Сказки для взрослых или имел в виду я ваши сказки!

– И вот это вот дворе-ец? – презрительно выпятив губу, проблеял Димка, разглядывая купеческую усадьбу. - Отчего же – дворец? - прошипела ему в ухо Аленушка, покряхтывая от неудобной позы. – Терем это, и очень даже хороший! Да что с тобой такое, Ванюшка? Смеешься надо мной, убогой, или правда, память потерял? Ты же тут три седмицы прожил, со мною вместе! Козел и девушка залегли у самых ворот, в зарослях крапивы, разросшихся посреди ухоженного газона, словно прыщ на лбу красавицы собравшейся на свидание. Крапива росла компактно, но очень плотно, утыкая небольшой пятачок земли плотной щетиной. Увы, другого места спрятаться поблизости от купеческих владений не нашлось, все остальное пространство вокруг двора занимал пустырь. Только здесь, прямо у входа, имелся небольшой участок, заросший аккуратно кошеной травой, кою и уродовала самовольно выросшая крапива. Из этих зарослей и выглядывали сейчас желтые козьи глаза, подернутые пеленой страдания, а прямо над ними виднелись и голубые девичьи, так же выражавшие муку. Козлу, как существу, полностью покрытому шерстью, а стало быть, не должному подвергаться воздействию крапивных стрекал, пришлось изображать из себя коврик, а на нем, сверху, крепко держась за длинные рубчатые рога, возлежала «сестрица». Буквально сразу же, после внедрения во вражеские заросли, обоим стало ясно, что затея была, мягко говоря, неудачной, а совсем уж откровенно – идиотской. Нос, губы, уши, а самое главное – первичные половые признаки Димки, горели и зудели, вынуждая постоянно елозить, чуть не сбрасывая с себя Аленушку. Та тоже, пострадав гораздо сильнее шерстяного братца, еще на стадии вползания в крапиву от атаки злобного растения, , страстно постанывая, терлась всем телом о спину козла, пытаясь унять нестерпимый зуд. Димка же, несмотря на новое воплощение, пол не сменил, а потому, возня на спине и стоны прямо в распухшие уши вызвали вполне естественную реакцию молодого мужского организма. Если бы не угроза выдать себя, и не зуд в стратегических местах, то ему бы просто пришлось позорно бежать, потому как, ситуацией он воспользоваться тупо не мог – зоофилия никогда не относилась к сфере интересов парня. С ситуацией же, в которой он оказался, Димка, немного поистерив, подумав и осторожно расспросив новоявленную сестрицу, смирился. Пока. Совершенно очевидно, что к этому имеют непосредственное отношение та бабка в оранжевом и ее котяра. Как ни прискорбно парню было это признавать, его забросило в сказку, причем, не абы какую, а ту самую, что лет пятнадцать назад ему читали, явно с намеком , мать и сестра, (Вот, кстати! У него уже была одна сестра-коза, зачем понадобилось выдавать вторую?!) да гоняли без конца мультик по этой сказке. Мать часто, после закономерного хеппи-энда, вздыхая, говорила: - Видишь, мальчик мой, главное для мужчины – не быть козлом, даже если рога выросли… Что это? Пророчество? Или горячо любимые женщины накаркали ему такую судьбу? И как надолго он тут застрял? Или вопрос надо ставить иначе – вернется ли он вообще когда-либо домой? Причем, желательно в родном, давно обжитом человеческом теле! А может… Может он вообще сейчас по-прежнему находится в родном мире, в палате обитой войлоком, и бодает санитаров, пуская пузыри? Но на этой мысли Димка решил не останавливаться, предпочитая действовать по обстоятельствам, и искать пути возвращения домой самостоятельно, а если вдруг укол галоперидола вернет его в действительность, что ж… Это будет приятной неожиданностью, даже и напрягаться не придется. А если нет? И он тут застрянет навеки? Вернее, до тех пор, пока с него не спустят шкуру, и не пустят на шашлыки. Хотя... Козлов, вроде, не едят? Вонючи, слишком, говорят. Или едят? Сам Димка свой запах воспринимал исключительно как тонкий букет ароматов от Dior, но подозревал, что, к примеру, вынужденной постоянно задерживать дыхание Аленушке, так не кажется. Здесь, в зарослях крапивы они оба оказались после срочного военного совета в полевых условиях, где было постановлено: тайком пробраться в терем, дождавшись отсутствия самозванки; загнав в угол, и залив слезами (Аленушка) купца, открыть глаза ему на неприглядную правду. А именно – уже целую седмицу он нагло, хоть и невольно, изменяет законной жене. И наверняка делает это с удовольствием (Димка). В ответ на это ценное замечание, парень был несправедливо обозван козлом безрогим, и едва не был сделан таковым на самом деле. После чего его (видимо, в качестве тренировки) оросили слезами, и повлекли в сторону «родного» дома, в засаду. Через два часа ожидания оба уже не обращали внимания на мелочи вроде непрерывного зуда, раскачивающихся от ветра крапивных стеблей, периодически мажущих по незащищенным участкам тела, и муравьев, с наслаждением впивающихся туда, куда не достала крапива. Нет, теперь Димке больше всего на свете хотелось скинуть с себя эту многотонную тушу, расплющившую его, и наверняка, измочалившую все ребра на мелкие кусочки своей непрерывной возней. А Аленушка просто мечтала выпрямиться во весь рост, начать дышать полной грудью, и вернуться обратно в реку, откуда она только что так счастливо спаслась, чтобы, наконец, остыть от жаркой козлиной шерсти и отмыться от мерзкой удушающей вони. Тягостное ожидание несколько разбавляли дворовые девки, заигрывающие с парочкой охранников скучающих у ворот, телега подвезшая провизию, и небольшая делегация каких-то мужиков в балахонах, в сопровождении собак. Когда оба готовы были вскочить, наплевав на конспирацию, в наблюдаемом объекте типа «двор» наметилось некоторое оживление. Ворота в очередной раз со скрипом распахнулись, и оттуда валом повалили… Стожки сена в количестве пяти штук, буксируемые виденными ранее собаками. По бокам стожков торчали палки, длинные ножи, веревки, и топоры. Не веря своим глазам, Димка несколько раз моргнул, присмотрелся, и через несколько мгновений понял, что это не стожки, а люди увешанные сеном, очевидно, в качестве маскировки. Впрочем, весьма удачная маскировка таяла на глазах – сделав буквально несколько шагов, каждый стожок успел похудеть вдвое. Собаки, удерживаемые веревками, концы которых уходили вглубь маскировочных костюмов, непрерывно лаяли и дергали хозяев, отчего те тряслись, словно припадочные, и теряли свой покров, усеивая все вокруг сеном. Неожиданно Аленушка, притихшая, как только ворота открылись, охнула и сильно сжала оба Димкиных уха: - А-а-а… А-а-а… - прохрипела она, чуть дыша. – Гляди… Гляди, Ванечка! Это же… Это же я! Ошеломленный Димка даже не заметил, что чуть не лишился ушей, он и сам глядел во все глаза – вокруг стожков, сторонясь собак, недовольно рычащих на нее, павой выступала Аленушка номер два. В руках она держала какую-то тряпицу. - Это твое одеяльце, Иванушка… - еле слышно выдохнула Аленушка первая. – Зачем оно этой ведьме? Но ответ последовал незамедлительно – ведьма подошла к одному из стожков и небрежно бросила одеяльце на землю прямо перед ним. Из груды сена высунулась рука, подобрала тряпку, и подсунула под нос одной из собак. Та принюхалась, сделала стойку, и рванулась в сторону реки, увлекая за собой рассыпающегося на глазах хозяина. Следом устремились и остальные, как уже было совершенно очевидно, охотники.