"Вы видите поле боя" (You See the Battlefield)

       После инцидента с часами Джон еще долго не возвращался домой. Он не мог поверить, что Шерлок сотворил такое — уничтожил вещь с более чем семидесятилетней историей. Это была единственная реальная ценность, которой Джон владел за всю жизнь, и вот теперь ее больше нет.       Джон был совсем маленьким, когда умер дедушка Ватсон, но он до сих пор помнил, как пахла табаком его одежда и как звучал хрипловатый голос, когда дед рассказывал ему свои истории. Когда Джон в последний раз его видел, дедушка, видимо, уже знал, что скоро умрет — и он, старый солдат, отдал ему эти часы.       — Сохрани их для меня, парень, — попросил Мартин Ватсон, вкладывая золотые часы в крошечные ладошки маленького мальчика.       Этот малыш стал для него даром Божьим в последние четыре года. Джон всегда мог безбоязненно подойти и обнять его, и сказать, что он любит своего деда. Несмотря ни на что. Несмотря на изуродованную половину лица, обезображенную при взрыве гранаты в последнюю войну с Германией. Несмотря на то, что даже родной сын в детстве никогда так открыто не выражал Мартину свою любовь из-за его шрамов.       Мартин знал, что его маленький Джон — особенный, что ему предстоят славные подвиги. Мартин в этом не сомневался. Вот почему он решил доверить четырехлетнему мальчику последнюю память о своей покойной жене. Милая Мэрилин отдала ему эти часы перед самым отплытием, когда он отправлялся на передовую сражаться с лучшими солдатами Гитлера.       Он пронес эти часы через все фронты — они видели множество битв, включая песчаные берега Норвегии, где погибло много солдат, но которые помогли приблизить и конец войны. Единственным изъяном на них была небольшая вмятинка — след срикошетившей пули, которая предназначалась Мартину. Многие его сотоварищи по Королевскому Уорикширскому полку участвовали в Нормандской высадке — и многие при этом погибли. Хотя, вероятно, ему следовало бы называть полк, как он назывался сейчас, после переименования — Королевским стрелковым.       Мартин чувствовал, что время его подходит к концу и хотел удостовериться, что часы попадут к внуку. Он не сомневался, что после его смерти сын сразу же распродаст все его вещи. Он, быть может, и стар, но не настолько, чтобы при встрече не заметить, что от сына несет алкоголем, а Гарриет или Джон ходят со странными синяками.       Он пытался помочь внукам, но никто не захотел прислушиваться к старику, который выглядел как чудовище из детских кошмаров. Окружающие приписывали все проблемы горю Джонатона из-за потери жены и считали, что тот со временем придет в себя, но Мартин в этом сомневался. Это было одной из основных причин того, что он сейчас сидел на корточках перед маленьким мальчиком, несмотря на свои артритные колени. Он хотел показать Джону, что несмотря на тяжелые времена, его по-прежнему любят.       Часы выглядели такими большими в крошечных детских ручонках, но мальчик держал их очень осторожно, зная по рассказам Мартина, какие они особенные и как много значения в себе заключают. Мальчуган посмотрел на старика широко раскрытыми глазами.       — Я сохраню их, дедушка, — торжественно пообещал он.       Мартин улыбнулся:       — Хороший мальчик. Но помни: это только между нами. Не показывай их сестре и отцу, хорошо?       Джон кивнул и серьезно посмотрел на него, словно уже знал, что нельзя доверять ни отцу, ни своей четырнадцатилетней сестре. При виде такого взгляда у маленького мальчика у Мартина защемило сердце. Но он этого не показал. Он только крепко пожал плечо внуку и медленно поднялся с земли       Сам Джон ничего не знал о мыслях старого человека. Он не знал, насколько проницателен был его дедушка, пока не открыл однажды часы и не обнаружил там фотографию и адресованное ему письмо. Но это было в другой раз…       Джона настолько поглотили воспоминания и размышления, что он совсем не смотрел куда идет и не замечал впереди другого прохожего, пока не стало слишком поздно. Они столкнулись с такой силой, что оба повалились на землю. Садясь, Джон тихо застонал — он приземлился на "плохую" ногу. Но когда он, отвлекшись от боли, посмотрел, кого сбил наземь, он очень удивился. И быстро вскарабкался на ноги.       — Простите, мисс Хупер, — извинился он и протянул руку, что бы помочь подняться.       — Все нормально, — ответила Молли, отряхивая пыль с жакета, и всмотрелась в мужчину, который помогал ей встать. Она узнала в нем человека, который приходил вместе с Шерлоком в Бартс несколько недель назад, и устыдилась. Нахмурилась, пытаясь вспомнить, как его зовут.       — Джон Ватсон, — подсказал Джон, испытывая острый укол разочарования. Хотя с чего он решил, что она станет запоминать его имя, если тогда, в Бартсе, было очевидно: кроме Шерлока, она никого не замечает. Обычно подобное его не особенно беспокоило, но сегодня — отчего-то больше, чем раньше. И ему это не понравилось.       Увидев его опечалившееся лицо, Молли испытала чувство вины. Она вдруг осознала, что при Шерлоке он, вероятно, от всех получал такую реакцию. Она как-то слышала разговор полицейских — Андерсона и Донован — о человеке, который таскается за Шерлоком как собачка.       И глядя на человека, который собирал с земли ее рассыпавшиеся папки, Молли осознала еще кое-что. В те несколько раз, что она виделась с Шерлоком в присутствии Джона Ватсона, она обращалась с ним так, как Шерлок обращался со всеми. Она игнорировала его, считая неважным в сравнении с Шерлоком.       — Спасибо, — принимая папки, поблагодарила она и впервые искренне ему улыбнулась.       — Пожалуйста. И еще раз простите. Я совсем не смотрел, куда я иду, — ответил Джон, наконец осознавая, как далеко он забрался от Бейкер-стрит.       — Все в порядке, доктор Ватсон, — сказала Молли, обрадовавшись, что ей удалось вспомнить мимолетный комментарий насчет "доктора".       — Пожалуйста, зовите меня Джоном, — попросил тот. Учитывая его увольнение из армии и пока еще не возобновленную медицинскую лицензию, он считал, что доктором его называть немного неуместно.       — А вы меня — Молли, — в ответ предложила она, опять улыбнувшись. Будучи знакома с Шерлоком, она очень удивилась, что Джон такой теплый и радушный. Она думала, что он — такой же, как Шерлок, полагая, что тот должен был предпочесть себе в друзья кого-то похожего. Но этот небольшой разговор немного приоткрыл ей характер Джона. Молли посмотрела ему в глаза и заметила то, что так часто видела, глядя на свое отражение в зеркале. Чувство разочарования и печаль. И небольшая примесь гнева, которая всегда появлялась у нее в душе после общения с Шерлоком, когда он делал что-то очень жестокое.       Молли пожевала нижнюю губу. Она не хотела, чтобы Джон счел ее назойливым созданием, которое лезет не в свое дело. Но в то же время она чувствовала себя перед ним в долгу за свое прошлое отношение.       — Джон, я знаю, это не мое дело, но Шерлок тебе сделал что-то плохое? — спросила она.       Джон, казалось, очень удивился ее проницательности и на мгновение застыл на месте. Потом он медленно кивнул ей — своей случайной почти незнакомке, с которой сейчас вел разговор.       — Может, выпьем по чашечке чая или кофе и поговорим об этом? — предложила Молли, теребя в руках папки. — Просто по-дружески, — уточнила она, видя, что Джон колеблется с ответом. — Просто я знаю, каково это, — очень тихо добавила она.       Джон медленно кивнул.       — Ничего не имею против чая. Не знаешь где-нибудь поблизости подходящее кафе? — спросил он.       Молли жестом показала Джону следовать за ней. Она привела его в глубь квартала — туда, где на углу притулилось кафе, где подавали и чай, и кофе. Получив в руки по чашке чая, они уселись в кабинке, выходившей "лицом" в глубину зала.       Молли крутила в руках свою кружку и бросала на Джона быстрые взгляды. Она догадывалась, что он, как и большинство мужчин, не привык обсуждать с другими свои проблемы. Поэтому она медленно потягивала свой чай и терпеливо ждала, пока он соберется с мыслями и начнет говорить.       — Я не вещист, — наконец произнес Джон. — Есть очень мало вещей, за которые я держусь и которые вообще имеют для меня значение. Но те немногие, что имеют, для меня бесценны. Их ничем нельзя заменить.       У Молли засосало под ложечкой — она начала догадываться, что такое, должно быть, натворил Шерлок, но продолжала молчать и слушать.       — Сегодня я вернулся домой и обнаружил Шерлока в гостиной. Он сидел в моем кресле в позе мыслителя, а рядом с ним лежали мои карманные часы и молоток, — Джон на мгновение умолк: он словно заново пережил ту сцену и нахлынувшие за ней эмоции. — Эти часы отдал мне дедушка за неделю до смерти, когда мне было четыре года. А ему отдала их жена, моя бабушка, когда он отправлялся на Вторую мировую. Я не расставался с ними все годы, пока был в армии, и вот теперь они уничтожены.       Молли медленно протянула руку и сжала его кисть.       — Мне очень жаль, Джон.       Джон мягко улыбнулся и сжал в ответ ее руку.       — Тебе не о чем сожалеть, Молли. Это все сделал Шерлок. И хотел бы я знать, почему. У него есть свои карманные часы, я видел их у него в комнате. Не понимаю, зачем ему понадобилось подниматься ко мне и перерывать мои вещи в поиске этих. Я перестал носить с собой, считая, что в моей комнате им безопаснее, чем когда вокруг толкутся карманники, с которыми Шерлок консультируется по делу.       Молли медленно взболтнула остатки чая.       — Да, это похоже на Шерлока, — печально произнесла она. — Такая мелкая месть. Когда его кто-то задевает, он делает мелкие гадости. Вот почему он так обращается с Андерсоном и Донован.       — Ты давно его знаешь?       Молли отрицательно покачала головой.       — С тех пор, как он стал постоянно работать со Скотланд-Ярдом. При первой встрече перепугал меня до смерти: я вошла, а он весь по уши в трупах, — призналась она.       — Не сомневаюсь, — засмеялся Джон, и Молли удивилась тому, как меняется его лицо, если он улыбается и смеется. Казалось, он сбрасывает десяток лет. — Значит, ты говоришь, я каким-то образом предал Шерлока, и он в качестве возмездия разбил мне часы.       Молли кивнула.       — Я достаточно времени с ним знакома и знаю, что он умеет отличать плохое от хорошего. И никогда не делает ничего просто так. С его точки зрения, ты что-то такое сделал, и чтобы тебя наказать, он уничтожил то, что имеет для тебя сентиментальную ценность.       Джон вздохнул и задумчиво провел рукой по волосам.       — Ну, конечно! — наконец сказал он.       Молли вопросительно посмотрела на него, и Джон пересказал, как они с Шерлоком встречались в банке с Себастианом.       — Да, вполне может быть, — сказала Молли.       Джон вздохнул, но отпустил тему. Понимая, что с его стороны очень невежливо вываливать свои проблемы на Молли, он стал расспрашивать о ее собственных треволнениях.       Молли немного удивилась — мало кто из окружающих выражал стремление узнать ее получше. Но Джон, казалось, искренне хотел услышать, что она скажет. Вскоре они оба увлеклись разговором на самые разнообразные темы. Но слишком скоро они осознали, что становится поздно, а Молли так и не донесла до места назначения свои папки.       — Очень приятно было поговорить, — сказала Молли, выходя из кафе и на ходу поправляя пальто.       Джон согласно кивнул.       — Приятно хоть раз пообщаться с кем-то нормальным, — пошутил он.       — Может, еще разок так посидим? — предложила Молли, ненавидя прозвучавшую в голосе надежду. Но друзей у нее было мало, а Джон оказался приятным парнем, с которым интересно поговорить. Кроме того, он не имел никаких скрытых мотивов и ничего от нее не хотел. И не сделал ни в ее сторону одного пасса за все время, что они провели вместе. Он был лишь вежлив, просто придерживал для нее дверь и даже заплатил за ее чай.       — В будущий четверг? — уточнил Джон. Он тоже надеялся на новую встречу. И он не лгал — ему очень понравилось, что можно с кем-то нормально поговорить. С Шерлоком все разговоры были о расследовании, либо о преступлениях. Кроме Майка у него не было в Лондоне друзей, не связанных со Скотланд-Ярдом. И хотя Молли тоже можно было технически к нему отнести, она работала не только на полицию. И в отличие от Майка, Молли ничего не знала о юности Джона. Ей не было необходимости ходить на цыпочках вокруг болезненных тем, как любил делать Майк. Иметь кого-то, кому можно по своей воле что-то рассказывать или не рассказывать — это было свежо. Джон не был наивен, он понимал, что Майкрофт — а, вероятно, и Лестрейд — уже наверняка покопались в его прошлом, когда стало ясно, что он остается на Бейкер-стрит.       — В четверг, — с улыбкой подтвердила Молли.       — Тогда увидимся, — заключил Джон, и они разошлись в разные стороны.       Поговорив с Молли о том, что натворил Шерлок, Джон почувствовал себя лучше. Он все еще сердился на детектива, но уже не испытывал желания задушить засранца голыми руками. Он знал: чтобы простить такое, ему понадобится некоторое время, но острое желание собрать остатки пожиток и приземлиться у Майка, теперь прошло. Однако он понимал, что надо подыскать себе банковскую ячейку и сложить туда оставшиеся ценные вещи — если они еще не разбиты. Увидев Шерлока с часами в гостиной, он даже не потрудился проверить, цело ли все остальное.       Шагая долгие мили до Бейкер-стрит, Джон порадовался, что не зарядил дождь. Он только сейчас полностью осознал, как далеко ушел от дома в своем гневе. К тому времени, когда он наконец добрался до знакомой черной двери, у него заметно болела нога.       Джон повесил внизу куртку и остановился у лестницы, собираясь с духом. Слабый шум наверху означал, что Шерлок еще там. Джон расправил плечи и, печатая шаг, стал подниматься на второй этаж, словно отправлялся на битву.       Шерлок сидел, согнувшись, над микроскопом, и смотрел на образцы тканей. После ухода друга и визита брата ему совершенно не удавалось сосредоточиться. Не хотелось этого признавать, но Майкрофт был прав. Ему действительно надо извиниться за то, что он сделал с часами Джона. Поэтому-то он и устроился сейчас на кухне. Прогуляв где-то почти четыре часа, Джон наверняка захочет сделать себе чашку чая, а значит, отправится прямиком сюда. Шерлок перед ним извинится, и они вместе вернутся в гостиную: Джон займется своим блогом, а Шерлок попрактикуется в игре на скрипке, игнорируя чашку чая, которую сделает для него Джон.       Так подсказывала Шерлоку его дедукция, поэтому он сильно удивился, что когда Джон вернулся и не только не направился сразу на кухню, а, начисто проигнорировав существование Шерлока, прямиком поднялся к себе.       Шерлок нахмурился позади поднимавшегося наверх соседа. Неожиданно. Однако он не двинулся с места, остался за микроскопом, будучи уверен, что Джон скоро спустится. Шерлок прислушался к тихой возне, доносящейся из спальни соседа. Тот как будто что-то искал.       И через мгновение Шерлок сообразил, чем Джон занимается. Он осматривал свою комнату, чтобы убедиться, что Шерлок больше ничего не сломал. Детектив внезапно порадовался, что остановился на часах и не стал разбивать вдобавок еще и маленький медальон, который нашел среди вещей Джона. Хотя зачем тот хранил при себе медальон сестры, оставалось для него загадкой — хотя, возможно, она подарила ему этот медальон перед уходом в армию.       Похоже, что Джон удовлетворился результатами поисков — Шерлок услышал, как скрипнула, прогибаясь, его кровать, но сверху не раздалось громкого голоса, требующего от Шерлока объяснений. Шерлок поменял слайд под окуляром и подождал. И еще подождал. И еще. Но Джон так и не спустился, а сверху не донеслось ни единого звука.       Шерлок уже собирался встать и подняться к нему, чтобы понять, что тут происходит, но услышал, что кровать Джона вновь скрипнула, но уже слегка по-другому. Джон явно укладывался спать. Шерлок на цыпочках поднялся наверх и заглянул в комнату соседа. Тот действительно лежал на кровати под одеялом, спиной к двери.       Шерлок с мрачным видом вернулся назад в гостиную и уселся в свое кресло. Похоже, извиниться перед Джоном будет труднее, чем он предполагал.       По дороге домой Майкрофт заехал в маленький часовой магазинчик, известный лишь немногим избранным. Он был настолько неприметный, что если не знаешь о нем, то и не найдешь. Большинство людей его просто не замечало. Майкрофт нашел его, когда Шерлок уничтожил очень дорогие часы, подарок премьер-министра.       Первое, что бросалось в глаза при входе — это огромное количество тикающих механизмов. Стены небольшого салона усеивали часы всех размеров и видов — от "дедушкиных" с маятником до простых будильников.       На звяканье дверного колокольчика из глубины вынырнул пожилой джентльмен.       — А, мистер Холмс, давно вас не видел, — поприветствовал он Майкрофта. — Что я могу для вас сделать?       — Мистер Густав, — поздоровался тот и, повесив зонтик на локоть, подошел к прилавку. — Я надеюсь, вы сможете что-нибудь сделать с вот этими часами, — сказал он и, вынув из кармана платок с разломанными часами, положил их на прилавок.       Морщинистые руки старика взяли часовой кожух и повернули его, изучая детали.       — Очень красивые часы, мистер Холмс, и очень старые. Какой стыд, что они настолько разбиты, — произнес Густав.       — Мой брат до сих пор бывает настоящим кошмаром, — сказал Майкрофт, глядя, как часы исследуют умелые руки. — Вы сможете их починить?       — Чтобы найти соответствующие детали, потребуется некоторое время, — ответил Густав, разглядывая шестеренки. — Сейчас таких уже не делают. Но да, мистер Холмс, думаю, я смогу их восстановить.       Майкрофт позволил себе небольшую улыбку.       — Превосходно.       В одном неустановленном месте очень сурового вида человек с папкой в руке неуверенно постучал в дверь кабинета.       Изнутри послышалось хихиканье и затем "входите", и человек вошел в одно из самых пугающих помещений во всей Британии. Оно не особенно отличалось от всех обычных кабинетов, но стены его были выкрашены темно-алым, под кровяной цвет ковров. Мебель была темно-коричневой и какой угодно, но не дешевой. Но пугало в кабинете не это — пугал присутствующий в нем низкорослый мужчина, который крутился в своем вращающемся стуле и хихикал себе под нос.       Вошедший старался идти уверенной походкой, но когда он приблизился к "серому кардиналу" преступного мира, волосы у него на затылке встали дыбом от ужаса.       — Босс, здесь вся информация, которую мы смогли найти на Джона Ватсона, — сказал он и положил папку на огромный стол, рядом с лежащим на углу пистолетом.       — На кого? — поинтересовался тот, так и не перестав крутиться на стуле.       — На соседа Шерлока Холмса.       — Джон Ватсон, как скучно, — произнес Мориарти, замедляя вращение. — Как заурядно.       Шерлок связался с таким занудой — это положительно разбивало черное сердце Джеймса. Но ничего, скоро все изменится. Детективу уже пора встретиться со своим двойником, почти пора.       Подручный развернулся и пошел прочь, а Мориарти перестал крутиться на стуле. Он поглядел на приличной толщины папку и вздохнул. Надо было послать Себби просто его застрелить, а не искать о нем информацию. Но этот зануда, похоже, не собирался никуда переезжать. Значит, консультирующего детектива что-то в нем заинтриговало, и Джеймсу требовалось выяснить, что именно.       Он раскрыл папку. К первой странице сверху была пришпилена фотография. Но Джеймс и не подумал ее перелистнуть. Он уставился на фотографию, чувствуя, как внутри закипает гнев.       — Нет... нет... нет... НЕТ! — завопил Мориарти и, схватив со стола пистолет, выпустил все 15 пуль в спину своего удаляющегося подручного, который почти добрался до двери.       Опустив дымящийся пистолет на стол, Мориарти снова уставился на фотографию.       — Это невозможно! — в бешенстве прошипел он.       Мориарти раскрыл ноутбук и вывел на экран секретный снимок, сделанный несколько лет назад. Он впился в него взглядом, изучая лицо. На снимке был изображен человек, которого, несмотря на все старания, так и не смогла найти его сеть. И сравнивая фотографии, Джеймс уже не сомневался, что на обеих он — один и тот же. Но это невозможно, он не мог этого проглядеть.       Джон Ватсон, спаситель "Снеговика". О, как же он с ним позабавится! Мориарти громко расхохотался, и этот безумный смех эхом разнесся по всему кабинету, продирая дрожью всех его подручных, кто оказался поблизости. Подобный смех никогда не сулил ничего хорошего.