Уроки дружбы. Дело об уязвимости (Lessons in friendship 8 - Vulnerability)

      Следующим утром Джон вышел на кухню и увидел, что Шерлок сидит на подлокотнике его кресла и растирает левую голень.       — Что случилось?       — Ничего. Мышцу свело, — лицо Шерлока отражало не боль, а только злость на помехи средству передвижения.       — Сядь, — приказал Джон.       — Я и так сижу.       — Нет, ты облокачиваешься. Сядь нормально.       — Зачем?       — Чтобы я мог взглянуть на твою ногу.       — Нет, — выпрямился Шерлок. Он поднялся, и его лицо заметно перекосилось, когда он наступил на больную ногу.       — Какого черта ты делаешь?       — Иду в ванную. Мне нужно отлить.       Джон возвел глаза к потолку. Отлично, если он так хочет побыть наедине со своей болью — пусть. Дверь в ванную с громким стуком закрылась. Джон включил чайник и мысленно вздохнул. Через несколько минут он услышал, как включился душ.       Джон принялся готовить себе завтрак. Он решил, что Шерлок для разнообразия может сам себе что-нибудь организовать. Тот каждое утро отказывался от совместного завтрака, и Джон решил приготовить сегодня только для себя. Хотелось посмотреть, как Шерлок отреагирует. Миссис Хадсон не было сегодня дома, она чаю ему не приготовит. Кухонный стол по-прежнему был заставлен остатками недавних экспериментов, и Джон устроился есть в гостиной.       Через десять минут Шерлок отправился к себе в комнату переодеться в чистое, после чего вернулся в гостиную на диван, на ходу разворачивая свежие никотиновые пластыри.       Джон не стал это комментировать, решил подождать. Прилепив один пластырь, Шерлок схватил свой телефон и стал набирать сообщение. Он производил впечатление человека, которого ничто вокруг не интересует... в том числе его сосед и компаньон. Точно, как прежние времена, подумалось Джону. Ему так хотелось это вернуть... чтобы сидеть за завтраком и смотреть на расхаживающего по квартире Шерлока, который не обращает на него никакого внимания... Ну, вот теперь получил. Почему же он не прыгает от восторга? Возможно, потому что ко всему этому примешивалось горькое ощущение, что ему здесь не рады.       Шерлок сказал, что хочет его возвращения, просто не привык иметь рядом компаньона. Что же еще это могло значить, кроме прямого смысла? Что Шерлок долгое время был совершенно один, без какого бы то ни было тыла и помощи? Скучал ли он по Джону? Может и так, но признаваться в этом дело совсем иное... Или он уже признался? Да, он только сказал, что хочет вернуть Джона. Учитывая его обычную неэмоциональность, это вполне соответствует признанию, что тот по нему скучал. Но Джон знал, что ему нужно больше... ему требовался не только слабый намек на чувства друга. Джон хотел знать, что он не просто удобная в быту вещь... он больше не вынесет, если Шерлок снова начнет с ним так обращаться. Требовалось хоть какое-то доказательство... верности?.. или хоть какие-то признаки дружбы.       Но не успел Джон додумать эту мысль, как звякнул дверной звонок. Шерлок никак не отреагировал. Когда же звонок прозвенел снова, он закричал "Миссис Хадсон!"       — Ее нет дома, помнишь? Она со своим... другом.       — Любовником, если быть точным.       — Что-о? — изумленно протянул Джон, но и не подумал открыть дверь. В конце концов, теперь это квартира Шерлока. Пусть сам и открывает.       Звонок снова зазвонил.       — Заткнись! — завопил Шерлок.       Джон усмехнулся. Как в старые добрые времена... в хорошем смысле.       Через секунду зазвонил мобильник Шерлока. Тот снял трубку, и Джон услышал на другом конце громкий голос одновременно с ударами по двери. Шерлок закатил глаза и пошел открывать.       Через минуту в гостиную вошли Шерлок и Лестрейд.       — Хей... — поприветствовал Джона инспектор.       — Привет.       — Шерлок, я клянусь, если ты в следующий раз не захочешь меня впускать, я воспользуюсь своим ключом.       — Так почему сейчас не воспользовался? Я тебе ключ для этого и давал. Я предполагал, что это обычное назначение ключей — отпирать двери, — Шерлок плюхнулся на диван.       Лестрейд ничего не ответил и с некоторым отчаянием глянул на Джона.       — Ну, какие новости? — подтолкнул его Шерлок, поскольку Лестрейд все продолжал молчать.       — Грег, хочешь кофе? — Джон встал и направился к кухне.       Лестрейд пошел за ним.       — Да, спасибо, приятель, — ответил он, потом скинул плащ и бросил его на кухонный стол.       Они услышали, как Шерлок что-то пробормотал, явно возмущенный, что его игнорируют, и Лестрейд хитро глянул на Джона. Тот сварил еще кофе, но на этот раз уже с расчетом на Шерлока.       — Есть какой-нибудь прогресс...? — Лестрейд дернул головой в сторону гостиной.       Джон покачал головой и услышал, что Шерлок встает с дивана.       — Знаешь, я не был в пабе целую вечность. Звякни, если решишь для разнообразия посетить лучший паб в городе, — погромче предложил Лестрейд.       — Ты прав. Мы уже сто лет не ходили попить пивка.       В этот момент в комнату вошел Шерлок. Он сильно подозревал, что они говорили о нем, все признаки были на лицо, но что именно, он не представлял. Может, если он купит пива, они не станут уходить в паб? Ему хотелось побыть в их компании. Он сделал себе мысленную пометку сходить в магазин. Попытка того стоила.       — Что ты обнаружил?       — Я уж думал, что ты не спросишь, — ухмыльнулся Лестрейд и отдал Шерлоку пачку бумаг, сложенных пополам, чтобы уместить в карман пиджака. — Возможно, есть еще жертва в Дублине. Мы проверяем. Молодая женщина с необычными следами на ногах. А это результаты анализов Молли, — Грэг передал ему отчеты.       — Будет неплохо, если ты доставишь ее в морг к воскресенью.       — Верно. Это будет очень мило с моей стороны, — нейтральным тоном сообщил Лестрейд.       — Странно. Наш убийца, похоже, разъезжает по всей стране. Если это только его работа, — вслух подумал Джон и налил Лестрейду кофе.       — Да уж.       — Хочешь кофе, Шерлок?       — Да, пожалуйста.       Шерлок сходил к буфету за сахаром, до минимума сократил на столе место экспериментов, после чего сел за стол и развернул газету.       Джон уже привык, что его игнорируют, но вот Лестрейду явно было не по себе. Джон завел какой-то незначащий разговор, и они в итоге договорились сходить вместе в любимый лестрейдовский паб. Здесь Шерлок, кажется, впервые заинтересовался их разговором. Лестрейд пригласил и его тоже, но Шерлок ответил отказом.       Они провели в квартире весь день, каждый занимаясь своими делами. Шерлок молча читал новопоступившую информацию и результаты анализов. Джон закончил принесенную из больницы бумажную работу и пытался радоваться, что Шерлок жив и они снова соседи, как в старые добрые времена. Молчаливый Шерлок — все, как раньше.       Джон еще какое-то время незаметно наблюдал за другом. Нет, все же не как в старые времена. Раньше настроение Шерлока было периодичным: он то часами молчал, то живо и энергично болтал без умолку, не обращая внимания на остальных. Однако сейчас было совсем не так. Фигура Шерлока больше не выглядела прямой и деятельной, словно переполненной энергией. Дерзкое, очень живое выражение лица тоже кануло в лету. Большую часть времени оно походило на маску. И его глаза... затравленный, усталый взгляд.       Да, это была депрессия. Джон и раньше это видел, но был слишком занят собственным гневом и другими чувствами и не относился серьезно, пока Лестрейд ему все не рассказал. Грег был прав — и чем дольше Джон думал об этом, тем сильнее убеждался.       Чувства Шерлока напоминали Ледовитый океан. Он слишком хороший актер. И те крохи эмоций, которые все же оказывались на поверхности, означали, что основная их часть таится внутри — важная и опасная часть невероятной силы. Сам Шерлок тоже от этого страдал, и немало. Но в чем же причина?       Собственную депрессию Джон вполне понимал. Это-то было нетрудно. Первопричина ее — смерть Шерлока и тоска по нему. Да, сейчас это было уже неактуально, но чувства остались. Те самые, что он испытывал последние два года... вкупе с ПТСР¹, которое нахлынуло на него в полную силу в тот день, когда Шерлок шагнул с этой чертовой крыши, и с тех пор не отпускало. Его глупая депрессия до сих пор не осознала, что все случившееся более не реальность. Шерлок жив, он вернулся, а Джон испытывал только... да, это был гнев. Гнев, который обратился в депрессию из-за недоверия Шерлока, который не включил его в свои планы "великого исчезновения". Из-за того, как жестоко тот поступил. Так что же печалило самого Шерлока? Отсутствие дел явно причиной не было: последние недели и месяцы у него явно хватало интересных занятий.       Джон сильно сомневался, что Шерлок мог войти в депрессию из-за такой вещи, как отношения... во всяком случае, раньше такого не случалось. Хотя нет, один раз было, еще до падения. Тогда Джон наорал на него, и Шерлок пришел в такое расстройство, что даже научился извиняться и говорить о проблемах их отношений, но то, что было сейчас... даже и близко не лежало. Раньше на высоте эмоций Джон кричал Шерлоку, что он ужасно себя ведет, а тот спрашивал "почему ужасно", помечал информацию ярлычком "больше так не делать" и на следующий день все возвращалось к норме. Сейчас Шерлок стал куда более нетерпим с людьми, которые ему не нравились... и куда более терпим с Джоном. Молча встречал любую критику или нелицеприятное поведение. Это был как-то... не совсем Шерлок.       Он даже не похвалился, что покончил с преступной сетью Мориарти. В ресторане он было начал, но Джон оборвал эту попытку ударом в лицо, и Шерлок больше не заговаривал на эту тему. Каменно замолчал, не считая пары замечаний, которые произвели на Джона эффект разорвавшейся бомбы. Джон, правда, сомневался, что детектив хотел причинить ему боль. Просто случайно всплывала на поверхность тема, и Шерлок не смог остановиться, а может, даже хотел об этом поговорить, но не осознавал, что ситуация не располагает. Ну, хоть это, по крайней мере, было как раньше.       В этом смысле Шерлок по-прежнему походил на ребенка, который учится социальным навыкам. И он целиком и полностью избегал говорить о Мориарти. Однако Джон понимал, что рано или поздно все равно узнает. В первый раз он отверг этот разговор, потому что это был уже перебор. Его тогда невероятно взбесило, что Шерлок в тот момент считал именно эту тему превыше всего остального.