыбнулся Анри и поднялся со своей кровати, так как отец не любил долго ждать. — Спасибо тебе за это. За все. Правда, — покинув комнату, я медленно направился вдоль коридора к двери лаборатории, которая всегда была немного приоткрыта.
Мне хотелось верить в то, что на сей раз моя история будет иметь счастливый конец. Все было в моих руках, но на данный момент все, что я мог — ждать. Ждать и верить в людей, которые стали мне столь дороги. И в особенности в одного человека, которого я желал видеть как никого другого, но в то же время отчаянно не хотел, чтобы он появлялся здесь. Я не хотел, чтобы Ривай переступал порог этого здания, но я определенно знал то, что он единственный человек, чью помощь я приму. И я был уверен в том, что он меня не бросит здесь.
Сейчас мне оставалось только ждать.
***
- Скажи, ты ведь никуда не уйдешь?
— Я никуда не уйду. Обещаю…
