Глава 17 - Вторник. Ночь. Разоблачение кошмаров
12 октября 2014 г. в 18:37
Джон проснулся несколько часов спустя. Поморгал в полутьме и осознал, что оставил торшер включенным. Как Шерлок, черт подери, вообще спит здесь? Нет, конечно, Джон и раньше спал на этом диване, но сейчас тот казался неудобным, как никогда. Через мгновение его сознания достиг еле слышный стон. Шерлок!
Джон резко сел и откинул одеяло. И оказался рядом с другом еще до того, как успел это осознать.
— Шерлок?
Ответа не последовало. Тот явно спал. Джон включил прикроватную лампу и понял, что Шерлок лежит в другой позе. Уже не на животе, и судя по смятым простыням, он какое-то время двигался по кровати.
Шерлок лежал, отвернувшись в другую сторону, и Джон обошел кровать. Склонился над ним, прямой ладонью осторожно отвел с лица волосы, и от увиденного невольно втянул в себя воздух. Лицо Шерлока было мокрым от пота и слез и внезапно исказилось в такой агонизирующей гримасе, какой Джон никогда не видел.
— Шерлок? — прошептал Джон.
Никакой реакции.
Как знакомо. За прошедшие дни Джон дважды будил Шерлока, вытаскивая из жутких снов, и сейчас принял решение действовать. Кошмары определенно были сильными и болезненными, так что нечего продлевать Шерлоку страдания. Он встал и отправился за своей докторской сумкой.
Через две минуты он вернулся с растворенным в воде противотревожным препаратом, на ходу читая к нему аннотацию. Он сам принимал его после падения Шерлока, когда не удавалось другим способом взять под контроль панические атаки и вернувшийся военный синдром. Быстродействующее средство, только для экстренных случаев.
Но в тот самый момент, когда он переступил порог комнаты, Шерлок внезапно заметался по кровати.
— НЕТ! Джон... нет, — едва слышно прошептал он.
Джон застыл на месте, превратившись в слух.
— Пожалуйста... нет, — невнятно пробормотал Шерлок, уткнувшись в простыни.
— Шерлок? Я здесь.
Джон никогда не слышал такого от Шерлока, никогда не слышал в его голосе такой отчетливой, рвущей сердце беззащитности. Что ему снилось? Пытки?
Он осторожно убрал подушки и одеяла и попытался подобраться к голове друга.
— Шерлок, проснись...
Но ничто не указывало, что Шерлок его услышал.
— Нужно, чтобы ты выпил это.
Через несколько долгих мгновений ему наконец удалось откопать в простынях лицо Шерлока.
— Давай же.
Доктор осторожно приподнял его голову.
— Выпей.
Он прижал край стакана к губам Шерлока и стал ждать, когда сработает автоматизм. Хотя, конечно, существовал шанс, что Шерлок его отпихнет и разольет лекарство по всей кровати.
— Пей, — приказал Джон погромче.
Прошло еще около пяти секунд, прежде чем Шерлок медленно раскрыл губы и выпил предложенную ему жидкость.
Джон не сомневался, что он действует на автопилоте, и тот, допив, сразу же подтвердил его подозрения бормотанием:
— Прошу тебя. Джон, не прыгай... мы сможем все поправить... Боже, пожалуйста...
У Джона похолодело сердце, грудь словно сковало льдом... в этом было нечто знакомое.
И он знал, что именно. Это чувство не раз приводило его самого к тяжелым приступам паники. Шерлоку, должно быть, снилось, как он, Джон, прыгает с крыши. Джон испытал прилив искреннего сочувствия. Шерлок сейчас видел то, что видел тогда он сам. Джону внезапно стало нечем дышать, воздух превратился в камень. Он постарался отогнать панику, спрятать ее где-то на задворках сознания.
Шерлок издал жалобный, еле слышный звук, как от внезапного шокирующего удара.
Это говорило не только о том, что он проходил через боль, ужас и все прочее, что Джон испытывал до и после падения, это много говорило и о самой душе Шерлока... чтобы увидеть свое падение "с другой стороны", требовалась огромная способность к эмпатии, требовалось, чтобы он очень сильно переживал за эту "другую сторону".
Через несколько секунд лицо Шерлока расслабилось, и он издал что-то похожее на тихий всхлип.
Джон сжал обеими руками его запястье — не только, чтобы увериться, что друг жив, но и желая отследить пульс.
Его вдруг переполнило осознание, насколько глубоко Шерлок сожалеет — и не только сознательно, но и подсознательно.
От самого того, что друг сейчас бессознательно проходил через эту трагедию, у Джона снова навернулись на глаза слезы.
Боже, это потрясающе!
Он и думать не смел, что Шерлок способен на такое... глубина его переживаний потрясла Джона. А потом он заметил, как по неподвижному лицу Шерлока скатилась слеза, и его собственное лицо обожгло печалью и болью.
Черт, это же ужасно!
Он злился и за последние недели несколько раз испытывал сильное желание, чтобы Шерлок наконец понял, ощутил на собственной шкуре, каково пришлось Джону с этим беспечно подстроенным падением. Но сейчас, видя, как тяжело переживает Шерлок, он испытывал ужасную вину за такое желание, за такую жестокость.
Он думал, что Шерлок видит кошмары о пытках — и вероятно, многие из них действительно были об этом — но этот кошмар был о Джоне, который вот-вот умрет, и это о многом говорило.
Глядя на отражающуюся на лице Шерлока боль при мысли, что он, Джон, может умереть, тот невольно подумал, что он, наверное, выглядел точно так же, когда валился там, у Бартса, на руки чужих людей.
Шерлок издал еще один придушенный стон. Джон не смел к нему прикоснуться или как-то физически успокоить... он только опустил голову и прикусил нижнюю губу. Шерлоку нужна была помощь — как и ему самому. Но сколько бы он ни хотел поделиться с кем-то своим горем, сейчас утешение нужнее было Шерлоку, и он его обеспечит. Он будет рядом, ради него он это сделает!
— Шерлок... я здесь, и я никуда не уйду. Тебе лучше сейчас проснуться, — склонившись, пробормотал Джон на ухо Шерлока. — Давай, расслабься. Я в порядке, и ты тоже, с нами обоими все в порядке. Открой глаза...
Шерлок никак не прореагировал.
Так прошло еще полчаса, и единственной переменой было то, что Джон присел на постель рядом со спящим детективом. Шерлок находился в глубоком кошмаре и не выходил из него, как бы Джон ни просил его и осторожно ни тряс. Доктор надеялся, что лекарство скоро начнет оказывать свое действие. Это было очень сильное средство, и Шерлок должен был спокойно проспать оставшуюся половину ночи.
— Ш-ш-ш... Все хорошо... я в безопасности, здесь нет никаких крыш, мы дома на Бейкер-стрит, здесь больше никого нет, только я и ты... расслабься, Шерлок, — пытался Джон успокоить его и себя.
— М-м-м, — простонал тот, и Джон подумал, что это, возможно, наконец реакция на его присутствие.
— Все будет хорошо, — пробормотал Джон, сам не понимая, верит он в это, или нет, но едва ли Шерлок мог различить слова. Ему просто нужно было услышать, что Джон жив и рядом, а остальное особого значения не имело.
Джон осознал, что Шерлок сделал очень многое, чтобы вернуться к той жизни, что у них была. Многое вынес, многим пожертвовал, выдержал много битв. С этого вечера Джон уже не сомневался, что Шерлок сделал все это ради его, Джона, безопасности. Как и намекала Мэри, он хотел вернуться в своей прежней жизни, но это оказалось невозможно.
Насколько же Шерлок, должно быть, был расстроен и разочарован, когда понял, что его друг решил двигаться дальше. Ни малейшего намека, что его жертвы кто-то оценил, и в ответ он получил лишь гнев и боль Джона... И Джон даже не стал слушать, как он это провернул.
Шерлок высказал тогда предположение, что Джон скучал по их прошлым авантюрам. Разумеется, он скучал! Так тосковал, что это чуть его не убило. Шерлок не понимает, каково это, когда тоскуешь с такой силой, что просто не можешь так жить, иначе не сказал бы такой глупости. Хотя какое-то очень слабое, иррациональное сомнение все же поддерживало Джона на плаву все эти два года. Он сам не знал, что это было, но оно было.
Шерлок сделал глубокий вдох. Джон понадеялся, что, может быть, он наконец сейчас расслабится и заснет спокойно.
— Джон? — скорее выдох, чем голос.
— Я здесь, Шерлок. И я никуда не денусь, — Джон взял его за руку, не уверенный, не переходит ли этим некоторые границы. И что будет, если друг проснется до такой степени, что осознает его ответ. Он только знал, что в комнате витает страдание, и у него снова щиплет глаза от слез. Как же он устал от этого мрачного и изнуряющего мира... И единственный свет в окошке, на который он даже не смел надеяться, это оживший Шерлок
Но прикосновение, казалось, было верным решением. Шерлок заметно расслабился и через несколько минут явно провалился в глубокий сон.
Джон тоже почувствовал, что его отпускает напряжение. Лицо его было мокрым от слез, а душа горела от сопереживания и понимания того, что он сегодня узнал. Шерлок хотел, чтобы Джон был рядом, и даже в этом нуждался, но сам так и не простил себя за причиненную другу боль. Сейчас это было ясно как никогда.
Он еще долго сидел около Шерлока на постели, и по его щекам текли безмолвные слезы. Снова и снова он удостоверялся, что Шерлок спокойно спит, и вспоминал все, что сегодня произошло.
Ближе к утру он снова вернулся на диван.
Да, произошла какая-то перемена. Джон чувствовал, что боль и горе его измотали, но... он почти боялся это признать... эти слезы над душевными ранами друга что-то в нем изменили.
Ему самому было больно и плохо от таких глубоких переживаний Шерлока, но это искреннее сожаление что-то смягчило в его душе.
Какую-то крошечную частицу, которую он запрятал в самый дальний уголок сердца... которая так сильно причиняла боль и на которую он так отчаянно пытался не обращать внимания. Сейчас он чувствовал, что рана в глубине начала заживать... что-то изменилось к лучшему.