Проклятие третьего луча

Нежное, пока что не очень жгущее тепло разлилось по бледной коже. Рыжик глубоко вдохнул носом свежий утренний воздух и, преждевременно нащупав теплый шерстистый бок щенка, широко распахнул глаза. Сквозь тюлевые кружевные занавески еле пробивались лучи солнца. По полу стелился сквозняк, задувавший в помещения из щелей. Совсем рядом мирно сопел Дарий, но, пусть ни единый мускул его лица не выражал тревоги, казалось, что он в любую секунду рывком поднимется, немедля выхватит серебристый хлыст и кинется в бой. «Как иногда приятно осознать, что рядом с тобой есть близкий человек, отзывчивый, готовый помочь в любое мгновение» - вдруг подумал он, с любовью рассматривая наставника. Юноша чуть поежился от утренней промозглости, тихонько поднялся с перины и натянул дорожные сапоги, прихватив тоже проснувшегося щенка. Янтарь придирчиво обнюхал его грубые ладони и счёл их вполне адекватным временным пристанищем. Последний раз окинув комнату прищуренным взглядом, Рыжик выскочил на улицу. Под твердыми подошвами заскрипели деревянные половицы. Погода стояла не самая лучшая. Дул сильный холодный ветер, который, казалось, еще чуть-чуть, и сможет содрать с домов черепичные крыши. От влажной земли парило, словно перед грозой, в ярко-зеленой траве черными бусинами блестела роса. На небе виднелись могучие серые облака, которые огромными клубами загораживали солнце. Казалось, что если их немного развеять, можно будет увидеть огромную голову дракона, снабженную многочисленными клыками, чуть поблескивающими на свету. Деревушка еще спала, лишь ветер прокатывался над ней с легким свистом. Рыжик с блаженством потянулся, улыбнулся макушкам елей вдали и спрыгнул с крыльца. Внезапно послышалось чье-то робкое кряхтение. Он удивленно завертел головой. Обнаружив на скамейке кучку одеяла с торчащими оттуда каштановыми волосами, юноша возмущенно прошептал: - Мать твоя женщина, Ангелина! Я думал, ты с хозяйкой спать ушла! Да тебе же вредно! - он присел рядом и приобнял ее за плечи, словно стараясь передать свое тепло. Девочка со вздохом откинула одеяло и разогнулась. Одежда за ночь помялась, волосы растрепались еще сильнее. Казалось, что их обкатили кипящей смолой, которая вскоре застыла на ветру. Рыжик лишь кинул на нее взор, но тот словно приклеился. Ангелина непонимающе на него оглянулась. - Доброе утро. Что ты так на меня смотришь? – голоса было почти не слышно, так, едва различимое сипение. Она распахнула от ужаса глаза, схватилась ледяной рукой за горло и стала поглаживать его с такой упорной нежностью, как будто это помогло бы вернуть ей голос. Юноша, проследив за ее губами, бодрым голосом ответил: - Да так, просто задумался... – он хотел сделать вид, что ничего не случилось, но наполнившиеся горячими слезами темно-серые глаза сказали, что ничего не вышло, - Так, успокойся и присядь. Не надо тут почву увлажнять! «Ну, вот, опять я становлюсь похож на Дария. Он сказал бы точно так же» - промелькнуло в мыслях у него, когда он с улыбкой на лице усаживался на скамью. Ангелина сухо всхлипнула, кивнула и вновь опустилась на холодные деревянные прутья. Янтарь тихо тявкнул, оттолкнул лапами руку Рыжика и, смешно зевнув, направился к девочке. Уголки ее рта медленно поползли вверх. Щенок ткнул влажным носом ее ладонь и залез на колени, невинно разглядывая поблескивающие темные когти. - Ну, вон, глянь, тебе даже Янтарь то же вторит. А он умный, его слушать надо! – попытался пошутить юноша, но в итоге смущенно хихикнул, тут же мысленно обругав себя. В воздухе повисло мирное молчание. Ангелина с небольшой ухмылкой на устах разглядывала ярчука, который мягко сопел в ее темную юбку. Рыжик выдохнул, устало провел рукой по лицу. В душе зародилось нечто, которое постепенно росло, нежилось о ее стенки, заставляя неприязненно передергиваться от мягкой щекотки. Он все никак не мог понять, что это значит. - Ты, небось, кушать хочешь? - промолвил юноша, чтобы разорвать появившуюся паузу, - Я там, на столе, пирог видел. Судя по горящим глазам девочки, он попал в точку. Щенок на ее руках одобрительно рыкнул.

***

Дарий проснулся оттого, что услышал во дворе заливистый смех. Недовольно побурчав, он понежился о мягкую перину и рывком поднял голову с подушки. Растрепанные волосы лезли в глаза. Он легким движением смахнул их и огляделся. Комната пустовала. Лишь скомканное ватное одеяло и клок черной шерсти лежали рядом. Маг медленно потер переносицу, вздохнул и стал не торопясь натягивать башмаки, которые выделила ему Флорентина. И даже отдала ему одежду бывшего мужа. Она оказалась очень заботливой и щедрой женщиной. Та пришлась Дару чуть большой, но других вариантов не существовало. Он вскочил с кровати и размеренным шагом направился к двери. Оттуда все еще был слышен смех, только звучал он в три раза громче. Дарий раздраженно фыркнул и выскочил на улицу, где его сбил с мысли мощный порыв ветра. Оглянувшись, он заметил сидящих за столом Ангелину, хозяйку и собственного ученика. Последний, расслабленно сгорбив спину, что-то увлеченно рассказывал, хохоча сам и заставляя хохотать других. Даже Флорентина позволила себе открыться, и теперь мило хихикала. Ангелина... Ангелина открывала рот, улыбалась, брови пластично выражали эмоции, но слышно было лишь хриплое сипение. Печальный взор то и дело опускался на ладони, которыми она часто хваталась за горло. - О, Дарий, доброе утро! – негромко промолвила женщина, прокашлявшись, - Мы думали, что вы до полудня спать будете. Его темные брови сомкнулись на переносице. Нечто неосязаемое внутри подсказывало, что чего-то не хватает, что это мирное спокойствие – лишь морок, небрежно кем-то накинутый. - Где Лора? Та девушка, что приличней всех выглядела? – спросил он мрачным тоном, что казалось, еще немного, и над их головами проскочит молния. Хозяйка склонила голову и прищурила глаза, чем стала похода на сороку, присмотревшую себе новую блестящую погремушку на подоконнике открытой форточки. Пожевав губами, Флорентина ответила: - Она уехала рано утром, и просила передать, что вернется домой и всегда готова их... вас принять. Дарий качнул подбородком и усмехнулся. Новость его ничуть не огорошила. Давно стоило ожидать, что она захочет вернуться, вдохнуть родной запах старого дома, провести кончиками пальцев по пятидневной пыли, заснуть и вновь проснуться, лишь только для того, чтобы взглянуть на ветви елей в столь знакомом лесу. Ведь когда мы оказываемся дома, все проблемы уходят на второй план, он закрывает, словно рыцарский серебряный щит. Он, не отвлекаясь от своих печальных мыслей, размеренным шагом прошел к скамье. На ее полозьях еще оставались холодные капли. Маг, высушив их, опустился и устремил пустой, рассеянный взор куда-то вдаль. Линия горизонта не существовала для него – для него существовали лишь собственные мысли. Ангелина, настороженно проследив за ним взглядом, вздохнула и откинулась на спинку. Пока что никто даже не намекал на ее пропавший голос, но было ясно, что вскоре придется надавить на больную мозоль. Пытаясь отвлечься от печальных мыслей, она, глядя только на сереющее небо, жалобно просипела: - Рыжик, расскажи что-нибудь. Юноша оторвался от поедания пирога. Он смог различить этот едва слышимый звук, но его напугало это таинственное «что-нибудь». Слишком уж просто оно звучало, слишком уж много в нем промелькнуло безразличия. Кареглаз опасливо хмыкнул и негромко начал: - Ну, давай я тебе легенду расскажу про Лонд-Корс. Ты, наверное, соскучилась, - он прикусил язык под укоризненным ее взглядом, - Было это еще до создания Великих Мирских Правил. На осенних улочках царила пустота, легкий туман расстилался по брусчатке главной площади, прохладный ветер шелестел то тут, то там, - рассказ шел криво, с перебоями, но все же интригующе, - Каждый житель боялся высунуть нос на улицу. Даже мэрия пустовала. В распахнутые окна залетали осенние листья... Словно и не было там никогда никого. Так она и стояла, одинокая, покрытая пылью веков. Вдруг Рыжик заметил, что все внимательно к нему прислушиваются. Девочка и хозяйка не отрывали от него настороженных взглядов. Даже наставник отвлекся от своих раздумий. Он нервно пригладил волосы и продолжил: - В небольшом домике, прямо у покинутых стражей ворот жила старая швея. Утро каждого дня она начинала с того, что проверяла, закрыты ли на все замки двери, не распахнуты ли стекла, не растрепался ли крохотный пучок из седых волос. Но в то самое утро что-то определенно было не так. Ветер дул сильнее, ветви яблони у окна едва не разбивали стекла и даже ворота колотились друг о друга, исполняя какую-то нелепую музыку, которая была слышна всему Лонд-Корсу, - внезапно мальчишеский голос стал звучать уверенней, заманчивее, словно он был опытным рассказчиком. В глазах слушателей появилась маленькая синяя искра, - Швея боязливо передернула плечами. Потом, не обращая на это внимания, прошествовала в гостиную и опустилась на почти прогнившее кресло. Он прервал речь, решив сделать эффектную паузу. Но, вскоре, слова вновь стали приходить на язык, проситься на волю, заманчиво щекотать глотку. - В таком спокойствии прошло не менее двух часов. Но... Но тут произошло страшное. По дому разнесся стук. Такой раздается, когда стучишь металлом по дереву. Ее измученное постоянным страхом сердце забилось с бешеной скоростью. Она подскочила и засеменила к парадной двери. Кто-то все настойчивее стучал в дверь. Швея поднялась на цыпочки и заглянула в глазок. Перед ней предстал путник, в широкой черной хламиде, с хладным посохом в руке, торец которого горел странным зеленым светом, и вещевым рюкзаком за спиной. Женщина собралась с духом, уже разомкнула бледные губы, но... но просто дернула замок. Дверь со скрипом отворилась. Незваный гость откинул капюшон и взглянул на нее своим холодно-голубым взором. Пепельно-серые длинные волосы скатывались с его плеч, сетка морщин противоречила задорности в его взгляде. «Хозяюшка, - промолвил он доброжелательно, - Не могла бы меня приютить ненадолго? Водицы испить, сон познать?» Бархатное, прозрачное звучание этого голоса обворожило влюбчивую швею. Она коротко кивнула и пустила незнакомца в дом. Внезапно вдали прогремел раскат грома. Все, до единого, вздрогнули и обернулись. Слушатели даже не заметили короткой вспышки молнии, которая выделялась на потемневшем небе. Рыжик, пользуясь моментом, стал хватать ртом воздух и сглатывать слюну. Как только они повернулись к нему вновь, он спросил: - Может, пойдем в дом, и там я закончу? - Нет, - Флорентина выглядела подавленной, - Ничего страшного, над нами карниз, не промокнем. Продолжай. Юноша снова набрал воздуха в легкие и заговорил: - Она напоила его оставшейся водой, предоставила ему самую вкусную пищу, которая у нее только нашлась, уложила на мягчайшие перины. Гость был счастлив. На следующий день швея поднялась засветло, с особым старанием приготовила завтрак. За эту ночь она словно помолодела – лицо, бледное от недостатка солнечного света, порозовело, карие глаза вновь наполнились счастьем. Путник проснулся чуть позже нее и успел как раз к столу. Доев последнюю ложку каши, он расправил складку на кружевной скатерти и проговорил, опустив взгляд: «Хозяюшка, я очень тебе благодарен. Но не могла бы ты выполнить одну мою просьбу... Не найдётся ли у тебя да горсти могильной земли? Ты только ее мне отсыпь, и я покину тебя». Швея кивнула и несмелым шагом проследовала вглубь дома. Три последних сказанных им слова до сих пор болью отдавались у нее в ушах. Горсть земли у нее была, и лежала она в дубовом шифоньере, но лишь одна преграда мешала помочь незнакомцу... Флорентина внезапно издала какой-то странный звук, подозрительно похожий на всхлип. Она порозовела под кинутыми на нее укоризненными взглядами и кивком приказала продолжить. - Прошел первый, второй день... Старушка все не могла отпустить путника. Каждый день она хваталась рукой за мягкий сверток, и каждый день отдергивала ее. На третий день путник сгинул. Растворился, пропал, ушел как песок сквозь пальцы. На полке, где лежала земля, она нашла записку, на которой кривыми буквами было написано: «Я не вернусь». Земля лежала рядом, нетронутая, - Рыжик вновь остановился, чтобы перевести дух, - Швея до конца своих дней корила себя за аморальный поступок. Слушатели долго не могли отойти от услышанного. Флорентина выглядела огорошенной, словно ее окатили холодной водой из ведра. Ангелина с улыбкой распутывала собравшиеся в комья волосы. Было видно, что рассказ ей понравился. «Ну да, в принципе, все, как девушки любят, - промелькнуло в мыслях у юноши, - Любовь и горе. Горе и любовь». Дарий же долго и настороженно его разглядывал, а потом, хмыкнув, спросил: - Рыжий, иногда ты меня и вправду пугаешь. То был обалдуй обалдуем, а сейчас раз – и выдал грамотную легенду, никому неизвестную, но затягивающую! Да еще каким языком! – ученик зарделся, словно помидор. Эта редкая похвала со стороны наставника была ему приятна, - А ну, колись, где ты научился? - Не знаю, - просто вздохнул он. Вдали вновь прогремел раскат грома. Женщина махнула рукой и прошествовала в дом. Остальные лениво потянулись за ней.