Шелтер Бланк

Здесь улица. Молчаливая и прямая улица, тонущая во мраке, широкая и явно заброшенная, а по обочинам как-то тяжко оседают пустые дома, невысокие, в пару этажей, в которых никто уже не живёт. Рваные полосатые навесы над крышами и вяло бьющиеся на слабом ветру тряпки, которые раньше, наверное, были флагами над дверями тут и там, почти выцвели, и, кажется, давно уже потеряли своё значение. Тоскливый блеклый свет одиноких редких фонарей вдоль дороги едва отсвечивает жёлтым в кое-где уцелевших, замызганных стёклах окон. — Это начинает меня раздражать, — шепчет Неро быстро, глядя расширившимися глазами перед собой на разбитую широкую дорогу. Резкий порыв ветра отбрасывает его чёлку со лба, взвывает в проводах, и Неро запрокидывает голову, сделав шаг назад. Нет, просто ветер. Да и в этих проводах едва ли теперь есть прок — некоторые уже давно порваны или провисли между телеграфных столбов по обочинам дороги. Всё в этом странном упадническом месте говорит о бесконечности, выцветании красок и безумии. Что в этих чёртовых домах? Старая мебель? Диваны на подкошенных ножках? Старые раритетные телики с этими пузатыми экранами, у которых края ещё сглажены? Наверняка, в домах есть обеденные столы с клетчатыми красно-белыми скатертями, на которых стоят рассыпающиеся от времени вазочки с чёрствым печением? В грязных чашках заплесневел чай, серебряные ложечки покрылись зеленью. Приборы так и лежат неубранными, и… Неро смаргивает, когда ветер в проводах снова начинает стонать. Что за чушь приходит в голову?! Окей, это мёртвый город, из него нельзя выбраться. Но Неро уже выбирался даже из Ада, волоча с собой ещё и Данте, поэтому, застряв в этом чистилище, ему особо не по себе. Он всегда выходит почти сухим из воды и в этот раз справится. В любом случае, проще прошвырнуться по заброшенному волшебному городу, чем сражаться с гигантской статуей или передавать призраку воина своё оружие. — Когда уже рассвет? — бормочет Неро, оглядываясь по сторонам. Небо всё такое же жёлто-чёрное и луна пристально наблюдает за ним сверху. Неро подходит к ближайшему строению на обочине, под подошвами ботинок хрустит замёрзшая земля и кусочки асфальта. Неро окидывает взглядом двухэтажному здание. Похоже, это когда-то было почтовым офисом или чем-то подобным. Он толкает деревянную коричневую дверь ладонью и дверь тут же медленно и со скрипом открывается, повисая на перекошенных петлях, обнажая мрак нутра заброшенного здания. Неро ощущает дыхание сырости и холода в лицо, запах гниющего дерева и тяжёлого воздуха, влажно оседающего на одежде. Он входит внутрь и оглядывается по сторонам в полумраке, а звук его неторопливых шагов, шорох его плаща, скрежет подошв его ботинок о битое стекло, валяющееся здесь вперемешку с уже едва поддающимся опознаванию мусором на полу, разносится непростительно громко по всему зданию. Здесь всё выглядит так, будто люди покидали это место в спешке, успев прихватить то, что могли донести до выхода, но потом всё же бросали под ноги и бежали прочь. Что-то когда-то заставило их бежать в панике. Только, кажется, им так и не удалось спастись. Тут под ногой Неро с треском ломается осколок стекла. Рыцарь тут же переставляет ногу на раскрытую книгу, валяющуюся рядом обложкой вверх. Названия книги теперь ни за что не узнать, сама она мягкая, если на неё наступить, страницы намокли и распухли от сырости и времени. Это, конечно, тоскливое зрелище, с одной стороны. Заброшенные дома под снос — всегда тоскливое зрелище, в этом есть что-то от меланхолии, если в последний раз забраться внутрь и оглядеться. Хорошо, что Неро не обладает ничем похожим на меланхолию. Неро сглатывает, потом закусывает губу, быстро отгоняя воспоминания о светящихся оранжевым светом окнах конторы Данте. Неро был там как дома. Окей, какой-то меланхолический настрой, бывает, охватывает. Но пока не время для меланхолии. Вообще Неро удивляется, что вспомнил об этом сейчас. Действительно, вот уж не к месту. — Что за игры? — он стискивает кулак, потому что ему не по себе от мысли, что кто-то может забраться к нему в голову и увидеть там много интересного и тайного. Неро поводит плечом и решительно проходит через разрушенный захламлённый холл. Он осторожно поднимается по прогнившим ступенькам, усыпанным стеклом и посеревшими от пыли листами бумаги. Офис наверху, конечно же, пуст. По ту сторону стойки — перекошенные и выдвинутые квадратные ящички с белыми цифрами, написанными на табличках, но сейчас в ящичках этих ничего нет. — Что, никто здесь не получает рождественские открытки? — бормочет Неро, оглядываясь. — Зато по счетам платить не нужно. Хоть что-то хорошее. На стенах висят телефоны-автоматы, по которым когда-то дозванивались рабочие, обитающие в городке. Звонили родным, рассказывали, как дела, что нового. Теперь телефонные трубки висят внизу, почти незаметно покачиваясь на сёрных проводах. Видимо, шаги Неро создавали достаточно вибрации, чтобы привести их в слабое движение. Неро выбирает ту трубку, что не упала с рычага и зачем-то подносит её к уху. Просто так. Он, конечно, не ожидает услышать в ней мистический шёпот или статистические помехи. Так и есть. Никто не отвечает — телефон, конечно же, не работает. Неро вешает трубку обратно на рычаг и отходит. Пол, покрытый почти уцелевшим, но блеклым, тут и там поднявшимся паркетом, усеян листами бумаги. Возможно, уже никому не удастся что-либо прочесть на этих листах, да, время берёт своё, но Неро это и не интересует. Он подходит к окну без стекла, зато с уцелевшей рамой, и смотрит вдаль. А на него сквозь это самое окно смотрит луна и совсем рядом в проводах тоскливо взвывает ветер. За спиной раздаётся шорох. Когда Неро оборачивается, то в его руке уже револьвер, а палец лежит на спусковом крючке. Но там ничего. За спиной его никто не стоит. Просто порыв ветра играет с листами бумаги на полу. Охотник снова вглядывается в мутный пейзаж за окном. Там всё то же: улица, луна, унылые фонари с их жёлтым светом, тёмные молчаливые дома на противоположной стороне, а больше ничего не видно — здание не достаточно высокое. Неро становится ясно, что ему просто не суждено увидеть больше. Всегда будут какие-то препятствия, темнота или туман, или дома будут слишком низкими, но выхода город ему не покажет. Возможно, потому что выхода просто нет. — Ну ладно, — выдыхает Неро, упирается ладонью в деревянный подоконник, с которого хлопьями сходит последняя краска, и перепрыгивает на улицу, снова оказываясь на обочине дороги, под теми же проводами и под тем же грязно-жёлтым ночным небом и тоскливым светом фонарей. — Возможно, я пока не разобрался, — предупреждает он кого-то, хотя стоит в одиночестве посреди пустой улицы, потому что на этой дороге никого нет, да во всём этом чёртовом городе никого нет, его никто не слышит. — Но я всё ещё в своём уме, окей?! И вам всем придётся сильно постараться, чтобы доказать мне обратное. «Вам всем?» Отлично…