И что такое плохо

      В подъезде, как обычно, накурено, и вдобавок на моем этаже кто-то, похоже, выкрутил лампочки; всем знакомая и до боли родная ситуация на постсоветском пространстве. С той разницей, что дом является бывшей общагой, так что, по сути, каждый этаж состоит из длиннющей, ничем не разделенной «кишки» коридора. То есть, злостный похититель освещения должен был орудовать чрезвычайно долго, не только решая насущные проблемы со светом, но и приобретая запасы на долгие годы вперед.       Кое-как на ощупь наконец попадаю в замочную скважину и стремительно вваливаюсь в родимое логово. Маленькая радость, дом, милый дом.       С гигантским воодушевлением скидываю с себя обувь и всю одежду, почти что раздирая ее на части в угоду мнимой скорости процесса. К черту все это дерьмо. Впрочем, возможно, мне оно еще понадобится, так что рациональней просто кинуть все в стиральную машину и забыть до поры. Гордо шествую до ванной, оставляя после себя на полу следы землицы и грязи, образцы почвы со дна ручья. С этим я разберусь тоже как-нибудь попозже. Все равно никто не видит.       Я живу один. Мои родители оставили мне старую квартирку, с которой начинали свое проживание в Санкт-Петербурге, только что закончившие образование голодные инженеры с внезапно свалившейся на голову перестройкой. Тогда в их распоряжении была одна меньшая комната, а во второй жили дагестанцы, количество коих варьировало от трех до пятнадцати человек. Наслушался я историй про кровавые ножи и гранаты под ванной, которая, к чести планировщиков, входила в состав квартиры (в отличие от кухни, которая была общей на этаж, но теперь отсутствует как класс в принципе), а также про ОМОН, выламывающий двери и кладущий всех на пол, включая маму с маленьким мной у груди. Все они, и дагестанцы, и родители мои, и прочие жильцы, работали на одном заводе, а директор оного предоставил размещение в таких вот условиях средней комфортности. Потом количество сожителей в нашей общей жилплощади снизилось до нуля посторонних, дальше были пляски с бубнами и приватизацией. Затем — постоянные истерики матушки на тему: «не хочу быть крестьянкой в кривостенной малометражке, хочу быть владычицей евротрешки новенькой». И заключительной главой этой крайне увлекательной истории послужил подарок мне на совершеннолетие, полтора года назад — вот ключ, а вот квартира, делай, что хочешь, и мы поступим подобным образом. Это они мощно подобрали момент, конечно, я и не догадывался ни о чем. И уж тем более ни о чем таком и мечтать не мог. Это невероятный акт благодеяния и проявление любви в материальной форме, за которое я по гроб жизни буду обязан, как по собственному внутреннему ощущению, так и по мнению моей сложнохарактерной мамы, о чем она не гнушается от случая к случаю напоминать, особенно когда я, по ее мнению, делаю что-то не то (то есть постоянно). Тем не менее, сама возможность осуществлять все по своему разумению, не подчиняясь чужой воле — до сих пор не растративший своей прелести фактор в жизни, делающий ее значительно приятней; и это совсем не так сложно, как я полагал изначально.       В самом деле, что уж сложного, смеюсь я над собой, ревизуя содержимое холодильника, сиротливо приютившегося в прихожей. Мышь здесь бы, может быть, и повесилась, но предварительно основательно спилась. Эффект налетевших на селение татаро-монголов и батарея непочатых бутылок пива разной вкусовой ценности в качестве компенсации — вот что оставила после себя последняя посиделка с ролевой братией за отыгрышем группы безнадежных приключенцев в неудержимо длинной битве с неупокоенными душами по системе dungeons&dragons четвертой редакции. Вытаскиваю один из самых пригожих жидких хлебов из холодильника. Пшеничное нефильтрованное натощак и не поспав две ночи — совсем неплохой вариант, после событий сегодняшнего вечера так и вовсе идеальный. В отличие от четвертой редакции, которая под любым соусом — отстой. А потом блаженный сон с к чертовой матери отключенным телефоном, годика где-нибудь на пол. Ну или хотя бы часов на двенадцать, такая малость.       Тыкаю большим пальцем ноги в кнопку включения компьютера, и кулер начинает с ревом разгонятся, собираясь перейти на какую-то там сверхзвуковую, судя по шумовым эффектам. Давно бы пора почистить своего боевого друга, верного помощника в делах диванных войск, но куда там, не сейчас же. В мои планы входит совершить моцион по классическому маршруту сайтов перед сном, но по какой-то невнятной причине интернет не работает. Странно, ведь за что-за что, а за это я исправно плачу, независимо от обстоятельств. После нескольких попыток исправить положение известными мне способами я сдаюсь. Технарь из меня тот еще, конечно. Собираюсь было позвонить в круглосуточную техподдержку, но на моем счету оказывается недостаточно средств. Неудачи и неудачки, неудачищи, неудаченьки, они продолжают преследовать меня.       А занять себя чем-то, не требующим значительного интеллектуального включения, хочется, чтобы отвлечься от досадного тянущего напряжения, физического и психологического, каких-то яростно прорывающихся чувств, к которым я не испытываю ни малейшего желания прислушиваться. Все потом.       Так что я занимаюсь тем, чего не делал уже продолжительное время — залезаю с ногами на диван, закутываюсь в уютный плед и включаю телевизор. И попадаю, какое счастье, на повтор новостей по одному из нецентральных каналов. Ох, ну что же, мне и так уже дерьмово, так почему бы не сделать еще хуже, доползти до днища тоски. Может, почувствую оттого сладостный катарсис, и все как рукой снимет.       Большую часть недельных сводок занимает политика. Что же еще могут с таким упоением обсуждать, как не ее, ведь каждый знает, как лучше, включая меня. Шутка. Я-то просто скромный гений социологии, проходивший мимо, в подобных вещах не мараюсь. Это все глупая природа человека виновата, заставившая нас маяться собственным интеллектом при наличии полного набора исправно работающих инстинктов. Иерархию там выстраивать, доминировать и унижать, насиловать, подставлять и убивать — все это неизменно еще со времен наших древних предков, интеллектом особо не обремененных. И на таком уровне ничего не изменилось, но зато теперь можно и нужно выстраивать оправдания, идеологии, общественные мнения и прочую поебень. Все те же примитивные игрища на почве инстинктов, но изящно припорошенные субъективными смыслами. Лучше о том просто не думать и масштабировать проблему до меньших размеров, не вникая, иначе довольно быстро возвращаешься мыслью к общей бессмысленности существования и испытываешь острейшее желание проверить, а насколько твои инстинкты самосохранения сильнее мучений разума. Скорее всего, сильнее. И опять приходится возвращаться в этот замкнутый круг придуманных самим для себя проблем, лишь бы не думать о вопросе всей жизни, являющемся, по сути, риторическим. А что может изменить природу человека? Был такой хороший вопрос в одной небезызвестной компьютерной игре, нитью проходящий через все повествование. Политика в новостях… Вроде бы, мы все живем в России, но каждый — в своей: новостники в одной, я в другой, какой-нибудь Вася в третьей.       Еще, конечно, спорт. К спорту я равнодушен, а чувство патриотизма мне чуждо, сгорело в агонии переламывающегося мировосприятия в переходный возраст. Так что — скучно.       Потом, в региональных новостях — короткое сообщение о какой-то там очередной гусиной хуйне или тому подобной эболе, эпидемии, поразившей Петрозаводск. А вот это плохо, недалеко от нас, есть шанс стать участником, с моим феноменальным везением — точно есть. Прислушиваюсь. Механизм действия не выявлен, действует на психику, заставляя изменять поведение, в терминальной стадии напоминает бешенство. Звучит чертовски пугающе, будто филиал корпорации Амбрелла завелся под боком. Стоит опасаться.       Тут же по ассоциативному ряду вспоминаю, что у меня не пройден эпизод Walking dead. Подумываю исправить эту оплошность. Потом представляю: вот уже восемь утра, и назойливое солнце бьет сквозь тюль, а я, весь такой болезненный и с опухшими глазами, ничего не соображающий, пялюсь в экран. Наверное, в этом есть своя романтика, но состояние все равно противное. Нет, я же взрослый и сознательный, нельзя так. Игры от меня никуда не убегут, а честь бы пора знать. По крайней мере, сегодня хватит с меня мистики и хоррора.