***
Может, пятнадцать лет назад Гелирвэн и была веселой. Смеха ее не помнил никто. Некрасивая, отмеченная оспинами женщина жила одна в маленькой лачуге у подножия горы. Давно, будучи еще девчонкой, она постоянно лечила троих сорванцов. Зашивала старшим серьезные раны, тихо шипя сквозь зубы; вправляла вывихи, мазала жгучей мазью ушибы и царапины. Весь Каргонд ходил к ней на поклон. Стоило только случиться хвори - звали Гелирвэн. Она стояла у покосившейся двери и глядела вдаль, заслонив ладонью лицо. Теперь Гелирвэн, как и других одиночек, не растивших скот, заставили жить в замке - так проще следить за дикими горцами. Изредка она выбиралась за травами в лес и тогда приходила сюда, к своему прежнему жилью. Наверное, Гелирвэн единственная из всех женщин могла не испугаться, когда бесшумно подошедший человек резко рванул ее за ближайшее дерево, зажимая ладонью рот. - Некрасиво, ярн, - тихо сказала она. - И не слишком вежливо по отношению к старой больной женщине. - Что? - Слушай, ярн. Они обеспокоены. Обеспокоены нашей покорностью. Не верят, что все взрослые мужчины погибли или под их надзором. Я не знаю, что будет дальше, но... пока с этим так. Еще... я лишь раз слышала, что скоро к нам вместо Угги прибудет другой комендант. Кто - не знаю. - Словами не выразить мою благодарность, Гелирвэн. Женщина упрямо сжала губы. - После позволь мне поджечь этих крыс, и я буду вознаграждена. Если бы можно было решить все так просто. Кинул факел - и будь что будет... Берен смотрел за нее, на склон горы. - Гелирвэн, воины! Я ухожу. Через пару мгновений рощица огласилась истошными воплями женщины. Воины - двое орков-снаг и человек из Крепости - осмотрели неглубокую, но кровоточащую рану точно напротив сердца и синяки на руках пострадавшей и, возможно, пришли к какому-то выводу.***
Артод Файонн. Брегор Мар-Мейддхан. Боромир, назвавшийся безродным. Дагнир и Ардил Дин-Гархан. Арадан Хардинг. Скоро эти имена не будут значить ничего. Скоро носивших их не останется на свете. Жаль, что нельзя уберечь Хардинга - последнего, кто еще не покинул Дортонион, да и братьям Гарханам жить бы еще да жить. Но - кто же знал, что Горлинг их выдаст? Замыслы отряда были на удивление смелыми - после захвата Бар-Мейддхан они "оседлали" восточную дорогу, и хотя немногие спешили сейчас из Дортониона в Химринг, сознание собственного бессилия на этой земле угнетало воинов Ангбанда. Пока слухи о дерзкой шайке не дошли до Гортхаура, можно было еще успеть отбить замок Хардингов, где Арадан знал каждый выход. Они и собирались это сделать. Не пришлось и не придется... Копье орка-надсмотрщика в очередной раз царапнуло подбородок, заставляя поднять голову. - Эй, горская крыса! - прохрипел здоровенный и, похоже, не слишком трезвый урук. - Сюда смотреть, да?! - А на кой рауг, - по привычке отругнулся Берен. - Что я, не насмотрелся на твою поганую морду? - Молчи, собачий сын! Удар пришелся вскользь по ребрам. Надсмотрщик надоел уже - хуже некуда, а его вечные вопли сложно было назвать приятными, но только эти перепалки и не давали сознанию соскользнуть в мрачное безразличие. Сидеть в плену здесь, в замке Хардинг, где ему знаком почти каждый камешек!.. Больше всего удивляло то, что за прошедший десяток дней им никто так и не заинтересовался всерьез. Коменданта Ост-ин-Хардинг Берен знал понаслышке как человека расчетливого и спокойного, а значит - очень опасного. От него не получилось бы ускользать несколько месяцев - как, например, от тупого и злобного полуорка Угги, которому за какие-то выслуги доверили замок Хоган. Отряд из восьми - иногда, правда, семи - человек водил за нос коменданта всего лишь три недели. Возможно, удалось бы дольше, но... Бесконечные "но". Комендант оказался не таким уж и грозным на вид. Берен лишь поднял взгляд - и очень удивился, вместо урука с копьем увидев бледного немолодого человека в серой одежде. Тот стоял, взявшись обеими руками за прутья решетки, и в упор разглядывал пленника. В этом взгляде не было ни презрения, ни страха, ни злобы - в нем словно бы не было ничего вообще, и это одновременно пугало и завораживало. - Мое имя Велль, - сказал наконец посетитель низким, приятным голосом. - Впрочем, полагаю, ты и сам это знаешь. А кто ты... гость? - Прекрасный способ приема гостей. Если его используют и в Ангбанде, неудивительно, что ваши рыцари так печальны. - Наша крепость называется Аст Ахэ. Прошу, давай не будем лгать друг другу сразу. Ты не ответил мне. - Допустим, мое имя Эминдил. Что дальше? Он догадывается. Этот человек с пронзительными глазами - догадывается наверняка... - Допустим. Эминдил, я - не пьяный орк. Перед ним ты можешь храбриться и ерничать сколько угодно, а меня не пытайся обмануть. В тебе есть и страх, и жажда жизни. Слухи об ангбандских палачах мне не хотелось бы оправдывать... - Ведь ваша крепость называется Аст Ахэ, - Берен встал и тоже подошел вплотную к решетке. - Что тебе нужно от меня? - Всего лишь настоящее имя, - чуть пожал плечами Велль, словно извиняясь за назойливость. - Сперва имя. Дальнейшее зависит от него. - Какого рода может быть это дальнейшее? - Как-то раз мне говорили, что с народом Беора невозможно торговаться, - одними губами улыбнулся комендант. - Тебя могут убить здесь. Могут отправить Гортхауэру твою голову или тебя живого. Поразмысли над этим... Эминдил. Гораздо хуже обычных допросов был страх допросов мысленных. Берен слышал однажды от эльфов, что даже сам Моргот не может войти в сознание Детей Эру без их на то согласия. Его же сознание словно разорвали на части. Именно тогда он заставлял себя забыть - дом, родню, имена друзей и сотоварищей и все долгие роды войны; и одновременно с этим вспоминалось неимоверно много ненужных мелочей. Да я схожу с ума в этом подвале, - эта мысль появлялась, пожалуй, чаще любой другой. Сравнивать было не с чем - казалось, прошлое стиралось из памяти навсегда. Так начался месяц нарбелет - холодным ветром за стенами и мрачным забвением, когда невозможно считать дни. Снаружи уже примерялась к горам зима, и за ночь камни подземелья промерзали насквозь. На стенах появлялись кристаллы инея, сверкавшие в свете единственного факела ярче звезд. Они притягивали взгляд, они были напоминанием о свободе. Камера - три на четыре шага, железная решетка и темный коридор. Где другие пленники, Берен не знал. Услышать здесь можно было только шаги надсмотрщика да изредка Велля, звон капающей воды и топоток крыс. К полудню иней таял, оплывал на пол капельками воды. Вечером намерзал снова. Наверное, все дело было именно в этом инее. Из-за него на неведомо какой день забытья раскололись стены, выпуская узника наружу. Неподалеку слышался шорох палой листвы - кто-то ходил, стараясь ступать как можно мягче. Сверху глядел огромный, совершенно круглый глаз луны. В воздухе повис запах мокрой хвои. Берен понял, что лежит на земле не связанным. Освободившиеся от оков руки поглаживал ночной ветерок; видневшиеся над головой ветки взмахивали скрюченным пальцами. Человек подошел к Берену, склонился над ним. На мрачном предгрозовом небе выделялся только силуэт - очертания плеч, головы. - Ты как? Услышав этот голос, Берен попытался вскочить. Сразу не вышло - за дни, проведенные в подземелье, мышцы занемели. Однако возмущение, смешанное со страхом и какой-то полудетской обидой, попросту сдернуло его с земли. - Хириль?! Что... - Тише, тише! - умоляюще вскинула руки женщина. - Замок еще близко. Раз уж ты пришел в себя, изволь, - она ухватила за повод стоящую поблизости лошадь, - изволь убираться отсюда. Это твоя. - И куда ты предлагаешь убираться? - Честно говоря - понятия не имею! Быстрей. Коней потом отпустим. - Где свела? - Где свела, туда и приведу. Вдалеке глухо урчал гром. - Давай к Бар-Мейддхан, Хириль. Оттуда пройдем по горам. Гроза все же разразилась прямо над их головами. Досаждали не столько молнии, заливавшие мертвенным светом перелески, сколько отвесно падающий на плечи дождь. Если бы он шел еще ночь, следы стали бы вовсе незаметны; несмотря ни на что, дождь был сейчас - свободой, был тем, ради чего стоило бежать из Ост-ин-Хардинг и нестись вот так по долине реки, замечая по правую руку лишь лес, а по левую - родные горы. Замок Мейддханов стоял на склоне старой невысокой горы - башня из серого камня, растущего здесь везде. В мрачных провалах окон не мелькали огни, никто не спешил к воротам по узкой дороге. Никто - уже два года... - Сюда, - Берен спешился, поморщившись - успел уже отвыкнуть от езды. Он пошел не к башне - в лес через еле заметный в темноте каменистый брод. - Отпускай коней, Хириль. Больше они нам не пригодятся. Она догнала его через несколько шагов. Берен заметил, что на поясе у нее два меча и два же кинжала - на левую руку. Колчан и лук Хириль пришлось повесить за спину; теперь она то и дело нервно передергивала плечами. - Ты что, собрался обойти все нагорье за эту ночь? - Нет. Скоро мы будем на месте. Ступай тише, Хириль - я знаю, ты можешь. Берен шагнул в сторону, отводя гибкие ветви. - Сюда. В пещерке на склоне оврага было на удивление сухо и тепло. Заметить ее сверху было нельзя - Берен не раз прятался там в детстве сам, переняв этот секрет от младшего Мейддхана, - но разводить костер было все же страшновато. Хириль спрыгнула на пол пещерки вслед за ним и с видимым облегчением сбросила с плеч ремень сумки. - Хотя бы не сыро. Держи, - она протянула Берену сверток из плотной ткани. - Это что? - Плащ, - пожала плечами женщина. - Хоть согреешься. Это тоже тебе, - меч и кинжал переселились с ее перевязи на пол, ближе к новому хозяину. - А вот это, - на сей раз из недр сумки появилась небольшая фляжка, - общее. Причем на всю ночь. - Запасливый ребенок, - усмехнулся Берен, глядя на нее. - Прекрати метаться и объясни наконец толком - что произошло в замке Хардингов. - О, это в высшей степени поучительная история! - Хириль села, плотнее запахивая куртку. - О вреде пьянства. - То есть? - А вот так. Повар зачем-то задержался на кухне - возможно, таскал себе еду. К нему зашел еще один слуга, они разговорились и немного выпили. Потом слуга как-то уполз - недалеко, думаю, - а повар уснул прямо на кухне. И во сне, бедняга, упал прямо в очаг. Грустно. Ударился виском то ли о железку какую, то ли о камень; огонь перекинулся на тело, а потом загорелась вся кухня. Как ты знаешь, жилище у Хардингов богатое, стены обиты деревом, а на полу солома. Одним словом, гори ясно! - Хириль раскинула руки, словно готовясь задушить кого-нибудь в объятиях. - Камень от жара потрескался, нагрелся, а в темницах тоже соломы навалом. Некий узник, - она торжествующе наставила на Берена палец, - который, в отличие от остальных, был прикован, сгорел. А другие, может, воспользовались пожаром и бежали - стражники ведь бросились тушить огонь. - Проще говоря, ты спалила замок Хардингов? - Берен, ты же понимаешь, что вытащить остальных я не могла. Эту подмену все равно рано или поздно раскроют, Велль далеко не дурак!.. - Да знаю я, что не могла. А лошади? Хозяин-то вряд ли станет молчать, когда прижмут. - Что взять с полоумных стариков? Свели коней духи грозы и всю ночь на них катались, вон как загнали. Было темно, и видеть лица друг друга собеседники не могли; но Берен был уверен, что Хириль улыбается - улыбается очередной своей выходке, так легко сошедшей ей с рук. После лет разлук, отчуждения, после войны - она не изменилась ничуть. - Хириль, все не могло получиться безупречно. Хотя это не главное. Будь добра, объясни - почему ты здесь? - То есть? - теперь в ее голосе Берену послышалась совсем детская растерянность. - Кажется, я оставлял тебя в Бретиле, вместе с матерью. Там или, на худой конец, в Димбаре сейчас безопасно, и ты обещала не покидать... - Обещала! И если бы я сейчас сидела там, - Хириль привычно начинала злиться. Донельзя знакомая смена настроений, донельзя знакомые оправдания, которые теперь ей не помогут. - Если бы я там осталась, что было бы с тобой? - Я понимаю тебя, но пойми наконец и ты. Если с тобой случится хоть что-нибудь, этого не простим себе ни я, ни мать. Хотя бы ради нее, Хириль. - Ради нее... - Хириль вскочила на ноги и глядела на него теперь сверху вниз, тяжело, неровно дыша. - А когда умирали другие - старики, дети? Умирали под бичами или от голода, последним откупившись от орков? Когда Гортхаур вынудил Хардингов бежать с их исконных земель? Когда с ума сходили и кидались безоружными на копья его воинов - это правильно?! Когда ты отправил друзей на медленную смерть, надеясь при этом спасти свою шкуру? - Хириль!.. Раз уж обвиняешь - отдавай себе отчет в том, что говоришь! Мне приходится жертвовать, но кем, выбираю не я. Разве ты не желала бы, чтоб на месте Барагунда оказался кто-то другой? Она не отвечала. На севере, еле видное над лесами, поднялось багряное зарево и дрожало, высветляло небо. - Я прошу тебя, Хириль, прошу. Возвращайся в Бретиль, к матери. Живи там, а войну предоставь тем, кто привык к ней, кто для нее и рожден. - Нет, - неожиданно жестко выговорила Хириль. - Обещать тебе этого я не могу, а лгать не стану. - Прекрасно. До первой выходки - в Бретиле. Потом отошлю в Нарготронд. Под стражей. Хириль достаточно хорошо знает его, чтобы отнестись к этим словам серьезно. Приход утра Берен безбожно проспал. Проснувшись же, убедился в том, что Хириль, скорее всего, и глаз не сомкнула. Она сидела чуть поодаль, прислонившись спиной к поросшему травой склону оврага, и глядела в небо. Северный ветер разгонял густое молоко тумана. На полу пещерки, словно напоминая о вчерашнем разладе, лежали меч и кинжал. Меч. - Хириль! Женщина вяло повернула к нему голову. - Ты что... была на могиле отца? - Да. Была, - подтвердила она безразличным, тусклым голосом. - Он же похоронен там, где пал. У Топей Серех. Хириль... - Я вышла к ним через наши горы. - Тебя не видели? - За мной не гнались. Она встала и отошла чуть дальше, зябко поводя плечами. Тонкая фигурка почти истаяла в утреннем тумане. Меч. Оплетенная кожаным ремешком рукоять удобно ложилась в руку. Он слушался будто даже не движения - малейшего шага воина, его мысли.