Уроки дружбы. Дело об уязвимости (Lessons in friendship 8 - Vulnerability)

      Когда Джон утром проснулся, было уже почти одиннадцать часов. На мгновение он удивился, почему будильник его не разбудил. Еще не стряхнув до конца сонное оцепенение, он сел на кровати и прислушался. В квартире было тихо, даже подозрительно тихо. Он вскочил с постели и, натягивая на себя свитер, стал спускаться по лестнице.       В гостиной был все тот же вчерашний беспорядок, но Шерлок отсутствовал.       — Шерлок?       Джон пошел к его спальне. Дверь была широко распахнута, и там тоже никого не было. Вот дерьмо.       Доктор быстро спустился на первый этаж.       — Миссис Хадсон?       — Да? — послышался из прачечной голос пожилой леди, и через пару секунд домовладелица появилась в дверях.       — Вы не видели Шерлока?       — Я слышала, как он спускался вниз, но это было еще до девяти, и я была не одета. Когда я вышла в прихожую, его уже не было.       — Ну, отлично!       — А что случилось?       — Не знаю, — Джон пошел обратно в квартиру, и миссис Хадсон устремилась за ним.       Доктор схватил свой телефон и послал другу сообщение.       "Где ты? ДВ"       — Ох! — вырвалось у домовладелицы, когда она наконец узрела беспорядок в гостиной. — Что же он тут натворил?       — Когда вы вчера пытались с ним поговорить, этого не было?       — Нет! О, Шерлок... — она принялась поднимать с пола разбросанные вещи и водворять их на место.       Ожидая ответа друга, Джон решил пока сделать себе чая. Вода вскипела, но от Шерлока так ничего и не пришло. Джон занервничал.       "Если в ближайшие три минуты не сообщишь, где ты, я позвоню Майкрофту! ДВ"       Джон успел только положить в чашку чайный пакетик, как телефон тренькнул новым сообщением.       "Занимаюсь приобретениями"       Почему такой странный выбор слов? Почему не сказать "покупками"? Он покупает что-то незаконное? Шерлок же никогда не ходит по магазинам... Ну, то есть на прошлой неделе он действительно ходил. И раньше ходил, когда ему было надо, но вообще это казалось странным.       "Где? ДВ"       "Прекрати задавать очевцдные вопросы. В магазине, кмнечно".       Джон закатил глаза. Его демонстративно отказывались понимать... и еще эти опечатки. Похоже, у Шерлока действительно плохо слушаются пальцы, но почему он даже не пытается исправлять ошибки?       Джон сел за обеденный стол, не слишком представляя, что делать дальше.       Через пару минут он решил просто подождать Шерлока и почитать газету. Миссис Хадсон, тем временем, все еще подбирала с пола раскиданные вещи.       — Вы не должны этим заниматься. Хватит, пусть он сам убирает. Лучше присядьте, нам с вами нужно кое-что обсудить.       Домовладелица издала раздраженный звук, который явно переводился как "желаю удачи", но ничего не сказала.       Она опустилась на стул, и Джон аккуратно объяснил ей ситуацию, рассказал, почему и как нужно приглядывать за Шерлоком.       В детали он не вдавался, но когда она спрашивала — а спрашивала она много и даже задавала "правильные" вопросы — он отвечал правду. Он пытался немного смягчить впечатление, но у пожилой леди все равно появились на глазах слезы, когда она поняла, что происходило с ними обоими на прошлой неделе.       Джон попросил ее незамедлительно ему звонить, если что-то будет не так, и проинструктировал, как себя вести, если с Шерлоком случится паническая атака или он будет вести себя странно. Миссис Хадсон со всем согласилась и, явно желая чем-то себя занять, снова занялась уборкой. Джон покончил с завтраком и стал ей помогать.       Через какое-то время прервавшись, он подошел к скрипке и взял ее в руки. Порванной струны больше не было. Смычок лежал здесь же на столе, на нем клубились перетертые "волосы". Сама же скрипка выглядела вполне нормально. Ни трещин, ни сколов, никакого урона. Такая же, как всегда.       Пиликнул телефон, и Джон положил скрипку обратно на стол.       "Нужно молоко? Вернусь церез 20 мин"       Довольно мило с его стороны. Джон поднялся и заглянул в холодильник.       "Да, неплохо бы купить молока, сахара и тостов. Спасибо. ДВ" — ответил он.       Они с миссис Хадсон успели привести гостиную в относительное подобие порядка, когда Джон наконец услышал, что Шерлок открывает ключом дверь.       Бывший военврач отправился на кухню снова поставить чайник. Он решил, что устраивать сцену из-за пугающего исчезновения Шерлока после вчерашней ночи — не вариант.       Шерлок, не заходя в гостиную, прошел на кухню и поставил на стол сумку с покупками.       Доктор поднял на него взгляд.       — Как насчет чая? — спросил он, стараясь говорить обычным тоном.       Шерлок отвел глаза и вернулся в прихожую, чтобы снять пальто. Джон мельком успел увидеть его лицо. Друг по-прежнему выглядел ужасно: глаза распухшие, и вообще впечатление, что он неделю не спал.       — Хорошо, — едва слышно выдохнул детектив.       Когда Джон вернулся с чаем в гостиную, друг уже сидел на диване, и на коленях у него была скрипка.       На столе лежали части какого-то оборудования, непонятные инструменты, а еще вроде бы новые струны и смычковые "волосы". Там же лежал презабавный миниатюрный зажим, гребенка и что-то, смахивающее на старинную спиртовку. Джон поставил перед Шерлоком кружку с чаем и, сев на ближайший стул, стал наблюдать за детективом.       Шерлок медленно и осторожно натягивал новую струну взамен порванной, и сейчас Джон видел, что пальцы действительно слушаются его хуже, чем обычно — и не только на правой, но и на левой руке.       — Что? — спросил Шерлок, и Джон осознал, что неприлично таращится.       — Ничего, просто я никогда не видел тебя за этим занятием. Что это? — Джон показал на предмет, который друг только что взял со стола. Отчасти он просто хотел прекратить тягостное молчание, а отчасти желал показать Шерлоку, что он не сердится и не разглядывает его руки.       — Машинка для точной настройки.       Джон продолжал задавать вопросы и слушать пояснения, а Шерлок, тем временем, занимался настройкой струн.       Закончив с этим, он взял смычок и стал натягивать новый пучок волос.       Процесс шел медленно, кропотливо и больше напоминал операцию, нежели ремонтирование. А плохо слушающиеся пальцы только ухудшали дело. Джон подумал было, не предложить ли помощь, но потом решил, что Шерлоку, наверное, надо сделать все самому. Так ухаживать за инструментом — это напоминало ритуал.       Когда дело дошло до попыток вставить малюсенький предмет в небольшое пространство на конце смычка, где закрепляются волосы, Шерлок дважды его уронил, а решив воспользоваться пинцетом, выронил и его. Джон взглянул на лицо Шерлока: оно выражало покорность судьбе и решимость сделать еще попытку, и еще раздражение и... стыд? Джон не посмел произнести ни слова.       Несколько секунд детектив сидел неподвижно, недовольно сжав губы в прямую линию — Джон был уверен, что он пытается превозмочь свое раздражение, однако тот протянул этот маленький деревянный брусок ему.       — Ты — хирург и обучен обращаться с такими вещами. Вставь.       И Джон выполнил его просьбу, с благоговением принимая выраженное ему доверие. Но сделал он ровно то, что его просили, не желая принимать в процессе слишком активное участие. Шерлок должен убедиться, что он способен все сделать сам; его слабость и так очень действовала ему на нервы. Здесь отчаянно требовалось то, что могло подчеркнуть его способности или доказать, что с Шерлоком все в порядке. Последнее дело приносило им одни неудачи, и Джон заключил, что у друга уже лопается терпение: слишком часто он не мог справиться с тем, что хотел исполнить. Доктор вернулся обратно на свое место, по другую сторону стола.       С остальным Шерлок справился практически самостоятельно: он снова взял пинцет, а кроме того, под конец работы пальцы, кажется, стали слушаться его лучше.       Потом он отложил смычок и взял предмет из черной резины, который напоминал гребенку с пятью большими зубьями, и подставил его под струны.       — Что это?       — Сурдина¹.       — Что? Почему же ты ею не пользовался, особенно по ночам?       — Я раньше пользовался. Но старая была хуже этой... и я давно использовал ее для одного эксперимента. Она была не рабочая.       — Значит, ты ходил покупать все для скрипки?       — Да, явно. В музыкальном магазине... хорошем.       — То есть ты провел больше двух часов в музыкальном магазине?       — Да. Это был большой магазин с хорошим выбором...       — И все?       — Еще был в продуктовом... Ты уже закончил допрос?       — Прости. Я волновался. Пожалуйста, оставь в следующий раз записку.       — Хорошо, — просто согласился Шерлок и убрал скрипку в футляр.       — Ты не будешь играть? Не хочешь испытать обновленные части?       — Нет. И хватит уже очевидных вопросов. Это выматывает, — ровным голосом сообщил Шерлок и схватил свою кружку с чаем. Тот наверняка остыл, но детектив выпил его, не поморщившись. — Мы можем сегодня ночью опять воспользоваться твоей машиной?       — Теперь уже ты спрашиваешь очевидное. Да, конечно... или ты снова пытаешься практиковаться в хороших манерах? — с улыбкой поинтересовался Джон.       — Пытаюсь, — просто ответил тот, после чего включил ноутбук и стал молча что-то печатать.       Джон на мгновение заколебался и потом вернулся на кухню, чтобы поубираться.       Врач в Джоне пришел к выводу, что надо поговорить с Шерлоком о прошлой ночи. Поэтому, когда они глубокой ночью сидели в машине и наблюдали за квартирой пропавшей женщины, он попросил:       — Шерлок, расскажи мне о скрипке.       Они уже успели обсудить дело, поговорили обо всякой ерунде вроде нового прикида Андерсона и исчерпали практически все темы светской беседы.       — А что с ней?       — Именно это я и хочу у тебя узнать.       — Мне нечего сказать.       — Эй, это же я... И я хочу знать, почему ты больше не играешь ту прекрасную музыку, которую так часто играл до прыжка с Бартса. Полагаю, что ты и до моего возвращения в квартиру тоже ничего не играл. И я хочу знать, почему ты так... — он хотел сказать "распсиховался", но вовремя прикусил язык, — занервничал, когда я несколько дней назад к ней прикоснулся.       — Ты можешь ее трогать. Я просто не испытываю желания играть.       — Я тебе не верю, — прямо заявил Джон, ровным и спокойным голосом.       Язык тела Шерлока буквально кричал о дискомфорте и напряжении — даже еще большем, чем все последние дни.       — Прекрати доставать меня этой ерундой, мне нужно подумать!       Что ж, перед носом Джона определенно хлопнули дверью. Шерлок столько открыл их за эти дни для доктора, но сейчас казалось, что либо дверь слишком крепко заперта, либо тема очень болезненна.       Но Джон все же решил дальше прощупать почву, хотя и более осторожно.       — Значит, суть в том, что я что-то сделал? — спросил он.       Шерлок все смотрел в окно, в темноту. Игнорировал либо из-за затронутой темы, либо из-за невысказанного ответа "да".       — Я прошу прощения, что бы это ни было.       Эти слова все-таки привлекли внимание детектива: он искоса бросил на Джона короткий взгляд, и доктор заметил в его глазах беспокойство и еще что-то, не поддающееся определению.       — Лучше заткнись, — в голосе Шерлока ясно звучало предупреждение, и он тут же схватился за свой мобильный — возможно, чтобы изобразить деятельность.       Джону подумалось, что он зря провоцирует детектива, чтобы узнать, что с ним не так. Что он вообще творит?       Он потянулся к мобильнику Шерлока и медленно закрыл экран пальцами.       — Поговори со мной.       — Я не хочу разговаривать. Убери руку, мне надо работать.       — Что я сделал, Шерлок?       Шерлок выпустил телефон, и Джон отпрянул, увидев грозно сжатые челюсти и кипящий в глазах друга гнев.       — Ничего! — прошипел тот сквозь зубы.       — А твое лицо говорит другое. Поговори со мной. Если я сделал тебе больно, я хочу знать, как и когда. Я хочу, чтобы мы снова были друзьями, как раньше, и для этого мне нужно знать, что я сделал не так. Скажи мне.       Шерлок расстегнул ремень безопасности.       — Нет, стой! Прекрати убегать от меня! — Джон схватил его за руку — легко, не применяя силы.       Он услышал удивленный вздох Шерлока и тут же на всякий случай выпустил его руку.       Шерлок швырнул папку с документами в зазор между креслами и бумаги разлетелись по всему салону. Будь они на Бейкер-стрит, от бумаг, наверное, остались бы уже клочки.       Джон нахмурился.       Шерлок явно был сердит и расстроен. Он и раньше делал подобные драматические жесты, но Джон никогда не видел, чтобы от него исходило такое испепеляющее раздражение. И самым опасным здесь была бесстрастная маска на лице детектива. Раньше, когда Шерлок выдавал подобное, он наоборот преувеличено гримасничал и жестикулировал, и Джон не мог припомнить ни единого случая, чтобы тот действительно на него рассердился. Шерлок никогда не направлял на него гнев... никогда не излучал его с такой силой. Он мог выражать недовольство или нервозность, но не гнев.       — Я не хочу разговаривать, — Шерлок прижал к глазам ладони, в его голосе звучало отчаяние.       Джон снова осторожно коснулся его руки пониже плеча. Шерлок все-таки от него не сбежал, и это должно было что-то значить. Раньше детектив сделал бы именно это.       — Расскажи мне... пожалуйста. Я должен знать, если я сделал тебе больно. Я не хочу, чтобы это повторилось.       Шерлок переглотнул, и Джон заметил, как стиснулись его челюсти, а губы сжались в тонкую линию. Шерлок уставился перед собой невидящим взглядом.       Потом он моргнул, и Джон заметил, что что-то переменилось. Шерлок перестал с ним бороться.       — Кровать, скрипка, пистолет, — прошептал он.       Джон закрыл глаза. Он догадывался и боялся, что об этом зайдет речь, но неужели именно этот случай причиняет Шерлоку такую боль? Он жалел, что друг видел эту запись, он стыдился своего разбитого состояния в первые недели после так называемого суицида, но, с другой стороны, отголоски того горя и отчаяния все еще были очень живы в его памяти.       — Что ж... — Чтобы заговорить на эту тему, ему самому сначала требовалось собраться с силами. — Так из-за чего все? Ты сердишься, что я прикасался к ней, что я был на твоей постели или что? — прошептал он наконец.       — Она свидетельствовала... — начал Шерлок нервным, возбужденным тоном.       Да, черт подери, она свидетельствовала... как и сам Шерлок, правда, долгое время спустя... как и Майкрофт, который, может, даже наблюдал за этим в прямом эфире... полмира свидетельствовало, твою мать! Ну, и в чем дело? Шерлок злится, что он подумывал раз и навсегда покончить со своей болью? У него нет на это права — уж не после того, как он сам заставил Джона считать, заставил смотреть, как якобы решил распорядиться собственной жизнью. Он не имеет права судить Джона за подобные мысли — как и судить за отчаяние и опустошение. Но доктор сдержался и не высказал ничего.       —... Она была там, а меня не было, — еле слышно закончил детектив.       У Джона перехватило дыхание, когда он осознал, что значили эти простые слова. Несколько секунд он отчаянно пытался восстановить самообладание, радуясь, что Шерлок по-прежнему смотрит невидящим взглядом в ветровое стекло.       — И это тебя ранило? — спросил он.       Шерлок не ответил, но в этом и не было необходимости. Все было достаточно очевидно.       Это был самый откровенный признак раскаяния со стороны Шерлока за всю эту историю. От него исходили такие волны боли и сожаления, что Джон сам ощутил ком в горле. Он тоже уставился в окно.       Эмоции Шерлока словно заполонили пространство, и Джон сумел совладать со своим голосом лишь через несколько минут. Он решил оставить свои слова без продолжения и слегка изменил тему.       — Ее молчание причиняло мне боль. И до сих пор причиняет. Я скучаю по ее голосу.       — Мне жаль... что меня там не было, — признался Шерлок.       — Что?       Так он сердится на себя за то, что его не было рядом?       — Мне жаль, — повторил Шерлок.       — Да. — Джон не знал, что сказать. Его разум переполняло столько мыслей, столько гнева, столько горя и воспоминаний. Горечь потери снова вернулась из небытия, он буквально лишился дара речи от сложности и противоречивости чувств — своих и Шерлока. Об этом он действительно не подумал. Значит, друг сердился не на него, а на себя, и скрипка напоминала ему, как сильно он ошибся, не рассчитал?       Джон внезапно испытал сильное желание извиниться за то, что он думал о столь легком пути избежать боли и брал с собой скрипку.       Когда Шерлок так и не произнес ни слова, Джон все же попытался объяснить.       — Я практически вывел за скобки, почему ты все это сделал... Я бы понял, если бы ты рассердился на меня за то, что я думал об этом. Я тоже был на тебя зол за тот простой путь, который ты избрал. Я был так зол на тебя, Шерлок, меня переполняли гнев и боль... Почему же ты не сердишься на меня?       Рука Джона все еще лежала на плече друга, и он ощутил, как тот начал дрожать.       — Я не заслужил права на гнев, — пробормотал детектив.       — Эм... Шерлок, гнев — это то, что ты чувствуешь. Никто не может разрешить тебе его испытывать или запретить. — И к чему это было? Если Шерлок просто пытался сменить тему, то это довольно странно выглядело.       — Ты считаешь, что не заслуживаешь и ее утешения, да?       Шерлок молчал.       — Ты наказываешь себя тем, что не играешь на ней?       Джон ощутил, как Шерлока затрясло крупной дрожью. Черт...       — Шерлок, не надо так.       Похоже, Шерлок на него не сердился, но Джон невольно подумал, что, может быть, тот все же испытывает гнев, просто сам этого пока не сознает. Может, он в каком-то смысле еще в шоке?       Джон решил, что потом над этим поработает, а пока надо сменить тему — сейчас не лучший момент добавлять лишнего стресса, тем более, такого серьезного.       — Ты заслуживаешь ее утешения — так же, как заслуживал его я, когда брал ее с собой для компании. Шерлок, ты и так много пережил, не надо добавлять себе лишней боли, отказываясь от тех немногих вещей, которые тебе действительно помогают, — договорил Джон, решив закончить на этом тему. — И застегни пальто. Холодно.       — Вот... — он протянул другу бутылку изотоника, которую чуть раньше купил на заправке. — Тебе нужен сахар.       — Нет, лучше дай тот, с кофеином, — произнес Шерлок тоном, сильно не соответствующим требовательности его слов. Его голос звучал тихо и измучено и больше походил на мольбу.       Джон передал другу бутылку энергетического напитка — в нем, по крайней мере, присутствовали синтетические витамины и другие полезные добавки.       Остаток ночи тянулся медленно. Джон пытался бодриться и вести легкую беседу на нейтральные темы, но атмосфера все равно была свинцово-тяжелой.       Когда небо расцветилось серыми красками рассвета, Шерлок предложил Джону немного поспать. Он собирался продолжать слежку еще часа четыре... если не весь грядущий день.       Джон попытался было заспорить. Да, если подозреваемый пытался осмотреть квартиру, прежде чем вернуть туда жертву, он мог маскировать это под обычную дневную рутину. Но даже если так, как они его узнают? Но Шерлок оставался глух к этому аргументу и настаивал на продолжении слежки.       Они несколько раз меняли место своей стоянки, и никому не удалось толком поспать.       Около десяти утра, когда Джон уже раздумывал, как им удастся продержаться еще двадцать четыре часа, позвонил Лестрейд.       — Да? — произнес Шерлок в мобильник. — О. Нет, нам нет необходимости... Да... Я не... Нет. Хорошо, увидимся в ближайший час, — и он повесил трубку.       — Что случилось? — поинтересовался Джон.       — То крупное дело частично решилось. Им осталось подождать результатов тестов и допросить подозреваемого. Они с Донован берут на себя слежку до шести часов, так что мы можем немного поспать.       — О, это отлично.       — Не сказал бы. Но я понимаю, что лучше ненадолго передать им бразды правления.       — Неужели?       Но Шерлок ничего больше объяснять не стал. Грег, видимо, нашел способ пнуть его по заднице, когда тот попробовал отказаться от предложенной смены.       Они остались в засаде и вскоре к ним на заднее сидение подсел Лестрейд, чтобы принять на себя слежку.       Через полчаса они уже входили в квартиру на Бейкер-стрит. Джон убедил Шерлока, что сейчас самое время снять швы — дело каких-то пары минут. Шерлок покорно позволил доктору сделать все, что нужно, и Джон сразу поднялся к себе в комнату. Он очень устал и хотел только одного: выспаться! Он до такой степени вымотался, что просто рухнул в постель, но вскоре выяснил, что он слишком возбужден, чтобы спать.       Он написал Мэри и прислушался к шуму внизу: Шерлок шуровал на кухне, звенел склянками и, судя по шипению, включал бунзеновую горелку. С чем он там, черт подери, экспериментирует? По делу не требовалось никаких анализов, тем более, чтобы брать их домой.       Через несколько часов Джон очнулся от какого-то расплывчатого сновидения и перевернулся на другой бок, пытаясь снова погрузиться в сон. Снизу по-прежнему слышались привычные звуки шерлоковой деятельности — ну, по крайней мере, привычной для него, ибо он, кажется, что-то печатал на компьютере.       Ритмичное постукивание клавиш сработало лучше колыбельной, и Джон снова провалился в сон.