Narbeleth. Hithui. Girithron.

Дождь лил второй день подряд. Даже не дождь - настоящий ливень, ледяной и отвесный. Мокрое дерево построек, мокрая трава и земля... Этот дождь проклинали сотни раз и дозорные, и воины, но все понимали - лучше уж вдыхать пыль водяную, чем рудничную. Ему еще повезло - так, как может везти человеку, распахнувшему объятия всем бедам; а молодому Дайрону Дин-Хогану уже не вернуться в Ладрос. Да и не только ему. Дайрон был... да, был одним из лучших следопытов. Таких, как он, то в шутку, то всерьез называли лешаками. Нередко он заставал врасплох Берена - поэтому тот ужаснулся, когда у никогда не оступавшегося Дин-Хогана под ногой переломилась ветка. Зато орки тогда только и ждали этого звука - и Дайрону достались все стрелы до единой. Сказать, что его взяли в плен полумертвым, значило солгать. Он был почти мертв, ему оставался от силы час. Еще неделю назад это был самый страшный, постоянно повторяющийся кошмар - мерзлая земля; огромные, широко распахнутые черные глаза, в которых медленно умирает свет. Расширенные от боли зрачки отрицательно двинулись туда-сюда - не смей, не подходи... беги... Он ведь оступился специально. Оступился - и сразу рванулся в сторону, судорожным движением кидая стрелу к тетиве. Их заметили бы мигом позже - обоих. Дайрон выигрывал время для друга. Выиграл. ...За тебя будут умирать, ярн. Привыкай. Старый Радрос Мар-Риган не ждал гостя. Но принимать того пришлось ему - Ост-ин-Риган стоял почти у самого Димбара, куда орки добирались реже. Многие, кто не хотел или не мог подвергаться опасности, уже искали там убежища. Он прошел в башню быстрым, но нетвердым шагом, коротко кивая знакомым и мягко отстраняя тех, кто пытался его задержать. Радрос был у себя, сидел у узкого окна и, раздумывая о чем-то, медленно гладил пальцами серый шершавый камень. Мар-Риган стоял в одном строю еще с Брегором, отцом Барахира. Дружба Риганов и Беорингов давно замешалась на крови, но оттого и стала такой крепкой. Радрос обернулся на звук закрывшейся двери - глаза у старика были еще не слабые, но с годами он отвык им доверять. - Ярнил? Это слово резануло не только слух - сердце. По живому, как тяжелый орочий клинок. - ...Бреголас погиб у замка Арфингов, - ровно рассказывал Риган, глядя куда-то вдаль. - Барагунду с малой дружиной пришлось отступить к Аэлуин. Белегунда не видели ни среди живых, ни среди мертвых. - Подожди, хэлди, - Берен с нажимом провел ладонью по виску. - Бреголас и большая часть дружины полегли на северных склонах. Верно? Мар-Риган отстраненно кивнул - то ли пытался понять, что задумал собеседник, то ли ему было все равно. - Барагунд и малая дружина... Сколько их было? - Не более тридцати воинов. - Барагунд с тридцатью воинами отступил к озеру. С тех пор были о них вести? - Ни одной. - Белегунд исчез. Один? - Да. После битвы его не видел никто. - И никаких требований? Управители Моргота не говорили о нем? - Мы тоже об этом думали, ярнил. Он исчез - как в воду канул. - Что ж... Спасибо. - Ярнил, - Радрос предостерегающе поднял руку, - если ты хочешь уйти, знай: Линдвин теперь населен воинами Моргота. Они, правда, и так почти во всех замках, но их пока мало. И еще... - он на миг замялся. - Что?.. - Говорят, - Мар-Риган подбирал слова медленно, осторожно, - говорят, в замке Каргонд поселился призрак. - Кто говорит? - Берен замер. Непохоже было, что Риган шутит, но и в призрака верилось с трудом. Совсем не верилось - скорее уж какой-нибудь отчаянный отряд... - Все. И наши, и... Моргота. Потому, верно, замок и не разрушили - туда боятся ходить... - Я запомню это, хэлди. Передай княгине, чтобы она не медлила - раз уж собралась уводить детей и женщин в Бретиль, пусть уводит скорее. Он и не собирался идти в Каргонд - но через несколько месяцев только его окрестности остались неразведанными. Везде, по всему Ладросу до Анфауглит и истоков Ривиля было одинаково скверно. Можно было набрать едва ли сотню - и то не воинов, а тех, кому хватило бы сил удержать меч. Первая огненная волна унесла с собой тысячи жизней - и многих, от роду не носивших оружия, но умевших хоть что-нибудь другое, угоняли на рудники Ангбанда. Остались лишь старики, часть женщин да дети, во многих селениях - лишь совсем маленькие. Слуги Моргота не нашли, к чему их приспособить, а добивать всех и выжигать землю дотла погнушались. Пока. А скоро они наверняка пройдут по нагорью снова, и тогда Гортхаур исправит все предыдущие ошибки. ...Окрестности Каргонда словно вымерли. Здесь не слышалось ни звука - молчали даже птицы. Хотя нет. Когда человек крадучись приблизился ко входу в замок, воронье с криками поднялось над красными стенами. Берен остановился - птицы кружили и кружили под тучами, оповестив, должно быть, всех, кто не спал. Так же пусто было и внутри - на первый взгляд. Берен, полжизни проведший в горах и столько же - в лесу, сразу заметил грязные следы на камнях, подсохшие, почти незаметные капли крови и несколько длинных стрел. Он нашел их в ауле замка. Десять мертвецов распластались на полу - кто упал ничком, пораженный стрелой в спину, кто и в смерти сжимал меч спина к спине с другом; кто невидяще уставился в потолок. Берен осторожно перевернул ближайшее тело - и замер. Хатальдир, совсем еще мальчишка - светлые, как у равнинника, волосы на концах испачканы кровью... Сколько же ему... было? Вряд ли больше семнадцати. А вон там, у стены - неужели это Дайруин? Его, похоже, сняли отравленной стрелой - лицо мертвеца уже раздулось и посинело. Узнать остальных сразу Берен не мог. И неизвестно, легче ли было от этого. Он огляделся еще раз, примечая все, что упустил сначала. И увидел - к кожаной куртке одного из воинов стрелой был приколот какой-то лист. Мертвец лежал дальше всех от входа. Берен медленно и осторожно обходил потеки засохшей крови, откинутые руки с бессильно сжатыми пальцами... Опустившись перед телом неизвестного на колени, он медленно вытянул стрелу. Та поддалась легко - наконечник даже не пробил насквозь куртку. Лист, плотно исписанный знаками синдарина, Берен положил в кожаную сумку на поясе - прочитать он успеет и потом, сейчас надо уходить как можно скорее. Птицы... птицы выдали его, а раз победившие оставили письмо, он и без того был званым гостем. Он, сам не зная зачем, перевернул труп на спину. Надо уходить... Мысли путались. В висках бил набат, а руки сводило судорогой. Надо было все же остаться у Радроса хотя бы на неделю, долечить раны, а не бегать сейчас по лесам и болотам, слабея с каждым днем. Тело откинулось безвольно, как всегда это и бывает с мертвыми. Широко распахнутые глаза необычного среди горцев темно-зеленого цвета. Прямые черные волосы, у виска схваченные сединой. Брови вразлет; между ними – незнакомая прежде строгая морщинка. Призрак замка Каргонд. Барагунд, сын Бреголаса... Берен даже не услышал - почувствовал. Короткий звон тетивы и плавный шорох воздуха. По счастью, тело еще помнило, что надо делать - он упал, перекатился по полу и, встав на одно колено, сам вскинул лук. Шелковой эльфийской тетиве цены не было - она не размокала, не вытягивалась и не провисала на морозе. Ее можно было не ослаблять несколько дней кряду. Тетива не подвела и на этот раз - стрелок, нелепо изогнувшись, упал на ступени лестницы. Там он и стоял все это время - или подошел только что? Берен уходил медленно, держа стрелу на тетиве, готовый спустить ее в любой миг. В замке тогда все же были орки, и они гнались за ним едва ли не через весь Ладрос. Берену пришлось плутать по горам неделю, уходя на юго-восток, к Пределу Маэдроса. Погоня отстала у Девятиглавой - проходить подземными пещерами решался не каждый безумец; обойти гору можно было лишь за четыре дня, а входы и выходы пронизывали ее как муравейник. Оттуда он наконец устремился к Димбару. - Вооруженных отрядов в Дортонионе и Ладросе не держать, - медленно, с неподражаемой иронией читал Артод. - Всем воинам принести присягу Властелину Мелькору и поступить в полное распоряжение его наместников; им же выдать зачинщиков бунта. Далее ряд угроз. Лист с сухим шорохом свернулся. - Выдать зачинщиков? - Денгар взъерошил короткие полуседые волосы. - А это письмо снято с тела Барагунда, старшего из рода Беора. Никто не мог ему приказывать - получается, Моргот перехитрил сам себя?.. - Нет, фэррим. Он перехитрил нас, только мы еще не поняли, как.

***

Как он и ожидал, Радрос не одобрил его - пока не приказ - просьбу. Не одобрил никто. - Что ты хочешь, хэлди - пробыть здесь лишний месяц и все равно уйти, если не погибнуть, - или, выждав несколько лет, дать своим детям и внукам возможность безопасно жить на родной земле? Его не слушали. И он позволил себе ждать - долго. Слишком, слишком долго, потому что никак не мог решить, что ему дороже – земля или люди, что надо сохранить, за что сражаться в первую очередь. А потом, через два года тяжелой осады, пал Минас-Тирит. Воинам в крепости приходилось терпеть и голод, и дым, и насылаемые Морготом ужас и тьму; но и дортонионцам было несладко. Армии Ангбанда нужен был лес для осадных машин, камни, и умелые руки, и многое другое - все, что могут победители потребовать с побежденных. Приходилось платить такую дань, какую не собирали с них за прошедшие с Браголлах годы ни разу. Вспыхивали мятежи - в ответ наскоро сколоченные деревянные рамы украшались изуродованными, изломанными телами живых еще людей, оставленных умирать так от боли и потери крови. Эти орки не знали жалости, в отличие от прежних "хозяев". За голову беоринга была назначена награда - и такая, ради которой многие уже были готовы на все. Его землякам обещали не золотые горы, а освобождение от всех повинностей и почти что свободу. И как было не найтись, нашелся тот, кто прельстился обещаниями и – выдал... Только обернулась ему та свобода не слишком радостно - один горец с плетью в руке теперь покрикивал на других. А Берен вскоре бежал из плена, хоть и сам не помнил точно, как. Видевшие его говорили - ярн почти не изменился; лишь запястья охватили белыми полосами шрамы, да седина с виска поползла чуть выше. Тогда думали - хуже быть не может. И как ошибались... Новый комендант крепости, Гортхаур, сразу же прославился своей жестокостью и хваткой. Его боялись так, как не боялись самого Моргота. Моргот был все же далеко, а Гортхаур - здесь, рядом, и за каждое неосторожное слово в первые несколько месяцев можно было попасть на виселицу. Именно тогда многие вспомнили о речах и советах ярна. И начали готовиться - осторожно, исподволь, чтобы, не дай Валар, не вызвать подозрений. Четыре отряда разведчиков кружили по Дортониону и Ладросу, приглядываясь, выжидая. И люди, и их клинки жаждали крови, но пока убивать было нельзя – каждая смерть воина Гортхаура мгновенно бросала подозрение на мирных жителей, и им же доставалась кара. Бретильцы приняли замысел гораздо охотней. По сравнению с Дортонионом Бретиль был густо населен и безопасен, но - лишь по сравнению. Когда первая же огненная волна дотла выжгла Ард-Гален, туда перебрались несколько родов горцев; недавно княгиня Эмельдир привела женщин и детей. Но как же не хватало людей для войны!.. Раньше требовался год, чтобы землепашец стал умелым воином, а кто позволит ждать год теперь? И если все мужчины, даже мальчишки, уйдут в дружину, кто прокормит их?.. Ответов на эти вопросы не было. Берен прекрасно понимал, что Эмельдир не поможет ему даже добрым словом. Верно говорят – живи она в годы осады Ангбанда, в мирное время, ей бы не было цены. А сейчас, когда приходилось действовать на свой риск и не столько силой, сколько хитростью, она почти мешала… Берен и представить себе не мог, что когда-нибудь будет думать так о матери, - но вот думал. Ему пришлось отозвать из Дортониона разведчиков – почти полсотни человек. Не для всех из них лес стал вторым – а то и первым – домом, но сейчас важно было не это – требовались те, кто сам может держать меч и научит других. Что-то еще выпадало из мозаики, сложившейся почти за три года. Что-то еще, но чтобы понять, что, надо было опять оставить Бретиль и пожить в Дортонионе месяц, если не больше. Но скрываться этот месяц было попросту негде – Ладрос и долина Ривиля были теперь заняты воинами Гортхаура так, что там не смогла бы проскользнуть и змея, а в самом лесу не узнаешь всего, что нужно. И не на кого оставить уже начатое дело, не на кого оставить Бретиль – не прежний, а такой, каким ему надо было стать… У Берена были единомышленники и товарищи, однако кто будет повиноваться им так, как ярну?.. Ответов не было.