Мой лучший враг

Soundtrack — Martynas «Telephone ( TanGo 32)» Doja Cat «Boss Bitch» Ей предстояло финальное сражение. Холлвурд еще в конце предыдущей тренировки сказал, что сегодня они будут драться один на один, потому как экзамен на командную работу все уже сдали. И Гермиона, поспав за ночь всего пару часов и проснувшись так рано от вмиг поднявшегося в ней волнения, что желания лежать в кровати больше не было, прибыла на полигон одной из первых. Она старалась не думать ни о чем, а еще не озираться по сторонам весь путь с улицы до уже захлопнувшейся за ней двери раздевалки, в которой сейчас была всего пара ведьм, и то стоящих поодаль, как с облегчением отметила Гермиона. Да, она не хотела ни с кем встречаться, пока чувствовала себя так… Нестабильно. Но все же встретилась – уже в следующий миг едва не столкнулась с заспанной Панси, которая рассеянно раздевалась прямо на ходу и будто о чем-то напряженно думала. – Эй, – вовремя затормозив и положив свои вещи в шкафчик рядом, несмело позвала ее Гермиона, хоть и не то чтобы желала говорить: просто видеть хотя бы одно «безопасное» лицо ей все же было в радость. Паркинсон вздрогнула, и по ее виду можно было предположить, что и она пребывала в похожем настроении, хоть и на появление Гермионы отреагировала с чуть меньшим энтузиазмом, чем обычно. – Эй, – в итоге глухо откликнулась она, едва ли на нее взглянув, после чего принялась хмуро зашнуровывать ботинки так, словно это было самым увлекательным занятием на свете. Гермиона пожала плечами, не заострив на этом факте никакого внимания (Паркинсон всегда была странноватой) и подошла плотнее к своему шкафчику, чтобы переодеться, а еще радуясь тому, что – ура! – она наконец-то нашла подругу, с которой не надо сутками гонять туда-сюда сов в бесконечном и утомительном общении. – Выглядишь так, будто трахалась всю ночь, – уже на выходе из раздевалки бросила ей Панси с мрачной усмешкой и окинула ее оценивающим взглядом. – Тебе идет. Гермиона вспыхнула, а затем, совладав с эмоцией и успокоив себя, что вряд ли Панси знает все, громко захлопнула шкафчик и развернулась к ней. – А ты выглядишь так, будто этой ночью точно не трахалась, – парировала Гермиона с деланной легкостью, и Панси горько усмехнулась. – Это точно, Грейнджер. Уж лучше бы я была тобой в эту ночь, – открыв дверь, скорее себе под нос, чем ей, устало сказала Паркинсон и выпорхнула из раздевалки, оставив за собой шлейф недосказанности. Прошла пара секунд, а Гермиона так и не смогла понять, к чему была эта ее последняя фраза. – До чего же странная у тебя подруга, настоящий фрик, – поравнялась с Гермионой одна из тех девиц, кто не слишком-то спешил водить дружбу с ней и Панси, о чем они обе ни капли не жалели. Но, в любом случае, Гермиону, проигнорировавшую этот выпад, едва ли задели эти слова: ее до сих пор не покидало ощущение, что в Панси что-то изменилось. Даже эта ее грубоватая фраза про «трахалась» больше не звучала так дерзко, как раньше. В некотором роде Панси выглядела… Уязвленной? Хотя, может, она просто переживала перед финальной тренировкой и потому вела себя так странно? А после Гермиона внезапно осознала еще одну странную вещь: Астории в раздевалке все еще не было. Хоть та всегда приходила одной из первых. Донельзя необычное утро. Распахнув настежь дверь и выйдя в прохладный холл тренировочного зала, Гермиона несмело, но все же осмотрелась, игнорируя чувство тревоги и чего-то так скрутившего тугой узел где-то в районе желудка, что «развязать» его не представлялось возможным. Разве что она увидит Рона и, может быть, не сильно на это надеясь, все же забудет с ним обо всем. Но Рона в поле зрения пока не было, а поэтому то, как Дейзи безучастно лупила манекен в углу, чем-то напоминавший ее саму, как Холлвурд мерил шагами зал, бормоча что-то себе под нос и сверяя инвентарь с пергаментом в руках, а Престон и тот парень из числа авроров, которого, кажется, звали Вильям, о чем-то приглушенно говорили, сидя на бортике бассейна, сейчас не имевшего ничего общего с океаном, едва ли успокоило ее. Но вот того, кого по-настоящему Гермиона сейчас хотела увидеть, в поле зрения не было. Не в силах больше бесцельно топтаться на месте, Гермиона двинулась к ближайшему зеркалу в небольшой коридор, сейчас едва ли освещаемый лучами утреннего света. Два глубоких вдоха и два спокойных выдоха. Ну же, успокойся. Все в порядке. Сняв завязанную алую ленту с запястья, Гермиона уже поднесла ту к волосам, как замерла, быстро взглянув на свое отражение. Теперь она поняла, что имела в виду Панси, когда говорила ей, что у Гермионы вид, будто она… – Ты что, всю ночь с кем-то трахалась, а, Грейнджер? – услышала Гермиона голос за спиной и, обернувшись, увидела пронесшегося мимо Чейзи, который на ходу обернулся вполоборота и посмотрел на нее с задиристой ухмылкой. – Такая растрепанная и такая… Удовлетворенная?! – потряс он игриво плечами. – Так и знал, что мне надо было зайти к девочкам в спальню раньше, чем ты совершила побег с места жаркого преступления! Она едва успела открыть рот, чтобы послать его, как Чейз уже отвернулся и двинулся к Холлвурду, что-то крича на ходу. Закатив глаза, Гермиона снова повернулась к зеркалу и, покачав головой, опять взглянула на себя. То, что она увидела, было таким странным. Похоже, слова Панси с Чейзи были небезосновательными. Она вроде бы была прежней, но… Что-то изменилось. Ее лицо, сегодня едва ли тронутое макияжем, выглядело так свежо, словно она накануне переродилась. На щеках цвел легкий румянец, приоткрытые губы розовели чуть ярче обычного, а волосы, беспорядочно, но красиво разметавшиеся по плечам, ниспадали почти до талии. Такой она себе нравилась куда больше, чем раскрашенная в «боевой», завоевать-Рона-любой-ценой раскрас, а этот лукавый блеск в глазах… Мерлин, откуда он у нее? Гермиона все еще зачарованно смотрела на себя, неохотно собирая свою гриву в хвост, но лишь минуту спустя поняла, что пальцы так дрожат от волнения, что она не может сделать даже такое простое движение. Ведь то, что она так старательно блокировала в себе… То, что произошло этой ночью… Оно будто чувственным отпечатком легло на весь ее лик. И в этой новой Гермионе не было и капли пошлости или порочности, как она могла ранее предположить. Было лишь что-то… Одухотворенное? То, что безусловно ей шло. Гермиона чуть развернулась, чтобы пригладить особо непослушную прядку, а потом посмотрела в зеркало сбоку и… Сердце будто остановилось от увиденного. В дальнем углу коридора, там, куда не мог трансгрессировать ни один аврор и куда не было нужды никому проходить, потому как за дальними дверьми находился склад с уже ненужным инвентарем, она увидела их. Сладко милующихся. Драко притягивал Асторию к себе за талию и что-то жарко шептал той на ухо, в ответ на что та застенчиво хихикала, перебирая пальцами ткань его водолазки в районе груди, и эта картина будто смыла с щек Гермионы всю краску и то самое чувственное выражение лица, которым она любовалась всего пару секунд назад. Ведь уже в следующий миг Астория перевела на Гермиону медленный взгляд и пронзительно посмотрела ей в глаза сквозь отражение, все так же утопая в объятиях человека, который ласкал ее саму еще какие-то часы назад. Что-то такое мелькнуло в ее лице, что вмиг моменты их прошлой встречи будто встали между ними. И то, как Астория ее успокаивала словами, прежде чем расстаться. И то, как она… Ее целовала. Аккуратно, легко, но все же целовала губы, чего никогда даже дружески не делала Джинни, ограничиваясь чмоками в щеку. Драко по-прежнему стоял к ней спиной, и Гермиона поспешно перевела взгляд на свое теперь уже бледное лицо, но затем произошло то, что произошло. Она услышала звонкий оклик Астории: – Эй, Гермиона! И ей некуда было бежать. Вернее, она постаралась нервно расправиться с хвостом, а потом, когда этого не получилась, дёргано опустила руки с зажатой в одной из них лентой и уже отчаянно развернулась, чтобы уйти в тренировочный зал, как Астория чуть громче повторила: – Ну же, ты нас видела! Иди сюда! Нет. Нет, нет, нет. Ни за что. – Скоро начало тренировки, я, пожалуй… – не глядя на нее, через плечо сказала Гермиона дрожащим голосом, стараясь поскорее отойти от треклятого зеркала, только что будто разбившегося на осколки и вонзившего самую острую часть ей в грудь. Он обнимал ее. Он… ее обнимал. Прижимал к себе и… – Асти, ты же слышала, Грейнджер собирается… – приглушенные мурлыкающие слова Драко, наверняка сказанные куда-то в районе шеи Астории, ударились ей в спину, и Гермиона, сжав кулаки, все же смело обернулась. Обернулась, чтобы взглянуть ему в глаза. Тому, для кого Астория уже стала «Асти». Для кого Гермиона уже стала, похоже… Никем. Но он не смотрел на нее. Он нежно смотрел на Асторию, которую Гермиона сейчас совсем немного, хотя нет, очень сильно ненавидела. И саму себя корила за эти чувства, ведь Астория объективно не причинила ей никакого зла. Сделав несколько шагов словно на ватных ногах, Гермиона остановилась, но лишь на секунду, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. После чего, сжав кулаки, вновь смело двинулась вперед и изобразила на лице подобие учтивой улыбки. – Привет, – уже подойдя к ним, сказала Гермиона, смотря прямо в лицо Астории, и лишь в этот момент они оба взглянули на нее. Гермиона чувствовала себя так, будто у нее открытое ножевое, и она истекает кровью, которая капает прямо на пол, пока она пытается не потерять лицо перед врагом. И кто ей сейчас враг – сказать было трудно. Была лишь задача – выдержать удар и проигнорировать тот факт, что именно с ними двумя, сейчас все еще замершими в полуобъятии, она… Целовалась сегодня ночью. – Ты сегодня рано, – так, будто ничего не произошло, откликнулась Астория и лучезарно ей улыбнулась. Гермиона скорее чувствовала, чем видела, как Драко на нее не смотрит, и в ответ делала то же самое, потому как понимала – прямо сейчас она все же не способна на это. – Да, мне почти даже удалось выспаться. Никто особо в этом не мешал, – пыталась Гермиона говорить непринужденно, но все же звенящая нотка напряжения проскользнула в ее голосе, и в этот момент… Малфой наконец взглянул на нее. Но в миг, когда она тоже на него посмотрела, он отвел взгляд куда-то вдаль за ее плечо, чуть нахмурившись, и, наконец, отступил от Астории, будто заметив что-то очень интересное. – О, тогда ясно, почему ты так быстро вчера ушла с девичника, – так, словно не топталась по осколкам ее сердца, буднично продолжила Астория и развернулась к ней всем корпусом во всем своем едва ли не светящемся великолепии. – Просто хотела лечь спать пораньше, верно? – Конечно, – с легкой и фальшивой улыбкой ответила ей Гермиона, смотря в ее красивое лицо и совершенно не понимая, что за игру та затеяла. Зачем она позвала ее к ним, сюда? Перекинуться парой бессмысленных фраз? Окончательно уделать ее, показав, что она-то точно может совершенно безболезненно целовать кого угодно? – Меня зовет Холлвурд, – внезапно послышался напряженный голос Драко, и от этого звука по телу Гермионы разбежались мурашки. Ведь именно таким тоном он вчера ей приказал «просто чувствовать», а потом… Исчез в ночи, так и не дав ей того, чего она истинно желала. Стоит ли говорить, что сегодня хлопок его аппарации прозвучал в ту же секунду, как Гермиона открыла дверь своей спальни утром? Только этот факт заставил ее сейчас не обернуться, хоть и очень хотелось. Хотелось с самого начала – просто посмотреть ему в глаза и что-то для себя решить. Что-то прояснить, но… Гермиона уже была готова услышать звук его удаляющихся шагов, как вместо этого до нее донеслись шаги приближающиеся. И их она узнала бы из тысячи. – Гермиона, вот ты где! – окликнул ее Рон, и Гермиона, пожалуй, чересчур резко развернулась и разве что радостно не бросилась к нему на шею. – О, как хорошо, что ты пришел! – выпалила она прежде, чем смогла подумать. И в этот момент, когда она это сказала, произошло то, чего она тихо ждала все это время: Драко прямо и пронзительно посмотрел на нее. И не отвел глаз. Как раз в миг, когда Гермиона жарко обняла Рона, встретив через его плечо взгляд Малфоя, в котором будто бушевал сам океан темных эмоций, бившийся о скалы его внешнего спокойствия. А затем, повинуясь особому порыву и мстительно желая все же пошатнуть это его спокойствие, Гермиона чмокнула Рона в самые губы. Она задержалась в поцелуе чуть дольше, чем это было бы прилично и говорило о дружеской подоплеке их отношений, а еще зажмурилась так, словно это был самый приятный поцелуй на свете. В итоге, когда Гермиона распахнула веки, она заметила, как обалдело стушевался Рон, но все же не отпустил ее, хотя главным сейчас было не это. Главным было то, что она видела: в глазах Драко так же будто крошились осколки. И если бы это можно было сравнить с тем, что один из этих осколков (как помните, самый острый) она вынула из груди и вонзила ему в сердце – то так оно и было. Все закружило, заворотило водоворотом тьмы, куда они словно оба попали в минувшую ночь, и в какой-то момент, увидев, как ожесточилось лицо Драко, как в районе скул заходили желваки, Гермиона почему-то горько пожалела… Обо всем. О том, что они когда-то случились, когда нырнули в черные воды своих порочных чувств, а теперь – черт пойми! – как же им выбраться на берег целыми? Но, прежде чем она смогла это отрефлексировать, Драко уже сделал два шага назад, все так же прямо смотря на нее, а затем, развернувшись, стремительно зашагал прочь, разве что не сметая с пути встречавшихся авроров. – Ого, что это с ним? – обернувшись, бросил Рон ему вслед и, покачав головой, добавил: – Чертов псих. – У него была сложная ночь, – подошла к ним Астория, вздохнув. – Что-то связанное с семьей, но я не в курсе подробностей. Думала, может, ты расскажешь? Гермиона наконец отошла от Рона и перевела взгляд на Асторию, которая, похоже, искренне интересовалась Малфоем, а еще в этом своем невинном любопытстве была такой очаровательной, что даже Рон слегка сконфузился. Вот стерва. – На самом деле, это не мое дело. Да и, сказать честно, я никогда не лез к нему в душу, – отвел глаза в пол Рон, а потом, будто в желании перевести тему, как-то смущенно посмотрел на Гермиону: – Ну, готова к финальной тренировке? – Еще бы, – ответила ему она, сверкнув глазами за спину Рона в желании найти взглядом Драко, но вместо этого первой увидела Панси, которая задумчиво наблюдала за ней с Роном, а еще о чем-то вяло переговаривалась с Малфоем, теперь стоявшим к ним спиной. Гермионе хотелось думать, хотя – не очень, что они говорят о них с Роном. Вот только почему-то Панси выглядела грустной от этого разговора. Настолько, конечно, насколько это было возможно для всегда собранной Паркинсон, в которой с прошлой их встречи будто что-то изменилось, и… Гермиона поняла это уже спустя десять минут, вернувшись в зал для тренировок в миг, когда дождалась момента, чтобы Панси осталась одна. – У тебя новая прическа! – с восторгом сказала Гермиона, когда они приступили к боям, и Панси с этим своим модным каре готовилась драться с одной из тех нимфеток, над которыми они иногда презрительно хихикали во время тренировок. – А у тебя бойфренд идиот, – откликнулась Панси, внезапно решив перевязать вручную, без помощи магии, тренировочные бинты на руках (перчатки новичкам пока не полагались). – Даже не смог поцеловать нормально, мудила. Гермиона опешила от ее грубости. – Вообще-то, мы не встр… – Грейнджер, вперед! – скомандовал Холлвурд, привлекая ее внимание. – Обсудите распродажу белья у «Мадам Малкин» как-нибудь после тренировки! – Знаешь, если здесь и есть мудила, то только он, – вспыхнув, приглушенно выпалила Гермиона, и Панси, вяло хмыкнув и едва ли на нее взглянув, пошла к своей партнерше по испытанию. Все то время, что Гермиона дралась с Дейзи, которая сегодня, похоже, была не в форме, ей казалось, что-то изменилось в ее отношениях с Паркинсон. Неужели Драко ей все рассказал? Ступефай почти коснулся ее макушки, и Гермиона едва успела пригнуться, прежде чем атаковать ответным заклятьем, как поймала краем глаза взгляд Малфоя, который, похоже, только сейчас смел смотреть на нее долго и открыто. Будто только теперь была на то уважительная причина. Конченый мерзавец, чего он от нее хотел?! Дейзи с громогласным ревом спрыгнула с горящего колеса и уже надвигалась на нее, зачерпнув магией сноп искр, но Гермиона, тут же выкинув все мысли о Малфое с Панси, нырнула в «океан», чем погасила огонь. Когда она вынырнула, то наугад послала мощный водяной поток в сторону Дейзи, а затем, выбравшись на сушу, спряталась за обломками имитированного корабля, тут же снова найдя замыленным взглядом Малфоя в толпе, чтобы... Убедиться. Да, он все еще смотрел на нее. На их бой. Смотрел так сосредоточенно, но вместе с тем холодно, что Гермиона в ярости отшвырнула обломок от себя прочь, и тот припечатал промокшую насквозь Дейзи к противоположной стене. В зале послышалось улюлюканье, а Холлвурд, приставив в палочку к горлу, произнес: – Молодец, Грейнджер, можешь купить сегодня себе лучшее платье на распродаже! Сама не понимая, что делает, Гермиона с рыком подняла еще один обломок и уже хотела запустить его в Холлвурда, как тот, словно предугадав ее движение, изменился в лице, но… Не сделал ничего. Лишь ждал ее следующего действия. И, если бы не рука, легшая на ее запястье в последний момент и настойчивый шепот: «Не стоит», она могла поклясться – Холлвурд бы не сдобровал. – Не надо, Грейнджер, – тихо, но настойчиво повторил голос, и Гермиона, на какую-то секунду замершая с закрытыми глазами и бешено колотящимся сердцем, наконец, обернулась к его обладателю. Малфой стоял так близко и так сильно держал ее мокрое от воды запястье с зажатой в ладони палочкой, что рука уже ныла, но она не чувствовала боли. Она чувствовала удовлетворение, что он наконец-то смотрит на нее. Смотрит так, как не смотрел во время испытания. Напряженно и, словно, ему не все равно. – Отпусти меня, – прошипела Гермиона ему в лицо с такой ненавистью, что Драко тут же повиновался. Но не отступил, сжав губы в прямую линию. – Ого, киска встала на дыбы?! – послышался восхищенный голос Чейзи. – Частные уроки не прошли даром, – перебил того Холлвурд, и Гермиона удивленно обернулась, встретив взгляд Джейкоба, в котором наконец-то увидела тень… Уважения? – Хорошая работа, аврор Малфой. Похоже, ты подготовил сильного бойца, наконец-то осмелившегося дать отпор даже тому, кого считает сильнее. Теперь я уверен, что не ошибся, когда лично ходатайствовал о получении Ордена Мерлина тобой, Грейнджер. И только в этот миг, когда Гермиона смотрела в глаза Холлвурда, взирающего на нее сверху вниз с легкой полуулыбкой и с собранными за спиной руками, до нее дошло. Мерлин, Холлвурд не был таким ублюдком, каким она его считала. Все это время он… Проверял ее? Нещадно нагружал заданиями, провоцировал мерзкими замечаниями так, словно ждал от нее того, что она подавляла в себе много лет подряд. Свою истинную мощь. Свою смелость. Свою волю, благодаря которой смогла помочь Гарри победить в той войне и о которой почти забыла. Неверяще обернувшись к Драко, она едва не ахнула, увидев и в его потеплевших глазах то же самое. Ту искру уважения, которой он наградил ее впервые еще тогда, в Министерстве, когда она смогла заткнуть за пояс своих коллег. И то… сдержанное восхищение, которое она, похоже, наконец-то заслужила. И теперь, услышав, как все авроры неспешно, а затем все уверенней захлопали, она едва не заплакала от нахлынувших чувств. Мерлин, все это время она могла быть такой же сильной! Она ей всегда… Была. А теперь вспомнила об этом и ощутила это со всей ясностью. Обернувшись, Гермиона поймала сосредоточенный взгляд Астории, и что-то такое было в ее взгляде, что Гермиона поняла: вот почему Астория все эти годы так хотела с ней подружиться. Вот почему она ей всегда так искренне восхищалась и почему столько раз напоминала ей о ее сильных сторонах, о которых Гермиона не хотела слышать. И сейчас Гермиона чувствовала: ее не остановить. Их испытание было на вылет, и с этого момента все, кто попадал к ней в пару, не имели и малейшего шанса на победу. Гермиона чувствовала такую силу и убежденность в том, что равных ей нет, что заканчивала бой победой, едва успев начать. Она бросала заклятья и уворачивалась от ответных, словно гуттаперчевая кошка, и с каждым разом, слыша все больше аплодисментов и улюлюканий, распалялась еще больше. На предпоследнем испытании, когда она дралась с одной из самых прытких девиц, она снова была уже готова выпустить финальный сноп искр прямо в лежащую на земле соперницу, но в этот миг заметила, как Астория подсела к Драко, а тот, встретив ее полуулыбкой, одобрительно ее приобнял, и вот тогда… Тогда Гермиона чуть не оплошала. Подставив ей подножку, девица резко двинула ногой, и Гермиона болезненно приземлилась на спину, все еще видя перед собой сцену, после которой она больше не чувствовала себя сильной. Картины прошлого, смешанного с настоящим, были сильнее, а она… Вновь будто ослабла. Да, она слышала, как ее подбадривает Рон и, казалось бы, вот оно – то, к чему она стремилась, но теперь это будто обесценилось. Будто стало не таким важным, как болезненное осознание, в которое она не хотела верить ровно до этого момента. В то, что Драко… Не хочет ее. Что даже вчера, когда она была для него готова, как бы пошло это ни звучало, он… Не взял ее. Не захотел этого сделать и просто ушел, преподав ей очередной урок в рамках их «образовательной» черт-бы-ее-побрал программы. Он, подарив ей крылья и позволив взлететь, своим уходом будто сжег их дотла и бесчувственно оставил ее одну догорать в груде пепла в оглушающей пустоте спальни, чтобы на утро…. Прижаться к той, с кем он, похоже, по-настоящему желал парить. Боль так сильно полоснула ее, словно она напоролась на тот самый осколок, вновь оказавшийся в невидимой руке, а потому Гермиона, увидев, как на нее победно надвигается девица с зажатой палочкой в руке, яростно выбила деревяшку у той из пальцев ногой и, произнеся заклятье, впечатала ее в стену с таким остервенением, что если бы не смягчающие чары – соперница точно разбилась бы насмерть. – Вот это атака, Грейнджер! – возбужденным от ликования голосом провозгласил Холлвурд. – Сегодня ты в ударе! Видимо, вам с Малфоем стоит продолжить эти ваши частные уроки, раз они дают такой гребаный результат! И все. В этот миг, когда все поддерживающе возликовали, а Гермиона с Драко резко посмотрели друг на друга, между ними со всей ясностью будто материализовалось то, что произошло ночью. Тот самый главный и самый чувственный «урок» за всю историю их взаимоотношений, который она усвоила и о котором, похоже, не догадывался никто в зале. Но благодаря которому она наконец ощутила себя собой. Легкие разрывались от недостатка воздуха, когда Гермиона все же поднялась на ноги, а она не могла вздохнуть, пока наблюдала, как расширяются глаза Драко, а в них поднимается тьма, видимо, встречая в ее взгляде те же чувства. Сейчас они оба были словно хранители самой запретной тайны, которая и разрушила, и подарила ей так многое. Вмиг Гермиона вспомнила его руки, скользящие по ее разгоряченному обнаженному телу. Она будто опять почувствовала поцелуй, который сама же и сынициировала, не в силах терпеть эту невыносимую пытку. И будто вновь увидела его реакцию, когда он поддался, но не капитулировал в своем решении довести ее до того состояния, о котором она мечтала все эти годы. И лишь один факт омрачал все. Ломал, крошил на мелкие осколки, позволив ей вновь дышать. То, что делал он это не для нее. Он делал это ради их общей цели, и именно поэтому, судя по всему, оставил ее одну в той ночи разбиваться о скалы без надежды на спасение. – Последняя схватка, финал за право звания лучшего аврора-новичка нашего спецподразделения! Грейнджер, Гринграсс, вперед! Слова Холлвурда не сразу дошли до Гермионы, но в миг, когда она увидела, как Драко перевел взгляд куда-то вбок, она поняла: похоже, Астория все это время не уступала ей. Пока дралась на соседнем условном ринге и преуспевала в этом не меньше. Вмиг ее уверенность пошатнулась, принеся с собой ощущение удара под дых и понимание: она пока не лучшая. Но вместе с тем и осознание: она еще может это доказать. Может уделать мисс-совершенство хотя бы в этом, раз в другом пока… не получается. Хотя, больно-то и хотелось, как обиженно и зло отметила про себя Гермиона, найдя взглядом спасительную гавань в виде лица Рона и тепло ему улыбнувшись. В этот миг на нее накатила такая усталость, что она пошатнулась, и Рон, нахмурившись, резко подскочил на ноги. – Сэр, но Гермиона еще не готова драться! У нее же только закончился бой! – Отставить, аврор Уизли! – наседающе произнес Холлвурд, шагнув вперед. –В бою не будет передышек, так что пусть Грейнджер докажет, что я в ней не ошибся, когда принял в это чертово подразделение! И отстоит свой Орден Мерлина, хрен бы его побрал! В конце концов, кроме тебя и Грейнджер здесь никто не был удостоен этого звания. Гермиона уперлась руками в колени, думая, что ее сейчас стошнит собственными легкими, но, поймав сочувствующий взгляд Астории и вмиг разозлившись, медленно выпрямилась и ожесточенно громко произнесла, твердо глянув в глаза Холлвурда: – Я готова! Мне не нужно поблажек, сэр! Весь аврорский состав разразился поддерживающими улюлюканиями, и она поймала восхищенный, но тут же сменившийся на беспокойный взгляд Рона, что придало ей дополнительных сил. Прошагав в центр зала и приведя свою тренировочную форму в порядок, Гермиона выпрямилась и прямо посмотрела на Асторию, на лице которой теперь помимо сопереживания была так же и решимость действовать. – Гермиона, ты уверена? – шагнув к ней, тихо спросила Гринграсс, серьезно сверкнув на нее этими своими небесными глазами. Как много тайн таилось на дне ее глаз? – Более чем, – ответила сосредоточенным взглядом ей Гермиона и, не удержавшись, посмотрела из-под ресниц на Малфоя. Тот отступил от толпы и теперь, закусив губу и поднеся пальцы к лицу, просто качал головой так, словно стал свидетелем одного из ее самых безрассудных решений в жизни. Будто и на секунду не верил в ее победу и уже был готов увидеть, как она падет без боя от руки его подружки, с которой он точно бы смог все закончить так, как не пожелал с ней. Что ж, ублюдок, получай! Едва Холлвурд успел скомандовать, как Гермиона атаковала первой, но Астория ловко увернулась и, прежде чем Гермиона успела произнести следующее заклятье, молниеносно послала сноп искр в ее сторону так, что она едва успела отскочить в сторону. Да, Гринграсс отличалась от всех предыдущих ее соперниц скоростью реакции, а потому вмиг завязался такой бой, что искры не позволяли увидеть ничего, кроме слепящих желтых, зеленых, синих лучей, создающих вокруг них некое подобие радуги. Конечно, силы были на исходе, но само желание стать лучшей хотя бы здесь, подарило Гермионе что-то вроде второго дыхания, а потому она, отбежав на безопасное расстояние и на миг спрятавшись за колонной, резко пригнулась и с ювелирной точностью послала под ноги Астории свое коронное заклятье, сбивающее с пути. Но не тут-то было: Гринграсс, ловко подпрыгнув в нужный момент, избежала его и в ответ бросилась прямо к ней с такой скоростью, что, если бы Гермиона не увернулась – та бы повалила ее. Вовремя отреагировав, Гермиона забралась на груду хлама, в которую теперь превратился некогда огромный корабль, в начале тренировки стоявший в целости в центре зала, а еще взяла в руки особенно широкий обломок, выставив его вперед на подобие щита. Правда, импровизированное укрытие работало недолго, потому как дерево раскрошилсь от магии Астории, а следующий луч, хоть и не угодил в Гермиону, но все же задел обломки под ее ногами, отчего она, не удерживавшись, рухнула и кубарем скатилась вниз с противоположной от Гринграсс стороны. В зале раздался разочарованные стоны, а затем послышался голос Холлвурда: – Ну же, Грейнджер, соберись! Ты же можешь! А ты, Гринграсс, продолжай в том же духе! Вперед! И именно это заставило Гермиону перекатиться и уберечься от финального заклятья, которое могло бы вмиг ее обездвижить, а может, и убить. Учитывая то, с каким холодным расчетом Астория посылала в нее заклинания – это было немудрено. Наугад бросив Экспульсо, Гермиона не прогадала: огромная куча обломков взорвалась прямо под ногами приближающейся к ней Гринграсс, и та тут же полетела вниз под удовлетворенным взглядом Гермионы, которая понимала: ее чувства обусловлены не только маячащей где-то в мире грез надежды на победу в бою. Просто сейчас видеть, с каким ужасом падает Астория, было особенно приятно, ведь она, похоже… Нашла ее слабое место. Боязнь высоты. К Гермионе молниеносно пришла идея. Ну как же, как она сразу не догадалась? Резко призвав к себе метлу, Гермиона уверенно оседлала древко и взмыла вверх ровно за секунду, как то сожгло бы Адовым пламенем, а затем, обернувшись, удовлетворенно отметила, как хмуро на нее смотрит Астория снизу, будто колеблясь в дальнейшем решении. Но если Гермиона уже и успела присвоить себе победу, то ровно на те пару секунд, пока Гринграсс ответно не призвала к себе метлу, прежде чем помчаться за ней. Толпа встретила этот маневр одобрительным улюлюканьем, что отразилось на приближающемся красивом лице Астории в виде ожесточенной улыбки, которую Гермиона увидела на ее лице впервые. – Ты же боишься высоты! – уже через плечо бросила ей Гермиона, послав в нее заклятье, от которого та ловко славировала вбок. – Плевать! Ради тебя я готова на все! – недобро усмехнулась Астория, и что-то такое было в ее взгляде, что Гермиона поняла: ей конец. Да, если поначалу Гринграсс ее еще, похоже, жалела, то сейчас, грациозно, хоть и не слишком уверенно взмывая за ней вверх, она дралась всерьез. Кажется, снизу Панси, выбывшая из соревнования еще в первых турах, прокричала что-то негодующе нецензурное в адрес Астории, что немного подбодрило Гермиону, но вот розовый луч, спаливший ее локон, вмиг вернул ее в былое боевое русло. – Ах, так! – выкрикнула Гермиона и, резко развернув метлу, стремительно рванула вниз прямо на Асторию. Ей было плевать, что еще секунда – и они так столкнуться, что обе будут лететь с огромной высоты вниз, но сейчас победа была важна любой ценой. Даже ценой жизни. Спрыгнув с метлы, Гермиона вцепилась в волосы Астории, словно разъяренная кошка, а еще столкнула ту с древка, завладев им, после чего Гринграсс с широко расширенными от ужаса глазами полетела вниз. Лишь в этот миг, наблюдая, как беспомощное хрупкое тело приближается к земле, Гермиона поняла, что наделала. Вмиг ринувшись на метле за Асторией, она попыталась догнать ту, но, конечно, скорость падения была куда больше ее собственной. Послышались испуганные крики, из-за которых Гермиона яростно притопила чуть сильнее, а потом ее лицо встретил сноп брызг от упавшей в воду Гринграсс. Тут же погрузившись в «океан» следом, она, наощупь найдя торс Астории, схватила ту и резко потянула вверх. Они обе вынырнули, и внезапно в тот момент, когда Гермиона судорожно стирала воду с глаз, она вдруг услышала предупреждающие крики болевших за нее авроров с Панси, а следом ощутила, как ее тело больно приземляется от заклятья на кафельный пол, что вмиг отдалось резкой болью в затылке. Перед глазами помутнело, уши заложило от силы удара, и на какое-то время она потеряла ощущение реальности, закрыв глаза. – Что, Гринграсс, выходит, уделала Грейнджер? – послышался чей-то неверящий голос сквозь приглушенный говор толпы, и только в этот миг Гермиона нашла в себе силы раскрыть веки и приподняться на локтях, прежде чем снова повалилась на спину под весом тела Астории. – Гермиона, ты забыла, чему нас учили? – направила на нее палочку Гринграсс, оседлав ее сверху. – Ты должна делать ставку на ненависть к сопернику, а не на сострадание! Гермиона смотрела в ее бледное, мокрое, но сосредоточенное лицо и никак не могла нащупать свою палочку рядом. Черт, где же она? Неужели, это, правда, все?! Словно заметив ее метания, Астория с невеселой усмешкой чуть склонилась к ней, очевидно, уже собираясь сказать свое финальное заклятье, но в этот момент Гермиона резко извернулась и опрокинула ту на спину, уже ответно оседлав ее и нависнув над ней сверху. Лицо Астории было так близко, что Гермиона ощутила ее дыхание на своих губах, а потом сделала единственное возможное в этой ситуации: она поцеловала ее. Поцеловала всерьез, проведя языком по ее губе так, что рука Астории с зажатой в ней палочкой расслабилась, а потому Гермиона, резко сориентировавшись и не прервав поцелуй, выхватила ту из пальцев Астории, чтобы, подскочив, выставить ее прямо перед собой. – Нет, это ты забыла, Асти, что ставку делать надо не на ненависть, а на любовь! И с этими словами Гермиона холодно и уверенно послала обездвиживающее заклятье в Гринграсс, в глазах которой ровно за секунду до этого проскользнуло ошеломляющее понимание ситуации. А потом, когда Гермиона кое-как поднялась, видя перед собой лишь темные мелькающие пятна, она услышала, как зал взорвался таким оглушительным гулом, смешанным с самыми громкими аплодисментами в ее жизни, что это на миг выбило ее из колеи. Она точно бы упала, если бы вовремя подоспевший Рон не подхватил ее на руки и не закружил, чем делал ей только хуже, учитывая ее состояние, но в то же время дарил ей оглушающее осознание… Победы? Мерлин, это, правда, все? Она что, всерьез, победила?! – Вот это, я понимаю, настоящая схватка! – раздался на весь зал усиленный с помощью заклятья голос Холлвурда, когда Рон наконец опустил ее на пол и позволил ей прильнуть к нему в попытке устоять на ногах. – Молодец, Грейнджер, ты заслужила свой чертов Орден Мерлина и звание лучшего аврора-новичка, не гнушающегося ради победы даже самых непристойных методов! А потом, словно в тумане, она принимала бесчисленные поздравления, на автомате что-то слабо отвечала, а в какой-то момент и вовсе ощутила, как руки авроров подхватили ее и понесли прямо к импровизированному пьедесталу, как какую-то дико популярную звезду на концерте из серии тех, что Гермиона видела по телевизору. И одно оставалось нерушимым фактом: она сделала это. Да, она, черт возьми, победила! И да, она… Лучшая! Хоть в это сейчас и сложно было поверить, учитывая весь ее путь от группы «отстающих» до звания самого сильного аврора-новичка. И то, как Холлвурд магией на ней материализовал сверкающую массой оттенков победную ленту, говорило – это не сон. Это реальность, о которой она и не смела мечтать, когда дрожащими руками заполняла заявление на вступление в аврорат. Уже стоя на пьедестале и купаясь в триумфе, Гермиона увидела, как Астория, оправившаяся от заклятья, идет к ней без тени злости на лице, но с чем-то таким в глазах, что вмиг Гермиону накрыло понимание ситуации. Господи, похоже она впервые в жизни только что поцеловала… Девушку. Она что, правда, сделала это? На что еще она способна ради победы?! «Например, переспать с Малфоем и едва не сделать это с его подружкой», – услужливо подсказало воображение, и Гермиона приказала ему заткнуться. – Поздравляю, Гермиона. Ты это заслужила, – внезапно привлек ее внимание мягкий голос справа, и Гермиона увидела, что Астория уже поднялась на соседний, чуть более низкий пьедестал, а теперь невесомо взяла ее за руку, чуть склонив голову вбок. Гермиона, вмиг почувствовав себя неловко, с раскаянием повернулась к ней: – Прости за тот последний… За те методы, к которым я прибегла ради этой победы. Гермиона видела, как Малфой, все это время державшийся чуть в стороне, обходит Чейзи, кричавшего что-то в духе: «Вот это вы зажгли, кисули!». – Не могу сказать, что мне не понравились твои методы, – чуть помедлив, наконец наклонилась к ней Астория и подмигнула, чуть сжав ее кисть. – В конце концов, в любви и на войне все методы хороши, верно? От взгляда Гермионы не укрылось, как губы Драко при виде последней сцены дрогнули в странной улыбке. И Гермиона, сама не зная почему, искренне улыбнулась ему в ответ. *** – За выпускной! За наших горячих новичков! – прокричал Чейзи, подняв уже во второй раз за вечер два бокала с коктейлями, и толпа авроров проревела в ответ, отсалютовав напитками, чем едва не заглушила звуки настолько заразительной песни, что даже будь кто-то полностью фригиден к ритмичным битам – и то стал бы возбужденно подтанцовывать, напевая текст. Они находились в ничем непримечательном с виду, но просторном маггловском клубе на окраине Лондона, но именно здесь, как сумел их заверить Чейз, не было места лучше, чем «надышаться перед смертью» и «надраться вдрызг». Огромный танцпол, по обе стороны от которого у стен расположились кожаные черные диваны с небольшими столиками, освещался десятками прожекторов. Сотни тел двигались в ритм, одетые по последней маггловской моде, а широкая барная стойка предвещала не только алкогольную эйфорию, но и позже – такие танцы, в которых Гермиона точно никогда не примет участие. Если, конечно, останется трезвой. Переведя взгляд на своих теперь уже коллег, Гермиона увидела, как все один за другим опрокидывают свои бокалы, широкими глотками приканчивая напитки до дна, и она на секунду помедлила, а после – решила не отставать. Сегодня, когда она наконец-таки добилась уважения и подобия «любви» у всех, с кем тренировалась бок о бок два долгих месяца, ей было важно остаться в их глазах такой же «крутой», как назвала ее одна из тех девиц, что раньше пренебрежительно смотрели на нее, и это была маленькая, но победа. – Ну же, до дна! – как раз синхронно скомандовали ее сокурсницы, и Гермиона под дружное улюлюканье и монотонное «Пей, пей, пей!», так и сделала. Конечно, ее ожидаемо чуть не стошнило, но то, как восторженно взревела толпа, заставило ее шумно поставить пустой стакан на стойку, подавив приступ рвоты, и поднять руки вверх в победном жесте так, что все остальные встретили это движение с громогласным восторгом. – С ума, сойти, Гермиона, я и не думал, что ты такая… Сумасшедшая?! – видимо, поддавшись всеобщей атмосфере, мягко толкнул ее Рон, и она хмельно ему улыбнулась. С самого начала вечеринки он не отошел от нее ни на шаг. – О, ты еще не представляешь, насколько! – чуть скривившись от подступившегося к горлу коктейля, все же радостно откликнулась она и с облегчением отметила, что ее желудок, в который она закинула перед вечеринкой пару тостов с сыром, пощадил ее и лишь подарил хмельное ощущение счастья от отсутствия рвоты, но присутствия приятной эйфории. Поддавшись этой эмоции, Гермиона сладостно зажмурилась, а затем посмотрела в глаза Рону – вернее, туда, где по ее мнению находились глаза, ведь Рон был сегодня одет не только в эту свою сойди-от-меня с ума майку с глубоким вырезом, подчеркивающим мышцы груди, и джинсовую рубашку, небрежно накинутую сверху, но и в солнцезащитные очки, которые делали его похожим на рок-звезду. – До сих пор ума не приложу, зачем тебе эти очки, Уизел, – подошла к ним впервые за вечер уже чуть захмелевшая Панси, которой, очевидно, надоело пить в одиночку у края барной стойки. – Слепнешь от своей мнимой неотразимости? Гермиона встретила ее радостной улыбкой, ведь, наконец-то, Паркинсон вела себя, как обычно, с этой манерой колко шутить, а еще больше не выглядела печальной и не сторонилась их. – Панси! – приобняла она ее, на что та неловко дернула плечом, но все же положила ей руку на талию в ответ. – Ты вернулась к себе прежней – вечно чем-то недовольной, саркастичной, но такой обаятельной в своем цинизме Панси! А Панси если и хотела что-то съязвить, то, глянув на ее добродушное лицо, окончательно расслабилась и смущенно усмехнулась в ответ, поведя в сторону бокалом. – Я сегодня показала себя, как гавно, так что если я и буду в гавно, то, думаю, мой имидж нисколько от этого не пострадает, – сказала она чуть сдержаннее, но так, чтобы Рон с Гермионой услышали, и они оба рассмеялись. Гермиона в порыве вмиг поднявшегося в ней воодушевления (а может, опьянения) развернулась к барной стойке и расслабленно облокотилась на нее, показав бармену повторить, как отдалённо услышала сконфуженный голос Рона за спиной: – Вообще-то, у меня глаза режет от яркого света после прошлой ночи, так что… – О, Уизли, если бы мне были интересны твои анатомические особенности, я бы еще раз попросила показать Молли тот альбом, в котором ты перед колдокамерой тряс своим мелким… – Виски с колой! – развернувшись, восторженно подняла прямо над собой два коктейля Гермиона и вручила их Рону с Панси, которые в этот момент выглядели так, словно их застали врасплох. – Стойте… – сопоставив два и два, прихватила и свой бокал Гермиона, – я так понимаю, прошлой ночью у вас уже была вечеринка? И что там насчет Молли?! Рон на секунду изменился в лице, а Панси так и замерла с двумя коктейлями (новым и прежним, недопитым), словно не зная, что сказать, как Гермиона рассмеялась. – О, можете не продолжать! Я знаю, что вчера «Пушки» играли против… Как же их… – «Кенмарских Коршунов»! – в один голос горячо откликнулись Панси с Роном так, что она даже немного стушевалась. – Точно! – легонько шлепнула себя по лбу Гермиона. – Как жаль, что мне совершенно не интересен квиддич, – отхлебнула из своего бокала она без тени сожаления, пританцовывая, и рассеянно огляделась по сторонам. С самого начала вечеринки прошел почти час, и было видно, что все те серьезные авроры, к которым и подойти было страшно, теперь расслабились и веселились так, словно это был их последний раз. В сущности, так оно и было: через пару дней им предстояло приступить к главной миссии на магическом круизном лайнере, именуемом «Четыре стихии», а подробности задания до сих пор не были известны. Гермиона лишь знала, что придется работать под прикрытием, и это и волновало, и вселяло в нее невиданный ужас. Ведь сейчас, смотря, как Чейзи танцует на танцполе, приобняв одну из девиц аврората и припустив с глаз солнцезащитные очки, а еще штаны; как Дейзи, связавшая хвост на макушке ярко-розовой резинкой и надевшая сегодня чересчур обтягивающее леопардовое платье, пытается клеить какого-то щуплого маггла у бара, а тот, кажется, из страха, что она задавит его грудью, поддается; как Престон и Найт пьют шоты наперегонки с таким свирепым видом, одинаково облокотившись на барную стойку друг напротив друга, словно перепить друг друга – и было важнейшей миссией каждого, а не какой-то там корабль; – да, смотря на все это Гермиона не могла поверить, что кто-то из них, возможно, не вернется в живых назад. – Кстати! – хмельно воскликнул Рон, с чувством поведя бокалом, чем отвлек ее от мрачных мыслей. – Гермиона, ты потрясно выглядишь! Понятия не имел, что ты можешь носить… Такое! С этими словами он быстро оглядел ее и так обаятельно улыбнулся, что и она не удержалась от ответной улыбки. – Да, славная работа, Грейнджер, – усмехнулась в бокал Панси, прищурив на нее глаза, и Гермиона состроила ей рожицу. Они обе знали, кто притащил в гардероб Гермионы это невозможно короткое, но такое эффектное белое и сверкающее платье с расклешенной юбкой, которое та решила надеть в желании быть смелой до конца. С ума сойти, как мало прошло времени с момента, как Гермиона с расширившимися от ужаса глазами говорила Малфою, что она в такое – никогда в жизни «не», а теперь, вот, полюбуйтесь, самовольно сказала платью «да», нарядившись в него и оголив плечи, на которые теперь красиво легли ее распущенные волосы мягкой волной. – А сама-то! Только взгляни на себя! – произнесла Гермиона, сконцентрировавшись на таком же коротком черном платье-футляре Паркинсон, которое в сочетании с ее блестящим и идеально прямым каре делало ее похожей на породистую и невозможно красивую стерву, кем, в сущности, та и была. – Да, Паркинсон, ты сегодня… Ну, знаешь, тоже ничего, – вмиг добродушно, но чуть смущенно скосил на нее взгляд Рон, после чего прильнул к бокалу так, что его лицо на миг скрылось. Правда, пару секунд спустя, проглотив порцию коктейля, он снова посмотрел на Панси поверх очков и с усмешкой добавил: – Особенно в моменты, когда молчишь. В ответ на это Панси будто на миг опешила и даже, кажется, немного покраснела, а потом отставила свой пустой стакан на барную стойку и уперла руку в бок. – Ах вот как?! Ну ты и козел! – кажется, даже немного зарделась она, сверкнув глазами на Рона. – Эй, я же сделал тебе комплимент, дубина! А ты… Как всегда, – чуть покачал головой Рон, и от того, как они оба друг на друга посмотрели с тенью наигранной злости, а затем – медленно, искренне и чуть смущенно улыбнулись друг другу, Гермиона вмиг почувствовала себя неловко. Почему-то возникло непреодолимое желание вновь осмотреться, и она сделала это, ведь, если быть до конца честной, она уже давно искала глазами кое-кого, а если быть точнее – двоих. Но так… И не увидела их. Да, Малфоя с Асторией по-прежнему нигде не было, хоть они и вошли в бар со всеми вместе и даже выпили во время первого тоста (по бокалу вина, оба!), но после… Так вдвоем и исчезли. А Гермионе, которой после тренировки, даже оказавшись в отеле с Драко, так и не удалось с ним перекинуться хотя бы парой слов, было до сих пор немного… Больно от того, что Малфою, похоже… Не было до нее никакого дела. Да что сказать! Он не поднял взгляд на нее даже в миг, когда она показалась перед ним в этом своем «невозможном» из всех возможных платьев, довершив образ чертовыми туфлями на каблуках, на которых она все же научилась ходить (изредка в этом тренируясь), а еще нацепив серьги, чего отродясь не делала, и это… Выводило из себя. Еще никогда в жизни ей так не хотелось, чтобы он просто взглянул на нее, но он… Лишь прошагал мимо, будто специально ее не задев. И даже не кинул хотя бы короткий, но прямой взгляд, благодаря чему она бы поняла, что ему по-прежнему не все равно, но… Вместо этого он лишь сухо скомандовал тогда ей: «Идем», и аппарировал к указанному месту быстрее, чем Гермиона сумела сделать вздох. А потом, когда Гермиона последовала следом, она увидела, что Малфой так быстро очутился рядом с Асторией, что у нее самой не осталось иного варианта, кроме как подойти к Рону, который, на контрасте, сейчас ей казался спасительной и теплой гаванью, что вмиг напомнило ей, почему она его любила все эти годы, и всколыхнуло эти чувства с новой силой. – К черту все! Я хочу танцевать! – поставила на барную стойку рядом с Гермионой уже второй пустой стакан Панси так, что тот едва не раскололся, а потом перевела на нее ясный взгляд своих раскосых и невозможно зеленых глаз. – Идем? В этот миг заиграла особенно бодрящая песня, которую толпа на танцполе во главе с Чейзи, успевшего устроить там что-то наподобие личной вечеринки, встретила с особым восторгом, и Гермиона подумала: действительно, к черту все. Она пойдет танцевать! Пойдет, чтобы забыть обо всем. Чтобы забыть… О том, о ком она не хотела сейчас помнить. Раз он точно в этот миг не помнит о ней. – Сюда! – как раз приветственно повел рукой в их сторону Чейз, и все авроры, кто еще стоял у стойки, отсалютовав друг другу в последний раз в подобие тоста, пригубили из бокалов, а затем, отставив те, двинулись на танцопол. Паркинсон, чувственно поведя плечами и сделав пару шагов в танцующем движении, повернулась к ним с Роном, и задиристо произнесла: – Что, старосты Гриффиндора, кишка тонка, а?! И Гермиона, на миг спрятав лицо в ладонях и покачав головой, наконец ясно взглянула на нее и выкрикнула: – Не дождешься! После чего потянула за собой Рона и, когда тот неохотно поддался, пошла в сторону танцпола, держа его за запястье. Чем больше они приближались, тем музыка становилась громче, а все чувства, бушевавшие в ней целый день, будто обострились, и в какой-то миг, когда Гермиона вытащила Рона на самый центр и остановилась в кругу авроров, она издала нечленораздельный звук восторга и стала танцевать так, словно ее никто не видит. Нет, конечно, ее танец едва ли можно было бы назвать безумным, но все же это был настоящий отрыв души в том состоянии, когда алкоголь уже дал достаточно, чтобы осмелиться на многое, но не так, чтобы за это на утро было стыдно (видимо, в коктейли все же не доливали). Она видела, как одобрительно ей что-то прокричал Чейз, а потому в ответ лишь вскинула вверх большой палец, после чего закрыла глаза и просто насладилась ощущением полного растворения в музыке, проникающей битами в каждую клетку ее тела. Мерлин, еще никогда ей так не нравилось танцевать. В какой-то миг Гермиона ощутила, как широкая ладонь легла ей на талию, и, открыв глаза, увидела, что Рон стал напротив нее и теперь танцевал с ней, смотря ей прямо в глаза. В ответ приобняв его за плечи, Гермиона немного крутанула бедрами и придвинулась к нему так, что их тела столкнулись, и в этот момент, когда он одобрительно притянул ее ближе, она едва не ахнула от понимания, что, похоже… Она, в самом деле, нравится Рону? Настолько, что он решил с ней так потанцевать, что это уже больше походило на попытку полного физического слияния! Почти, как Панси с Престоном, который был к той даже чуть ближе, чем Рон к Гермионе, на что Рон кинул недобрый взгляд. – Вы с Панси сблизились, – ощутив легкий укол ревности, спросила Гермиона, отметив, что что-то незримое изменилось в отношениях Рона и Панси. И не то чтобы она сейчас ощущала себя ревнивой подружкой, но все же… – А? – рассеянно посмотрел на нее Рон, а потом, очевидно, что-то увидев в ее глазах, будто смутился. Но ровно на секунду, чтобы притянуть ее к себе чуть ближе. – Не настолько, как с тобой, – чуть склонился к ней Рон. – Знаешь, сегодня ты такая… Другая. И вмиг вся ее надуманная ревность куда-то испарилась, ведь сейчас, ощущая ладони на своей талии, чувствуя его горячее тело рядом, замечая, как пристально он смотрит на нее… О, кажется, она забыла обо всем. Гермиона сладко улыбнулась и положила голову ему на плечо, позволив ему вести, и вдруг ей подумалось: Мерлин, все получается. Похоже, советы Малфоя, будь он проклят, пошли ей на пользу, ведь Рон… О, ей еще никогда не казалось, что он только ее, как в этот миг. Заиграла чувственная мелодия, и Гермиона медленно подняла на него голову, желая встретить его взгляд, и Рон, который, казалось, будто только перевел на нее глаза, вмиг ответил ей теплой улыбкой, но все же что-то такое было в его лице, что ломало все. Растерянность, с которой он на нее смотрел, заметив, что она… Прямо смотрит на него. – Я обещал тебе свидание, – вмиг реабилитировался Рон, чуть прокашлявшись, и Гермиона, скосив глаза в ту сторону, куда смотрел Рон, едва не поперхнулась: в эту самую минуту Панси самозабвенно целовалась с Престоном. Неудивительно, что это привлекло внимание Рона, ведь поцелуй выглядел таким медленным и таким отвязным одновременно, что даже Гермиона немного позавидовала, заметив мелькнувшее движение их языков в зеленом свете прожекторов и сомкнувшиеся руки Паркинсон на шее Престона. – Свидание… – все еще не сводя взгляда с Панси и Коула, которым, похоже, было наплевать на всех, рассеянно проговорила Гермиона, а затем, увидев, как тот положил руку Паркинсон чуть ниже талии, встряхнула головой и перевела взгляд на Рона. – У тебя есть предложения? – Прямо сейчас. Давай начнем его сейчас, – так, словно он того и ждал, горячо откликнулся Рон, и в этот миг, когда его лицо склонилось к ее, будто в желании повторить движения Панси и Престона под дружные улюлюканья, коими тех уже наградили все остальные авроры во главе Чейзи, Гермиона внезапно заметила его. Стоявшего возле стойки бара и смотревшего на нее сквозь толпу так пристально с тенью усмешки, что она вмиг замерла, уперев руки в грудь Рона, уже готового склониться к ней еще ниже. Чертов Малфой… Он выглядел великолепно, не изменяя своему я-знаю-как-в-нем-прекрасен черном цвете. Его всегда аккуратный и строгий вид теперь отдавал свободой, ведь рукава рубашки, расстёгнутой на одну пуговицу больше, чем обычно, были небрежно закатаны, а на запястье виднелась… Татуировка? Правда, в следующую секунду Гермиона поняла, что это лишь обман зрения, потому как Драко двинул кисть к бокалу, и тату исчезла, прежде чем он поднес тот ко рту. Но не свел с нее своего напряженного взгляда и сделал глоток, прищурив глаза так, что она едва слышно ахнула. – Что, что такое?! – заметив это, обеспокоенно огляделся Рон, а затем, найдя глазами Малфоя, едва заметно помрачнел. – А, явился. Прости, но, похоже, мне нужно с ним переговорить. – Не уходи, – резко схватила его за майку Гермиона, боясь, потерять единственную и такую шаткую опору в этой какофонии безумства, но Рон мягко положил ладонь на ее руку и виновато ей улыбнулся. – Прости, Гермиона, но я должен: Малфой, очевидно, ждет меня, раз так пялится в нашу сторону, – погладил он большим пальцем ее кисть и легко поцеловал ее в висок. – Наше свидание в силе, но… Чуть позже, ладно? – Ладно, – мертвецким тоном ответила Гермиона, несмело думая, что все же не в Роне дело, раз Малфой так «пялится в их сторону», а потому до последнего не желала отпускать Рона, но все же сделала это, так и оставшись стоять посреди танцпола в свете слепящих ярко-оранжевых и синих лучей. Смотреть на реальность, в которой теперь она была одна и в которой теперь был Малфой, все так же не сводящий с нее этого своего чертова взгляда, было невыносимо, а потому, когда Рон уже успел сделать от нее два шага, она внезапно даже для самой себя, окликнула его: –Рон, стой! Он медленно обернулся и недоуменно взглянул на нее, чуть прищурившись поверх очков. – Да? – развернулся он к ней всем корпусом, и Гермиона прошагала к нему, после чего неловко сняла с него очки и водрузила те к себе на переносицу. – Ты не против, если теперь это будет моим? – насколько это было возможным дерзко спросила она, на его манер чуть припустив очки, и Рон весело усмехнулся. – Что ж, думаю, мне это больше не понадобится, – приобнял он ее и склонился к ее уху. – Я уже ослеп от твоей красоты. С этими словами он поцеловал ее в щеку и, удостоверившись, что она не против, стремительно зашагал к Малфою, в последний раз кинув взгляд куда-то вбок. Гермиона закрыла глаза и шумно выдохнула. Что ж, веселиться стало чуть сложнее, когда теперь ей приходилось делать это под взором Малфоя, но, к счастью, у нее теперь были очки, хоть немного скрывающие ее от его глаз. А потом, будто ей во спасение, откуда-то рядом материализовался Чейзи с подносом шотов, прокричавший: – Ну что, бойцы, примем настоящего бодрящего зелья?! И тут же к нему с радостным «Да-а-а!» стеклись все авроры, включая саму Гермиону и Панси с Престоном, подошедших следом в обнимку. Было видно, что Панси решила отпустить себя, хоть и не казалось, что она в особенном восторге от того, как Престон прижимал ее за талию к себе. – За чертов аврорат! – первой схватила шот девица, у которой на испытаниях были самые яркие и маленькие трусы, а еще обхватила шею Чейзи в расхлябанном жесте. – Да, за самые лучшие трусики, которые я когда-либо видел! – одобрительно проревел Чейзи, поставив ей что-то вроде засоса на груди, и все, схватив рюмки, одобрительно заревели, а затем осушили их до дна. Но не Гермиона, которая на миг замерла со своим шотом в руке, наблюдая сквозь очки, как Рон подошел к Малфою и что-то у того спросил, на что Драко недоуменно повел бровью. Она так и знала, что Драко смотрел не на Рона, а на нее. – Ну же, легенда аврората! До дна! – поставив пустую рюмку на поднос, провозгласил Чейзи, заметив, что Гермиона медлит. – Еще бы! Сегодня стала лучшей, а сейчас даже не можешь нас перепить?! – вынырнув из волос Панси, хмельно спросил Престон и широко улыбнулся. А Панси, неуверенно обернувшись, почти трезво посмотрела на нее и, скосив взгляд на Рона с Драко, хмуро произнесла: – Слушай, подруга, может тебе стоит пока остановиться и… Но Гермиона едва успела ее дослушать, как выпила залпом все содержимое рюмки, и вмиг ее горло обожгло, а тело почувствовало такую бодрость, что, словно по мановению палочки, все прочие чувства улетучились в хмельном дурмане. – Давайте танцевать! – отставив рюмку на поднос, вскинула она снова руки вверх и все – и авроры, и магглы, одобряюще загудели, принявшись двигаться в с еще большим энтузиазмом. Гермиона же, на миг вновь взглянув на Рона с Малфоем, отметила, что Рон уже повернулся лицом к бармену и стал к ней спиной, в то время, как Драк что-то говорил ему, но… Все так же смотрел на нее. Стоя по ту сторону танцпола прямо напротив. Шумно вздохнув, Гермиона резко отвернулась и вскинула голову прямо на прожектора, которые сквозь зачарованные стекла очков больше не слепили ее, но все еще напоминали, что она по-прежнему на вечеринке. На которой положено танцевать, а не думать… Не думать о… И она, тряхнув головой, начала вновь танцевать сначала несмело, а потом отпуская себя так, словно делала это в последний раз. Может быть, так оно и было, учитывая обстоятельства их сегодняшнего празднования. Но в этот раз она, повинуясь более медленному темпу, двигалась куда чувственней, чем раньше, в ощущении, как юбка легко развивается в такт ее движений, при каждом повороте оголяя ее бедра чуть больше, чем того требовали приличия. И сейчас это ее нисколько не волновало. Наоборот, это было тем, чего она сейчас хотела, чувствуя себя под этими многочисленными взглядами парней и взглядом Драко такой желанной, что теперь понимала: Малфой, похоже, действительно своими действиями раскрыл в ней что-то чувственное. А она этим бесстыдно пользовалась, ведь от стыда не осталось и следа. В какой-то миг она ощутила, как к ней сзади подошел кто-то и слегка приобнял за талию, и если в первый миг Гермиона стушевалась, то уже в следующий, обернувшись и увидев там симпатичного маггла, расслабилась под действием алкоголя и позволила себе немного покачаться с ним в ритм. Какое-то время они так и танцевали, и парень, к счастью, не делал попыток подойти к ней ближе. Но уже вскоре, заметив неодобрительный взгляд Панси, указывавший ей куда-то за спину, Гермиона все же отошла от парня, вмиг почувствовав укол вины (это же мог увидеть Рон!), а затем, обернувшись к толпе, скрывшей от нее барную стойку, и следуя неведомому импульсу, внезапно двинулась к той. Она не могла сказать, что была сильно пьяна, но все же почти три коктейля и шот сделали свое дело, а потому она ощущала себя довольно свободной и расслабленной. Будто дрейфующей на волнах хмельного дурмана, чтобы потом оказаться на берегу и творить в эту ночь все, что ей вздумается. – Гермиона? – на полпути кто-то схватил ее за запястье, и она, обернувшись, увидела Асторию, которая напоминала сейчас с этими своими мягкими кудрями и светло-голубым платьем, подчеркивающим цвет ее небесных глаз, настоящего ангела. Правда, возможно, падшего с небес. – О, Астория, – вполне искренне улыбнулась ей Гермиона, сразу и не вспомнив причину, по которой та пропадала первую часть вечеринки и по какой она была обязана ее не любить. – Где ты была? – следом спросила Гермиона, причину все же вспомнив и едва сдержавшись, чтобы не обернуться. – Да так, глупости! Пойдем танцевать! – отмахнувшись, схватила ее за запястье Гринграсс, которая на этих своих каблуках выглядела почти как модель с обложки – такая же хорошенькая, высокая и тоненькая. Не то, что Гермиона, которой Бог дал куда меньше, чем идеальное-сходите-по-мне-с-ума тело (как бы она ни старалась), а еще совсем «немодельный» рост. – Мне нужно выпить, иначе не смогу, ты же помнишь! – вмиг мягко отстранилась он нее Гермиона, состроив жалостливую рожицу, на что Астория понимающе улыбнулась и вскинула бровь. – Кстати, отлично выглядишь! – сказала Гринграсс, подмигнув ей и так на нее посмотрев, что Гермионе вмиг немного стало не по себе, а после отвернулась и танцующей изящной походкой скрылась в толпе. Уже подойдя к барной стойке и рассеянно заказав чашку зеленого чая (средства лучше, чтобы снять интоксикацию, сейчас не было), Гермиона поняла, что ее руки трясутся так, что она не в силах совладать с этой дрожью. Видимо, пережитый за день стресс, который она пыталась подавить и который теперь в миг, когда алкоголь стал чуть ее отпускать, дал знать и проявился с новой мощью, а появление Астории и вовсе вскрыло такие раны, которые она будто едва успела заклеить воображаемым пластырем, глупо надеясь, что это поможет. – Ваш чай, мисс… – начал бармен, протягивая ей стакан. – Грейнджер, – благодарно кивнула ему Гермиона и наконец медленно скосила глаза вбок. Она не ожидала, что буквально через один пустой барный стул от нее будет стоять… Драко Малфой в полном одиночестве, который сейчас смотрел перед собой и будто снова совершенно ее не замечал, держа этот свой бокал с чем-то, похожим на огневиски, в такой аристократичной манере, что вмиг захотелось выбить тот из его рук и плеснуть содержимое ему в лицо. Сжав зубы, Гермиона смело развернулась всем корпусом к нему и облокотилась о барную стойку, уставившись на Малфоя так, что игнорировать это было совершенно невозможно. Но, видимо, Драко и не собирался этого делать, потому как, отпив глоток, медленно развернулась к ней и с учтивой и в тоже время расслабленной улыбкой встретил ее взгляд. О, Мерлин… Наскоро сделав пару широких глотков уже немного остывшего чая и отметив, что рядом с Малфоем не было никого из их общих знакомых (даже… Рона?), Гермиона, на секунду помедлив, все же двинулась к нему самой свободной походкой из всех, на какую была способна в этих своих спаси-меня-мама каблуках. Она смело смотрела Малфою в глаза поверз очков все то время, что сокращала между ними расстояние, а он отвечал ей тем же, словно ждал, что же она сделает в следующий момент, когда подойдет к нему и… – Два огневиски, пожалуйста, – едва задев его плечом, резко развернулась к барной стойке Гермиона, вскинув вверх палец и обратившись к бармену, на что тот на миг стушевался. – Два… Огне… – попытался повторить бармен, глуповато и жалостливо улыбнувшись так, словно она была совсем безнадежна, а может, пьяна. – Дама хотела сказать, два виски, пожалуйста, сэр, – тут же в своей растянутой манере поправил ее Драко где-то над ее ухом, и Гермиона, чью кожу внезапно будто опалило жаром, к нему медленно обернулась. И вот, тот момент, которого она так долго ждала, пока музыка разве что не разрывала барабанные перепонки, задавая такой ритм, что не танцевать было невозможно. Пока прожектора световыми пятнами освещали их с Малфоем тела и лица, делая атмосферу донельзя неформальной. Произошло то, что произошло: их взгляды наконец-то пересеклись, и они посмотрели друг на друга так открыто и смело, что у Гермионы от этого перехватило дыхание. Но внезапно в их уже одно на двоих личное пространство вторгся кто-то третий, и, прежде чем Гермиона смогла понять, кто это был… – Кстати, Герми-миа-миона, – промурлыкал рядом Чейзи, обошедший ее со спины танцующими движениями и теперь усевшийся на барный стул рядом. – Как насчет эксцесса на вояже? – Что? – не расслышала она, продолжая зачарованно смотреть на Драко, лицо которого едва заметно ожесточилась, а потому она, нехотя, все же обернулась к Чейзи. – «Секс на пляже»?! Нет, спасибо, мне достаточно «Виски с колой»! Она нервно улыбнулась, приняв у бармена свою порцию виски и сделав маленький глоток. – Нет, я имел в виду именно «эксцесс на вояже», – все не исчезал, а продолжал Чейзи, глумливо улыбаясь, – мы же отправляемся в круиз, но если ты не против секса на пляже и не говоришь про коктейль, то… – пожевав зубочистку, нахально выплюнул ту он, и уже подался к ней ближе, чтобы приобнять и притянуть к себе ближе, как внезапно она ощутила руку Драко, обхватившую ее поперек талии и резко рванувшую ее на себя. – Проваливай, – жестко сказал Чейзу Малфой прямо над ее головой, отчего она еле слышно вздрогнула, но все же осторожно тронула своей ладонью его руку и прильнула к нему спиной, наконец ощутив себя в его объятиях в безопасности. Дома.