Сказка на ночь

      В третий раз за одни сутки я оказалась без сознания. После его короткого монолога, нависиший надо мной Шеннон не потерпел новой попытки вырваться из под его тяжелого тела, накрывшего меня так сильно, что каждый вздох давался мне с титаническим усилием. Он был в хорошем расположение духа, пока моя рука не скользнула по его лицу, оставляя кровавые следы от острых ногтей. Взгляд тут же изменился, и былого великодушия ожидать более не стоило. Шеннон без труда задушил меня так, что я снова потеряла счет времени и пространства. Но темнота, которая обрушивалась на меня, имела успокаивающий эффект, чем явно помогала братьям совладать со мной.       Приходя в себя, я почувствовала руки, спокойно зарытые в моих волосах, а сама голова лежала на протянутых вдоль кровати чужих ногах. Он будто сожалел о том, что сделал мне больно. Заметив мое пробуждение, едва отражавшиеся на закрытых веках, он стал нежно и непринужденно гладить мою голову. Я попыталась отстраниться, потому мне это было по-настоящему мерзко, но свободной рукой он притянул меня обратно. Грубые и слегка болезненые ощущения от впившихся в кожу пальцев, окончательно пробудили меня от короткого сна. Кажется, что я постоянно сплю, но усталость в моем теле так велика, что если бы сейчас я осталась одна, то обязательно бы снова провалилась в сон.       Ласковым и бархатистым голосом он начал говорить со мной, будто хотел сделать приятно. — Посмотри на меня…       Я не открываю глаза. Не потому что боюсь, а потому что если я посмотрю на него, то не смогу удержаться оттого, чтобы снова начать вырываться, получив новую порцию болезненой борьбы с мужчиной, имевшим мышц втрое больше, чем я. Но он непреклонен, его просьба проносится по комнате снова, но на этот раз его голос теряет былую мягкость. — Посмотри на меня.       Только я по прежнему не открываю глаз, жмурясь еще сильнее. А он резко сталкивает меня со своих ног, а сам оказывается сбоку. Его пальцы смыкаются на моей шее, вновь не позволяя дышать. А его просьба тут же превращается в приказ, отзываясь ледяным холодом в голосе. — Посмотри на меня.       Вспоминая руку Джареда на моей шее, я невольно заметила, что он и Шеннон похожи. Шеннон сильнее, но неизвестно кто из них хуже. Наверняка я еще узнаю это, и сейчас неизвестность пугает меня намного больше чем то, что они уже сделали со мной.       Его рука пробудила меня, я открыла глаза, наполненые ненавистью и разочарованием. Я никогда не была действительно обходительной и правильной с людьми, но даже для меня было неприемлемо то, что я сделала после того, как увидела его. Утратив способность глотать из-за его сомкнутой руки, набрав достаточно слюны, я плюнула ему в лицо, перестав бояться даже самых худших последствий моего пребывания в этом доме.       Он окончательно потерял свое самообладание и спокойствие. Замахнулся свободной рукой, отчего поток воздуха пронесся по комнате, а я получила большую пощечину, обжигающую, словно десяток сигаретных бычков. — Давай, — сказала я, не выдержав. — Избей меня… — я улыбнулась, потому что больше ничего не оставалась. — А лучше изнасилуй… Чего терять мужчине, который уже опустился до того, что избивает беззащитную девушку? И чего терять этой девушке, когда ее избивает мужчина, втрое сильнее ее?       Он тут же разжал свою руку и поднялся на ноги, презрительно смотря на меня, осуждая за каждое слово, которое я произнесла, сама не желая того. Потому что здравый смысл говорил о том, что подчинение — лучший способ избежать тяжелых последствий. Но ни душой, ни сердцем я не хотела подчинять никому из семьи Лето. — Я оставлю тебя, — сказал он, обретая в голосе первоначальную мягкость. — Но тебе лучше подружиться со мной. Потому что с теми, кто становится моими врагами, я поступаю намного хуже… — Да пошел ты, ни-за-что!       Меня настиг тревожный сон, после бесконечных часов бодрствования без воды и возможности выйти из комнаты. И когда я еле раскрыла глаза, чьи-то нежные руки касались моей иссушенной кожи. — Воды, — попросила я, потому что жажда была невыносимой.       И если бы сейчас Шеннон вынуждал меня принять его дружбу, суля при этом стаканом воды, я бы согласилась. Но это был не он. Джаред. Он протянул стакан воды, но руки отказывались держать его, поэтому стакан остался в его руках, меняя наклон по мере его осушения. — Глупая девчонка, — заметил он. — Ты испортила мой подарок на день рождения.       Я бросила взгляд на Джареда, но тут же отвела в другую сторону, будто если бы я смотрела на обжигающее солнце. Не него было невыносимо смотреть, в отличии от его брата. — Он зол на тебя, но ты можешь исправиться. Я не пойду против своего брата. Ты ведь понимаешь, что ты ничто по сравнению с ним…       Он придвинул поднос с едой ко мне, но я по прежнему не притрагивалась к ней, хотя моя голова давно раскалывалась от голода, а лицо успело осунуться. — Ешь, — приказал он.       Пока что он не избивал меня, но его взгляда и легкой улыбки на лице было достаточно, чтобы я исполнила его приказ. Сейчас он хотел, чтобы я поела, понимая, что мой голод не приведет ни к чему положительному, только в разы ухудшив мое состояние, близкое к критическому. — Итак, Марселин, послушай меня внимательно. В отличии от меня — у моего брата большое сердце, как бы он не скрывал этого. Поэтому, если он предлагает тебе дружбу — то на твоем месте я бы согласился, — его голос был пропитан холодом, а жесткий взгляд уничтожал изнутри мое желание противостоять. Я предпочитала терпеливо молчать, прикусив язык. А его совсем не смущало мое молчание, хотя то, рано или поздно, будет нарушено моими эмоциями.       Я и раньше чувствовала, что Шеннон мягче своего брата, несмотря на то, что не смог удержаться от проявления силы. Но только оттого, что я сама не смогла поступить с ним так, как должна была, хотя бы ради того, чтобы не опуститься до скотского состояния, пропитавшего стены этого дома. Но я по прежнему не собиралась подчиняться ни ему, ни Джареду. — Нет, — утвердительно сказала я, хотя это слово никак не хотело выходить из меня. — Твое право, но смотри не пожалей, — отметил он, улыбнувшись.       Он оставил меня в комнате одну, а оставленная еда тут же оказалась на полу, несмотря на свозящий с ума голод. После я решила никуда не выходить, пока за мной сами не придут, а рано или поздно за мной придут либо они, либо кто-то еще. Но еще одной неожиданной встречи с незнакомцем — я не переживу.       Джаред довольно быстро вернулся с ноутбуком и бумагой, не обратив внимание на теперь уже грязный пол. В этой комнате мне оставалось недолго, она была не моей новой клеткой. — Это тебе, — сказал он. — Чтобы не было скучно. Займись чем-нибудь, пока будешь одна. На нем есть интернет, но, как ты понимаешь, написать или позвонить ты все-равно не сможешь. На этот раз я закрою комнату, больше развлекать службой спасения тебя никто не будет. Стекла ударопрочные, а если все-таки разобьешь, то я получу уведомление, и тогда вряд ли ты успеешь сделать что-нибудь еще. И я буду очень рад, что ты облажалась, — он снова улыбался улыбкой, что наводила неприятный холод и страх, затаившийся в самой глубине.       Когда он довел меня до комнаты, с которой все началось и протянул ноутбук, я решила снова возразить. Мне не нужны были поблажки от человека, который каждую секунду терзает меня. — Не надо. — Не нужно столько противостояния,— тяжелый вздох разочарования.       Он зашел вместе со мной, а мой взгляд неожиданно упал на тяжелые вазы или светильник, которым я могла бы ударить или даже убить Джареда, но прежде чем я успела просчитать все риски, он заметил куда я смотрю. И в следующий момент я пожалела о том, что вообще подумала об этом, потому что убить человека или хотя бы рискнуть это сделать — я не смогу. — Не стоит этого делать, у тебя не получится…       Я взглянула на него, задав безмолвный вопрос, на который получила столь же безмолвный ответ, выраженный в коротком кивке и все той же улыбке.       Он быстро положил ноутбук и бумагу на стол, провернул ключ в двери, и я осталась один на один сама с собой.       Я пробыла в одной комнате, наверное, несколько суток. Безмерное количество часов, я провела в скитаниях по комнате, рассматривая каждую трещинку на стенах и дуновения ветра, непробивающегося через два слоя толстого стекла в оконной раме без ручек и замков. Я сотню раз проверила окно, но оно оставалось по прежнему закрытым. Меня не страшила высота второго этажа, грозящая травмами из-за высоких потолков, но это мысли не имели смысла. И сотню раз я касалась ручки двери, надеясь, что она подастся. Пыталась выломать дверь, но она была слишком тяжела для меня. Только потом я поняла, что он испытывает меня замкнутым пространством, одиночеством и искушением, поддавшись на которое, я подписала бы себе приговор медленного подчинения его власти. Я не ела, хотя еду он оставил, но отказаться от воды не могла. Но и воду я пила не из бутылки, наполненной минеральной водой, а из под крана. Я хотела сделать все не так, как он бы хотел. И я в первые по-настоящему ненавидела человека.       На деле я долго решалась, достойно ли пользоваться ноутбуком, великодушно оставленным человеком, насильно удерживающим меня взаперти, пока окончательно не свихнулась, уснув прерывистым сном на полу, с ежесекундно гнетущим желанием. И это желание было таким разрушающим, что теперь я боролась не с ним, а с самой собой.       А после долгих раздумий, на который меня навел сам Джаред, я все оставшееся время пыталась настроить себя на то, что убить его я не смогу в любом случае, а вот оглушить могла бы попробовать. Но на деле, я так же боялась причинить ему действительный и непоправимый вред, как и самой себе. И если светильники и ваза оказались для моего ослабленного тела слишком тяжелы, то аллюминиевый ноутбук имел ценность. И насколько бы это не казалось глупым и невозможным, я этого не понимала, заполнив свое сознание единственным желанием.       Джаред вернулся нескоро, он был зол на меня за то, что я так и не притронулась к тому, что он оставил мне на время своего отсутствия. Тогда его истинные желания оказались известны и мне, и без намека на добродетель. А я до такой степени обезумела, что едва он зашел в комнату, переступая порог, я кинула ноутбук в его сторону, разбивая вдребезки о стену, в сантиметрах от дверного проема. Бумага, которую он оставил, давно была изорвана от безделья, как и вся одежда, до недавнего времени висевшая в шкафу. А еда, оставленная мне, была разбросана по полу, так и не выполнившая свое предназначение. В комнате ничего не осталось нетронутым.       Когда ноутбук пронесся радом с его головой, он и шагу не сделал в сторону, но в ту же секунду я оказалась на полу, придавленная весом его тела к полу. Я пыталась оттолкнуть его, когда его колени больно сжимали мою талию, стремясь сломать нижние ребра, но он схватил мою руки, выкручивая так, что они оказались на полу, придавленные моей собственной спиной. Одной рукой он стянул с себя ремень, быстро затянув его так, что руки, покрывшиеся синяками от его сильных пальцев, оказались скованы в движениях. Я по-прежнему старалась скинуть его с себя, но он давил все сильнее, пока я не взывала от боли, рухнув на пол от давления, наседающего Джареда. Открытой ладонью я получила болезненную пощечину, затем еще и еще, пока щеки не побгравели, жгучая боль не наполнила меня, а глаза не покраснели от нескончаемых слез. Он ненадолго остановился в своих истязаниях, задав мне единственный вопрос: — И на что ты рассчитывала?       Я не ответила ему, чем раззадорила еще сильнее. Моя безмолвность, казалось, теперь заводила его. Он схватил меня за плечи, поднял в воздух, а потом резко отпустил, отчего по связанным рукам пронеслась невыносимая боль, отразившаяся в громком крике, который оглушил не только его, но и меня саму. Он снова замахнулся, но после удара о пол, из носа потекла густая и алая кровь из-за порванных слабых сосудов. Он остановился, резко поднялся, и не проронив более ни слова, не тронув меня больше, оставил на полу в осколках и обрывках, заливаться кровью. Светлая футболка окрасилась в алый, а затем бардовый цвет, а я едва перевернулась на бок, чтобы не задохнуться от нескончаемого потока крови, льющемуся прямо в горло, заполняя легкие.       Я снова потеряла сознание.