Shadows and Ravens

Junya Nishimura – Rain Холодно. Мелькал блеклый свет мчащихся поездов, под вагонами содрогался мост. В шуме дождя можно было различить стук колес состава, изредка уши резал пронзительный сигнал. Я глубже закутался в куртку, но, как бы ни старался, шире она не стала, замерз до костей. Мне хотелось бы быть пьяным и не помнить себя. Упасть где-нибудь здесь под мостом, чтобы все обходили бы меня стороной, мол, осторожно, мало ли что случится. Мне хотелось бы забыть свое имя и адрес, не помнить дорогу домой. Чтобы подъезд не маячил перед глазами, и чтобы в моей голове не было картинок, в которых я поднимаюсь к открытой двери. «Я не хочу никуда возвращаться». Если вам доводилось испытывать острое желание «не быть», вы поймете. Вот так щелкнуть пальцами и исчезнуть в никуда — если бы я мог. В кармане куртки промокла последняя сигарета в размякшей пачке. Когда я попытался прикурить, она будто бы сказала, что я последний неудачник в этом городе, и мне стоило бы слиться с этой кирпичной стеной, проку было бы больше. И ведь вправду — я размяк так же как эта пачка дешевых сигарет, от которых так першило в горле. Еще немного, и я не смогу дойти на своих двоих даже до ближайшего комбини, чтобы купить еще одну такую же. Черт-те что. Я прислонился спиной к стене, которая больше не напоминала мне о землетрясении, когда сверху неслись грузовые поезда. Я спросил бы себя, когда я успел стать камикадзе, но ответ пришел раньше вопроса: тогда, когда позволил себе чувствовать. Сентиментальность и чувства погубят любого мужика, говорил мне старший брат, когда мы учились в школе, но, вероятно, я плохо усвоил урок. Наверное, поэтому, я купил такую же туалетную воду, которой пользовался он, и распылил ее по всему дому: как будто живу не один. Просыпался в ночи и, пока не понимал, что происходит, чувствовал только, как от подушки привычно пахнет. Никому не сказал бы об этом, а что толку — все равно стою здесь. С куском скомканной сырой газеты вместо мыслей, с двумя грязными лужами вместо глаз. Кому захочется возвращаться в дом, где в стенах, как в закупоренной пробирке, обитает лишь запах. Жизнь кажется сложной, когда ты ищешь моральные постулаты и приковываешь себя к ним цепью, выбрасываешь ключи, срастаешься с ними. Я никогда не хотел так жить: оглядываться на остальных, следовать норме. Наверное, поэтому, мои руки синего цвета, с носа капает, а сигареты промокли, когда он в светлой квартире, где приятная супруга предлагает посмотреть фильм перед сном. Подушки в их постели пахнут так же, как в моей. Поморщился, вынул влажные купюры из кармана брюк и пересчитал. На сигареты хватит, на бар — нет. Пора возвращаться. В доме пахло всем и сразу: запахи квартир мешались в один, от этого, казалось, становилось трудно дышать. Ноги еле передвигались по ступеням, пальцы отказывались сжимать поручни. Я не помнил, сколько мне потребовалось времени, чтобы добраться до дома, но в коридорах было тихо как в морге, и мои тяжелые шаги отдавались эхом. Мое воображаемое опьянение не давало фокусироваться взгляду, да и в замочную скважину ключом я попал не с первого раза. Желание было одно: упасть куда угодно и заснуть. Проснуться другим человеком, в солнечной комнате, чистым и гладким, без обязательств и необходимости идти на работу, просто открыть глаза со свежими мыслями, но все это потом. Передо мной по-прежнему была черная дверь моей холостяцкой квартиры, я по-прежнему был сырым как дворняга и до ужаса продрогшим. Мне все так же хотелось выблевать все, что находилось у меня внутри — мысли и чувства — и вытравить наконец этот запах из своей одежды. Запах «Как-будто-я-не-один». Толкнул дверь, ввалился внутрь, на автомате щелкнул замком. Прежде чем съехать вниз по стене и вытянуть ноги, нашарил выключатель рукой, прихожую наполнил тусклый свет. Если бы я выпил, решил бы, что перебрал. Я быстро и резко вдохнул один раз, как будто меня, не предупреждая, окунули в воду с головой. Ударился затылком о дверной косяк. — Можно подумать, полтергейст. — Сидел бы на моем месте, откинулся бы, — переведя дыхание и здраво оценив ситуацию, ответил я. Все было гораздо проще, чем приведения: у него всегда были ключи от квартиры, он пользовался ими, когда хотел. И логично было бы предположить, что… — Ты пришел вернуть ключи? — Что с того, если да? — он прислонился плечом к дверному проему перед гостиной. Выглядел обычно. До ужаса хорошо и привычно вписывался в стены моей квартиры. Как будто его никто и никогда отсюда не вырезал и не вклеивал сейчас обратно. Как будто так оно все и было. — Не стоило утруждаться, мы могли встретиться на нейтральной территории. И не обязательно тебе было ехать сюда. Навряд ли тебе зачтется, что ты оставляешь свою женщи… — меня второй раз за вечер окунули в воду с головой. Он ничего не сделал: только рухнул передо мной на пол и снял с плеч сырую насквозь куртку, которая почти вросла в мое тело. — …в такой поздний час. Запах, которым была пропитана пустота в моей квартире, исходил от него. Он накинул полотенце на мои волосы, чтобы обнять за шею; или обнял, чтобы вытереть волосы — черт его знает — но я ощущал, как согреваются руки и лицо, как я возвращаюсь к жизни. — Может, тебе стоит сменить туалетную воду?