Мой лучший враг

Soundtrack – Rihanna «S&M» Это был кошмар, кошмар во всех смыслах этого слова. Кошмар… Кошмар! Нет, серьёзно, в её, как Гермиона сама думала, богатейшем лексиконе не было иного слова, чтобы описать это. Казалось, она попала в зал для средневековых пыток. Или на эшафот, подготовленный для особенно изощрённой казни. Или, за эту ассоциацию ей было стыдно даже перед собой, она попала в… – Это что ещё за хренов садо-мазо клуб? – озвучила её мысль Паркинсон, тоже уставившись на многочисленные жёсткие скамьи, высокие столбы, стальные тросы, позвякивавшие карабины и висевшие на стене трости, при взгляде на которые у Гермионы невольно – прости, Мерлин! – чуть-чуть начали гореть ягодицы. – А ты будто знаешь толк в таких вещах, Паркинсон, – неприязненно глянув и задев её плечом, Рон прошёл мимо и остановился рядом с Гермионой. – Эй, с тобой всё в порядке? А Гермиона по-прежнему не могла издать ни звука. Кошмар. Просто кошмар. Взгляд замер на особо внушительном столбе, к которому были прикреплены крючки различных калибров, а рядом лежали… Это что, кожаные ремни? – О, Уизел, в «таких вещах» ты уж точно разбираешься куда лучше меня, – сладко пропела Панси где-то рядом. – Тебя наверняка в детстве связывали и подвешивали где-нибудь над свинарником, чтобы ты по крайней мере на время перестал бесить окружающих. К слову, тебе хоть кто-нибудь дал за последние десять лет или ты всё так же видишь обнажённых девиц разве что на замусоленных страницах грязных газетёнок, которые прячешь под подушкой? Мерлин, а помещение… Помещение было огромным. Не меньше поля для квиддича точно! Да даже больше! И везде, везде были эти невозможные конструкции… Постойте, это что, наручники?! Гермиона поражённо мотнула головой. Кошмар! – Паркинсон, я тебя умоляю, – сердито заговорил Рон и, как заметила краем глаза Гермиона, в притворном доверии положил широкую ладонь на плечо Панси. – Если Нотту необходимо хранить такого рода вещи под подушкой, чтобы взбодриться перед встречей с тобой, это не значит, что так поступают все мужчины. Гермиона почувствовала раздражение от того, что ни Рон, ни Панси, вероятно, не ощущали и капли, что испытывала она при виде… Нет, не может быть! Эта серая прямая дорожка на полу, разграниченная белыми полосами, эти заколдованные манекены, стоявшие вдоль, и нечто напоминавшее полосу препятствий вдалеке… Только не говорите, что им придётся бегать. – Мужчины? Ты слишком высокого мнения о себе, Уизел. По мне, так ты похож скорее на потерявшегося в маминой юбке мальчика со своей привычкой мямлить и пороть чушь, – злобно скинула руку Рона Панси, отчего слегка толкнула Гермиону, – та лишь испытала очередной мимолётный прилив раздражения и никак не отреагировала. Да, из всего, что можно делать в мире, бегать она любила меньше всего. Хотя нет, куда меньше Гермиона любила… «Не-е-ет!» – едва не протянула она вслух. Ведь нужно будет ещё и летать! И новенькие мётлы, ровно выстроившиеся справа у стены и сиявшие натёртыми лакированными боками, подтверждали это. – Заткнись, – рявкнул на Панси Рон. – Гермиона? – во второй раз окликнул её он в тот миг, когда Паркинсон что-то насмешливо фыркнула себе под нос. – Эй, я уже начинаю за тебя беспокоиться. Тогда-то Гермиона повернулась и увидела на самом деле обеспокоенное веснушчатое лицо Рона. – Кошмар, – только и смогла выдавить она, а затем, пытаясь подобрать другие слова, огляделась вокруг, но так и не найдя их, всплеснула руками: – Это просто кошмар! – Кошмар – это то, что сегодня на твоей голове, Грейнджер. А здесь – зал для тренировок, если ты ещё не поняла, разумеется, – внезапно послышался низкий голос прямо за спиной Гермионы и… О да, конечно же, её кожа покрылась мурашками. Естественно, сердце подскочило и разве что не крикнуло: «Ву-ху!». Само собой, лёгкие посчитали, что им на эти несколько мгновений кислород не так уж необходим, а потому дыхание спёрло, и мозг хладнокровно констатировал: «Малфой». Таким тоном обычно патологоанатом объявляет причину смерти. Или больному говорят, что у него рак. Гермиона не хотела оборачиваться. Но как это часто бывало с ней, если дело касалось чёртова Малфоя, тело снова повело себя подобно продажной девице из Лютного переулка – и уже через секунду Гермиона не спеша развернулась к Драко и тут же, покраснев, отшатнулась, ведь он находился слишком… Близко. Близко, как вчера. Как долго он стоял прямо за её спиной в этой характерной для него самоуверенной позе, скрестив руки на груди и расставив ноги по ширине плеч? Как долго он смотрел на неё, зрительно изучал так… Так… – Ты… – зачем-то протянула Гермиона, делая шаг назад, но заставляя себя не отводить взгляд от этих холодных, пронзительных глаз, которые будто видели её насквозь. Наверняка в этих глазах до сих пор были живы картины вчерашней беседы в тесной нише, а ладони, сейчас облачённые в кожаные перчатки, помнили, как горячо было её тело, когда они прикасались к нему… Уши несомненно всё ещё слышали полустон, который она издала от ощущения скользнувших по бедру пальцев, а кожа на гладко выбритой щеке по-прежнему чувствовала её сбившееся дыхание, когда Гермиона едва не подалась навстречу, чтобы… Она тряхнула головой и гуще покраснела. На лице же Малфоя не дрогнул ни один мускул. Разве что бровь чуть приподнялась, а зрачки расширились, но глаза… Глаза и эта лёгкая усмешка, медленно тронувшая уголки губ, сказали Гермионе всё, чего она бы никогда не хотела услышать. – Я… – передразнил её Малфой, пока ухмылка становилась шире, – собираюсь тренироваться, Грейнджер. А тебе следовало бы подобрать свои… – он небрежно окинул взглядом её распущенные волосы, – кудри, если не хочешь, чтобы вон тот милый парень, – склонил Драко голову, указывая на ближайший к ним манекен, – устроил огненное представление на твоей голове. Мистеру Идеалу, с которым ты встречаешься, это вряд ли понравится, верно, дорогуша? Он подмигнул Гермионе и незаметно кивнул в сторону Рона, после чего многозначительно посмотрел на неё, словно говоря: «Не выходи из образа, помни о цели». «Цель» же, услышав его слова, вышла вперёд и заслонила Гермиону широкой спиной. – Отвяжись от неё, Малфой, – буркнул Рон, сжав кулаки, и Гермионе стало чуточку теплее на душе. – Не нашёл, на ком отыграться за своё вечно мерзкое настроение? – Заткнулись все! – резко распахнув двери, влетел в зал Холлвурд и широкими шагами направился в центр. – Что расселись? – рявкнул он на девиц, облюбовавших скамейку у дальней стены. – А ну, строиться! И вы четверо! – ткнул он пальцем в сторону замерших у входной двери Гермионы, Рона, Панси и Малфоя. – Вы уже должны тренироваться! Или мои указания насчёт дополнительных тренировок с отстающими не достойны вашего внимания, да, аврор Малфой? Уизли? – Нет, сэр! – тут же откликнулся Рон, торопливо развернувшись к Холлвурду. – Мы просто только что пришли, вы ведь сказали к шести… – Должны были прийти в четыре, – оборвал его Холлвурд. – Или когда, по-вашему, вы должны натаскивать отстающих, чтобы привести их в должную форму для выполнения операции? – лающим голосом добавил он, и Гермионе показалось, что по ней в который раз за какие-то пять минут проехался огромный трактор марки «Унижение». – Мы задержимся в зале после основной тренировки, сэр, – вышел вперёд Малфой, поравнявшись с Гермионой. Ей стало некомфортно от ощущения, что рукав его водолазки слегка задевает её руку, а потому она сделала еле заметный шаг в сторону. – Если отстающие выдержат, конечно, – едко добавил Малфой, покосившись на неё, и Гермиона едва сдержалась, чтобы не пихнуть его со всей силы локтём в бок. – Выдержат, если не хотят вылететь отсюда раньше времени, – Холлвурд быстро окинул пренебрежительным взглядом Гермиону с Панси и тут же перевёл его куда-то в сторону. – Мне необходимо повторять дважды? А ну, в строй! Взгляд Холлвурда обещал такие неприятности, если кто-то посмеет помедлить, что уже через секунду Гермиона стояла вместе со всеми выстроившимися по одной линии в центре зала. Слева от неё вытянулся во весь рост Рон, а справа оказалась Астория, которая вместо приветствия улыбнулась ей и кивнула головой. – Итак, настало время нашего первого занятия, бойцы. Скажу сразу, в этом зале существует три «не», которые вы обязаны соблюдать: первое – не ныть, второе – не спорить и третье – не отвлекаться. За неисполнение вы получаете первое предупреждение, после второго можете смело отправляться в министерский кафетерий с пометкой «уволен за некомпетентность» в личном деле. Я ясно выразился? – сплюнув, спросил Холлвурд. – Да, сэр! – неуверенно произнесла Гермиона вместе со всеми. – Не расслышал? – приставил к уху руку Холлвурд. – Да, сэр! – уже в один голос прокричали все, и Холлвурд довольно хмыкнул. – Начнём с разминки. Чейзи, сегодня проведёшь ты! Всем разойтись! По его команде авроры сдвинулись с места и встали в шахматном порядке. Гермиона заметила, что многие из девушек попятились, бестолково переглядываясь, в то время как парни, снисходительно оглядев их, наоборот, устремились занять места поближе к Чейзи. Что касается последнего, то он лениво разминал суставы пальцев, стоя напротив всех и переводил насмешливый взгляд с одного женского лица на другое. Вскоре к Гермионе подошёл один из авроров – высокий плечистый брюнет (кажется, его фамилия была Престон), – очевидно, намереваясь занять её место в первой линии, ведь, само собой, он был уверен, что Гермиона забьётся в дальний угол. Но если такая мысль и возникла у неё в голове, то тут же была с позором выдворена из сознания, потому как Гермиона решила – пора заканчивать с репутацией «отстающей». – Нет, – обратила Гермиона убийственный взор на Престона и упрямо скрестила руки на груди, давая понять, что уйдёт отсюда разве что вперёд ногами, да и то не по своей воле. Престон в ответ хмыкнул, с сомнением осмотрев её, и наконец-то отошёл. И именно в этот момент Гермиона перехватила скептический взгляд Малфоя, стоявшего всего в паре метров от неё во второй линии и всем своим видом демонстрировавшего, что идея покрасоваться впереди явно была достойна безмозглой курицы. Гермиону передёрнуло, и она поспешно отвернулась. – Ну что, малышки? Готовы надрать задницы большим мальчикам или, что ещё лучше, потрусить своими вишенками на радость мне? – иронически обвёл глазами всех девушек Чейзи. Повсюду тут же раздались возмущённые женские возгласы, что заставило ухмылку Чейзи расцвести ещё больше. – Заткнись и начинай уже разминку, мистер Остроумие, – услышала Гермиона мрачный голос Панси и только тогда обратила внимание, что та тоже встала в первую линию, рядом с ней. – Ух, какая смелая, – подмигнул ей Чейзи. – Интересно, а в постели твой язычок такой же дерзкий или… – Первое предупреждение, аврор Чейзи! – рявкнул Холлвурд. – После второго пойдешь голыми руками чистить загоны драконов от навоза! – Конечно, сэр! – откликнулся Чейзи, моментально вытянувшись, хотя в его глубоко посаженных карих глазах всё равно мелькнула искорка веселья. – Но можно с собой взять Паркинсон, сэр? Её вид сзади действует весьма вдохновляюще, сэр, если вы понимаете, о чём я. – Чейзи, – угрожающе наклонил голову Холлвурд в то время, как практически все присутствующие едва не давились от смеха, стараясь сохранять при этом серьёзность. – Простите, сэр! Больше не повторится! – немедленно с невинным видом пообещал тот, а Холлвурд лишь неприязненно скривил рот. – Но должен отметить, что и вид спереди у Паркинсон, очень, очень даже… Чейзи невероятно повезло, что в этот миг в зал кто-то вошёл и окликнул Холлвурда, который уже явно собирался отправить этого любителя сальных шуточек прямиком в драконью обитель. Но вместо этого стремительно направился к двери, напоследок предупреждающе глянув на Чейзи и пригрозив тому пальцем. Когда он скрылся из виду, Чейзи наконец повернулся ко всем и снова подмигнул Панси, которая в ответ закатила глаза и показала тому комбинацию из двух пальцев. – Ну что стоим? Вперёд! – откуда-то из недр зала раздался голос Холлвурда, и тренировка началась. Поначалу всё шло вполне нормально. Гермиона резво повторяла движения, разминала шею, плечи, руки, – одним словом, всё тело, которое, казалось, даже радовалось нагрузкам. Когда пришел черёд скручивания корпуса, она делала всё, чтобы не натыкаться взглядом на Малфоя, и всё равно периодически разворачивалась именно когда Драко делал то же самое в её сторону. И это очень раздражало, потому как Малфой выглядел так, словно задумал что-то нехорошее. Да, Гермиона знала эту злорадную ухмылочку, обещавшую нечто похуже, чем простые неприятности. – Эй, Грейнджер, – тихо окликнул её Драко, когда она наклонилась вперёд и свесила голову между расставленных ног. Малфой стоял в том же положении, только смотрел на неё, упёршись ладонями в колени. – Что? – сквозь зубы спросила она, думая, что, пожалуй, в такой позе ей прежде не представлялось вести беседы. – У тебя штаны просвечивают, – осклабился Малфой и демонстративно уставился туда, где… О боже! – Извращенец! – выпалила Гермиона и тут же выпрямилась, неловко попытавшись прикрыть ягодицы руками. – Я пошутил, – ровно отозвался Драко, невинно улыбнувшись. Придурок. – А теперь прыжки! Ноги врозь—вместе, врозь—вместе! Не забываем поднимать и опускать руки в такт движениям! Нет, куколка, двигайся активнее! Я знаю, ты можешь! – подмигнул Чейзи Паркинсон и окинул её похотливым взглядом. Гермиона сочувственно посмотрела на Панси: она по себе знала, каково это, когда тебя достаёт какой-нибудь… Какой-нибудь… Придурок. Правда, по мнению Гермионы, к отличительным особенностям придурков можно было отнести дурацкие светлые волосы, идиотские серые глаза, а ещё фамилию, которая должна начинаться на «М». Впрочем, может, у Паркинсон есть своя классификация, куда входят отливающая медью каштановая шевелюра, нахальная усмешка на пол-лица и фамилия, на «Ч»? – Перестань пялиться на меня так, будто меня хоронят заживо, – продолжая прыгать, неприязненно сказала ей Панси. – Всё не так плохо, как я ожидала, хоть этот кретин меня уже порядком достал. – Всё совсем, совсем неплохо! – задыхаясь, почти зло откликнулась Гермиона и продолжила прыгать усерднее, стараясь игнорировать то, что прямо в это мгновение кое-кто подходящий под её классификацию придурков, намеревался прожечь ей спину скептическим взглядом. – А, нет, плохо… – добавила она, увидев, как уже в следующую секунду Чейзи ловко отжался от пола и следом выпрыгнул, хлопнув руками над головой. – Очень, очень плохо, Лорд бы побрал этого вертлявого ублюдка! – вторила ей Панси, стараясь отдышаться и с ошалевшим видом наблюдая вместе с Гермионой за Чейзи, который повторял эту комбинацию раз за разом, при этом умудряясь всё так же улыбаться и бросать самодовольные взоры то на одну девицу, то на другую. – А я говорил, что из тупого кота Грейнджер и то получился бы аврор лучше, чем из вас двоих, – как бы между прочим пропел Малфой за спиной Гермионы, сделав вид, что завязывает шнурок. – И да, лучше бы ты Грейнджер, начала хоть что-то делать, если не хочешь провести в этом зале несколько незабываемых дополнительных часов. – Замолчи, Малфой, и без тебя тошно, – устало пробормотала Гермиона, даже не обернувшись, однако последовала его совету, принявшись делать то же, что и Чейзи, только в три раза медленнее. Закончилось это тем, что уже на третьем отжимании Гермионе захотелось упасть лицом в пол, на четвёртом прыжке убить Малфоя, который бессовестно посмеивался над ней, а на пятой попытке повторить упражнение и вовсе умереть. Впрочем, когда она всё же свалилась без сил и распласталась на полу, подобно выброшенному на берег тюленю, поскуливая от боли в руках, плавниках, усах… Боже, что за бред лез ей в голову! В общем, когда она упала, на её счастье Холлвурд объявил конец разминке и в зале раздался всеобщий женский вздох облегчения. Перевернувшись на спину и раскинув руки в стороны, Гермиона сквозь маячившие перед глазами тёмные круги видела, как все куда-то идут, оживлённо переговариваясь, но присоединиться к толпе просто не было сил. Не в эту секунду, не в этот час, не в эту, чёрт возьми, вечность. – Эй, Грейнджер, – пнула её носком ботинка Паркинсон, – поднимайся давай. Я не выдержу основную тренировку, если тебя там не будет: ты единственная, кто делает сегодня всё ещё дерьмовей меня. Это, знаешь ли, подбадривает. – Я должна сказать спасибо за твои откровения? – со стоном перекатилась на бок Гермиона и всё-таки с трудом поднялась, потирая нывшие запястья. Но тут она заметила с беспокойством спешившего к ней Рона, и мысль о боли тут же улетучилась. Как улетучилась и Паркинсон, которая перед этим закатила глаза и сказала что-то типа «Опять этот рыжий осёл». – Гермиона, все хорошо? – подлетел к ней Рон и аккуратно коснулся локтя. – Я видел, что тебе стало плохо на финальном упражнении... Поверь, во время первой тренировки всегда так. Потом будет легче. Он с такой заботой смотрел на неё, что этот взгляд словно залечил все ссадины на теле Гермионы, а ещё подарил бодрость, заставил вспомнить, для чего она всё это затеяла. – Ро-о-он… – тихо протянула Гермиона с мягкой улыбкой и положила ладонь на его руку. – Спасибо тебе за поддержку. Если бы не ты, то мне едва ли хватило бы сил идти дальше. – Какие могут быть разговоры, – тепло откликнулся Рон. – Мы же друзья, как я могу поступить иначе? Я всегда буду рядом, Гермиона, потому что я твой лучший друг, глупышка, или ты забыла? И вместе со вновь пришедшим чувством, которое было сравнимо с принятием ледяного душа, или путешествием в страну огнедышащих диких тварей, или беседой с Малфоем, когда он в особенно хорошем настроении, чтобы язвить и раздражать своими фразочками, Гермиона подумала, что предложи ей в этот миг кто-нибудь тихо и безболезненно умереть – она бы согласилась. Она, в сущности, и умирала, когда слышала в свой адрес слово «друг» из уст Рона, повторявшего это из раза в раз, как казалось Гермионе, с особой нежной жестокостью. – Э, нет, Уизли, лучше заткнись, – внезапно в её сознание мягко вторгся знакомый, обычно раздражавший, но теперь спасавший её голос Малфоя. – Боюсь, Грейнджер сейчас не в силах оценить твой благочестивый порыв к откровениям. Гермиону бросило в холодный пот, когда она поняла по щекочущему ощущению в голове, что ослабила оборону и позволила Малфою прочитать свои мысли. Резко обернувшись, она зло сжала кулаки и одарила его одним из тех взглядов, благодаря которым Гарри и Рон обычно моментально замолкали и даже будто бы становились меньше ростом. Но только не Малфой. Он лишь произнёс одними губами: «Сюрприз!» – и отсалютовал пластиковым стаканчиком с водой. – Что ты имеешь в виду? – нахмурился Рон, глянув на Драко. Гермиона затаила дыхание. – Я имею в виду… – медленно начал Драко, словно объясняя очевидные вещи пятилетнему дитя и всё так же смотря на Гермиону, – что вы двое – единственные, кто не встал в строй для прохождения полосы препятствий. Видит Мерлин, я ни в коем случае не хочу прерывать вашу трогательную беседу, но так как один из вас является моим действующим напарником-идиотом, – светски повёл он рукой в сторону Рона и перевёл на того глаза, – а вторая, судя по всему, будущей напарницей-дурой, то наказание в виде наряда светит не только каждому из вас, но и мне. С этими словами он приподнял уголки губ в подобии улыбки и направился обратно к аврорам, которые действительно ждали только их. – Ах да, Грейнджер! – на полпути обернулся Драко, сжав в кулаке стаканчик. – Поправь штаны, а то от вида твоих развратных салатовых панталонов у меня начинает дёргаться глаз. Слава Мерлину, Гермиона с Роном успели как раз вовремя закончить ругань с Малфоем, когда в поле зрения появился Холлвурд и скомандовал: «Начали!». *** – Меня мутит. Меня правда сейчас вырвет… – Держись, всего один подход, всего один… – Я умираю, не могу больше… – Будем считать, что я уже умерла. О нет, он идёт сюда… – Вперёд! – скомандовал Холлвурд, мигом прекратив всё девичье нытьё. Гермиона, до тех пор сидевшая на полу со спрятанным в ладони лицом, пытаясь найти ответ на закономерный вопрос «За что-о-о?!», еле заставила себя подняться и побежать, чтобы преодолеть очередной круг препятствий, как называл «это» Холлвурд, и очередной круг ада, как называла «это» Гермиона. А ведь ей было с чем сравнить! Разминка в начале тренировки теперь казалась ленивым возлежанием на перьевых подушках по сравнению с тем, через что ей пришлось пройти далее… Гермиона впервые в жизни качала пресс пятьдесят раз подряд без права «отдохнуть всего секундочку», потому что реши она схалявить – пришлось бы вести отсчёт заново. Стоит ли говорить, что в этом случае её, и так умиравшую от невыносимой боли в мышцах, умертвили бы соратницы по аврорскому делу, уже наверняка пожалевшие, что подались в Аврорат? Гермиона впервые в жизни училась защищаться даже не от людей – от манекенов, которые – она могла поклясться! – были олицетворением настоящей бездушности. И всё бы ничего, если бы не скорость, с которой эти машины смерти сыпали проклятиями – словно из рога изобилия! Гермиона порой едва успевала придумать конрзаклятие во время одной атаки, как следовала новая. К счастью, была и хорошая новость: при неудаче заклятия будто растворялись в воздухе, так и не достигнув цели. Но плохая заключалось в том, что в этот момент в зале раздавался противный визг сирены, а манекены начинали наступать и петь дразнящими металлическими голосами что-то вроде: «Лузер-лузер, неудачник… Тебе место среди прачек!» Или: «Из авроров прочь иди и мозги свои найди!» А ещё: «Женщина в аврорах смех! Создана лишь для потех!» Одним словом, такого песенного репертуара было достаточно, чтобы сделать тебя посмешищем для всего отряда авроров, которые к концу этого этапа уже разве что слёзы не вытирали от хохота. И вот теперь впервые в жизни Гермиона была вынуждена проходить снова и снова одну и ту же полосу препятствий, и результат мог отразиться на её репутации в глазах Рона. Он до сих пор наблюдал за ней с сочувствием, беспокойством, а порой будто и с разочарованием, из-за чего Гермионе хотелось провалиться сквозь землю. И это если не считать язвительных, еле слышных замечаний Малфоя, который не упускал шанса позлорадствовать и побесить её своими пропетыми под нос фразочками – хотя они, надо отметить, порой вызывали в Гермионе хорошую спортивную злость и заставляли двигаться дальше, как, например, сейчас. Впереди маячили натренированные спины авроров в мокрых насквозь футболках, почти что не отличавшаяся от тех по комплекции женщина-скала Дейзи (более неподходящего имени для такой внешности Гермиона не представляла), а ещё Астория, которая выглядела до бесстыдства бодрой и по-прежнему почти идеальной. В самом деле, только тоненькая струйка пота, сбегавшая по шее вниз за край её водолазки, выдавала, что и Астории пришлось несладко. Словно услышав мысли Гермионы, Астория обернулась, и на её сосредоточенном раскрасневшемся лице появилась лукавая улыбка. – Ну же, быстрее! Гермиона, ты справишься! И Гермиона, которая была уверена – она сейчас умрёт от нехватки кислорода, поднажала. Да она прямо-таки рванула вперёд, мигом обогнав и Асторию, и даже Дейзи, чьи размашистые прыжки каким-то чудом не сотрясали землю. – Так держать, Грейнджер! Докажи уже, наконец, что достойна звания чёртовой героини войны! – одобрительно прорычал Холлвурд сквозь зубы, пожёвывая зубочистку. Но Гермиона и не думала о том, чтобы что-то доказывать ему. Нет, в этот миг её волновали лишь две вещи: первая – как не умереть прямо тут, распластавшись бесполезным месивом на земле, и вторая – как бы на этом финальном круге продемонстрировать Рону, а ещё белобрысому идиоту, шедшему впереди всех, что она – лучшая. Последняя мысль заставила собраться. И вот, спустя десять минут, за которые она с трудом перепрыгнула через три котла с ядовитыми зельями, кое-как забралась на увитую опасным плющом стену, спрыгнула прямо в ледяную воду, едва подавив крик, проплыла как можно быстрее до суши, после чего проползла из последних сил вперёд, одновременно обороняясь от нападения муляжных драконов, Гермиона в конце концов вышла на финишную прямую. Там, судя по звукам, её уже встречали авроры, в очередной раз с лёгкостью одолевшие круг, и они теперь улюлюкали и смеялись над еле-еле ковылявшими в их направлении девчонками. Если верить их насмешливым голосам, едва ли среди них был хоть один считавший – женщинам место в Аврорате, и это лишь подстёгивало Гермиону двигаться из последних сил, практически на грани своих возможностей. Перед глазами всё плыло, сливалось в мелькавшую белыми пятнами кашу, и только высокая размытая фигура с рыжей макушкой, ожидавшая за линией финиша, заставляла тяжело перебирать ногами, идти к цели, которая в этот миг снова стала для Гермионы маяком надежды, островком спокойствия, кораблём любви, гаванью счастья и… – Берегись! – внезапно взревел кто-то басом, и через мгновение Гермиона поняла, что, споткнувшись, сбивает свой «маяк надежды» к чёртовой матери, как выразился бы Майерс. Вернее, она думала, что сбивает Рона… А на деле – просто ударилась носом о его, казалось, непоколебимый торс и, потеряв ориентацию, боком пролетела дальше, после чего беспорядочно отлупила руками не меньше трёх человек, снесла ряд манекенов для оттачивания заклятий и в финале завалилась на надувной шар, на котором вечность, а точнее пару часов назад пыталась качать пресс, а сейчас лёжа старалась восстановить равновесие. Когда ей всё же удалось неуклюже замереть на шаре, она заметила, что на неё устремлены около десяти пар мужских глаз, а секунду спустя Гермиона услышала оглушительный хохот. Как предсказуемо. – А ну, поднимайся немедленно! – прежде чем Гермиона успела понять, что происходит, рядом откуда-то возник разъярённый Драко и больно схватил её за руку. – Ещё пара секунд твоей дурости – и можешь навсегда забыть о влажном взоре Уизли, который будет так смотреть, чувствуя напряжение в штанах, скорее на старую метлу, чем на тебя! После этих слов он молниеносно дёрнул её на себя, заставив встать, а в следующий миг они чуть не столкнулись носами и вполне ощутимо столкнулись всеми прочими частями тела. Всего миг, а Гермиона едва подавила стыдливый вздох, ощутив эту крепкую хватку на запястье, эту в ярости вздымавшуюся грудную клетку, эти напряжённые пальцы, слегка касавшиеся её бедра, а затем сомкнувшиеся в кулак. А потом, медленно подняв глаза, она встретила и холодный взгляд Драко, устремлённый на неё с таким жаром, и ненавистью, и отчаянием, что она будто заглянула в самую его душу… Но до того как она успела предаться бесконтрольным, неправильным, но опасно—приятным измышлениям на тему близости к Драко Малфою, тот внезапно отпустил её руку, слегка оттолкнув, и, развернувшись, стремительно скрылся среди глазевших на них коллег. Ровно за мгновение до того, как в пределах видимости появился спешивший к ней Рон. – Гермиона! – крикнул он, пробираясь мимо толпившихся рядом авроров и уже добравшихся до финиша девиц. – Ты в порядке? – В п-полном, – проводив ошарашенным взглядом Драко, ответила Гермиона и заставила себя улыбнуться Рону, быстро вытерев со лба выступивший пот. Фу-у-ух, и что это было всего минуту назад? Словно в напоминание об этом она почувствовала на себе чей-то прожигающий взор, а когда еле заметно повернулась, увидела вдалеке, за спинами Престона, Чейзи и других ребят, Малфоя, который стоял, скрестив руки на груди и с мрачным видом наблюдал за ней, опустив подбородок. И вот тогда-то Гермионе стало ясно, что на её раскалённых, наверняка практически бордовых щеках вполне можно было жарить яичницу. Ну или топить лёд. – Ты пришла первой! – в конце концов подошёл к ней Рон, вынудив Гермиону вновь посмотреть на него, и подал ей руку для рукопожатия. – Я в тебе и не сомневался, Гермиона! Ты их всех уделала! – восторженно добавил он, хохотнув. И только тогда она осознала, что на самом деле пришла к финишу быстрее всех. Мерлин, да она же действительно всех «уделала»! Вмиг возникшая эйфория заставила Гермиону сначала в неверии покачать головой, пока сознание привыкало к тому, что она наконец-то первая, а потом и вовсе броситься Рону на шею от переизбытка чувств. Рон в свою очередь тут же её подхватил и закружил, бормоча что-то в духе: «Молодец! Какая же ты молодец!» Радостно смеясь и ощущая себя по-настоящему счастливой, Гермиона почти растворилась в этом моменте. Почти – это потому, что маленький червячок, порождённый какими-то неприятными эмоциями, всё же терзал, съедал её изнутри… Только когда Рон опустил её на пол, широко улыбаясь и продолжая что-то говорить, она поняла – Малфой, который ещё пару секунд назад наблюдал за ней, теперь куда-то ушёл. И уж не увиденное ли стало тому причиной? – А теперь объявляю короткий перерыв! У вас есть пятнадцать минут, чтобы принять душ и переодеться в сухую одежду! После этого жду всех здесь для дальнейшего инструктажа. И пусть хоть кто-нибудь попробует задержаться! Нерасторопных куриц и так хватает в Министерстве. Время пошло! – пролаял Холлвурд откуда-то из недр зала, и вся толпа ринулась к раздевалкам. Переглянувшись, Рон с Гермионой почти синхронно вздохнули и живо пошли следом. – С ним шутки плохи, Гермиона. Нам нужно поторопиться, – на ходу бросил Рон и перешёл на бег трусцой. Гермиона, которая не могла сказать, что полностью отдышалась после предыдущего адского забега, припустила за ним. Не могла же она вновь ударить в грязь лицом? – Знаешь, Рон, если бы не ты… – с трудом справляясь с одышкой, начала Гермиона, – я бы и минуты здесь не выдержала. – Ну что ты, Гермиона, – довольно ухмыльнулся Рон и одарил её долгим взглядом. – Ты самая большая умница среди всех, кого я… А через мгновенье, обо что-то споткнувшись, Рон пролетел вперёд и кое-как удержался на ногах, напоследок выругавшись так, что подростки-хулиганы, расписывающие заборы неприличными словами, и те позавидовали бы его лексикону. – Паркинсон! – сплюнув, развернулся Рон и зло уставился прямо на Панси, которую и сама Гермиона не заметила, пока мило беседовала с Роном. Та, очевидно, до этого лежала на скамье, а теперь с хмурым видом пыталась подняться, потирая ушибленную ногу. – Ты какого хрена тут разлеглась? – продолжил Рон, сделав к той несколько шагов и неприязненно оглядев её с головы до ног. Встав, Панси враждебно упёрла руки в бока, и дерзко спросила нечто созвучное с «А тебя это ведёт, рыжий фантомас?», или «А тебя это гребёт, рыжий пучеглаз?», или «А тебя это берёт, рыжий противогаз?». Тряхнув головой, Гермиона вспыхнула. Уж сколько раз она видела, как Рон конфликтует с кем-то, но так грубо ему ещё никто не отвечал! Хотя, наверное, Панси можно: она ведь пришла к финишу последней и теперь, очевидно, была в очень, очень плохом настроении. – Я не фантомас, дура! – примерно это выдал Рон, ощетинившись. – Да-да, рассказывай, Уизел! Фантомас, ещё какой фантомас! – помахала рукой где-то возле своего лица Панси, а потом добавила что-то наподобие: – Только настоящий фантомас может игнорировать тот факт, что целую вечность дружит с такой горячей штучкой, как Грейнджер, и не пользоваться моментом. Пошли, Гермиона, то есть Грейнджер. И пока Гермиона стояла, открыв рот и ошалело переводила взор с Рона на Панси и обратно, та, закатив глаза, схватила её за руку и потащила прочь, к женской раздевалке, оставив позади совершенно обалдевшего Рона. – Ты… Ты что ему сказала, зачем? – от шока послушно следуя за Панси, тихо произнесла Гермиона. Та в ответ лишь мрачно хмыкнула и покачала головой. – Ты назвала Рона фантомасом? – поёжившись, всё-таки переборола себя и практически так спросила Гермиона. – Ты назвала меня Гермионой? – уже недоверчиво улыбнувшись, следом уточнила она. – О да. А сейчас давай заплетём друг другу косы и сделаем педикюр с лаком одного цвета, – даже не повернувшись в её сторону, снова закатила глаза Панси и дёрнула на себя дверь раздевалки. – Правда? – в притворной надежде поинтересовалась Гермиона. – Что, мы даже будем меняться платьями? – И не мечтай, – припечатала её взглядом Паркинсон, после чего обе рассмеялись. Сразу при входе в комнату Гермионе стало ясно, что все её соратницы по аврорскому делу давно принимают душ: здесь разве что перекати-поле не гуляло по поспешно скинутым вещам, ботинкам и прочим предметам униформы. – Вот чёрт! Я думала, что полежу всего минутку, а прошло грёбаных пять, – тут же наскоро отперев шкафчик заклятьем, стала раздеваться Панси. По всей видимости, она ничуть не стеснялась собственного тела и Гермионы, которая тем временем не знала, что делать. Не то чтобы она никогда не представала полностью обнажённой перед представительницами своего пола, но… – Что жмёшься? – сбросив лифчик, угрюмо полюбопытствовала Панси и принялась стаскивать брюки. – Раздевайся давай, воняешь, как свинья. – Ты необычайно мила, Пэнс, – сконфузившись, всё же открыла свой шкафчик Гермиона и, отвернувшись от Паркинсон, начала снимать одежду. – А ты уже говоришь как Драко, – отпарировала Панси, чем заставила Гермиону немного напрячься. – Смотри, Грейнджер, а то ещё превратишься в маленькую саркастичную сучку ему под стать, и твой Уизел, и так не отличающийся красноречием, совсем разучится с тобой общаться. – Неправда, – вспыхнув, завязала тугой узел на полотенце Гермиона и повернулась к Панси, которая успела просунуть босые ноги в шлёпки и теперь, захватив сухие вещи и зелья для мытья, направлялась к двери в душевые. Стоит ли говорить, что она была абсолютно голой? – Малфой никак не влияет на меня! Но её последние слова растворились в шуме воды, когда они с Паркинсон вошли в отделанное серым кафелем помещение, пропитанное ароматами настоек для душа и наполненное тёплым паром. – Не знаю, как ты, а я пошла мыть зад, – закинув полотенце на плечо, двинулась вперёд Панси, и только тогда Гермиона заметила, что почти все девушки были… в купальниках? – Эй, Панси… – догнала ту Гермиона, покрепче сжав узел на полотенце. – Тебе не кажется странным, что все принимают душ в купальниках? После этих слов Гермиона ещё раз воровато оглянулась и увидела, что все без исключения девушки одеты в довольно закрытые купальные костюмы. Перехватив её взгляд, Астория, смывавшая пену с волос в противоположной части душевой, подмигнула ей, а затем закрыла глаза и отвернулась. Гермиона не смогла сдержать разочарованный вздох, когда поняла, что и Астория облачена в спортивный чёрный купальник, в котором не стыдно и на люди выйти. – Ой, да расслабься ты, Грейнджер, – повесила вещи на крючок Панси и, ступив под струи воды, принялась было себя намывать. – Видимо, среди наших «продвинутых» девиц с коронами на голове ещё больше закомплексованных дамочек, чем… И тут в течение пары секунд произошло сразу несколько вещей. Первое. Гермиона быстро стянула с себя полотенце и моментально заскочила под горячий душ, силясь принять такую позу, чтобы нельзя было узреть хотя бы её вид спереди. (А что? Вон у парочки особенно легкомысленных девиц из их коллектива, любивших пококетничать с аврорами, и вовсе задницы будто съели трусы, оставив от тех лишь нитку-напоминание между ягодицами да треугольник сверху для приличия. Так что она сама хотя бы от них не отличается). Второе. В душевой раздался массовый девичий визг, напугавший Гермиону до полусмерти и вынудивший тут же лихорадочно вспоминать, где её палочка, чтобы обороняться. Третье. Гермиона, тотчас выглянувшая из-за полупрозрачной перегородки, чисто номинально отделявшей её от Паркинсон, в самом деле увидела палочку, вот только не свою. По правде говоря, она увидела даже не одну, а сразу несколько «палочек», которые принадлежали… «Чейзи?! Найт?! Престон?!» – послышалось из разных углов комнаты. – Привет, кисули! – вышел вперёд совершенно голый Чейзи, сверкая вспотевшим голым торсом и разве что не потряхивая той самой палочкой, а вернее … Нет, пусть лучше будет «палочкой», прости Мерлин! – Сказать честно, удивлён: я только вошёл – а вы уже такие мокрые и разгорячённые! – Пошли вон! – взревели практически все девушки, впопыхах стараясь натянуть лямки купальников и прикрыть то, что обнажилось во время принятия душа. Четвёртое. Помещение огласили ругательства Паркинсон, которой, похоже, в глаза попал шампунь, и она на ощупь пыталась найти полотенце, попутно роняя с полок свои и чужие бутылочки с пенящимися зельями для мытья и проклиная всё на чём свет стоит. Видит Мерлин, в этот миг Гермиона даже завидовала Панси: той не пришлось лицезреть, что лицезрела она всего за секунду, до того как зажмурилась и предприняла лихорадочную попытку замотаться в полотенце обратно. Впрочем, это едва ли спасло бы Гермиону: и с закрытыми глазами перед ней как наяву предстало такое разнообразие «палочек», что они наверняка будут ещё долго преследовать её в кошмарах! И, наконец, пятое. Найдя полотенце и наскоро промыв глаза, Панси вылетела из кабинки и проорала: – Вы совсем рехнулись, озабоченные ублюдки? Что, некому показать свои причиндалы или кончилась пища для влажных фантазий? – Эй, полегче, Паркинсон, – поравнялся с Чейзи Престон, который всё же удосужился обернуть бёдра полотенцем. – Всем же сказали: душ общий, а на всё про всё – четверть часа! Мы и так ждали семь минут и не заходили сюда из такта. Все остальные авроры одобрительно загудели. – Кто ж виноват, что вы намываетесь так долго! – подхватил Найт. Надо отметить, что и «палочку» свою он тоже подхватил, прикрыв ладонью. Не то чтобы Гермиона с любопытством подсматривала сквозь уже не так крепко зажмуренные глаза, совсем нет. – Да и вообще, у нас минут пять осталось на душ, от силы, кисуля, так что, будь добра, подвинься – или проваливай, – нахально прошлёпал в кабинку к Панси абсолютно голый Чейзи, закинув пластиковую сумку с единственным зельем для мытья на плечо. В этот момент все девицы, кроме Гермионы, Панси и Астории, ломанулись прочь из душевой, довольно грубо расталкивая преграждавших выход авроров, большая часть которых была в чём мать родила. Авроры же лишь откровенно глумились над девичьими разъярёнными лицами и передразнивали тех, кто не постеснялся обронить пару крепких словечек. Гермиона, плюнув на всё, окончательно открыла глаза и обратила внимание, что последней вышла Астория, которую, вероятно, сей инцидент не тронул ни капли. Она, к слову, за время перепалки спокойно вытерлась, накинула на себя лёгкую мантию, скрутила на голове идеальный пучок и, забрав полотенце с купальными принадлежностями, невозмутимо прошествовала мимо авроров, которые, видимо, не представляли для неё никакого интереса. Удивительная ведьма. Сразу за этим, когда авроры стали потихоньку разбредаться по кабинкам, сердце Гермионы неожиданно ухнуло куда-то в пах. Ухнуло, распространяя ноющее пламя, и, казалось, забилось чаще прямо там, там! Потому как из раздевалки лениво вышел Малфой, который, прикрыв глаза и запрокинув голову, не спеша расчёсывался. К счастью, он хотя бы скрывал свои, как выразилась Панси, «причиндалы» под довольно длинным махровым халатом, однако он был не слишком-то аккуратно запахнут и подвязан. – Что здесь происходит? – нахмурившись, нехотя протянул Малфой, а потом медленно открыл глаза и на мгновение замер, уставившись на Гермиону. Вмиг она почувствовала себя голой, потому как Драко таким взглядом прошёлся по её телу, что, похоже, в жалком клочке ткани, в который она была неуклюже завёрнута, больше не было нужды. Наконец окинув неторопливым взором лицо и заглянув Гермионе прямо в глаза, Драко скрестил руки на груди и опёрся плечом о стену. – Так-так-так, и почему я ничуть не удивлён? – насмешливо произнёс он и свёл ноги, поставив одну перед собой боком на носок. Гермиона усилием воли заставляла себя не опускать взгляд ниже его лица, потому как заметила: полы халата немного распахнулись, и теперь риск прибавить к недавно увиденной картине ещё одну «палочку» был велик, как никогда. – Проваливай, Драко. Грейнджер ещё не успела как следует помыться. Да и мне не мешает почистить пёрышки, – вновь взяла флакон с пенящимся зельем Панси и тут же вытаращилась на Чейзи, который, кстати, уже довольно нежился под душем в её кабинке: – А ты какого хрена тут забыл? Пошёл вон! – Не-а, – одновременно проговорили Драко и Чейзи, и в этот момент на их лицах расцвели одинаковые похотливые ухмылочки. – Я, пожалуй, останусь здесь, куколка, так что, думаю, лучше тебе всё же присоединиться, – намыливая крепкие грудные мышцы, Чейзи игриво подмигнул Панси. – Время тик-так, тик-так. Ох, как будет жаль, если тебе не хватит времени, чтобы нормально помыться! – А я, наверное, расположусь здесь, – приблизился к первой кабинке у противоположной стены Драко, не сводя с Гермионы глаз. – Отсюда открывается просто прекрасный вид на представление, которое, я предполагаю, вот-вот начнётся. И пока Драко, всё так же нахально улыбаясь, нет, прямо-таки едва не смеясь Гермионе в лицо, неспешно снимал халат и наблюдал за ней, она ощущала – из неё сейчас повалит пар. О, да она бы силой своей ярости могла запускать в космос ракеты! Переведя взгляд на Панси, Гермиона увидела, что та точно так же стоит и не знает, что делать. Поразительно! Даже Панси Паркинсон растерялась и чуть не растворилась в собственной беспомощности и злости, в то время как все кабинки уже заняли авроры, принявшиеся без стеснения купаться прямо в таком виде, в каком и пришли в этот мир. – Эй, киска, – повернулся к Панси Чейзи, жмурясь от почти попавшей в глаза пены, – могу уступить кабинку, если скинешь полотенце. – Отличная идея, Чейз! – послышалось с другого конца душевой. – Проверим, такая ли она смелая, как хочет казаться! – Да не, ребят! – вторил другой голос. – Паркинсон, как и все девки, только болтать мастер, что ничего не боится! А на деле в лучшем случае свалит, а в худшем – будет лить слёзы в углу и утираться трусами! Тут же раздался дружный хохот и авроры повысовывались из кабинок, чтобы убедиться, что Панси действительно уже рыдает на полу или бежит, сгорая от стыда, в раздевалку. И лишь по реакции Драко, который, закатив глаза, предусмотрительно отвернулся к стене и пробормотал что-то в духе: «Начинается…», – Гермиона поняла: уж если кому и суждено смутиться в этот момент, то среди всех присутствующих этим человеком в последнюю очередь окажется Панси. И в самом деле, уже секундой позже на её лице появилась злая усмешка, а затем Панси скинула полотенце и, расставив ноги на ширине плеч, гордо вскинула подбородок. Смех в душевой моментально стих, а Паркинсон, обведя шутников презрительным взглядом, сквозь зубы процедила: – Да, я голая. Ха-ха, как весело, у неё нет члена между ног. Ой-ой, как она могла. Ах-ох, как нестыдно. Всё, довольны? Ответа не последовало. Лишь откуда-то с краю прозвучал нервный смешок, да и тот был тут же проглочен, когда Панси припечатала его обладателя жёстким взглядом. – А теперь, кисуля, – осклабившись, посмотрела Панси на ошарашенного Чейзи, – выметайся отсюда подобру-поздорову, пока я не решила что-нибудь такое сделать с твоим хозяйством, что все твои грязные фантазии, клянусь, навсегда останутся лишь… фантазиями. С этими словами она схватила Чейзи за руку и выволокла из душа. Но прежде чем вернуться в кабинку, Панси неожиданно нахмурилась и уставилась куда-то за плечо Гермионы. – О, Уизел, – с иронией протянула она. А следом добавила нечто вроде: – А ты у нас и вправду не фантомас! Резко повернув голову, Гермиона увидела замершего у входа, раскрасневшегося и абсолютно обалдевшего Рона: он не сводил взгляда с обнажённой Паркинсон. Рядом лежал шампунь, который Рон, видимо, уронил, а под его обмотанным вокруг бёдер полотенцем весьма недвусмысленно торчал… – Пошла к чёрту! – ещё сильнее вспыхнул Рон и, быстро подобрав флакон с пола, попытался им скрыть очевидную эрекцию, после чего прошагал к первой освободившейся кабинке. Панси в ответ рассмеялась и снова окунулась под струи воды, уже никого не стесняясь, а Гермиона… Гермиона вдруг ощутила усталость. Всё, хватит эмоций на сегодня. Она не хотела сейчас осмысливать, анализировать всё, что произошло, и даже Малфой, который по-прежнему не отводил от неё насмешливого взора, не мог вынудить Гермиону чувствовать себя хоть чуточку лучше, чем никак. Пройдя в соседнюю от Панси кабинку, Гермиона сделала напор побольше, попутно открывая флакончик с гелем для душа. И хотя она зареклась о чём-либо думать, события сегодняшнего дня назойливыми вспышками маячили перед глазами, словно надоедливые программы на маггловском ТВ. И да, если бы все воспоминания действительно были маггловскими программами, несомненно, эпизод «с палочками» стал бы частой и надоедливой рекламой, которую обычно пускают в эфир далеко за полночь. – Эй, Грейнджер, ты уверена в том, что делаешь? – внезапно услышала она негромкий голос рядом, а обернувшись, увидела высунувшуюся из-за перегородки Панси. – Что? – хмуро спросила Гермиона, продолжая намыливать бёдра, на которые всё сильнее съезжало это дурацкое, надоедливое полотенце… И только тогда она поняла, что полотенце и впрямь падает с неё, сползая по скользкому от геля телу. Вскрикнув, Гермиона едва успела его подхватить, как раз за секунду до того, как все, и в частности Малфой, теперь нахально пялившийся на неё из кабинки напротив (он уже успел помыться, одеться в этот идиотский халат и зачесать свои дурацкие белобрысые волосы назад, прямо как в школе), смогли лицезреть её женские прелести. – Ух, Грейнджер, не ожидал от тебя столь захватывающего шоу. Можешь, пожалуйста, повторить тот момент, когда ты так самозабвенно тёрла грудь и что-то бормотала? – вскинул бровь Драко и недобро ухмыльнулся, что заставило Гермиону снова разозлиться. – Ты… – сделала пару шагов к нему Гермиона и ткнула его неизвестно откуда взявшейся в руках бутылочкой с гелем прямо в солнечное сплетение. – Ты, самодовольный гад, позволяющий себе слишком… – Гермиона, он тебя достаёт? – показался из кабинки Рон, но голову в её сторону не повернул. – Только скажи, и я… – Расслабься, Уизли. Я всего лишь жду Паркинсон и слежу, чтобы её тут кто-нибудь не уложил ненароком. Помнится мне, голая девица принимает здесь душ в первый раз, а для всех это так волнительно, не правда ли, Рональд? Рон ответил угрюмым рычанием и моментально скрылся в кабинке. Драко опять взглянул на Гермиону и невинно пожал плечами. И в этот миг он почему-то так взбесил Гермиону, что она бросилась на него с кулаками. В её фантазиях она давно избивала, жестоко наносила Малфою удар за ударом, а он корчился в муках, умолял о пощаде и взвизгивал каждый раз, когда она проходилась по его телу ногтями, локтями, пластмассовой бутылочкой – да всем, что могло бы его проучить и сделать хотя бы капельку менее раздражающим. В реальности первый же её «удар» Драко перехватил, поймав запястье, а вторую руку завёл ей за спину. – Я предупреждал, Грейнджер: лучше бы тебе не выпускать коготки и слушаться меня, – горячо прошипел ей Драко прямо в ухо, мгновенно став серьёзным и притянув её к себе так, что теперь она обнажённой кожей чувствовала каждый напряжённый мускул на влажном торсе Драко. Какие-то пару секунд Гермиона ещё пыталась вырваться, а потом замерла, заметив, что Драко уставился куда-то вниз, прямо на место соприкосновения их тел. Проследив за его взглядом, Гермиона едва не охнула, потому как осознала сразу несколько вещей. Первое. Она стоит совершенно голая посреди душевой, наполненной кучей обнажённых авроров. Второе. Она стоит совершенно голая, практически слившись телом с Малфоем, который, кстати, тоже почти голый (распахнутый халат не в счёт) и сам, между прочим, прижимает её к себе. Третье. Пока они стоят совершенно голые, будто бы на пороге страстной прелюдии, полотенце бесполезной грудой лежит прямо на их стопах. Четвёртое. Пока они стоят совершенно голые, будто бы на пороге страстной прелюдии, откуда-то справа прямиком в челюсть Малфою летит кулак такого же голого Рона. И прежде чем вступила в свои права новая секунда, полная криков, драки и скандала, Гермиона почему-то подумала: сегодня ей приснится такое количество уникальных волшебных «палочек», что впору открывать свою магическую лавку для тех, кому за восемнадцать.