Мой лучший враг

Soundtrack — Kamikaze «Susanne Sundfor» Во рту пересохло, ведь Гермиона держала его открытым целую вечность, так и замерев в угловатой позе и уставившись на Малфоя. Вернее, на того, кем Малфой сейчас был — на Дэмиана, который выглядел нелепо в подаренном ей мамой (в надежде на скорую семейную жизнь) розовом фартуке в рюшах поверх черной рубашки. Стоит ли говорить, что фартук разве что не сиял новизной, ведь Гермиона надевала его еще реже, чем готовила, а это означало — никогда? — Детка, с тобой все в порядке? — обеспокоенно подошла к ней мама и потрогала лоб. — Выглядишь бледной: тебе совершенно точно необходим витамин D. — После этого Кэролин Грейнджер, являющаяся матерью Гермионы и самым несносным ревизором, пытающимся контролировать ее жизнь, взяла Гермиону за плечи и критически осмотрела ее. — Мне кажется, или ты даже похудела? Хотя таз в прошлый раз был будто бы уже… Неужели это от тех утренних практик по раскрытию нижней чакры, которые тебе советовала Маргарет? Или… О-у… — многозначительно протянула Кэролин, переведя взгляд с Гермионы на Драко и обратно, и коварно прищурилась. — Мама, — предупреждающе начала Гермиона свозь зубы, покосившись на Малфоя, который в этот момент едва сдерживал ухмылку, — хватит. — Это моя вина, миссис Грейнджер! — шумно поставив пирог на стол в гостиной, спустя пару секунд молчания резко выпрямился Малфой с лицом, полным раскаяния, и все взгляды обратились к нему: Кэролин выглядела заинтригованной, Карлос Грейнджер (отец Гермионы) — настороженным, а Гермиона просто хотела чем-нибудь запульнуть в Малфоя, только бы не видеть его идиотское театральное представление, в котором он, очевидно, играл главную (единственную) роль и, возможно, даже метил на звание лучшего актера (засранца) года. — Что ты такое говоришь, сынок? Хочешь сказать, что таз Гермионы… — вмиг разволновавшись, снял очки отец Гермионы и протер их. — О, Карлос, таз не может так быстро разойтись, если девушка только начала вести половую жизнь, — деловито подошла к тому Кэролин и, перехватив очки, аккуратно снова водрузила их ему на переносицу. — К тому же, это более характерно при беременности на поздних сроках и в постродовой период. — Но, дорогая, мы не видели Гермиону целую вечность! Кто знает, что в этот раз придумала наша дочь, — всплеснул руками Карлос и, пропустив вьющиеся волосы сквозь пальцы в отчаянном жесте, подозрительно воззрился на Драко, буравя того взглядом, словно решал, что ему достать из-за пазухи: ружье или нож. Кэролин же вновь повернулась к Гермионе и пристально глянула на нее. — И вправду, — прищурившись, поднесла она руку к лицу в задумчивом жесте, — есть небольшой животик, — подытожила Кэролин и закусила щеку с внутренней стороны с таким видом, словно прикидывала — какая у Гермионы неделя. — Хватит! — сжала руки в кулаки Гермиона, окинув убийственным взглядом всех троих и на всякий случай втянув живот. — Во-первых, я не беременна, если только беременность не стала случаться от мороженного. А во-вторых, я не просила обсуждать мою внешность и давать советы, мама. Снова, — сверкнула она глазами в сторону Кэролин, на ходу снимая осеннее пальто. — И, в-третьих, папа, тебе не о чем волноваться! У меня с Дэмианом еще ничего не было! С последними словами она так резко попыталась повесить пальто на вешалку, что в итоге сорвала с него петельку и, попытавшись на ходу схватить его, прицепом повалила остальные вещи. Но все же упрямо не пошевелилась, вперившись взглядом в Драко, который, выйдя из минутного оцепенения, с самым невинным видом снял прихватки и уже направился в ее сторону, как Гермиона сказала: — Ты, — ткнула она в него пальцем, — за мной. Услышав ее, Малфой остановился, а его плечи поникли. Он даже демонстративно вздохнул, сделав это до ужаса наигранно, но мама, казалось, была очарована, а потому взглянула на него с жалостью, после чего повернулась к Гермионе и подбоченилась: — Гермиона Джин Грейнджер, будь неладно твое второе имя, которое придумал твой отец! Разве можно быть такой грубой и вообще… — Все в порядке, миссис Грейнджер, — с видом ангела, которому подрезали крылья, грустно улыбнулся той Малфой. — О, Дэмиан, прошу, зови меня просто Линн, — тут же расплылась в теплой улыбке мама, снова повернувшись к Драко, который всего на миг, на крошечный миг перехватил взгляд Гермионы и едва заметно ей подмигнул, самодовольно ухмыльнувшись. Нахал! — Прошу прощения, миссис… Вернее, Линн, — как ни в чем ни бывало снова двинулся в их сторону Малфой, и Гермиона от злости крепко сжала зубы так сильно, что, казалось, челюсть вот-вот хрустнет. — Должно быть, Гермиона в недоумении, почему я все еще здесь, ведь она пока не планировала меня с вами знакомить. Правда, тыковка? — Не планировала знакомить, когда у вас скоро свадьба? — наконец подал недоверчивый голос Карлос, который выглядел расстроенным. — Дорогая, почему ты скрывала от нас? Терпение лопнуло. — За мной, — жестко посмотрела она на Драко, вернее, на Дэмиана. — Живо. А Драко в ответ лишь поднял руки в сдающемся жесте и затем молча проследовал за ней в комнату для гостей. Как только за ним захлопнулась дверь, не прошло и секунды, как Малфой снова стал Малфоем по поведению: лицо приняло непроницаемое выражение, плечи расслабились, а уже после — на губах заиграла легкая ухмылка. — Знаешь, Грейнджер, а у тебя очень милые родители, — прислонившись спиной к двери и засунув руки в карманы брюк, произнес Драко. — Кстати, что такое нижняя чакра? Умоляю, скажи, что это что-то неприличное. — Какого Мерлина ты вытворяешь, Малфой? — после того, как произнесла заглушающее заклятье, набросилась на него разве что не с кулаками Гермиона. — Что ты вообще здесь делаешь? И что ты наплел им?! Гермиона уже почти перешла на истеричный крик, на что Драко лишь поморщился и вскинул руки в оборонительном жесте. — Эй-эй, успокойся, все под контролем, — поморщившись, оттолкнулся от двери он и выпрямился в полный рост, а Гермиона сделала инстинктивный шаг назад, потому как Драко оказался так близко, что их грудные клетки едва ощутимо соприкоснулись, что, конечно же, не осталось ею незамеченным даже несмотря на то, что физически перед ней был Дэмиан, а не Малфой. — Под контролем? — уперла руки в бока Гермиона, ощущая, что уже находится на грани истерики, хоть щеки и предательски раскраснелись. — Говоришь, под контролем, Малфой?! Ты сказал, что ты мой жених! Ты — жених! Какого черта ты наговорил такой чуши моим родителям? Зачем ты впутал их во весь этот спектакль?! — У меня были веские причины явиться к тебе с вещами, Грейнджер, но я не буду отвечать на вопросы, пока ты не успокоишься, — на секунду помедлив, серьезно сказал Драко, чем взбесил Гермиону еще больше. И она, не найдя ничего лучше, с криком ярости бросилась на него (на этот раз с кулаками) и даже успела залепить Малфою пощечину, в ответ на что Драко, пронзительно посмотрев на нее со вспышкой злости, легко перехватил ее руки и завел их себе за спину, при этом так сильно прижав Гермиону к себе, что весь ее пыл моментально поугас. Было видно, что Драко действительно не до истерик и не до шуток. Он неподвижно стоял и так крепко держал Гермиону, что она даже не пыталась вырваться: было ясно, что это бесполезно. На щеке у Драко розовел след от пощечины, и это должно было бы служить для Гермионы утешением, но на деле ничего кроме досады и ощущения, что она рано сделала выводы, она не чувствовала. Вернее, она не хотела чувствовать еще что-то кроме этого: близость к Драко была такой, что невольно воспоминания о прошлой их встрече в стенах этого дома подкрались к Гермионе, и стоило больших усилий не поддаться соблазну впустить их в голову. Видимо, все же что-то отразилось в ее глазах, раз взгляд Драко, вернее, Дэмиана смягчился. — Ну вот, так лучше, — тихо сказал он и очень медленно разжал пальцы. Но в момент, когда Гермиона уже хотела вырваться, все же усилил хватку, опять притянув ее к себе: — И еще, Грейнджер, если в следующий раз ты снова поднимешь на меня руку, я свяжу тебя и буду делать все, что захочу. Все. Понимаешь? С последними словами он так близко склонился к ее лицу, что их носы едва не соприкоснулись, и его взгляд стал таким темным, что Гермиона и в самом деле поняла: Малфой не шутит. И, положа руку на сердце, она не знала, правда ли боится нарушить его запрет, если за ним последует весьма многообещающее, ой, конечно же, такое возмутительное наказание! — Пришлось придумать свадьбу, чтобы твой отец понял, почему мы живем вместе, — внезапно сухо сказал Малфой фразу, из-за которой у Гермионы моментально вылетели из головы все мысли о веревках (соблазнительных веревках!) и Малфое, который делает с ней все, что захочет. Гермиона захлопала глазами и даже не сразу поняла, что Драко ее уже не держит и можно сделать шаг назад, а не стоять, прижавшись к нему, как проститутка в ожидании оплаты. — Что? — лишь в итоге сказала она, так и упрямо не пошевелившись, словно в их… близости не было ничего такого, на что в ответ Драко, почти сочувственно на нее посмотрев, сам неохотно сделал два больших шага назад, и Гермиона только тогда поняла, что уже пару секунд стояла, задержав дыхание. Последовала недолгая пауза, во время которой Малфой, устало вздохнув, прошелся из стороны в сторону беспокойными шагом, словно подбирал слова. — В наших кругах так непринято, Грейнджер: съезжаться до помолвки, — в итоге остановился он, вскинув бровь и заведя руки за спину, и выглядел при этом до того чопорно, что Гермионе захотелось смыть с него всю эту псевдоинтеллигентную спесь. — Когда я с вещами стал тебя дожидаться, внезапно пришли Линн и Карлос, а потом… — Карлос и Кэролин, а для тебя — мистер и миссис Грейнджер, — сквозь зубы поправила Гермиона, снова закипев от понимания, что сама мама позволила Драко еще куда более фривольно себя называть. — Неважно, — отмахнулся Малфой. — Пришли твои родители, и я представился женихом, чтобы у нас не было неприятностей. К тому же, маленький «Обливиэйт» исправит все за секунду, а уж в этом я профессионал, Грейнджер, можешь мне… — Обливиэйт? Малфой, я только недавно восстановила им память после нескольких, целых гребаных нескольких лет, которые они жили без меня! — впадая в отчаяние, горько сказала Гермиона и опустилась в кресло, упершись локтями в колени и пропустив пальцы сквозь волосы. — Еще один «Обливиэйт» — и я уже никогда не верну им воспоминания обо мне назад, понимаешь? — в отчаянии вновь вскинула она голову, взглянув на него. Драко медлил с ответом, закусив уголок губ с внутренней стороны. — Прости, — в итоге серьезно произнес он. — Я не знал. Но я всегда действую в твоих интересах, Грейнджер, даже если тебе кажется обратное. В ее интересах? Почему… — Гермиона? У вас все в порядке? — внезапно послышался несмелый стук в дверь и озабоченный голос Кэролин. Гермиона с Драко переглянулись. — Все в порядке, мам! — не сводя взгляда с Малфоя, откликнулась Гермиона и только сейчас приняла во внимание, что Драко что-то говорил про свои вещи, которые перевез, а еще… — Нужно идти, — словно или снова прочитав ее мысли, шагнул к ней Драко и аккуратно положил ей руку на плечо в успокаивающем, но твердом жесте. — Просто доверься мне. Вот увидишь, результат тебе понравится. — Мне уже не нравится результат! — быстро скинула с себя его ладонь Гермиона, словно раскаленный утюг, который непременно оставил бы страшнейший ожог. — И вообще… — растерянно оглянулась она и увидела в комнате незнакомые черные чемоданы старомодного вида. В духе тех, с которыми передвигаются волшебники, если уезжают куда-то надолго. — Что все это значит? О Мерлин, чемоданов было целых три, как отметила Гермиона, которая уже просто хватала ртом воздух от возмущения и не могла поверить, что Малфой расположился прямо тут, в комнате для гостей, и это значило… — Доверься мне, — вновь обратил на нее свое внимание Малфой, уже взявшись за ручку двери. — Скоро ты все поймешь. — Стой! — бросилась к нему Гермиона аккурат в момент, когда Драко проворно выскочил из комнаты. За секунду до того, как в захлопнувшуюся за ним дверь врезалось обездвиживающее заклятье, от которого бесполезному куску дерева было ровно настолько же до ручки (каламбур, не иначе), как мертвому припарка. — Линн! — услышала Гермиона в другой комнате наигранно радостный голос Малфоя, вернее, Дэмиана, а потому вновь пришла в ярость. — Простите, что заставили так долго ждать! Тыковка, ох, прошу прощения, Гермиона рассердилась! И Гермиона, зло пнув чемодан Малфоя напоследок, словно хоть как-то могла передать его хозяину свою боль от ситуации, наконец вышла в гостиную. За круглым столом, который Драко, очевидно, предварительно трансфигурировал и укрыл скатертью, уже сидел ее отец и угрюмо наливал себе что-то крепкое в бокал, живоглот беспокойно терся о его ноги, выпрашивая кусочек какого-нибудь лакомства, а Линн, стоя рядом, полуприглушенным тоном щебетала о чем-то с Драко. — Ох, Дэмиан, она у нас такая упрямая, поэтому ума не приложу… — донеслось до Гермионы, и она тут же громко захлопнула за собой дверь, после чего все взгляды обратились к ней, а Живоглот, ловко запрыгнув на стул, даже успел стащить лапой со стола кусочек мяса. — Гермиона! — воскликнул отец, словно она была его спасательным кругом и лучом надежды в какофонии безумства, и она ему кисло улыбнулась, за что мысленно отругала себя: отец не виноват, что она впуталась в историю в таким бесцеремонным идиотом, как Малфой. — Все хорошо? — Да, — вздохнув, коротко ответила она и, задев плечом Драко так, чтобы родители не заметили, прошла ко столу. — Мы просто кое-что с Мал… С Дэмианом выясняли. Но теперь, правда, все в порядке. С этими словами она села за стол так резко, что вмиг бокалы жалобно звякнули, а один даже упал и, покатившись, стукнулся о салатницу. — Ну что за неуклюжесть! — всплеснув руками, тут же засеменила к столу мама и укоризненно посмотрела на Гермиону, отчего той захотелось провалиться сквозь землю, ведь Малфой снова — снова! — то ли ухмылялся, то ли сочувственно улыбался. И одному Мерлину известно или хорошему психотерапевту, что Гермиону бесило больше. — Знаешь, детка, тебе, правда, следовало бы быть чуть менее нервной и чуть более любезной, ведь мы не видели тебя целый год! И хотя ты похорошела с этой своей новой прической и более раскрытой линией бедер, но характер у тебя остался таким же невыносимым! — Два месяца, мама, — процедила Гермиона, проигнорировав, как отец успокаивающе сжал ее руку, лежащую на столе. — Мы не виделись всего два месяца. Мама лишь нетерпеливо мотнула головой и грациозно села, когда Малфой в раздражающе услужливом жесте той подвинул стул, а сам приземлился на соседнее место рядом, аккурат между Гермионой и Кэролин.  — Ну! — хлопнул он себя по коленям и потянулся за бутылкой вина, которую ловко подхватил и изящно разлил по бокалам. — Предлагаю тост? — Замечательная идея! — свела ладони вместе Кэролин и деловито взяла свой фужер. — Как насчет того, чтобы поднять бокалы за вас, голубки? — игриво закончила мама, а Гермиона, которая уже нетерпеливо пригубила вина, поперхнулась, на что Драко похлопал ее по спине, чем заслужил убийственный взгляд. — О, Линн, вы так любезны, — пока Гермиона откашливалась, проворковал Драко и, погладив Гермиону по спине, поднял свой бокал. — Но предлагаю начать с тоста за знакомство, как вы на это смотрите? Нет же ничего лучше спонтанной встречи, правда, тыковка? Гермиона, которая уже была на грани того, чтобы перевернуть стол, уловила, как отец, исподлобья глянув на Драко, не чокаясь, выпил залпом что-то покрепче вина (возможно, это был джин), а Линн, даже не обратив на это внимание, звонко коснулась бокала Драко и довольно заулыбалась. — Прекрасный тост, Дэмиан! — сказала она и непонимающе посмотрела на Карлоса с Гермионой. — Что это с вами обоими, ну? А Гермиона и была бы рада рассказать историю о том, как еще недавно у нее разве что не разбилось сердце, когда она увидела, как этот самый «жених», спустя пару дней после их головокружительного поцелуя и еще кое-чего похлеще, отчего минута бы — и точно могли бы появиться дети, ускользнул на свидание с другой, да только признаться в этом даже самой себе гордость не позволяла. Хотя, постойте, вот же, позволила, если гордость у Гермионы все же есть? — Думаю, это снова моя вина, — потупил взгляд Драко и, шумно встав, потянулся к пирогу. — Накануне встречи у нас с Гермионой возникло недоразумение, хотя, сказать честно, я бы это назвал скорее недопониманием… Ведь все произошло именно так, как и должно было, правда, милая? О, как же многозначительно он на нее посмотрел! Так, что Гермиона даже устыдилась своих мыслей, ведь по сути — се ля ви! — все действительно уже так, как и должно было быть при оговоренном ими идеальном раскладе. Драко досталась Астория, ей достался Рон. Вернее, все к тому идет, но… Разве не об этом она мечтала? Тогда почему внутри все так сжалось, как если бы она кого-то близкого провожала на фронт и знала, что больше никогда его не увидит? К счастью, атмосферу разрядил отец, и Гермионе не пришлось размышлять над ответом. — Ты печешь? — прокашлявшись, грозно спросил он, вновь уставившись на Драко непроницаемым взглядом, словно спрашивал не про пирог, а про участие в групповом убийстве трех младенцев. Малфой, впрочем, уже ловко разрезав результат своих сдобных трудов, успел водрузить ароматный кусок на тарелку к Карлосу, чем, несомненно, того хоть чуть-чуть, но подкупил: папа обожал выпечку. — Немного, — уклончиво ответил Малфой, раскладывая дальше пирог, и скосил взгляд на Гермиону. — На самом деле, меня научила тыковка, ведь именно по ее незамудренному рецепту я и решил приготовить. Спасибо, милая! И Гермиона вмиг вспомнила свой пудинг из пакета, который с помощью магии смогла (даже она смогла!) превратить в нечто грандиозное. Как минимум в то, что так понравилось Рону, но что не стал есть Драко в их прошлый раз за столом, и от этого ей захотелось этот новый и боже-как-он-пах пирог размазать по его самодовольному лицу. — Очень вкусно, Дэмиан! — попробовав кусочек, подняла вилку острием к верху Кэролин. — Я бы даже, пожалуй, попросила у тебя рецепт, да вот только я совсем не пеку и почти не готовлю, надо же. — И то правда, — мрачно откликнулся Карлос, покосившись на жену, и снова вперился взглядом в Драко. — А, впрочем, неважно: наша дочь — вон, хоть и в мать в хозяйстве, а каких высот достигла! Орден Мерлина, работа в Министерстве, победа над всеми этими вашими мечеными ублюдками — настоящая героиня! Отец так искренне гордился ею, и это слышалось в его словах, которые звучали, как вызов Малфою, в духе: «А потянешь ли ты мою дочь, сынок?!», а потому Гермиона невольно смутилась и из-под ресниц покосилась на Драко. На лицо того будто упала тень, а потому улыбка Малфоя померкла, но он все же встретил взгляд Гермионы, которая понятия не имела, что же именно сейчас у этого несносного человека на уме. Человека, которого именно в этот момент ей почему-то было жаль… За то прошлое, с которым он, похоже, вел войну до сих пор и внутренне, и внешне, подставляясь под лучи из раза в раз и играя со смертью, как неприкаянная душа, которая не определилась — в каком мире ей лучше. — Умоляю, Грейнджер, перестань меня мысленно хоронить, — чуть склонился к ней Драко и сказал это так тихо, чтобы его слова могла услышать только она. — И не вздумай меня жалеть. Уж лучше ненавидь, но никогда не жалей, усекла? — Да, — почему-то не захотела с ним спорить Гермиона и медленно повернулась всем корпусом, встретив его пристальный и одновременно недоверчивый взгляд. — Мне кажется, я уже неплохо справляюсь с этим. С ненавистью к тебе без тени сожаления. Губы Драко растянулись в медленной усмешке, и только в этот момент Гермиона внезапно осознала, что перед ней все же Дэмиан, а не Драко, и что в последний раз, когда она общалась с Драко в своем истинном обличии больше минуты — это привело к весьма… волнующим последствиям, о которых они так и не поговорили. Кожа покрылась мурашками, а руки непроизвольно сжали нож с вилкой сильнее, когда Гермиона заметила, как расширились глаза Драко, которому, наверное, уже и ненужно было читать ее мысли: все и так стало ясно по ее поведению и по румянцу, который тут же появился на щеках во время паузы, сопровождаемой их долгим зрительным контактом. — К слову, детка, ты заметила? Мы подарили тебе телевизор! — разрушил момент голос мамы, которая восторженно повела в сторону рукой, и Гермиона увидела, как отец, уже успевший пригубить еще бокал и наскоро закусить пирогом, с гордостью кивнул. И только тогда Гермиона, проследив за взглядами родителей, и в правду заметила, что в углу гостиной, прямо напротив дивана, стоит… Телевизор. Большой и безвкусный, он словно был нелепым напоминанием, из какого мира она была родом, а потому Гермиона с опаской, за которую себя возненавидела, покосилась на Драко, но тот будто был по-настоящему заинтригован, а вскоре спросил: — Ух ты, какая интересная коробка! А как она работает? И Карлос, который, кажется, даже растаял от такой любезности, вальяжно поднялся с места и, снова отхлебнув из бокала, покровительственно произнес уже захмелевшим хриплым голосом: — Пойдем, сынок, я покажу тебе. Заодно и поговорим… О мужском. С этими словами он двинулся к телевизору, который — Гермиона знала — она едва ли включит больше одного раза, да и то, больше из дани уважения родителям, чем из интереса к чему-то кроме книг и Рона. И когда Драко, промокнув рот салфеткой и самодовольно ей подмигнув, пошел за ее отцом и удалился на достаточное расстояние, не прошло и секунды, как Гермиона ощутила на своем запястье хватку мамы. — Где ты нашла такого чудесного мужчину?! Признавайся! — Мама… — попыталась вырвать руку Гермиона, но не тут-то было: мать держала крепко. — Знаю, детка, ты так много лет была влюблена в Гарри… — Мама, я никогда не была влюблена в Гарри, мне всегда нравился Рон, — закатила глаза Гермиона, ощутив приступ раздражения из-за невнимательности матери, и кинула взгляд на отца с Малфоем, которые устроились напротив большого экрана и, увлеченно переговариваясь, теперь изучали пульт. И как только Малфой смел быть таким… Таким… Счастливым?! — О, дорогая, в любом случае, было с самого начала ясно: никто из них тебе не подходит, — потрепала ее, словно щенка, за щеку мама и со знающим видом взяла бокал, расслабленно откинувшись на спинку стула. — Я всегда была уверена, что тебя ждет партия куда получше! Гермиона разве что не фыркнула. Партия получше — несносный мальчишка, который с детства терроризировал ее, а потом вырос в Пожирателя Смерти, чтобы потом одуматься и целью своей жизни избрать истребление себеподобных?! Вот уж спасибо, мам! — Правда? — с мрачным недоверием в итоге взглянула Гермиона на свою я-всегда-все-знаю-лучше мать и со вздохом перевела взгляд на Малфоя, который уже раздражающе над чем-то смеялся, пока отец что-то увлеченно рассказывал и щелкал по кнопкам пульта, переключая каналы. — Конечно, детка, — доверительно склонилась к ней мама. — Мы всегда с отцом хотели, чтобы ты была с тем, кто по-настоящему тебя любит. Кто достоин твоей любви и кого ты сама искренне полюбишь тоже. Гермиона вспыхнула. Вот уж чего она не ожидала — так разговоров о… О том неуместном, что явно нельзя употребить даже в виде словосочетания в одном предложении с ее именем и с именем «Драко Малфой». — Мама, но с чего ты взяла… — осторожно начала Гермиона и осеклась: о Мерлин, она еще смеет спорить о том, чего нет? Продолжать эту абсурдную для их недоотношений с Малфоем тему?! Она смеет перечить матери, которая сейчас наверняка начнет в тысячный раз рассказывать историю, как Карлос заметил ее — юную стажерку-дантиста в частной клинике, кем была Кэролин тридцать лет назад, и это была та самая любовь с первого… — О, детка, я, наверное, никогда тебе не рассказывала историю, как твой отец заметил меня впервые, когда был главным дантистом частной клиники, в которую я устроилась стажеркой, а потом между нами возникла та самая любовь с первого… — расправив плечи и воодушевившись, разве что не закатила глаза Кэролин. — Мама, — перебила ее Гермиона, в отрезвляющем жесте положив ей ладонь на руку, — ты это уже рассказываешь, примерно, в тысяча первый раз, — закончила Гермиона и нервно взяла бокал. — Нет, детка, ты не понимаешь: твой отец так на меня смотрел, что сейчас, когда я вижу, как Дэмиан не сводит с тебя глаз, нет сомнений — он без ума от страсти к тебе, — словно не слыша ее, продолжила мама, сказав последнюю фразу так громко, что Гермиона всерьез опасалась — Малфой услышит. Но, если посудить по виду уже разве что не в обнимку сидящих Малфоя и Карлоса, увлеченно смотрящих английский футбол, то опасность в этот раз обошла ее стороной. — Я же вижу, как вы ругаетесь, дорогая, — игриво наклонила голову мама, вновь привлекая к себе внимание, и пригубила вина. — Разве это всерьез? Больше похоже на брачные игры двух неотесанных тигрят, вступивших в половозрелый возраст, перед очередным слиянием тел и душ. Если ты меня понимаешь, конечно. Хотя… — придвинулась ближе мама и многозначительно прищурилась, — твои бедра не дадут соврать, что я права. Но Гермиона, которую уже даже родная мать пыталась уличить в пикантных помыслах и сравнить с животным, не успела никак отреагировать на очень необходимую ей (нет) информацию о слиянии душ, тел и бедер, будь бы проклят тот огневиски, что сделал их шире, как отец внезапно встал и обратился к ним:  — А знаете, мы тут с Дэмианом подумали!.. И это было началом конца: все самые большие неприятности в их семье начинались именно с этих слов. «Только не про машину, папа, умоляю, только не про автомобиль», — зажмурилась Гермиона, даже скрестив пальцы под столом. — Что пора бы Дэмиану показать наш автомобиль! — с придыханием сказал отец и встал с дивана, гордо раскрасневшись. — Тем более, что водить я уже не в состоянии… — Еще бы, — коротко прокомментировала Кэролин, скрыв лицо за бокалом и отпив из него. — А вы с этими своими магическими штучками сможете вмиг протрезветь и ощутить, какова моя малышка в действии! — не обратив внимание на комментарий жены, радостно всплеснул руками Карлос, словно выиграл главный приз в ежегодной лотерее или узнал, что его жена лишилась способности поучать. — Папа, — встала из-за стола Гермиона, вновь шумно двинув стол. — Это уже слишком. Мы не умеем водить. — Говори за себя, тыковка, — подошел к ней Малфой и лучезарно улыбнулся, сверкнув глазами. — Я, кажется, поднаторел в обращении с маггловскими средствами передвижения по долгу своей службы. На заданиях, знаешь ли, всякое бывает. Гермиона пораженно открыла рот. Малфой что? Умеет водить? — Ох, точно, Гермиона! — с восторгом обратилась к ней мама, даже пригладив и без того идеально лежащие волосы. — Дэмиан же вместе с тобой служит в… Как же это называется? — на миг призадумалась она. — В арорате? — В аврорате, — одновременно с Гермионой произнес Драко, отчего оба посмотрели друг на друга, и до Гермионы только дошло — Малфой им все рассказал! — Что, думала от нас скрывать, что вы вместе с женихом ловите этих самых… — нахмурился отец. — Ублюдков, — услужливо подсказал Драко. — Верно, сынок, — похлопал того по спине уже изрядно захмелевший Карлос, который так резво пил, пожалуй, никогда. — И как только свет носит тех, кто согласился заклеймить себя, словно скот во дворе свинофермы? Гермиона видела, как лицо Драко на миг замерло, вот только если это и принесло так давно желаемое удовлетворение, то лишь на миг: все же, ей стало больше неловко от слов отца, чем радостно от такой неудобной правда. — Каждый получил по заслугам, сэр, не сомневайтесь, — в итоге, помолчав, туманно произнес Малфой, внезапно заинтересовавшись пультом, а потом выключил телевизор и, вновь надев маску интереса, произнес: — Ну, идем? Конечно, машина была шикарной. Припаркованная у порога и наполированная так, что можно было легко посмотреться в нее, словно в зеркало, она сияла своими черными фигуристыми боками и наверняка затмила бы Гермиону в глазах любого мужчины. Даже Малфой, который — Гермиона могла поспорить! — ничего не понимал в автомобилях, и то с одобрением осматривал ее, пока отец что-то важно говорил на своем «мужском» языке. — Объем три литра, максимально крутящий момент… — донеслось до Гермионы как раз в миг, когда к ней подошла мама и положила руку на плечо. — Он с ней совсем свихнулся, — склонившись к уху Гермионы, негромко произнесла Кэролин и вздохнула. — Но что поделать — мечта юности! Ох, знала бы ты, дорогая, какая же дорогая эта мечта… Иногда я думаю, что ему важнее этот кабриолет, чем я. И Гермиона вспомнила, что машина была не только красивой, но еще и несусветно дорогой. Настолько, что ради первого взноса маме даже пришлось поступиться отпуском в Америке в компании любимой сестры, которая все еще выписывала журналы с рубрикой знакомств и по-прежнему не теряла надежды найти там достойного жениха для Гермионы, а может, и для себя (на всякий случай, конечно, и, желательно, на десяток лет младше). А папе пришлось взять две дополнительные смены в неделю и согласиться на чтение курса по стоматологии в Ливерпульском университете, чтобы поскорее выплатить кредит и позволить жене жить с прежним размахом. Но, положа руку на сердце и смотря, как отец восторженно крутится вокруг машины, Гермиона не могла его осуждать: она знала, что за долгие годы, когда он в большинстве случаев потакал жене и во всем с ней соглашался, эта покупка была его единственным масштабным актом неповиновения в твердой решимости настоять на своем! И Гермиона могла поклясться: хоть ее мать и до сих пор ворчала насчет покупки и периодически демонстративно капала себе успокоительное в бокал с вином, но все же уважения к Карлосу у нее прибавилось. К тому же, в женском клубе все так завидовали, когда Карлос подвозил ее и даже открывал дверь, чтобы Кэролин могла, приняв руку, по-королевски выйти из салона, а потом сделать вид, что «Да ничего такого, девочки, просто муж подвез на машине за сотню тысяч фунтов стерлингов». — Впечатляет! — внезапно отвлек от мыслей Гермиону одобрительный голос Драко, и она вперилась в него взглядом. — Можно прокатиться? Нет. Наверное, она ослышалась. — Конечно, сынок, я же поэтому тебя позвал сюда, — похлопал его по плечу отец, словно каждый день доверял машину незнакомцам из магического мира. — Но учти, — все же сжал он плечо Малфоя и притянул к себе ближе. — Если ты что-то сделаешь с ней или с моей дочерью… — Никогда. Обещаю, — уверенно откликнулся Малфой, положив руку на грудь, и, когда Карлос медленно разжал хватку и вновь расплылся в улыбке, Гермиона сделала возмущенный шаг вперед. — Папа! Ты в своем уме? Что ты… — начала она, в то время как Малфой уже услужливо открыл ей дверь и светски улыбнулся. — Мадам, — протянул он, пока отец во время всего действа довольно ухмылялся, а после даже пару раз одобрительно хмыкнул в усы. — Знаешь, Гермиона, этот парень мне стал нравиться еще больше, — повернулся он спиной к Драко и посмотрел на нее. — Он так настойчиво за тобой приударяет. Гермиона вспыхнула, пока ухмылка Малфоя, стоявшего позади Карлоса, становилась все шире, грозясь выйти за пределы лица. — Дорогой, ты уверен? — прозвучал недоверчивый голос мамы, когда она подошла ближе и приобняла Гермиону. — Мы еще совсем не знаем этого молодого человека, хоть он и душка. Да и машина… Ты же помнишь, что завтра собрание женского клуба? Вот в этом и была вся Линн: в первую очередь ее волновал свой очередной триумф перед полчищем высокомерных дамочек средних лет — по большей части ни дня не работавших жен богатых мужей, начинавших свой день с оливки и бокала мартини, в кругу которых Кэролин так много лет пыталась стать «своей». А уже потом, наверное, даже не во вторую очередь, Линн бы задумалась о жизни и здоровье дочери, которая могла пострадать в паре с незнакомцем в этой самой машине от неумелого вождения. А может, и вовсе уехать куда-нибудь в Шотландию и больше никогда не возвращаться. Хотя, наверное, при любом раскладе первой мыслью Кэролин было бы: «А что же с машиной?». Или: «А какова компенсация по страховке?». — Все в порядке, милая, ты же знаешь: я вижу людей насквозь, — приспустив очки, сказал отец и серьезно посмотрел на Кэролин с тенью улыбки. — Или ты забыла, как я сразу же тебя разглядел и понял, что хочу, чтобы именно эта женщина кружила мне голову и иногда поджаривала мне мозги в течение всей жизни?! С этими словами Кэролин расплылась в довольной улыбке и, раскрыв объятия, шагнула к Карлосу. — О, дорогой… — крепко прижалась она к нему, и Гермиона вмиг почувствовала себя третьей лишней на этом празднике неловкости. Сложно было поверить, что эти двое по-прежнему были друг от друга без ума на протяжение стольких лет. Ее мать с совершенно невыносимым эгоцентричным характером и отец, который всегда был немного себе на уме, но отличался невероятной добротой и человечностью… Гермиона удивлялась, как такие два разных человека могут оставаться вместе. Она, например, с матерью больше, чем пару дней, находиться точно не была в состоянии ровно с того момента, как начала трансформироваться в подростка. Как и с ними двумя, когда оба родителя впадали в атмосферу какой-то им только двоим известной любовной ностальгии, вот как сейчас, когда они друг на друга смотрели так, что Гермионе хотелось или провалиться сквозь землю, или поскорее отсюда сбежать. Именно поэтому она, сжав кулаки, все же торопливо прошла к машине и уселась на переднее сиденье, напоследок одарив Малфоя таким взглядом, что — по ее плану — он уже должен был бы выплюнуть свои кишки. Но вместо этого Малфой что-то сказал ее родителям, затем медленно обошел машину и сел за руль ровно в тот миг, когда Гермиона, уже пожалев о своем скоропостижном решении, постаралась выйти из салона. Но дверь была заперта. — Ну-ну, Грейнджер, это как на аттракционах, — завел машину Малфой и проверил газ, шумно известивший о готовности тронуться. — Раз уж села — будь добра доехать до конца. С этими словами он с такой силой вдавил педаль газа в пол, что Гермиону вжало в кожаное сиденье, а в течение последующих десяти секунд у нее и вовсе пронеслась вся жизнь перед глазами, как и весь район, в котором она жила, будто от скорости рассыпавшийся где-то там, позади, карточными домиками. Мотор ревел, Малфой, как одержимый, лавировал вдоль дороги, умело обгоняя редкие встречные автомобили, а Гермиона настолько оцепенела от ужаса, что лишь спустя минуту смогла прокричать: — Сбавь скорость! — Что? — словно не услышав ее, а может, и вправду не услышав, кинул быстрый сосредоточенный взгляд на нее Драко и, на ходу переключив скорость, еще сильнее втопил педаль газа в пол. — Остановись, чертов ты идиот! — проревела Гермиона, уже разве что не плача, а потом и вовсе произошло то, отчего сердце замерло: прямо перед ними нарисовались сразу две машины в параллельных рядах, которые Малфой уже никак не успевал объехать. Это был кошмар, ведь все происходило словно в замедленной съемке. Ее крик, перешедший в отчаянный визг. Его напряженное тело, будто готовившееся к броску. Ее понимание, что он хочет их двоих убить. Его попытка достать палочку. Ее закрытые ладонями глаза. Его заклятье, вмиг осветившее ее веки. И вот, уже в следующую секунду, их машина просочилась в прореху между двумя спереди и, как ни в чем ни бывало, продолжила ход. Гермиона не могла поверить, что она жива, когда открыла глаза и в ужасе осмотрелась. Малфой по-прежнему уверенно вел, не сбавляя скорости, а еще выглядел так спокойно, словно каждый день рискует жизнью. Хотя, постойте, по сути, он так и делал. — Ну что, Грейнджер, готова поговорить? — наконец повернулся Драко к ней и с ухмылкой вновь перевел взгляд на дорогу. В этих своих кожаных перчатках, одетый во все черное под стать машины, а еще самодовольно восседавший в дорогом салоне с этой своей фирменной прической и белоснежной ухмылочкой — Гермиона душу бы продала, только бы не считать, что Малфой выглядит до раздражения привлекательно. Стойте, а ведь перед ней и вправду уже был сам Драко Малфой, а не Дэмиан Мэллфорд. И когда только успела произойти метаморфоза?! По пейзажам за стеклами было видно, что они уже давно покинули черту города, и теперь их окружала укрытая мраком степь, а Гермиона все не могла собраться, чтобы выдавить из себя хоть что-то: страх от бешеной скорости, уносящей ее в неизвестность, по-прежнему сковывал, ровно так же, как и понимание абсурдности происходящего. Ведь она ехала в машине, за рулем которой — Драко Малфой. Чистокровный сноб, что до совершеннолетия всерьез считал магглов чем-то вроде флоббер-червей: бесполезными и безмозглыми существами с их нелепыми изобретениями. А теперь — полюбуйтесь! — с удовольствием старается ее угробить, используя для этого самый популярный по статистике маггловский метод путешествия в один конец. — Может, ты все-таки, сбавишь скорость?! — нашла в себе силы Гермиона снова призвать к благоразумию Драко, который, так резко дал по тормозам, что если бы не ремень безопасности — Гермиона вылетела бы из машины сквозь лобовое стекло. — Ты в своем уме?! — едва придя в себя, прокричала она, когда они остановились, в то время как Малфой, медленно отстегнувшись, вернул ремень на место, предварительно его расправив. Только после этого, выглядя раздражающе спокойно, словно не несся перед этим со скоростью примерно в двести километров в час, он повернулся к ней и произнес: — Слушаю. Гермиона смотрела на него во все глаза и не могла поверить: вот он — Малфой! Живой и невредимый, требует, чтобы она что-то еще говорила, когда сама не уверена — жива ли она или уже в аду?! — Да, Грейнджер, именно ты настойчиво просила меня остановиться, прервав тем самым одну из самых, не побоюсь этого слова, впечатляющих поездок за всю мою жизнь. Не считая той погони за Каркаровым в Болгарии, конечно, хоть и машина там была еще тем корытом по сравнению с этой. Гермиона какое-то время молчала, все так же не зная с чего начать и смотря на Драко широко раскрытыми глазами, пока он что-то увлеченно искал на панели управления. — Нашел! — наконец произнес Малфой, и после того, как нажал кнопку, крыша машины с мягким шуршанием стала собираться, обнажив перед Гермионой самую совершенную ночь на свете. Казалось, что густое небо нависло прямо над ней с Драко, влажный запах земли и пожухлой травы ворвался в легкие, а первые звезды, укутавшиеся в облака, моментально настроили на мистический лад. Вокруг не было ни души: только их пафосно-дорогая машина была бельмом на фоне единого умиротворенного пейзажа полей, по которым ветер гонял редкую листву. — Красиво… — невольно протянула Гермиона, засмотревшись на степь, которая выглядела такой величественной и умиротворяющей, что все эмоции моментально поутихли. Будто сама природа шептала ей: «Успокойся». В конце концов, когда-то и сам Шекспир говорил — ничто не вечно под луной. — Но жизнь бессмертна эстафетой поколений, — внезапно произнес Драко, и Гермиона резко к нему обернулась. — Что? — спросил он, уже откинув сиденье назад и закинув руки за голову, словно принимал солнечные, а вернее, лунные ванны. — Ты цитируешь Шекспира? — нахмурилась Гермиона, думая — как много еще вещей она не знает об этом человеке. — Как ты смеешь вообще его цитировать и, вообще, что все это… — Довольно прелюдий, Грейнджер, — резко выпрямился Драко и развернулся к ней всем корпусом. — Я лишь прочитал в твоих мыслях продолжение, всего-то. А может — и нет. Гермиона ощутила, что она очень устала. В ней просто не было такого диапазона, чтобы всегда выдерживать такой высокий эмоциональный темп, какой задавала каждая встреча с Малфоем. — Предлагаю перейти к делу. Можешь спрашивать, Грейнджер. Я ведь знаю: у тебя масса вопросов, — смягчившись, обратился к ней Драко, словно почувствовал ее настроение. — Что все это значит? — развела руками Гермиона, бегло осмотревшись. — Все? Драко задумчиво глянул на нее. — Наверное, то, что нас друг к другу влечет и это… — тихо начал он, и Гермиона вмиг вспыхнула. — Это не… — начала она. — Правда, — склонился к ней Драко. — Это правда, Грейнджер, которую ты все еще не в силах признать. Как и то, что это… Это ничего не значит. Просто прими такую нелепую шутку природы, как что-то, похоже, неизбежное. И в этот момент, когда Драко так пристально, так честно смотрел на нее с тенью сожаления и тепла, Гермиона поняла: она больше не в силах бороться. И она не знала, что сказать, хоть и сказать было нужно. — Допустим… — все же начала Гермиона, поудобней устроившись, — это правда. Но что… Что дальше? Драко выглядел так, словно услышанное стало для него сюрпризом. Вот только по растерянности во взгляде было ясно: он не знал, распаковать ли этот подарок сейчас или лучше подождать Рождества. «Рождества, — подумалось ей, — как символично». — Сейчас есть кое-что поважнее, Грейнджер, — помедлив, серьезно сказал Драко, и внутри Гермионы все замерло. Что, что может быть поважнее их взаимной капитуляции перед влечением, которое, похоже, оба признали как данность среди переменных их жизней? — Важно то… — продолжил Драко, напрягшись, — что ты в опасности, Грейнджер. И именно поэтому теперь я должен постараться тебя защитить. И именно поэтому… — Что? — не дыша спросила Гермиона, ощутив, как холодное дуновение ветра взлохматило ей волосы. — Именно поэтому, — тяжело посмотрел на нее Драко, положив руку на руль. — Мы теперь будем жить вместе.