Мой лучший враг

Soundtrack — Roxette «Dressed For Success» — О Мерлин! Гермиона, это что? Туфли на каблуках?! — именно с этими словами встретила её Джинни, когда Гермиона, медленно передвигаясь на согнутых ногах, всё-таки добралась до нужного столика. Сначала она хотела зайти в кафе красиво: с гордо поднятой головой и прямой спиной шагнуть внутрь, качнув бедрами так, что взгляды всех мужчин тут же обратились бы к ней. Она хотела потренироваться и, по совету Малфоя, научиться-таки ходить на «адовых ходулях» (именно так Гермиона прозвала каблуки, которые мог придумать разве что Дьявол, ну или кто-то вроде Малфоя, в общем-то, бывший Дьяволом во плоти). Она хотела… Хотела хотя бы не выглядеть глупо и не напоминать краба во время передвижения. Но, к сожалению, со своими согнутыми в коленях, широко расставленными ногами и беспорядочно рассекающими воздух для равновесия руками Гермиона всё ещё слишком сильно походила на неуклюжего ракообразного. В общем, красиво зайти не получилось: едва шагнув за порог, Гермиона зацепилась за него высоким каблуком и, прихватив с собой вешалку с пальто, полетела на пол. Её появление было эффектным, и она действительно приковала к себе внимание мужчин, вот только вряд ли они в ней увидели роковую соблазнительницу. Скорее неуклюжую женщину-рака, которая, кое-как встав и плюнув на попытку впервые быть... «кокетливой» (чёртов Малфой со своими идиотскими советами!), маленькими шажками еле-еле добралась до Джинни. под пристальными взглядами всех присутствующих. На неё пристально смотрели все присутствующие, и Гермионе казалось, что она на самом деле стала раком, крабом или ещё какой-нибудь морской тварью, а потому даже вздохнула с облегчением, поймав своё вполне человеческое отражение в зеркале за спиной Джинни. К слову о Джинни. Джинни всё не унималась. — Каблуки? Ты надела каблуки?! — едва не кричала она, ошеломлённо смотря на туфли Гермионы и привлекая ещё больше внимания к ней — «женщине-раку», как наверняка про неё все думали. — Поверить не могу! — Знаешь, я ожидала услышать что-то в духе: «Привет, Гермиона! Как дела? Как поживаешь? — мрачно начала Гермиона, сев напротив и стараясь игнорировать назойливые взгляды. — Ещё не убила Малфоя с его идиотскими методами привлечения мужчин, адскими экзекуциями и попытками доказать, что ты полная дура?!» Вообще-то, она не собиралась говорить последнее предложение, но произнесла, повысив голос и выплюнув его так, словно это помогло бы исключить навязчивое и приносящее одни неприятности присутствие Малфоя из её жизни. И лишь в момент, когда брови Джинни поползли вверх, а в ответ прозвучало громкое: «Что?!», Гермиона поняла: она зря это сказала. — Я зря это сказала, — закусила она губу, вспомнив свой уговор с Малфоем. — Я не должна была говорить. Джинни смотрела так, что у Гермионы возникло ощущение — она снова превратилась в краба, который на этот раз неумело пытался вести беседу. — Сначала каблуки, теперь Малфой — Гермиона, что происходит? — после непродолжительного молчания всё же медленно спросила Джинни, слегка склонившись к ней. — Это долгая история… — обречённо выдохнула Гермиона, осознав, что теперь скорее Малфой станет милым, как карликовый пушистик, до сих пор живущий у Джинни, чем та отпустит её домой без объяснений. — Минутку, — подняла палец Джинни и, подозвав официанта, попросила принести что-нибудь покрепче ранее заказанного чая. И только когда официант открыл при них бутылку и разлил по двум бокалам вино, она произнесла: — А теперь расскажи мне всё. И Гермиона рассказала. Сначала с неохотой, а потом со всем жаром выдала всё о пари, заключённом с Драко, о своей надежде, что это поможет, и о посещении салона Эдмины Большеротой, где на днях ей должны были подобрать «идеальный гардероб» и прислать его вместе с помощницей, которая сделает из Гермионы настоящую «кокетку». — Кокетку? — хохотнула уже изрядно захмелевшая от крепкого вина Джинни. — Он прямо так и сказал?! Гермиона понятия не имела, что смешного в её жалостливой истории об унижениях, которые ей приходилось терпеть, однако вот уже целый час Джинни смеялась, как ненормальная, в особенности над фразами Малфоя, которые Гермиона цитировала с поразительной точностью. И что только Джинни нашла остроумного в советах этого придурка, который, похоже, и сам совершенно не знал, что делать? — А ведь Малфой действительно знает, что делать! — резко поставив бокал на стол, произнесла Джинни. — Прости, Гермиона, но эта твоя манера одеваться в самом деле напоминает Селестину Уорлок. — Спасибо, Джинни, — отозвалась Гермиона. — Нет, конечно же, ты намного моложе и симпатичнее, чем Уорлок! Но она хотя бы умеет вызывать… Как там сказал Малфой? О, точно, «напряжение в штанах», если судить по количеству её браков и качеству мужей. — Спасибо, Джинни, — повторила Гермиона и впервые пригубила вина, слегка поморщившись. — Дорогая, серьёзно, я считаю: ты слишком драматизируешь. Да, у Малфоя скверный характер, а к его чувству юмора нужно привыкнуть, но он ведь не так плох, как кажется, — положила ладонь на её кисть Джинни и заглянула в глаза. — Посмотри, даже Рон с ним ладит! А ведь в момент, когда их поставили в пару, он клялся, что скорее съест зародыш мандрагоры, чем станет приятелем Малфоя. — Никакие они не приятели, — неприязненно фыркнула Гермиона. — И вообще, почему ты его защищаешь? Что хорошего он тебе сделал, Джинни? Улыбка той слегка померкла. — Он пару раз спас Рону жизнь, Гермиона, — начала Джинни. — А тот факт, что на его счету куда больше отловленных меченых ублюдков, чем у любого другого молодого аврора, заставляет меня уважает его чуточку больше. Гермиона поняла, что сейчас Джинни вспоминает тот ужасный год, когда потеряла Фреда, а потому постаралась перевести тему. — Как так вообще вышло, что они поладили? — взяв бокал, небрежно качнула рукой Гермиона. — О, вот это действительно длинная история… — усмехнулась Джинни и начала рассказывать. Так, спустя бокал вина, Гермиона узнала, что в начале их совместной с Драко работы Рона трижды едва не выгнали с аврорской должности за разжигание драки с напарником, кем и являлся Малфой. Первые три месяца Рон и Драко общались друг с другом исключительно в оскорбительной манере, а следующие четыре — не общались вовсе без крайней необходимости. Не общались ровно до того момента, пока однажды при поимке Пожирателя смертоносный луч едва не задел Рона. Вернее, задел бы точно, если бы не Малфой, который, рискуя жизнью, в последний момент оттолкнул его и едва увернулся от заклятия сам. И хотя Рон не поблагодарил Драко за это, всё же что-то в их отношениях изменилось. — Он сумасшедший, Гермиона, — покачала головой Джинни, чуть склонившись к ней. — Малфой по-настоящему сумасшедший, потому что он не боится заклятий. Гарри говорит, ему иногда кажется, что Малфой будто специально подставляется под лучи, словно готов умереть, но уворачивается в последний момент. — Такой бесстрашный, — со скепсисом прокомментировала Гермиона. — Будто и не было тех лет, когда он вёл себя, как трусливый хорёк. — Ну, если он по-прежнему и трусливый хорёк, то хорошо это скрывает, — усмехнулась Джинни. — И хотя я не могу сказать, что испытываю к нему симпатию… — Ещё бы ты сказала! — округлила глаза Гермиона. — …но после второго раза, когда он спас задницу Рона, я поняла, что больше не ассоциирую его… С ними, — произнесла Джинни, имея в виду Пожирателей. Гермиона нахмурилась. — Стой, второй раз? Когда Малфой спас Рона во второй раз? Джинни виновато на неё посмотрела и произнесла: — Прости, Гермиона, просто мы не хотели, чтобы ты волновалась, и Гарри посчитал… — Когда это произошло? — настойчиво перебила её Гермиона, отставив бокал в сторону и склонившись к ней через стол. — Пару месяцев назад, — выдохнула Джинни, поёжившись. — Мама говорит, Малфой буквально втащил домой Рона, у которого в животе была такая жуткая рана, что мама едва не потеряла сознание. — Но почему он не аппарировал сразу в Мунго?! — возмутилась Гермиона, не зная, чего в ней сейчас больше: жалости к Рону, недоумения от поступка Драко или же злости на Джинни с Гарри, которые не рассказали ей об этом эпизоде сразу. — Малфой сказал, что Нора — это первое, что пришло ему в голову, когда он аппарировал с Роном всего за секунду, как Авада настигла бы его. Гермиона была потрясена до глубины души. — Конечно же, Рона сразу доставили в Мунго, а уже вечером следующего дня он вышел оттуда целым и невредимым. Правда, ему пришлось взять внеплановый отпуск, чтобы соблюдать постельный режим, — окунувшись в воспоминания, продолжила Джинни, а потом слегка нахмурилась. — К слову, та вертлявая медсестра, которая крутилась вокруг Рона и дико меня раздражала, охотно разделила этот режим с ним, если судить по тому, что времени на выздоровление моему непутёвому братцу понадобилось в два раза больше, чем это было необходимо. Видимо, Джинни заметила, как Гермиону слегка передёрнуло от мысли о медсестре, ублажающей Рона, а потому добавила: — Ох, прости, дорогая. Это вино совершенно развязало мне язык. — Да, развязало, — проглотив обиду, тихо произнесла Гермиона и отвернулась к окну, за которым уже медленно зажигались фонари, разбавляя вечерний сумрак тусклым светом. — И всё же, — резко повернула она голову, — не могу поверить, что вы это утаили от меня! Джинни виновато улыбнулась. — Прости. Просто ты так разволновалась в последний раз, когда Рона ранили, что мы посчитали… Она не договорила, а лишь пожала плечами, и Гермиона вспомнила, что в действительности в прошлый раз перегнула палку, когда на день рождения, который был на следующие сутки после этого случая, подарила Рону защитный костюм, отражающий любые заклятия, кроме Авады Кедавры. И всё бы ничего, если бы костюм не имел почти полное сходство со скафандром, в котором Рон был столь же красив, как если бы Грегори Гойл нарядился в кокетливое бикини. — Ладно, забудем. Но впредь пообещай не утаивать от меня такие факты! — пригрозила Гермиона. — Обещаю, — как-то слишком легко согласилась Джинни, и Гермиона подозрительно на неё покосилась, но развивать тему не стала. Вместо этого она задумалась о Роне и его довольно сносных отношениях с Малфоем, рассказ о котором её немало удивил. И почему она раньше не интересовалась причинами, заставившими Рона относится к Драко куда лучше, чем прежнее «отвратительно»? «Он сумасшедший, Гермиона, — вновь прозвучал где-то внутри голос Джинни. — Он будто специально подставляется под лучи, словно готов умереть, но уворачивается в последний момент». Когда Гермиона наконец вышла из кафе, внезапно в голове проскочила мысль, что, возможно, Малфой гораздо сложнее, чем ей казалось. А ещё… не настолько ужасен, как она думала раньше. Однако уже в следующую секунду Гермиона посчитала, что всё же недостаточно трезва, раз даже почти согласилась с этим. *** — Ну, Грейнджер, рассказывай, как… Чёрт возьми, это что за псина?! Гермиона уже не злилась — приняла как данность, что Малфой заявляется в её квартиру без стука. Однако кошачий визг и чертыхание Драко, которые она услышала, находясь на кухне, вновь ввели её в состояние гнева. Влетев в гостиную, она увидела ощетинившегося Живоглота, чья вздыбленная шерсть и возмущённый вид говорили о том, что на него только что наступили. — Ты наступил на Глотика?! — уперев руки в бока, грозно начала Гермиона, шагая к Драко. — Я не виноват, что твой кобель улёгся на пороге, — неприязненно глянул на кота Малфой и придирчиво осмотрел свои брюки. — Пусть благодарит Мерлина, что на мне не осталось его мерзкой шерсти! — Вообще-то, это кот, идиот! — подняла Живоглота Гермиона и приласкала его, злобно глянув на Драко. — Вот уж действительно кот-идиот! Наконец-то мы сошлись во мнениях, Грейнджер, — расплылся в неприязненной ухмылке Малфой, и Гермиона закатила глаза. Да, начался очередной предсказуемый вечер, в течение которого ей необходимо терпеть общество Малфоя. И теперь она как никогда осознавала, что «предсказуемость дня» ей уже была куда больше по вкусу. — К слову, вот-вот приедет помощница Эдмины, — достал из принесённого пакета бутылку вина Драко и поднял вверх, вопросительно глянув на Гермиону. — Не поможешь? — Я не пью в обществе… — начала Гермиона, но осеклась, так и не решившись наградить Малфоя очередным нелестным эпитетом. — В обществе очаровательных мужчин? — учтиво подсказал Драко. — Ох, Грейнджер, тогда это всё объясняет. Он нахально улыбнулся, окинув её взглядом, и Гермиона внезапно осознала, что… не злится на Малфоя. Удивительно. Вместо этого она скептически глянула на него и произнесла: — Я пью в обществе друзей. Лучших друзей. — Что ж, тогда я буду твоим лучшим… Ну нет, лучшим другом меня можно назвать разве что после выпитой бутылки крепчайшего огневиски, а вот насчёт «лучшего врага» я бы предложил тебе подумать, — уже разлив вино в два хрустальных бокала, подал Драко ей один, и Гермиона приняла его с подозрительным видом. — Почему мне кажется, что ты что-то замышляешь? — прищурила она глаза и подошла ближе к Драко, который уже присел на локоток дивана. — Потому что ты меня хорошо изучила за пятнадцать лет, что мы знакомы, и это тебя научило мне не доверять, верно? — подмигнул ей Малфой, и Гермиона кисло улыбнулась. — Похоже, мне пора взять у Гарри пару уроков Окклюменции. — Похоже, мне пора вышибить тебе мозги, Грейнджер, как и тому идиоту, который устроил этот розыгрыш, — внезапно раздался с порога раздражённый женский голос, и Гермиона резко обернулась. Она так и замерла с открытым ртом и поднятым бокалом в руке, смотря на ту, с кем бы предпочла не видеться до конца жизни. — Ох, ты как раз вовремя, Панси, дорогая, — поднявшись, светски улыбнулся Драко и наколдовал ещё бокал. — Красного французского? — Если ты сейчас же не объяснишь, что происходит, то можешь распрощаться с тем, что у тебя между ног, Малфой, — сквозь зубы прошипела Панси, не сводя злобного взгляда с Гермионы. — А ещё засунуть это красное французское себе в зад, — неосознанно процитировала Майерса Гермиона и сглотнула. — Оу, — понимающе опустил голову Драко, — девочки что-то не поделили? В этот момент Панси резко отпустила ручки двух больших сумок, что держала в руках, и подбоченилась. — Не прикидывайся придурком, Малфой! Ты прекрасно знал, что эта шлюха чуть не трахнула моего жениха! И если бы не я со своими чарами слежения… — Постой-ка, Панси, вообще-то я понятия не имела, что вы помолвлены! — сделала к ней шаг Гермиона, чувствуя, как щёки наливаются краской. — Постой-ка, Панси, вообще-то я понятия не имел, что та «грязнокровная шлюха», которую ты вытащила из кровати Нотта, — Грейнджер! — заинтригованно произнёс Драко, и Гермиона резко к нему обернулась. — Во-первых, я не «шлюха», а, во-вторых, мы всего лишь поужинали! И вовсе я не была у него в кровати! — возмущённо выпалила она. — Ага, ты была на полу возле кровати, устроившись на тех шёлковых подушках, которые я купила к нашей с Тео годовщине, — пошла ей навстречу Панси, сжав кулаки. — Грейнджер, так ты спала с Ноттом? — округлил глаза Драко, смотря на неё с деланным восхищением. — Так ты правда не девственница?! Гермиона даже затопала ногами от досады. — Да не спала я с Ноттом! Я вообще не знала, что он встречается с тобой, Панси! — горячо произнесла она, посмотрев на Паркинсон, ноздри которой воинственно раздувались, так и норовя всосать весь кислород комнаты. — О, — сочувственно глянул на Гермиону Драко и отхлебнул из бокала. — А я было понадеялся… — Заткнись! — одновременно проревели Панси и Гермиона, а затем синхронно повернулись друг к другу. — Послушай, Паркинсон, мне действительно жаль, что так вышло, — попыталась дипломатично начать Гермиона. — Но, клянусь, я действительно не знала, что вы встречались в тот миг, когда соглашалась с Ноттом сходить на свидание. — Странно, но он говорил, что ты его буквально умоляла о встрече, прекрасно зная, что он несвободен, — буравила её яростным взглядом Панси. Гермиона обречённо вздохнула. Вот почему она зареклась доверять кому-то вроде Нотта: эти отучившиеся на Слизерине мужчины были ровно настолько же лживы, насколько и привлекательны. — Честное слово, я не такой, Грейнджер, — прокомментировал её мысли Малфой и вновь сверкнул дьявольски красивой улыбкой. — Я куда лучше тех отучившихся на Слизерине мужчин, которых ты знаешь. Гермиона даже не стала это комментировать. — Он же тебе врёт, Панси, как ты не понимаешь? — мягко обратилась она к Паркинсон. — Нисколько не вру, правда, Панси? Я действительно потрясающе привлекателен, — деланно возмутился Драко, и Гермионе внезапно почему-то захотелось улыбнуться: видимо, нервы совсем сдали. — Я имею в виду Нотта, идиот! — О боги, так ты её трахаешь? — мрачно глянула на Малфоя Паркинсон, и Драко, казалось, на секунду опешил. — Ровно настолько, насколько её «трахал» твой несостоявшийся супруг, — сухо прокомментировал Малфой, слегка посерьёзнев. — В самом деле, Панси, я читаю мысли Грейнджер: поверь, ты пришла раньше, чем он успел сорвать ягодку. И да, она правда не знала о твоём существовании, как и те девицы, рядом с которыми ты заставала своего дражайшего Тео. Кажется впервые в жизни Гермиона почувствовала искреннюю благодарность Драко, потому как после его слов Паркинсон действительно словно оттаяла. — Мы тогда были в ссоре, Драко, — неприязненно напомнила она ему, но всё же опустила руки и слегка расслабилась. — Все девять раз, когда ты его заставала с Шерил, Шейлой, Шарлоттой и прочими «Ш»?! — скептически выгнул бровь Драко, но едва успев договорить, с ловкостью ловца поймал брошенную в него Панси подушку. — Ты невыносим! — возмущённо уставилась на Драко Паркинсон, но тут же вновь перевела взгляд на Гермиону. — И всё равно — Грейнджер! Да ты только посмотри на неё! В ней же ничего нет кроме этих мерзких, сладеньких черт лица, навевающих мысль о благородных девственницах! — О, если бы ты видела, какие вещицы эта «сладенькая девственница» хранит в шкафу со своим нижним бельём… — многозначительно глянул на Панси Драко. — С чего вы вообще взяли, что я девственница? — ещё больше вспыхнула Гермиона. На какую-то секунду повисло молчание, и Драко с Панси ошарашенно уставились на Гермиону, словно узнали, что под её личиной скрывается Волдеморт. — Так ты её всё же трахнул? — после продолжительной паузы произнесла Паркинсон, и Гермиона осознала, что, похоже, влипла в неприятности куда большие, чем могла предположить, когда соглашалась на пари с Малфоем. *** Почти полностью выпитая в одиночку бутылка вина, втайне разбавленного Малфоем успокоительным зельем, десять минут оскорблений в адрес Гермионы, пять — в адрес Драко и двадцать — в адрес упомянутых девиц на букву «Ш», с угрозами выпотрошить каждой её куриные мозги, — вот что потребовалось Панси Паркинсон, чтобы прийти в себя. Гермиона видела, что даже Малфой вздохнул с облегчением, когда Панси, сделав последний глоток, наконец вернулась к своим огромным сумкам и произнесла: — Какой бы ты ни была сукой, Грейнджер, я в долгу у Драко. И запомни, даже личная просьба Эдмины не заставила бы меня сделать из тебя хорошенькую ведьму: уж лучше бы я уволилась. — Так значит ты и есть тот самый… — тихо начала Гермиона. — …лучший магический стилист салона Эдмины Большеротой? Очевидно, да, — высокомерно глянула на неё Панси, и только сейчас Гермиона обратила внимание, что от прежней Паркинсон, которую она помнила со школы, остались только скверный характер да вздёрнутый нос, будто заявляющий о её самоуверенности. В остальном же годы убавили у Паркинсон около сорока фунтов веса, прибавили длины её блестящим и идеально прямым волосам, а ещё подарили выразительности и без того запоминающимся стервозным чертам лица. Добавьте к этому совершенный вкус и умение подчеркнуть данные природой достоинства и получите женщину-идеал, на фоне которой ваш комплекс неполноценности станет больше задницы Милисенты Булстроуд. — Это — твой новый гардероб, — с помощью магии небрежно трансформировала Панси одну из сумок в напольную вешалку с впечатляющим выбором одежды. — Надеюсь, ты будешь выглядеть в этих платьях отвратительно. — Ты так мила, Пэнс, — прокомментировал Драко, пока та, злобно зыркнув на него, доставала из второй сумки целую кучу склянок, расчёсок, шпилек — в общем, всего, что, очевидно, в скором времени должно было сделать причёску Гермионы гораздо лучше. — Грейнджер повезло, что ей в стилисты досталась ты. — Я делаю это не для неё, — угрожающе выставила перед собой массажную щётку на манер палочки Паркинсон и перевела взгляд на Гермиону. — Усекла? Гермиона закатила глаза. — Будто бы я просила тебя об этом, — буркнула она, но спорить не стала, словно смирившись со своей тяжёлой долей. А всё потому, что Паркинсон вновь заставила её ощутить вину за то кошмарное свидание с Ноттом. Гермиона чувствовала себя разлучницей, стервой или как там ещё называют женщин, которые уводят мужчин у других женщин? И хотя, конечно, она не знала, что Тео несвободен, и по сути была ни при чём, но тот кошмарный вечер, когда Паркинсон ворвалась в спальню и с блестящими от слёз глазами закатила истерику, Гермиона всё же до сих пор вспоминала с содроганием. Именно поэтому она не стала спорить и в момент, когда Паркинсон в пух и прах раскритиковала её волосы, которые, между прочим, уже не напоминали всклокоченную гриву тётушки Маргарет, но всё ещё находились в процессе «симпатичненькой трансформации», как заверила её парикмахер из салона Эдмины. Гермиона сама настояла, чтобы в тот день уйти как можно скорее из того жуткого места, навевавшего мысль о борделе, так что ей только и успели, что втереть в корни какое-то противно пахнущее зелье для ускорения роста волос и придания им послушности. Минус этого снадобья был в том, что его эффект необходимо было поддерживать каждодневными сложными заклятиями, на которые уходило добрых полчаса, а Гермиона совершенно не могла себе этого позволить ввиду страшной занятости: прошёл месяц, а она так и не дочитала шестой том редкого издания «Домовые эльфы тоже люди». И хотя название книги было так себе, но содержание стоило того, чтобы не слишком-то распыляться на дурацкие заклятья для улучшения причёски в ущерб чтению. Но сейчас, пока Паркинсон безжалостно драла её волосы очевидно неподходящей для них щёткой, Гермиона пожалела, что не выполнила необходимый ритуал сегодня, чтобы пряди были не такими спутанными. И хотя от боли к глазам уже подступили слёзы, Гермиона всё же мужественно молчала и гордо смотрела перед собой, закусив губу. В какой-то момент она увидела, что Малфой копирует её мимику, состроив жалостливую мину, но, когда уже хотела на него рявкнуть, неожиданно услышала: — Пошёл вон, Драко. Ты меня отвлекаешь. Голос Панси прозвучал устало, а её рука на какой-то миг замерла. — Ох, не делай этого, Паркинсон! — умоляюще взглянул на неё Драко. — Я давно не видел зрелища забавней, чем то, как вы обе пытаетесь стерпеть общество друг друга. О, смотри, Грейнджер даже почти готова сказать что-то неприличное вслух! — Пошёл вон! — проявила солидарность с Панси Гермиона, всё же попридержав так и рвущееся наружу «нахрен», и Малфой с неохотой поднялся, а затем, кинув на них ироничный взгляд, всё же вышел, пробормотав: «Женщины!». Как только дверь за ним закрылась, в комнате повисло неловкое молчание. Панси медленно принялась дальше вычёсывать волосы Гермионы, тихо бормоча сложные заклятия, в то время как та постаралась отвлечься на осмотр своего более чем скудного интерьера спальни. Кровать с витым медным изголовьем, неказистая бурая тумбочка, такие же неказистые, но вместительные комод и шкаф, а рядом — туалетный столик, заставленный... Нет, не духами — потрёпанными книгами, которым там было совершенно не место. Стоит ли говорить, что скучнее зрелища Гермиона в жизни не видела, а потому не прошло и минуты, как она не выдержала первой: — Послушай, Панси, мне правда жаль, что тогда я… — О, заткнись, Грейнджер, — грубовато перебила её Паркинсон. — Мы обе знаем, что Тео ещё тот кобель. — Тогда зачем ты всё ещё с ним встречаешься? — резко обернулась Гермиона, взглянув на хмурое лицо Панси. — А зачем ты сохнешь по Уизли, хотя знаешь, что он тоже не прочь увязаться за первой хорошенькой юбкой, просящей у него автограф? Гермионе сразу расхотелось разговаривать, но в Паркинсон, похоже, наоборот пробудилась жажда к беседе. — Любовь ещё та сука, Грейнджер, — хмыкнула Панси, начав интенсивно втирать какую-то ароматную мазь ей в корни, — сегодня он трахает другую, а завтра просит прощения и говорит, что «изменится», хотя вы оба понимаете, что это жалкая ложь. И ты прощаешь его, потому что любишь, дура. Гермиона какое-то время покусала губу, размышляя, стоит ли комментировать откровения Паркинсон или нет, но всё же посчитала, что без её мнения Панси никак не проживёт. — Я бы не простила. — Что? — отстранилась от неё Панси. — Серьёзно, я бы не простила, если бы Рон… Паркинсон внезапно громко захохотала. — Ты уже делаешь это, Грейнджер. — Что? — пришла очередь Гермионы задавать дурацкие вопросы. — Уже прощаешь Уизли то, что он ходит направо и налево, пока ты его преданно ждёшь, словно дворняга у порога, — пояснила она, накрутив прядь Гермионы прядь на волшебные щипцы. — С чего ты взяла, что я жду Рона? — вспыхнула Гермиона. — О, ну что ты, это же совсем неочевидно, — с сарказмом произнесла Панси те же слова, что и Драко когда-то, посмотрев на неё так, что Гермионе стало ясно — отрицать что-либо бесполезно. — Во-первых, мы с Роном не встречаемся, так что он имеет полное право ходить… встречаться с кем угодно, — после небольшой паузы горячо начала Гермиона то, что и так мысленно повторяла себе каждый день. — А во-вторых, всё изменится в миг, когда он увидит, что я ничуть не хуже… — Дура, какая же ты дура, — почти ласково сказала Панси, немного склонившись к ней. — Если он не полюбил тебя такой, какая ты есть, то неужели он стоит того, чтобы ты терпела скверный характер Драко и пыталась стать другой под его руководством?! Гермиона промолчала, благоразумно предпочтя не спорить, ведь где-то в глубине души она понимала, что скорее всего проиграет. И от этой мысли в носу совсем немного защипало, а в горле запершило. Какое-то время они молчали, пока Панси что-то делала с её волосами, брызгая на них спреем, а Гермиона отстранённо рассматривала выкрашенный в голубой старомодной комод, ящики которого Малфой совсем недавно бесцеремонно выпотрошил. — Кстати, не принимай так близко к сердцу шуточки Драко, — внезапно произнесла Панси. — Тебе будет сложно в это поверить, но он не всегда пытается оскорбить и унизить. Просто это его защитная реакция. Гермиона фыркнула. — Защитная реакция? От него самого впору защищаться,— неприязненно буркнула она, мрачно усмехнувшись. — Ты его совсем не знаешь, Грейнджер, — откликнулась Панси. — И, поверь, он не такой ублюдок, каким пытается казаться. Уже не такой ублюдок. Конечно, в глубине души Гермиона понимала, что Паркинсон права, но всё же не хотела это признавать вслух, а потому неопределённо пожала плечами. Внезапно ей вспомнился состоявшийся накануне разговор с Джинни, и в этот миг произошло странное: в Гермионе проснулось любопытство. — А какой он, Паркинсон? Панси замерла на секунду, словно задумавшись, а затем произнесла: — Сложный и очень… Она осеклась и, будто опомнившись, тряхнула головой. — Стой, какого чёрта я с той разговариваю о Драко? Какого чёрта я вообще с тобой разговариваю? Момент шаткого взаимопонимания был безвозвратно разрушен, и Гермиона едва сдержала разочарованный вздох. Впрочем, она забыла о всяких вопросах уже в следующую секунду, когда Паркинсон буквально всунула ей в руку зеркало, и Гермиона взглянула на своё отражение. Взглянула и так и замерла с полуоткрытым ртом, разрумянившимися щеками и широко распахнутыми глазами, глядя на свою причёску, которая больше не ассоциировалась с бородой Хагрида и даже не навевала мысли о восстаниях домовых эльфов. Теперь её волосы аккуратными волнами струились по плечам и блестели почти так же, как у Панси. — Потрясающе… — восхищённо выдохнула Гермиона, поворачивая голову и осматривая себя. — «Потрясающе» будет в пятницу, когда твои космы вырастут ещё на пять дюймов, а я по просьбе Драко сделаю всё, чтобы у Уизела упала челюсть и вздыбился член при виде тебя. Гермиона резко взглянула на Панси, которая выглядела невозмутимо, но всё же слегка усмехалась. — Что? Так ты в курсе моего свидания с Роном?! — медленно встала Гермиона, чувствуя, как с каждой секундой в ней всё больше нарастает возмущение. И хотя она знала, что Малфой рассказал Панси о пари, чтобы та согласилась ему помочь, но не думала, что он посвятил её… в подробности. — Она в курсе не более, чем сестрица Уизли, которая знает о том, что мы с тобой вынужденно сотрудничаем. Верно, Грейнджер? — послышался елейный голос Драко, и Гермиона обернулась. В момент, когда они столкнулись взглядами, она увидела, что на лице Малфоя на секунду промелькнула тень каких-то эмоций, а глаза скользнули по её новой причёске, но уже в следующую оно приобрело привычное насмешливое выражение. — Отличная работа, Пэнс, — даже не взглянув на неё, произнёс Драко. — До пятницы. Что-то такое было в его голосе, что заставило Гермиону слегка вздрогнуть. Она даже не удивилась, когда Панси быстро собрала вещи и ретировалась, так и не сказав ни слова. Входная дверь хлопнула, когда Драко наконец сдвинулся с места и медленно пошёл в сторону Гермионы, не сводя тяжёлого взгляда. Она смотрела прямо ему в глаза, гордо вскинув подбородок и не позволяя себе даже моргнуть, пока пропорционально каждому его шагу сердцебиение учащалось, а дыхание становилось тяжелее. Боялась ли его Гермиона? О, несомненно боялась, потому как точно не знала, чего от него ожидать. Прежнего Малфоя она могла раскусить за пару секунд, но этот Драко, чья ухмылка была зловещей и в глазах которого не было и намёка на веселье, заставлял её тело покрываться мурашками и гадать, что же будет в следующий момент, когда он подойдёт ещё ближе. Видимо, нервы всё же сдали, когда Гермиона рвано вздохнула, ощутив, что Малфой остановился практически вплотную к ней и мягко провёл пальцем по её щеке. — Ты играешь с огнём, Грейнджер, — тихо произнёс он и склонился к её уху, обдав кожу горячим дыханием. — Если ты ещё хоть кому-нибудь обмолвишься о наших… «отношениях», то можешь не сомневаться — я превращу твою жизнь в сущий кошмар. Я уничтожу тебя, усекла? Гермионе до смерти хотелось шагнуть назад, но она не могла этого сделать, потому что помимо страха от такой близости вновь ощутила это густое бродившее где-то внизу живота чувство, которое будто проливалось в ноги плавленой медью и дурманило голову дикой смесью предчувствия опасности и желания эту опасность познать. И сейчас, в миг, когда лицо Драко было близко к её, когда он смотрел так, что колени подкашивались, ей казалось, что он находится в такой же ловушке неподходящих им двоим эмоций, от которых и без того тяжёлое дыхание затруднилось ещё больше. — Прекрасно, — через бесконечно долгий миг медленно произнёс Малфой и шагнул назад. — Думаю, ты поняла, Грейнджер. Гермиона еле сдержалась, чтобы громко не выдохнуть с облегчением. Что, чёрт возьми, произошло только что? К счастью, Драко не дал ей задуматься об этом дольше чем на секунду, потому как вновь с безразличным видом произнёс: — Думаю, тебе пора уже приступать к выполнению и своих обязанностей. Пригласи завтра Асторию пообедать вместе. — Она никогда не ест во время обеда, Малфой, — нахмурилась Гермиона и отошла в сторону к широкой кровати. — Вот видишь, ещё один её неоспоримый плюс: можно будет экономить на продуктах, — слегка усмехнулся Драко, и Гермиона почти усмехнулась в ответ. Ну не идиотка ли? — Что я должна узнать? — предпочла сразу перейти к делу она, мысленно отругав себя за странное поведение. — Для начала, есть ли у неё кто-нибудь, — Малфой свободно сократил расстояние до туалетного столика, который стоял у противоположной от кровати стены. — Впрочем, будет достаточным даже того, что ты начнёшь с ней общаться. Думаю, она охотней расскажет тебе всю интересующую меня информацию, если будет считать тебя подругой. — Но это же… лицемерие! — скрестив руки, возмутилась Гермиона, а затем, не сводя с Драко хмурого взгляда, отшагнула ещё немного и наткнулась на тумбочку, с которой едва не слетели крошечные волшебные фигурки котиков, вмиг начавшие возмущённо мяукать. К счастью, Гермиона их поймала на лету и водрузила обратно на деревянную поверхность, залившись краской. — А врать мне, что сдержишь обещание и никому не расскажешь о нашем уговоре, как по-твоему называется?! — послышался насмешливый голос Драко, в котором всё же промелькнула стальная нотка, заставившая Гермиону вновь взглянуть на него. Только сейчас она осознала, что они с Малфоем едва не вжались в противоположные друг от друга стены, будто малейший сантиметр, благодаря которому она могла стать ближе к Драко, мог вновь вернуть те странные чувства, что она испытала совсем недавно. Гермиона не знала, прочитал ли Малфой её мысли или же просто всё понял по выражению лица, однако на несколько секунд Драко замер, а затем направился к выходу. — Увидимся в среду, Грейнджер. И не забудь про каблуки! Уизел обожает длинные ноги, — бросил Драко, прежде чем скрыться в соседней комнате, а затем и за порогом её дома. Гермионе потребовался бокал вина, пятнадцать минут самокопания и двадцать — мысленных уговоров, когда она наконец смогла себя окончательно убедить, что всё произошедшее… Что тот странный момент… Что ей просто… Показалось. — Просто показалось, — вслух произнесла она и попыталась усмехнуться, но не смогла этого сделать, потому что противный внутренний голосок сварливо ответил: «Нет». *** — Она надела каблуки? — Сменила причёску? — Отдала свой гардероб Селестине Уорлок?! — Нет, дорогуша, гардероб она всё же попридержала, взгляни на её рубашку. Гермиона постаралась проигнорировать приглушённую беседу Мэри, Кэрри, Анжелы и Филиппа, пока шла к своему рабочему месту. Она долго сомневалась, стоит ли ей обувать «адовы ходули» в понедельник, ведь Рона она всё равно не увидит. Но, посчитав, что практика ей всё же необходима, сделала это, о чём уже пожалела: день ещё не начался, а она уже была раздражена пристальным вниманием к своей персоне. — Доброе утро, — внезапно послышался спокойный голос, и она удивлённо обернулась. Астория смотрела на неё с тенью улыбки. — Привет, — озадаченно отозвалась Гермиона, медленно усаживаясь в кресло. Стойте, ей точно не показалось? Астория в самом деле поздоровалась с ней вслух?! Обычно она ограничивалась вежливым кивком головы, не более. — Тебе очень идёт новая причёска,— добавила Гринграсс, чем ошеломила ещё больше. — В самом деле? — недоверчиво спросила Гермиона, заправив прядь за ухо. Астория лишь слегка повела плечом и улыбнулась чуть шире, что означало «да». — Грейнджер, прини… Ух ты ж мерлиновы кальсоны! Если бы не эта твоя дурацкая рубашка, я бы подумал, что ты превращаешься в бимбо, Грейнджер! — с порога заявил Майерс, отлеветировав документы на её стол. И вновь в кабинете все дружно захохотали, кроме Астории и Гермионы, конечно. Впрочем, Гермиона не обиделась. «Хоть что-то должно же оставаться неизменным», — мысленно изрекла она и погрузилась в работу. Работалось тяжело, ведь сегодня её новая причёска и туфли на каблуках стали главной сенсацией месяца для Мэри и Кэрри, а это означало, что те будут разговаривать об этом ещё как минимум неделю с восторженно-визгливой интонацией, которая особенно раздражала Гермиону. И хотя она честно пыталась не вслушиваться в их болтовню, но тем не менее уже к обеду знала наизусть всю технологическую характеристику своих «классных туфелек», включая цвет, материал, форму и высоту каблука, а ещё состав, из которого были сделаны набойки. Помимо этого ей стало известно, что её «адовы ходули» попали к ней домой прямиком из последней коллекции Марлин Делакруа, выставленной всего день назад на продажу, а их стоимость была приблизительно равна её полугодовому жалованию. В этот миг Гермиона едва не поперхнулась кофе, глоток которого решила сделать в самый неподходящий момент, и впервые задумалась, насколько же Малфою важно получить одобрение своего проекта и Гринграсс в жёны, раз он готов заплатить за какие-то дурацкие туфли целое состояние. Когда все умчались в кафетерий, Гермиона, желая хоть как-то отработать вложенные в неё деньги, всё же постаралась завязать разговор с Асторией. — М-м-м… Астория? — чувствуя неловкость, позвала она. Та удивлённо обернулась и вопросительно посмотрела на неё. — Как насчёт того, чтобы сходить на обед? — продолжила Гермиона, чувствуя себя последней идиоткой. К счастью, если Астория и посчитала, что вопрос идиотский, то этого не показала. — Ох, прости, Гермиона, но ты же знаешь — я не ем в кафетерии, — извиняющимся тоном произнесла она, но прежде чем Гермиона смогла сказать что-то ещё, добавила: — Однако мы можем попить чай в кофейне неподалёку. Если ты не против, конечно. Гермиона не могла сказать в действительности «против» она или «за», ведь ей, в отличие от Астории, всё же требовалась еда, чтобы жить, но всё же согласилась. Через десять минут они уже сидели на мягких диванчиках в маленьком уютном зале, окутанном мраком. Народа здесь было немного, что объясняла очень «скромная» цена одного только кофе, равная сумме, на которую Гермиона могла полноценно питаться целую неделю. — Здесь всегда немноголюдно, — первой начала беседу Астория, оглядевшись по сторонам. — Что странно, ведь в этих краях ни в одном месте не заваривают таких восхитительных сортов чая. — В этих краях просто нет волшебников, которым было бы по карману каждый день наслаждаться здесь восхитительными сортами чая, — не удержалась от замечания Гермиона, и на лице Астории отразилось беспокойство. — Ох, прости, я совсем не подумала, что это может быть… — Нет, всё в порядке, — поспешила успокоить её Гермиона, мысленно отметив, что это самый долгий разговор за всю историю их общения. — Я просто неудачно пошутила. Астория ещё какое-то время напряжённо смотрела на неё, но потом расслабилась и отвернулась к окну. — Знаешь, я до сих пор в недоумении, почему тебя, героиню войны и обладательницу Ордена Мерлина, до сих пор не повысили до заместителя Министра. Ты так умна, Гермиона. Я уверена, ты справилась бы, — спокойно произнесла она, и Гермиона рассмеялась. Да, у Астории определённо было хорошее чувство юмора. — Признаться честно, я и не думала, что у тебя такое хорошее чувство юмора, Астория, — озвучила вслух она свою мысль, на что Гринграсс медленно повернулась и внимательно посмотрела на неё серьёзным взглядом. — Я не шучу, — просто сказала она, и Гермиона так и замерла с улыбкой, которая медленно начала сползать с лица. Так и не решив, подшучивает ли над ней Астория, издевается ли, а, может, пытается что-то выпытать, Гермиона решила перевести тему. — Мы не слишком часто общались, но мне всегда хотелось спросить, почему ты выбрала для прохождения послеучебной практики наш отдел? Тебя интересуют основы ивестиционной деятельности? Астория слегка приподняла уголки губ и спокойно произнесла: — Ты хочешь услышать честный ответ? Гермиона удивлённо вскинула бровь, но всё же кивнула. — Я сделала это назло родителям и Дафне. Не хотелось оправдывать их ожидания. В этот момент официант принёс им чай, но Гермиона даже не обратила на это внимания. Она не сводила ошеломлённого взгляда с Астории и еле себя сдерживала, чтобы не начать сыпать вопросами, потому как Гринграсс, которую она считала настоящей скромницей, неожиданно открылась для неё совершенно с другой стороны. Гермиону всегда удивляло, как некоторые люди способны рассказать что-то личное едва знакомому человеку, но поведение Астории вызвало у неё даже больше недоумения чем откровенность Паркинсон, которая вчера сболтнула лишнего под воздействием гремучей смеси вина и успокоительного. А самое главное, Гермиона никак не могла понять, почему Гринграсс доверилась ей. Может, из-за того, что она действительно, как и говорил Малфой, относилась к ней лучше всех министерских работников, если не считать Гарри и Рона, конечно? — Ожиданий? — наконец обрела дар речи Гермиона. — Каких ожиданий? В ответ Астория задумчиво на неё посмотрела и, слегка улыбнувшись, кротко произнесла: — Неважно. Уже неважно. Сделав маленький глоток, она поставила чашку на место, облокотилась о стол и, подперев подбородок ладонью, снова отвернулась к окну. Гермиона поняла, что на сегодня их разговор окончен, но это её ни капли не расстроило. Для одного дня было уже достаточно потрясений. *** Среда. Обычно это слово ласкало слух, погружало в сладкую негу мечтаний, а ещё, если быть до конца честной, нереализованных, не всегда приличных фантазий. Среда была своего рода флагманом корабля под названием «ещё одна скучная неделя в скучной жизни Гермионы Грейнджер», была сладкой вишенкой на невкусном торте, была «Люмосом» во тьме рутины. Да, так действительно «было». Но теперь, спустя неделю после заключённого с Малфоем пари, всё изменилось с точностью до наоборот. Утром, как только Гермиона умылась и окончательно проснулась, она почувствовала, что паника подкралась к ней словно бездушный дементор, высосав хорошее настроение. Ведь Гермиона наконец поняла тех женщин, которые при впечатляющем выборе нарядов кричали: «Мне нечего надеть!» и истерили, сидя на полу огромной гардеробной и размазывая слёзы, смешанные с тушью, по щекам. И хотя ресницы она красила редко, а её «гардеробная» ограничивалась одной большой напольной вешалкой, Гермиона всё же сейчас мало отличалась от тех недалёких девиц, у которых важную часть утра занимал неизменный ритуал сетования на свою «ужасную жизнь», раз в ней нет «подходящего платья». В самом деле, на кого она будет похожа, если вырядится на встречу с Роном в этот чёрный шёлк, в котором любой изъян её, будем откровенны, не самой совершенной фигуры на свете станет виден как бельмо на глазу? А это маленькое красное «платье», которое, в лучшем случае, прикроет лишь половину задницы? И уж, конечно, Гермиона не собиралась наряжаться в это «зелёное недоразумение», где вырез декольте был столь огромным, что она всерьез опасалась, как бы Рон ни углядел то, что по её плану — прости Мерлин — должен увидеть не раньше пятого свидания. В итоге, плюнув на попытки разобраться в гардеробе, достойном проститутки, она напялила единственное платье, которое Малфой посчитал сносным в её шкафу, и, поправив причёску, аппарировала в Министерство. Увидев, что Гермиона в кои-то веки нарядилась на работу во что-то иное, чем в юбку в пол и застёгнутую на все пуговицы рубашку, её «коллеги» (если так можно, конечно, назвать кучку бездельников, сплетничающих весь день) синхронно округлили глаза, а затем переглянулись. — Эй, Анжела, смотри, — тихо позвал ту Филипп, как только Гермиона прошла мимо него. — Наконец-то она поняла: хочешь заполучить жеребца — перестать выглядеть как необъезженная кобыла. Анжела визгливо засмеялась, и в Гермионе что-то щёлкнуло. Она резко обернулась. — Что, прости, ты сказал, Филипп? — учтиво обратилась она к нему, ощутив прилив небывалой смелости, продиктованный диким раздражением. Филипп, очевидно, опешивший от такой реакции, на несколько секунд замер, а затем замялся, что и неудивительно: раньше Гермиона предпочитала игнорировать его колкие выпады, не желая тратить и без того расшатанные нервы на какого-то недалёкого паренька. — Я… Ну я… — замялся Филипп. — Что-то про непарнокопытных, — ласково подсказала Гермиона, и Филипп под её взглядом сразу сжался и стал похож на испуганную маленькую девочку. — Т-тебе показалось, — тихим голосом произнёс он. — Ах, показалось? — упёрла руку в бок Гермиона. — В таком случае, я надеюсь, мне также «показалось», что ты целую неделю вместо того, чтобы заниматься порученной тебе документацией, обменивался записками с Джеффри со второго этажа. Ведь ты понимаешь, что если бы это было не так, мне, как старшему ассистенту, пришлось бы доложить мистеру Майерсу о довольно скудном результате твоих трудов? Гермионе даже стало жаль Филиппа, который вмиг побледнел и судорожно сглотнул. — Я… н-начну работать? — впервые, кажется, за всё время их общения Филипп задал вопрос с ноткой страха. — Пожалуй, — кивнула Гермиона и, довольная эффектом, мельком глянула на Анжелу, так и замершую с полуоткрытым ртом, а затем — на Мэри и Кэрри, которые без тени улыбки тут же отвели глаза и с небывалым усердием принялись разбирать документы, чем не занимались уже месяц. Довольно хмыкнув, Гермиона уже собиралась двинуться к своему месту, как внезапно почувствовала чей-то взгляд. Медленно обернувшись, она сквозь дверной проём увидела в коридоре знакомую усмешку, принадлежащую только одному человеку. Видимо, Малфой направлялся на совещание и, проходя мимо, задержался, углядев любопытное для него зрелище. Как только Гермиона посмотрела в его полуприщуренные глаза, у неё перехватило дыхание. Замерев на секунду, она уже собиралась… Мерлин, она действительно собиралась улыбнуться? Ответить усмешкой на усмешку? Что-то сказать? Но, в любом случае, Малфой не дал ей это сделать, потому как стремительно сорвался с места и исчез прежде, чем Гермиона смогла верно истолковать эмоцию, мелькнувшую на его лице. Ближе к обеду она, кажется, всё же поняла, что это было. Гордость. *** Рон не узнал её. Иначе Гермиона никак не могла объяснить тот факт, что он смотрел будто сквозь неё, выискивая кого-то в толпе и озадаченно хмурясь. — Рон! — позвала она, даже не скрывая довольной улыбки. Тот, наконец обратив на Гермиону внимание, сначала бестолково уставился на её лицо, но уже в следующую секунду она увидела в его глазах прозрение. — Чёрт возьми, Гермиона? Это правда ты?! — ошеломлённо воскликнул Рон и улыбнулся в ответ, восхищённо осматривая её волосы и подходя ближе. Гермиона засмеялась, запрокинув голову, а затем вновь глянула на Рона и с деланной удручённостью произнесла: — Ну вот, стоит немного сменить причёску и твой лучший друг готов принять тебя за кого-то другого. — Так ты же не только причёску сменила! — восторженно оглядел её Рон. — Ты надела на работу платье, и… Мерлин правый, это каблуки? Настоящие каблуки?! Гермиона шлёпнула его по руке и лучезарно улыбнулась. — Пришла пора перемен, — подмигнула она, внезапно отметив, что подражает Малфою. Рон лишь качал головой, по-прежнему улыбаясь и будто любуясь ею, и Гермионе казалось, что это самый прекрасный момент в её жизни. Момент, который был разрушен в следующую секунду, когда Рон заговорщицки огляделся и приглушённым тоном спросил, склонившись к ней: — Ну и кто он? Признавайся. Улыбка слегка померкла, когда Гермиона произнесла: — Ты про кого? — Про того счастливчика, ради которого ты так изменилась, конечно! — нетерпеливо объяснил Рон, и Гермиона с досадой отметила, что не слышит в его голосе и капли ревности. — Кто он, чем занимается, как его зовут? Гермиона опешила от такого количества вопросов, к которому была совершенно не готова. — Э-м-м… Он… — промямлила она, лихорадочно соображая, что сказать, но ничего путного в голову, как назло, не лезло. — Пусть это будет сюрпризом, — наконец выдохнула она и, заправив прядь за ухо трясущимися пальцами, нервно улыбнулась. Ответ прозвучал до того неубедительно, что на лице Рона тут же отразилось недоверие, и Гермиона уже приготовилась к тому, что её ложь вот-вот выплывет наружу, как внезапно услышала знакомый насмешливый голос: — Ух ты, Грейнджер, что произошло? Неужели ради нового бойфренда устроила обрядовые танцы и сожгла в ритуальном костре свои излюбленные бабушкины шмотки?! Резко обернувшись, Гермиона увидела Малфоя, который, конечно же, ухмылялся, но при этом выглядел собранным и смотрел на неё таким взглядом, что она поняла — одно неверное слово, и она может забыть про любовные отношения с Роном навсегда. — Бойфренд? Ты видел Гермиону с бойфрендом?! — с любопытством спросил Рон, повернув голову и, очевидно, даже забыв заступиться за честь её гардероба. — Ох, Уизли, к несчастью, да: мне казалось, во время поцелуя он всосёт в себя Грейнджер и сожрёт её прямо посреди улицы, — не спуская с Гермионы глаз, иронично покачал головой Драко, а затем перевёл взгляд на Рона и, загородив ладонью рот, склонился к нему. — Кстати, могу поклясться — его руки уже были под её блузкой, и если бы не мой учтивый кашель, кто знает, чем бы всё… — Он врёт! — вспыхнув, выпалила Гермиона прежде, чем подумала. Очень медленно Драко обернулся и посмотрел на неё так, будто не ставил под сомнение отсутствие у неё каких-либо интеллектуальных способностей. — Вру?! В таком случае почему твои щёки покраснели, как нос Уизли после третьего принятого на душу стакана огневиски?! Ох, прости, Рональд, всё забывал тебе сказать про эту твою особенность организма, — мельком глянул он на Рона, которому, кажется было всё равно: он ошарашенно смотрел на Гермиону. — К слову, Грейнджер, не стоит стесняться: мы все взрослые люди и понимаем, что нормальные отношения мужчины и женщины в нашем возрасте так или иначе заходят немного дальше целомудренных чаепитий. Правда, Рон? В другой ситуации Гермиона впала бы в настоящую ярость. Она достала бы палочку, а затем начала сыпать заклятиями вперемешку с проклятиями в адрес Малфоя. О, она бы даже могла расправиться с ним вручную, вцепившись в волосы или же наградив его самодовольную физиономию пощёчиной. Но сейчас, в момент, когда Рон тяжело дышал и, сжав кулаки, смотрел на неё со смесью ошеломления, злости и… ревности? (Гермиона моргнула и слегка подалась вперёд, чтобы лучше рассмотреть. О Мерлин, а ведь похоже он действительно ревновал!) Сейчас она просто не могла сделать ничего другого, кроме как произнести, переведя взгляд на Драко: — А почему это тебя так задевает, Малфой? Завидуешь тому, что у кого-то отношения заходят немного дальше целомудренных чаепитий, в то время как тебе это даже не светит?! Могу поспорить, женщины, едва с тобой пообщавшись, бегут от тебя как крысы с тонущего корабля! В довершение фразы она скрестила руки на груди и приподняла бровь совсем как Драко. Возможно, ей показалось, но у него слегка дёрнулись уголки губ, на что она сама едва удержалась, чтобы не улыбнуться. Вернее, она улыбнулась бы точно — прямо-таки расплылась в самодовольной, восторженной улыбке, радуясь, что, похоже, их импровизированное представление оказалось успешным, если бы не мрачный голос Рона: — Отвали от неё, Малфой. И иди туда, куда шёл. В последний раз выразительно взглянув на Гермиону, Драко с неохотой отвёл взгляд и произнёс: — Ах, как жаль! А я-то ведь собирался провести ещё часок-другой за восхитительной беседой. Думал, раз уж мы затронули такие пикантные темы, то и дальнейшее общение… — Заткнись и проваливай, — злобно произнёс Рон, и Драко, вскинув ладони в успокаивающем жесте, сделал пару шагов назад, после чего отвернулся и зашагал прочь, засунув руки в карманы брюк. Гермионе пришлось закусить губы с внутренней стороны, чтобы не расхохотаться, глядя ему вслед. — Гермиона? — тихо позвал Рон, и только сейчас она поняла, что на какие-то несколько секунд совершенно забыла о его существовании. — М? — обернулась она к нему. — Будь аккуратнее с этим своим новым парнем: я знаю, что у мужчин на уме в самом начале отношений, — хмуро произнёс Рон, неловко почесав затылок. — И, надеюсь, он всё же придёт в пятницу. Мне не терпится с ним познакомиться. На последних словах тон его голоса совсем упал, а лицо ещё больше помрачнело, и Гермиона, обретя уверенность, произнесла: — Ох, не волнуйся, Рон: он тебе понравится, уверяю. — Сомневаюсь, — чуть помолчав, ответил Рон и, тяжело взглянув на неё напоследок, пошёл прочь. К концу рабочего дня, когда Гермиона уже спустилась в атриум, она промотала весь этот эпизод в девяносто пятый раз и снова прошептала: — Мерлин, он даже не попрощался! Он действительно меня ревнует… Она остановилась, крепко зажмурилась и счастливо улыбнулась, ощущая настоящее ликование. Наконец-то! Наконец-то хоть какой-то сдвиг в их отношениях за последние четыре года! Внезапно почувствовав, как кто-то сунул какую-то бумажку ей в руку, Гермиона резко распахнула веки и озадаченно осмотрелась по сторонам. Бесконечный поток волшебников двигался по обе стороны от неё, направляясь к выходу, и, естественно, в такой толпе Гермиона не смогла уловить ни одного знакомого лица. Пробравшись к стене, она остановилась у стойки с объявлениями и развернула записку. «Можешь не благодарить», — гласили буквы, написанные изящным, почти женским почерком, и Гермиона сразу поняла, кому он принадлежит. — Чёртов Малфой, — пробормотала она, вновь расплывшись в счастливой улыбке и покачав головой. Права была Джинни, когда говорила: Драко знает, что делать. Удивительно. Гермиона уже собиралась двигаться обратно к выходу, как внезапно её взгляд зацепился за объявление: «Спецподразделению аврората на конкурсной основе требуются волшебницы от 20 до 30 лет, обладающие должной физической и теоретической подготовкой, крепким здоровьем (включая отсутствие морской болезни) и выносливостью для осуществления новой масштабной операции. За подробностями обращаться к главе аврората Дж. К. Холлвурду». Казалось, сердце остановилось. Гермиона облизала вмиг пересохшие губы и ещё раз перечитала каллиграфично написанное обращение. А потом ещё раз, и ещё… В какой-то миг, последовав странному порыву, она ошеломлённо сделала несколько шагов назад, а затем, развернувшись, помчалась что есть силы прочь. Ей было всё равно, что она, в попытке добраться до лифта, расталкивает волшебников и вообще со стороны походит на взбеленившуюся курицу, пытавшуюся пробиться к корму. Просто ей действительно казалось, что она вот-вот может упустить что-то важное, может прозевать лучшую возможность в своей жизни, а потом об этом люто пожалеть. И вообще, в конце концов, неужели она в кои-то веки не способна довериться интуиции и принять решение без бесконечных взвешиваний всех «за» и «против»?! Именно поэтому, влетев в кабинет с табличкой «Глава аврората, Дж. К. Холлвурд», она отбросила последние крохи сомнений и прямо с порога смело заявила: — Здравствуйте, меня зовут Гермиона Джейн Грейнджер, и я хочу стать аврором.