Припадки секс-киллера Лунтика

      Солнце близилось к горизонту. Любоваться красотами рая насекомых можно было вечно, если бы не вспоминались лунные просторы, высокие технологии, сплошь и рядом внедренные в жизнь обычных существ, красавцы-инопланетяне с огромными приборами в штанах и горы бухла. Вид сего рая еще больше омрачало приближение дома Капы, ждущей его на балконе, где мирно сушилось явно несколько час или два тому повешенное белье. Бабуля всегда оставалась такой бабулей.       — Прости, Лунтик, — и никаких прелюдий.       Монстр видел в ее глазах боль утраты любимого, он знал, что тело Шера еще не нашли, но вся вина все равно ляжет на него. Справедливо.       Пчелы вылили его из банки в стальную миску. Как жаль, что он хорошо просачивался только через предметы, которые могли промокнуть. Они явно просекли эту фишку. Из-за спины Капы приковыляли гусеницы. На их мордах не было ни капли жалости. Как и на остальных.       В Лунтике заиграли вдруг нотки, перебранные от малыша, он начал молить о пощаде, говорить, что не понимает, что происходит, нервно заикаться, а когда увидел, что уже даже Кузя с Милой и Пчеленком подоспели и не спешили ему помогать, завел новую пластинку: стал рассказывать о том, что происходило с ним с самого начала, о голосах в его голове, о том, как просыпался постоянно с чистой памятью, не понимая, что произошло и почему он вдруг оказался совершенно в другом месте и в другое время.       Лунтика очень внимательно слушали. По мордам было видно, что достаточно многие поверили ему. Но это не значило, что его деяния собрались простить.       — Мы… — нет, Капа не нервничала, она тщательно обдумывала, что бы ей сделать. Вся ее доброта куда-то улетучилась. Она просто ушла. Своим видом Капа стала походить на Вупсеня и Пупсеня, замышляющих какое-то страшное злодеяние, но при этом — еще страшнее. Лунтик в один момент вообще перестал понимать, кто из них маньяк-убийца, а кто — безобидное существо.       Лунтик находился под прозрачной крышкой и пытался поймать ее взгляд. Но Капа не стала с ним говорить, она обратилась к толпе:       — Мы должны помянуть нашего друга, талантливейшего из жителей нашей поляны, да и в нашем лесу, собственно, тоже. Он был великим до тех пор, пока его не погубило чудовище. — Глаза Лунтика злобно сверкнули, он постепенно, как можно более незаметно, стал начинать превращаться прямо в миске в облик ледяного монстра. Нужен лишь подходящий момент. — …мы помянем Шнюка. Легендарного паука, умершего страшной смертью.       Тут внутри Лунтика все оборвалось. Даже если ему удастся выбраться, смена постоянного полового партнера — муторная штука. Нужно очень много времени, чтобы тело возжелало другой объект, чтобы он мог брать другую жизненную энергию. А с ребенком внутри — это вдвойне сложно. Дитя попросту начнет отвергать других папаш и не давать есть его импровизированной мамочке. Но ведь… Лунтик точно помнил, что оставил Шнюка живым, что побеспокоился о нем, чтобы он не умер раньше времени. Как минимум — не раньше родов.       — Это вы его убили, — достаточно громко заявил Лунтик.       Он совершил много убийств и наслаждался каждым до полного упоения, он готов был бежать, принимая то, что его обвиняют в гибели Шера и той до сих пор безымянной врачихи, но Лунтик просто до яростной дрожи в теле ненавидел, когда его наказывали не за дело, когда его клеветали. Такое происходило не впервые. И тогда… все, кто пытался еще больше очернить его, горько за это поплатились.       Казалось, девиз Лунтика: «Если быть виноватым, то за дело».       — Сказал убийца, — спокойно ответила ему Капа.       Он не мог поверить, что это не наделенное огромным умом существо, запрограммированное на дружбу и добро во всем мире, смогло заколоть калеку, который, впрочем, мог еще жить пару десятков лет, большего горя, чем то, что произошло, более не зная.       — Ранее в нашем лесу не прибегали к такому, но сейчас, видимо… наступило другое время. Ты подвергнешься тем же мучениям, которые пережил Шнюк, а затем… мы тебя отпустим. В соседний лес, на болота. Выживешь — не возвращайся, если же нет — ты заслужил смерть.       Лунтик увидел в чьих-то руках нож, в других — копье. Кто-то таки додумался убрать Кузю, Милу и Пчеленка. Они хоть и не были уже детьми, но все же являлись еще слишком молодыми, с хорошей психикой, чтобы оставаться на такое смотреть.       Пчелиная рука приподняла крышку над миской, замахнувшись второй рукой для удара ножом, но не тут-то было: Лунтик готовился, он быстро смог перекочевать в облик монстра, вызвать длинный ледяной меч, острый, словно жало, и не тающий под солнцем, которым замахнулся и ловко рубанул несколько пчелиных животов. Ледяные крылья оказались к месту.       «У меня не получалось их вызвать прежде», — правда, удивление новой способности прошло, стоило только взглянуть на живот, который вновь стал, как у огромной бегемотицы, Лунтик попытался улететь, но тут его подстерегли гусеницы, которые, хватаясь друг за друга, дабы не упасть, умудрились поймать его за лапу. Капа успела ножом полоснуть его по лодыжке, но Лунтик все же вырвался, а гусеницы упали вниз, наверняка получив тонну ушибов, переломов, сотрясений, быть может, кто-то из них или оба даже скончались от такого падения.       Не стоило все же забывать, что их изначально создавали добрыми — несколько теток все же отправились вниз помогать им, остальные полетели-побежали за Лунтиком.       Ребенок вроде как помогал освоить новую технику, лететь гораздо быстрее нагоняющих, но при этом же стал жутко мешать: в голове мутило, с тела сползала морозная слизь, а живот то надувался, то становился размера пивного животика. Это казалось полнейшим издевательством.       Впрочем, стоило еще чуточку потерпеть и постараться, ведь на горизонте маячила свобода. Яркие и на вид будто бы волшебные леса так и манили внутрь, то место, которое могло стать еще пару часов тому его убежищем, просто обязано было сейчас дать ему второй шанс в нем спрятаться. Он знал, что в этом лесу его им не найти, а там — будь что будет.       И все бы получилось, как вдруг…