Пыль на ветру

      Джеймс стоял на пороге их с Кэтрин комнаты, прислонившись плечом к косяку, и старался ничем не выдать своего присутствия. Он смотрел на картину, представшую перед его глазами: доктор Мэдисон Ли, повернувшись к двери спиной и не замечая его, держала на руках маленькую Лину и что-то напевала ей тихим мелодичным голосом. Джеймс никогда не слышал, чтобы она пела, и даже не предполагал, что она может это делать. Ли была замечательным врачом, первоклассным ученым, какого только можно было найти на Пустоши в это время. И Джеймс был рад, что ему выдалась возможность поработать с ней. Но каким она была человеком – об этом он никогда не задумывался. И теперь, при виде женщины, качающей его ребенка, от звука ее волшебного голоса, в душе Джеймса что-то сдвинулось. Он и сам не знал, что именно. Возможно, это воспоминания об умершей жене давали о себе знать таким странным образом. Ведь это Кэтрин, а не Мэдисон должна была сейчас стоять у кроватки их дочери, держать ее, пеленать, кормить, петь ей... Но Кэтрин больше не было.       Мэдисон, почувствовав на своей спине чей-то взгляд, резко обернулась, и странное чувство, охватившее Джеймса, вспыхнуло с новой силой. Глаза женщины светились радостью и чем-то еще, что Джеймс никак не мог понять. Девочка на ее руках спала, сопела и причмокивала во сне. Она еще не прожила и недели, но сердце Джеймса сжалось при мысли о том, что ее ждет. Он не мог представить, как этот маленький комочек выживет в этом жестоком мире, и какие ужасы выпадут на ее долю.       - Привет, Джеймс, - тихо сказала Мэдисон, укладывая девочку обратно в кроватку и заботливо прикрывая одеяльцем, - Лина плакала, а тебя поблизости не было, - объяснила она, - Если ты не против, то можно пригласить кого-нибудь из женщин Ривет-Сити побыть с ней рядом, пока мы будем работать…       - Мэдисон, я хотел поговорить с тобой, - тоже шепотом сказал Джеймс, - давай выйдем.       Они вышли из комнаты, чтобы не будить малышку, закрыли дверь и остановились в коридоре. Сияющими глазами Мэдисон смотрела на мужчину.       - Что ты хотел мне сказать? – улыбалась она.       Джеймс провел рукой по усталому лицу, сгоняя наваждение и собираясь с мыслями. Он не знал, как сказать. Мэдисон была такой счастливой, и он понимал, что ее придется расстроить. Он не хотел этого, но другого пути не было.       - Я хочу прекратить все работы по проекту, - наконец проговорил он. Глаза Мэдисон широко раскрылись. Улыбка тотчас же погасла.       - Прекратить работы? – переспросила она, - Но почему?       - Не знаю, поймешь ли ты меня или нет. Но я не вижу смысла… Мэдисон схватила Джеймса за рукав его белого рабочего халата.       - Как это, не видишь смысла? – спросила она. – Джеймс, но это дело всей твоей жизни! «Жаждущему дам даром от источника воды живой», помнишь? Джеймс вздохнул. Это было непросто.       - Это была идея Кэтрин, - начал он, - она вдохновляла меня. А сейчас ее нет. И я не хочу рисковать жизнью Лины. Я потерял жену, и не хочу терять дочь. К тому же, здесь становится небезопасно, Мэдисон, ты сама видишь. Супермутанты подбираются все ближе, а с ними приходят кентавры. Братство Стали уже не обеспечивают нас такой защитой, как раньше. Я не хочу даже думать, что произойдет, если Цитадель отзовет оставшихся рыцарей. Ли почти срывалась на крик.       - Но все в наших руках! Мы не стоим на месте! Мы работаем и скоро достигнем успеха! У нас большой прогресс, ты сам это говорил! Проект "Чистота" должен быть завершен!       - Без Кэтрин я не могу работать, - упрямо сказал Джеймс. Мэдисон снова схватила Джеймса и легонько встряхнула его.       - Джеймс, очнись! У тебя шок. Ты не понимаешь, что говоришь. Твоя жена умерла, тебе кажется, что все плохо. Но это пройдет. Ты даже пожалеешь о своих словах. Не бросай работу. Сделай это ради Кэтрин!       - Кэтрин уже все равно, она мертва. А наш ребенок жив. Моя жена хотела, чтобы ее дочь была в безопасности, и больше ничего.       - Хорошо, - не сдавалась Мэдисон, - тогда подумай о своей дочери. Подумай о Лине! Мир не изменится, пока мы не закончим проект! С появлением на Пустоши чистой воды жизнь у всех станет лучше. Ты же хочешь, чтобы твой ребенок жил в хорошем мире?       - Она будет, - глядя куда-то вдаль, мимо Мэдисон, сказал Джеймс.       - Что ты имеешь в виду? – не поняла Ли.       - Об этом я и хотел тебе сказать. Она будет жить в безопасном мире. И не будет знать о супермутантах, кентаврах, рейдерах и прочих тварях.       - Ты о чем?       - Убежище, Мэдисон. Такая жизнь есть в Убежище.       - Но все Убежища давно открыты! - заметила женщина.       - Есть одно, - помолчав, сказал Джеймс, - Убежище 101. Его жители до сих пор считают, что мир снаружи не пригоден для жизни.       - Но если они не открывали дверь...       - Они открывали. Я наводил справки: у них есть разведывательная группа, которая держит связь с внешним миром.       - И ты хочешь попасть в это Убежище?       - Почему бы и нет? Похоже, это единственное место на Пустоши, по-настоящему безопасное.       - Ты уверен, что тебя пустят внутрь? - недоверчиво спросила Мэдисон.       - Не знаю, - честно сказал Джеймс, - но я попытаюсь. Для начала мне нужно встретиться с их группой.       - Когда ты уходишь? – чуть помолчав, спросила она.       - Завтра на рассвете. Я хотел еще попросить у Лайонса дать мне сопровождающего…       - Ты все продумал, не так ли? И назад пути нет? - горько усмехнулась женщина.       - Прости, Мэдисон. Ты должна меня понять.       - О, я понимаю, Джеймс, - Ли еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Она посмотрела на дверь, за которой сейчас находилась Лина, - Если я только могу чем-нибудь помочь...       Джеймс покачал головой.       - Спасибо, ты и так достаточно сделала для нас всех - согласилась принять участие в этом проекте. Твоя помощь неоценима.       - Жаль, что все так закончилось.       Бессмысленные попытки остановить неизбежное. Джеймс опустил глаза.       - Мне тоже.       Мэдисон украдкой вытерла набежавшие слезы. А он этого даже не заметил.       Ли вернулась в общую комнату, которую она делила с другими учеными проекта. Сейчас там никого не было, и Мэдисон дала волю слезам.       Да как он мог? Как он мог так поступить? Все бросить и сбежать.       Сейчас Мэдисон плакала даже не над загубленным проектом, на который потратила год своей жизни, а о мужчине, которого имела несчастье полюбить.       Он говорил с ней, но она совершенно не чувствовала его присутствия. В мыслях он был далеко, в том самом Убежище, в котором замурует себя и свою дочь, прячась от реалий настоящей жизни. Мэдисон понимала его... и не понимала одновременно.       Она не могла поверить, что все так закончилось. Еще час назад она убаюкивала Лину и втайне надеялась, что после смерти Кэтрин, Джеймс уж точно обратит на нее внимание.       Он был для нее воплощением идеала - спокойный, рассудительный, всегда уверенный в себе и знающий, чего хочет. Они подходили друг другу, как половинки одного целого и вместе могли бы, объединив усилия, создать что-то новое на Пустоши. Инновацию.       Но Джеймс был другого мнения. Он никогда не смотрел на Мэдисон как на женщину. У него была Кэтрин. А Ли была слишком горда, чтобы предлагать ему себя. Даже сейчас, когда дороги назад нет, она не высказала ему своих чувств, не дала никаких намеков. Ничего.       Когда Кэтрин умерла, Ли не радовалась. Ей было искренне жаль жену Джеймса – они были коллегами и уже успели к друг другу привязаться, даже стать подругами. Мэдисон никогда не думала плохо о Кэтрин, старалась не ревновать, гнала от себя завистливые мысли.       Но с ее смертью, в душе Мэдисон заискрилась надежда, что теперь, оставшись с ней один на один, он разглядит в ней женщину. Пусть не сразу, пусть сначала оплачет жену, но потом…       Она даже начала любить Лину – ребенка, чье первое прикосновение в жизни было касание мягких рук Мэдисон, принимающей ее из материнского лона. И первое лицо, которое увидела девочка, было лицом Ли: с такими лучистыми глазами и доброй улыбкой.       Но теперь все закончилось, и назад пути нет. Джеймс похоронит себя под землей. И Лину вместе с собой.       А ей, Мэдисон, больше ничего не оставалось, как вернуться к своей научной деятельности в Ривет-Сити.       Жизнь продолжалась. Это был его выбор. И она не имела права его осуждать.