Окурки

Солнце палит нещадно, лижет мой затылок, приборную панель, твои длинные ноги на ней. Ты их не любишь - говоришь, что над ними надо "работать". А мне нравятся. Тонкие щиколотки с острой косточкой, загорелые подтянутые икры, аккуратный желобок между мышцами, видимый при напряжении, круглые коленки, на которые так и тянет руку положить, крутые женственные бедра. Ладонь сама снимается с руля, чтобы коснуться гладкой кожи. Мы третий день в пути, когда ты только успеваешь бриться?.. - Эй, на встречку вылетишь, - недовольно бормочешь ты и дергаешь коленкой, пытаясь стряхнуть мою руку. - Здесь одна полоса. Мы едем посреди поля и врезаться можем максимум в стог сена, - я смеюсь, но ладонь убираю. Ненадолго, впрочем. Ты лениво приоткрываешь один глаз и, убедившись, что я говорю правду, волевым решением возвращаешь себе утраченное тактильное внимание. Колебания мои занимают не больше минуты. Я торможу в подсолнухах и только теперь в полной мере чувствую, насколько, все-таки, жарко. Раскаленная земля, тяжелый густой запах зелени, горячего металла, нагретой старой кожи заднего сидения. Ты пахнешь немного яблочным шампунем, солнцем, машиной, очень сильно речкой и едва уловимо собой. И последнийзапах такой тонкий и цепляющий, что я утыкаюсь носом тебе в шею. Ты снова ворчишь, говоришь, что жарко, но отмахиваешься неохотно и, что приятно, скоро сама тянешься за долгим жадным поцелуем. Ты на вкус как полбутылки колы и плошка малины, как вырванная из чужой пасти долгожданная свобода, сладкая и упоительно душераздирающая, настолько, что дышать невозможно, что если задумаешься глубже хоть на пять минут, можно разрыдаться в голос. Я тебя люблю, как чертов черный ром, потому что твой вкус - невероятный, мягкий, глубокий, потому что пьянеешь тобой влёт, потому что сильно бьешь в голову. Я тебя хочу, я тебя желаю, жажду, как жаждут еще одного вдоха тонущие, как хотят глотка воды заблудшие в пустыне, как ждут оргазма за пару секунд до разрядки. О-дер-жи-мо. Я бы вцепилась в глотку тому, кто посмел бы тебя отнять. Я бы умерла от горя, если бы ты вдруг перестала нуждаться во мне. Ты мне нужна. Настолько, что мне иногда становится страшно: я перед тобой абсолютно нага, открыта совсем, словно обескожена. И твои нежные пальцы гладят нервный узел моего сердца, а мне остается только замереть, напряженно ожидая следующего движения: растворишься ли ты во мне, как я в тебе растворяюсь, побежишь ли с кровью по венам, или с корнем вывернешь жалкий кусок пульсирующего мяса. Я обрываюсь внутренне каждый раз, когда тянусь к тебе. "Я люблю тебя", прикосновение губ, переполненный отчаянной нуждой взгляд - я чувствую себя, как разведчик, ждущий связного - откликнешься ли второй половинкой пароля? ответишь ли взаимностью? Вот и теперь. Узкая дорожка в огромном желто-зеленом море подсолнухов. Старое промасленное авто без крыши. Тяжелый, душный воздух. Густой стрёкот кузнечиков, жужжание пчел, переливчатое пение птиц. Бывают моменты, когда я просто случайно бросаю на тебя взгляд и вдруг чувствую, как болезненно ноет за левыми ребрами. Как сейчас. В оглушительном смешении вдохов-выдохов, сбитых, сцелованных, украденных, мы останавливаемся, чтобы перевести дух. И миру вполне хватает пары мгновений на то, чтобы перевернуться. Потому что потом со скрипом отъезжает сидение, откидывается спинка, потом снова сплетается дыхание, пальцы, мысли. И губы - по нежнейшей коже живота, трогательно убегающего, беззащитного, стучащего в солнечном сплетении предательски быстрым сердцем - вниз. Туда, где пальцы в теплом влажном плену, кончиком языка по горячим складочкам, уверенно и мягко, раз за разом, быстрее, чаще, глубже... Чтобы коленки над головой дрожали, а стопы на приборной панели поднимались на носочки, чтобы грудь выгнуло в дугу, чтобы два треугольничка купального бюстгальтера встопорщились острыми сосками... чтобы на несколько секунд дыхание вообще пропало, иссякло, кончилось, и чтобы воздух потом ровной спасительной волной хлынул в легкие. Чтобы после через смех спешно натягивать обратно хотя бы белье под шум мотора резво приближающегося трактора, у которого в кабине усатый водитель и двое белобрысых любопытных мальчишек. Я неспешно топлю педаль газа в полу, и мы продолжаем нестись через желтое море подсолнухов. Твои ноги все так же загорают на приборной панели, твое дыхание спокойно и размеренно. Ты выглядишь умиротворенной. До ночи в мотеле еще целое озеро, пара деревень, где можно воровать яблоки и малину, и парень-стоппер, настоящий хиппи из семидесятых. До нового города, где нужно будет осесть, еще целый бесшабашный август. А пока - прямая дорога до самого горизонта и пара ярких подсолнуховых голов на заднем сидении.