Феникс

На осенний Будапешт опустились сумерки, накрывая город тёплым стёганым одеялом. Небо заволокло иссиня — чёрной пеленой с тёмно — фиолетовыми прогалинами. Тёплый ветер гнал по улице опавшие листья. Редкие прохожие неторопливо прохаживались по тротуару, совершая вечерний променад. Я стояла на маленьком балкончике и ждала возвращения Барнса, который помогал Бартону с какими — то поручениями Щ.И.Т. а. Инкогнито, разумеется. Теребя кольцо на безымянном пальце левой руки, я погрузилась в свои мысли и не заметила, как сзади подошла Наташа. — Она долго не хотела засыпать. Я пыталась отвлечь её рассказами о нашем фантастическом прошлом, но сегодняшнее потрясение не слабо напугало её, — размеренно говорила шпионка. Я обернулась. В глазах Наташи светилось беспокойство, её руки тревожно поглаживали большой живот. — Она снова толкается? — спросила я. — Нет. Сегодня она на удивление спокойна, — ответила Романофф, с трепетом проведя рукой по животу. — Что решили с именем? Тебе скоро рожать. — Отстань, Хейз. Если я ещё раз заведу тему имени для нашей дочери с Бартоном, мы точно вцепимся друг другу в глотки. Достаточно того, что мы живём раздельно из — за последней ссоры, — отмахнулась шпионка и покинула балкон, почувствовав, что немного замерзает. Я вздохнула и последовала за ней. Наташа нырнула в холодильник, выудила оттуда мороженое и принялась заедать стресс. — Она ждёт тебя. И ей страшно, — заметила беременная шпионка, отправляя в рот очередную ложку холодного лакомства. — Наверное, мне страшнее, — ответила я, покидая Романофф и отправляясь детскую. Осторожно открыв дверь, я вошла внутрь. Дочь лежала на кровати, крепко прижимая к себе своего любимого медведя. Блеск больших голубых глаз, доставшихся ей от отца, был виден даже в темноте. Только сейчас в этих омутах сверкал страх, а не жажда жизни. Я пересекла комнату и молча легла рядом, чувствуя, как ребёнок обнял меня, прижимаясь всем телом. — Я тебя сильно напугала? — тихо пролепетала она. — Нет, милая, — я нежно провела ладонью по её волосам. — А тётю Наташу? С её маленьким всё хорошо? — Да, сердце моё, с ними обеими всё хорошо. А теперь скажи мне, ты сильно испугалась? — Честно? — Конечно. Она подняла голову и заглянула в мои глаза. Она всегда смотрела прямо в душу. Джеймс говорил, что наша дочь обладает уникальным даром — она видит сердца. Сегодня я убедилась в том, что она способна на большее. Она владеет огнём. Осталось выяснить, как эта способность появилась, ведь ни у меня, ни у Джеймса такого дара нет. — Самую малость, — храбрилась дочь. — Я хочу, чтобы ты знала, что этот дар — не проклятье. Это и вправду подарок судьбы. И ты должна принять его. — А если я не справлюсь? — Справишься. Поверь мне, это у тебя в крови. Дочь растянулась в несмелой улыбке. — Всё хорошо. Я научу тебя это контролировать. Мы научим. Я обещаю. А сейчас спать. У тебя был трудный день. Ребёнок чмокнул меня в щёку и отвернулся к стене, крепче прижимая к себе медведя. Я тихонько вышла и вернулась в кухню. Временно жившая у нас Наташа умудрилась съесть половину ведёрка мороженого. Взяв вторую ложку, я устроилась рядом и составила ей компанию в процессе обжорства на ночь. — Ну, и что будем делать дальше? — зелёные глаза шпионки смотрели на меня с любопытством. — Не знаю. Я не особый эксперт в таких делах, но знаю точно, что пирокенез тесно связан с эмоциями. Может, просто научить её держать эмоции под контролем? — Ей пять. О каком контроле ты говоришь? И вообще, ты уверена, что не обладаешь этой способностью? — Определённо. Если бы она была, я бы сожгла весь мир дотла тогда, шестнадцать лет назад, когда ГИДРА забрала Барнса. — Логично, — заключила шпионка, доедая мороженое. — А ещё есть? — С твоим переездом к нам у моего ребёнка настали счастливые времена, потому что теперь в этом доме целая гора мороженого, — пробурчала я, выуживая ещё одно ведёрко из секретного шкафчика. Шпионка благодарно улыбнулась и мигом принялась за поглощение шоколадного лакомства. Кто бы вообще мог подумать, что вот эта беременная женщина, похожая теперь на большого полярного медведя невероятной доброты, когда — то была одной из лучших агентов шпионской организации. Ключ в замке повернулся. Дверь отворилась, в прихожей послышались тяжёлые шаги. Он вернулся. Я вышла встречать его. — Иди сюда, — Джеймс сгрёб меня в охапку, прижимая к себе бионической рукой, здоровой убирая за ухо выбившуюся из причёски прядь. — Как ваше с Бартоном задание? — спросила я, делая ударение на предпоследнем слове. — Задание — в норме, — ответил он, урывая долгожданный поцелуй, — Бартон — нет. — Наташа, Клинту без тебя плохо, возвращайся, — прокричала я как можно тише, стараясь не разбудить дочь. Джеймс урвал очередной поцелуй, который длился чуть дольше первого. — Не дождёшься. И вообще. Хватит там целоваться. На кухне сидит беременная женщина, которую никто не целовал уже целую неделю, — бурчала Романофф, засовывая в рот ложку с мороженым после каждого предложения. — Пойдём, я накормлю тебя, — сказала я Джеймсу, потянув за собой, — тебя целует на ночь Мелинда, — обратилась я к Наташе, входя с мужем в кухню. — Твоя дочь не Бартон. Я соскучилась по нему. Но он бесит меня своим упрямством. Сделай мне ромашковый чай. Я разнервничалась. Беременная Наташа бесконечно меня умиляет. — Ну, как ты, Чёрная Вдова? — Джеймс опустился рядом с ней, получая дозволение прикоснуться к её драгоценному животу. — Не дождёшься, Винтер. Я ещё тебя переживу, — огрызнулась Романофф. — Нат. Я просила тебя, — я с укором взглянула на шпионку, остро реагируя на то, как она называет Джеймса. «Винтер» — напоминание о тех временах, когда он был машиной для убийств. — Всё нормально, — ответил Барнс. — Видишь. Он в порядке, — пожала плечами. — Месть за бикини? — спросил муж, принимая ужин из моих рук. — Да, — огрызнулась Нат, — где мой успокаивающий чай? — Держи, нервная, — я поставила большую кружку с чаем перед шпионкой. — Конфеты? Я закатила глаза, но обеспечила Чёрную Вдову сладким. Без него она впадает в депрессию. Гормоны, чёрт бы их побрал. После позднего ужина мы принялись за подготовку ко сну. После того, как я помогла Наташе с банными процедурами, я зашла в детскую, зная, что муж там. — Она похожа на тебя, когда спит, — шёпотом заметил он, когда я подошла к нему сзади, кладя подбородок ему на плечо. — Это единственный раз, когда она похожа на меня. Всё остальное в ней — твоё. — Огненная грива явно не моя. — Это да. — И большое, чистое сердце. — Наташа разбередила старые раны? — я развернула его к себе, с беспокойством заглядывая в его голубые глаза. Ему всё ещё периодически снятся кровавые картины прошлого. Он покачал головой и мягко вытолкнул меня из детской, закрывая за собой дверь. — Перестань, Джеймс. Мы ведь справились с этим. Зимний Солдат — прошлое, которое не вернётся, — прошептала я. — Я знаю, Тей. Но эта рука, — он перевёл взгляд на бионический протез, — никогда не позволит забыть, сколько жизней я отнял ей. — Зато ты спас жизнь мне, — я сжала металлическую руку. Прошло шесть лет и нам удалось полностью восстановить память Джеймса. Хоть это было не легко. Джеймс кивнул. Я обняла его, пропуская каштановые волосы сквозь пальцы. Он тяжело выдохнул. — Всё хорошо. Прими душ. Это поможет. А потом нам нужно будет поговорить. — ГИДРА? — Джеймс отстранился. — Нет, милый, нет. Сегодня мы с Нат постоянно проверялись, слежки не было. — Тогда что? — Иди. Расскажу позже. А пока проверю эту нервную беременную. Она стала плохо спать. Я волнуюсь. — Не переживай. С ней всё будет хорошо, потому что она живёт, чтобы постоянно напоминать мне о том инженере под Одессой и прощании с бикини. Он улыбнулся. Он научился улыбаться снова относительно недавно. Прошлые убийства наложили на него сильный отпечаток. На нас обоих. — Иди, — я потрепала его по голове. Поцеловав меня в щёку, Джеймс направился в ванную. Я же зашла в спальню Наташи, которая до её переезда была комнатой для гостей. — Не крадись, я не сплю. Мерещится Бартон в каждом углу, — буркнула Наташа. — Хочешь, я вас помирю, а? — я присела на кровать. — Иди сюда. Давай. Я доползла до шпионки. Она обняла меня, положив голову на грудь. — Помири нас. — Ладно. Я что — нибудь придумаю. — Да. И варианты имён есть? — Эмма. Или Констанс. — Констанс? — Я знаю женщину с таким именем. Удивительный человек. Она вырастила двоих прекрасных сыновей. — Барабанщик, — щёлкнула пальцами Нат, вспомнив. — Да. — Мне нравится. — Ну ещё бы. — Хейз. — Мм? — А может, это карма? В последнее время Наташа начала увлекаться индийской философией и за последнюю неделю мы услышали столько терминов оттуда, что на таком знакомом слове я застопорилась. — Чего? — Ну. Та девочка, которую ты не спасла, владела пирокенезом. — И Небеса так наказывают меня? — Почему сразу наказывают? Это шанс исправить ошибки прошлого. — Тей, — в проёме возникла мощная фигура Джеймса. — Винтер, ты вечно не вовремя, — шикнула Наташа. — Зашёл пожелать тебе спокойной ночи, Чёрная Вдова. — Желай. — Спокойной ночи. — И тебе симметрично. Всё, Хейз, проваливай, меня в сон клонит. — Спокойной ночи, Нат, — я улыбнулась, поцеловав её в голову. — Спокойной ночи, — вздохнула шпионка, выпуская меня из объятий. — Так что случилось? — с беспокойством спросил муж, укладываясь. — Мелинда, — я присела на край кровати. — Что с ней? — Джеймс резко поднялся. Глаза светились тревогой. Голос был твёрже металла. — С ней всё в порядке. Относительно. Сегодня она подожгла скатерть на столе. Сама. Без спичек и прочего. Она владеет пирокенезом. — Но ведь это дар, а не проклятие, — он придвинулся ко мне, положив руки на мои ладони и сжав их. — Я знаю. Но… — Ты боишься. Что с ней случится тоже самое, что и с той девочкой. Хотя её смерть — моя вина. Он поднялся с кровати и отошёл к окну. — Ты столько раз была моей целью. Тогда я не задумывался о последствиях. Было лишь задание. Которое я провалил. Ты не виновата. — Просто скажи мне, что мы защитим её. От этого чёртового мира. От ГИДРЫ. От всего, — к горлу подступил ком. Я не хочу потерять ребёнка, как когда — то его потеряла Элен. Не хочу. Не хочу. Не хочу! — Мы защитим её от чего бы то ни было. Обещаю. — Хорошо. Скажи мне, в этой ГИДРЕ тебе не могли вколоть сыворотку с этой способностью? Потому что я не владею пирокенезом. — А ты в этом уверена? Вам обеим нужна диагностика. — Только не говори, что мы должны вернуться. Мы слишком долго от этого сбегали. — Мы должны вернуться. Ради нашей дочери. *** Помирив Наташу и Бартона, мы покинули Будапешт без камня на сердце. Беременная шпионка была в надёжных руках, волноваться не о чём. Сойдя с трапа самолёта, мы направились за багажом, а после поймали такси. Нас никто не встречал. О существовании Мелинды Барнс знали лишь мы. Тесса Хейз погибла в пожаре шесть лет назад. А Зимний Солдат сбежал, и никто не знает, где он сейчас, да и жив ли вообще. Сначала мы решили навестить папу. Он должен узнать о моём «воскрешении» первым. — Вам придётся подождать меня здесь, — проговорила я, оглянувшись на заднее сиденье, — понятия не имею, как отреагирует отец. — Будь осторожна, — ответил муж, отвлекаясь от возни с дочерью. — Как получится. Я выбралась из машины и направилась к дому. Я не знаю, что скажу отцу. Даже мыслей нет. Зато есть волнение, которое выражается во вспотевших ладонях. Я нажала на кнопку звонка, прокручивая сотню вариантов приветственных фраз в голове. Но все они мигом улетучились, когда дверь отворилась, и я увидела направленное на себя дуло пистолета. — Кто ты? Отец постарел. Глубокие морщины залегли на его благородном лбу, каштановые волосы серебрила седина, взгляд серых глаз потух. — Твоя дочь. — Она мертва. — Ложная информация. Я выбила пистолет из его рук. — Папа. Это правда я. Живая. И невредимая. — Тесса? — всегда твёрдый голос сейчас дрогнул. По морщинистой щеке скатилась слеза. Я кивнула. Папа прижал меня к себе. Я так давно его не видела. — Скажи Эббигейл, чтобы она перестала в меня целиться. У меня ребёнок в машине, — проговорила я, отпуская его, и вытерла слёзы, которые были готовы вот — вот скатиться по щекам. Папа подал знак своей жене, я — своему мужу. Эббигейл сбежала с лестницы со скоростью урагана. — Тесса, — женщина заключила меня в объятья. Оказывается, по ней я тоже скучала. Джеймс забрал багаж, отпустил такси и подошёл к нам. Мелинда держалась за его руку и с интересом рассматривала незнакомых ей людей. — Папа… — Никаких знакомств на пороге, живо в дом! — с напускной строгостью произнесла Эббигейл. — Папа, это мой муж, — начала я, когда мы устроились в гостиной. — Зимний Солдат, — медленно проговорил отец. — Это в прошлом, — ответил Джеймс. — Папа, а кто такой Зимний Солдат? — прошептала Мелинда на ухо отцу чуть громче нужного. — Его зовут Джеймс Барнс, отец. — Пусть так. А теперь скажи мне, кто эта милая особа? Мелинда переводила взгляд с меня на Барнса и наоборот. Я кивнула, давая ей разрешение. Дочь слезла с колен отца и протянула моему папе руку. — Мелинда Барнс, сэр, — отчеканила она. — Франклин, милая, его зовут Франклин, — поправила я, — и он твой дедушка. — Самый настоящий? Тот, о котором ты мне рассказывала? — Видимо, да, — рассеянно ответил отец. Уже через какие — то несколько минут Мелинда сидела на коленях своего новоявленного дедушки и счастливо улыбалась. — Но, милая, как ты выжила? — спросила Эббигейл о том, что волновало их с отцом больше всего. — А я и не умирала. Нам пришлось исчезнуть, чтобы сбежать от ГИДРЫ. — Это было эгоистично с твоей стороны не думать о нас. Ты должна была бороться, — заметил отец. — Она боролось. Уж поверьте мне, — вступился Джеймс. Я едва заметно кивнула ему в знак благодарности. — Тогда почему вы вернулись именно сейчас? — вмешалась Эббигейл. — У Мелинды появилась интересная способность. Пирокенез. В глазах отца промелькнуло беспокойство. — Ты что — то знаешь, — ухватилась за этот блеск я, — то, что мне не известно. Говори. — Я думал, что эта способность передастся тебе. По наследству. Но она обошла тебя стороной. Твоя мать владела пирокенезом. Она не справилась с этой силой. — Это она спалила наш дом дотла? — осенило меня. — Я еле успел тебя вынести. Я почувствовала холод металла на ладони. Джеймс сжал мою руку, поддерживая. На душе стало мерзко. — Почему ты скрывал это от меня? — Не было времени сказать. — Не было времени? Ты серьёзно? — начала закипать я. Холод на ладони стал ощутимее. Он призывал меня к контролю над собой. — Ладно, папа, пусть твои скелеты останутся в твоём шкафу. Скажи мне, где Мэй, Колсон? Нью — Йорк? Вашингтон? — Лос — Анджелес. Он решил возрождать агентство здесь. Но уже как директор, — ответил Эббигейл. — Директор? Разве не командир Хилл была кандидатурой? — Она теперь работает на Старка. — Как же много я пропустила.