Глаза у лорда Куруфина были усталые и воспаленные: то ли всю ночь работал в кузне, то ли сидел над бумагами. Келегорм, похоже, тоже не спал и теперь страдальчески щурился на свет.
Лорды Нарготронда, неожиданно даже для самого Финрода собранные им на совет, все, как один, были молчаливы и сосредоточенны; и король в который уже раз подумал, что ни один из них не поддержит безумно рискованного, но единственно возможного сейчас плана.
Прошлой ночью... Да, ночью, почти перед самым рассветом. Мрачные предположения пятого сына Феанора не сбылись. Лорд Келегорм возвратился с границ вместе с беорингом. Нолдо и человек подчеркнуто не смотрели друг на друга, и по одному этому было понятно - они легко могут сойтись между собой, договориться, и вот тогда... Вряд ли из этого выйдет что-то хорошее.
Финрод привычно остановил себя - не осторожничай, здесь речь идет только о том, сколько времени вы сможете выиграть.
Впрочем, если беоринг и был безумен, свое безумие он умело скрывал. Лицо у него было спокойное, открытое, но в уголках глаз все же притаились нехорошие тени. Чтобы убедить Совет Нарготронда и настоять на своем, придется приложить все усилия - и ему, и Финроду. Лорды видели и неподдельное горе детей Эру, и ледяную решимость. И только потому, что ни одному из этих чувств они не поддались, - только поэтому их город еще стоял.
- У нас нет выбора, - говорил вчера - уже сегодня - беоринг, и в его голосе была не одержимость, а мрачная, подкрепленная чужой кровью уверенность. - Ты знаешь, мой король, что случилось с Дортонионом. А теперь подумай - через несколько лет ли, десятков лет та же судьба постигнет и Химринг, и Хитлум, и Оссирианд. Уцелеет твой город, уцелеют подгорные крепости гномов - и тоже ненадолго. Дориат выстоит дольше других, но падет от отчаянья. Даже если мощь Моргота рассеяна в тысячах его созданий, он сильнее нас. Потому он и затеял эту войну. Я говорю - Битва Внезапного Пламени была не главным ударом, а предложением сдаться для тех, кто выжил. Моргот напоминает, кто истинный хозяин этих земель.
- И кто же хозяин? - спросил тогда Финрод. Ответа он ждал какого угодно и готовился уже вручить целителям очередного пораженного черной скверной - готовился, хоть и не хотел этого.
- Не тот, кто из года в год насилует их, показывая этим свою власть. Вопреки Морготу весна сменяет зиму каждый год и в домах Эрухини слышен смех. Его можно победить.
Моргота можно победить. Это Финрод знал и так. Из всех Арфингов, даже, наверное, из всех финвионов он менее других полагался на силу оружия и больше - на что?.. Эстель была оружием сама по себе, и ей было под силу сокрушить даже стены Ангамандо. К тому же один раз она уже сотрясла их...
Не было ни для кого тайной, что большинство эльдар сражались без надежды и без веры. Бессмертные, они теряли тягу к жизни. Многие из тех, кому век бы не знать смерти, теряли саму жизнь. Как внушить им эстель, им, забывшим, что это такое?
- ...Значит, ты утверждаешь, - донесся до Финрода мягкий, негромкий голос Ородрета, - что единственно возможно заставить войска Черной твердыни сражаться на нашей земле?
- На нашей земле и на наших условиях. Так, чтоб эта земля горела у них под ногами и они были уже не рады развязанной войне.
Так вышло за долгие годы, что само слово «война» многим обитателям Нарготронда казалось неуместным и чужим. В самом деле, война – далеко и никоим образом не коснется их. Враг не проникнет на Хранимую равнину, а если и проникнет, то вскорости повернет назад… Многие не изменили этого своего убеждения и сейчас. В Нарготронд доходили обрывки войны – беженцы из Дортониона, выжившие с Волчьего острова. Но это были лишь обрывки.
Финрод понимал едва ли не яснее других – если война придет в город, он погибнет. Эльфийский город был, безусловно, красив – создание беспечной, полной надежд молодости, - но слишком непрочен, слишком привязан к земле. Непрочны были не стены и камни, а что-то другое. Если можно сказать так – фэа. Фэа была некрепкой и окрепнуть не успевала.
Когда придет война, город погибнет. А может ли она не прийти?
Мысли о том, что последний огненный удар был не последним, теперь укоренились и в сознании Финрода, а вместе с ними пришли другие сомнения.
- Вы не сможете бегать от пламени вечно, - говорил между тем Берен, и слова его, холодные и размеренные, падали молотом на мягкое железо. – Рано или поздно рухнут твердыни эльдар. Тогда еще можно будет вам отойти на юг, на остров Балар, и выиграть еще несколько мучительных лет, но разве не привязаны эльфы к своей земле?
- И чего же ты хочешь от Совета Нарготронда? – спросил кто-то другой.
- От Совета, лорд Сулмэдир, я не хочу ничего, - с коротким полупоклоном в сторону говорившего ответил человек. – Я лишь предупреждаю вас о том, что война неизбежна.
- Война неизбежна, - холодно повторил эльф. – Совет догадывался об этом. Что дальше?..
- Дальше лорды Совета решат сами, - так же учтиво-безразлично продолжил беоринг. – Если вы, лорд Сулмэдир, желаете спросить совета, я дам его. Но учтите, что в первую очередь я разведчик и воин, правитель из меня вышел бы скверный.
Келегорм усмехнулся углом рта.
- Но даже если война неизбежна, Сулмэдир, - заговорил другой эльф – высокий, темноволосый, с яркими надменными глазами, - разумно ли будет атаковать первыми?
- Кто предлагал атаковать первыми? – вскинул брови Сулмэдир. Эти двое эльфов терпеть друг друга не могли еще с тех пор, когда жили в Амане, но Финрод был уверен – напускной вражды в этом было гораздо больше. – Лорд Эктадор, выдерживать осаду придется в любом случае, но…
- Но лучше бы сделать так, чтоб ее не пришлось выдерживать, - вмешался Ородрет.
Куруфин то и дело поглядывал на короля – ждал, должно быть, когда тот заговорит. Но Финрод говорить не спешил, точно так же наблюдая за Советом. Противники Берена – те, кто в приближающуюся войну не верил или верить не хотел, - не учли одного: невероятного упрямства всех беорингов. Если человек пришел за союзниками, то союзники у него здесь появятся в скором времени и в большом количестве.
И все же это странно. Более чем странно – лишь сообщить о возможных нападениях, но не просить ни поддержки, ни воинов, как не просил он два года. Финрод все ждал какой-то просьбы или чего-то зловещего, - ощущение опасности сгустилось в воздухе, под высокими сводами золотистого камня, и напряженные голоса лордов лишь усиливали его. По тому, как скованно, неестественно сидели братья-феаноринги, опасность эту ощущали и они, но…
Но совет вскоре кончился. Почти бесплодно, ни одного решения так и не было принято. И опасность так и не истаяла, навсегда сплетшись вторым небом города.
- …Финрод! – как и в прошлый раз, Куруфин задержал его на выходе из зала. Глаза феаноринга были непривычно встревоженными, но только они эту тревогу и выдавали.
- Да, gwanur?
- Отчего ты молчал весь совет? – с рассеянной улыбкой спросил Искусник. Другой, настоящий вопрос он лишь готовился задать.
- Ни одного решения так и не приняли, а если бы собрались – тут не обошлось бы без меня. Сомневаюсь, что кто-то рискнул посчитать меня молчаливым и скромным.
- Это точно, - подхватил шутку Куруфин. – Скорее коварным… Ты уверен, что доверять ему можно, брат?
Вот ради чего и был затеян весь разговор, понял Финрод.
- Пока – уверен. Если он согласится, целители проверят его душу и разум.
- Но почему? Почему?! Потому что Турко поверил?
- Нет. Все, чего хочет твой брат - месть. Другие предпочтут жить.
- Неразумно выступать сейчас! - Куруфин почти кричал придушенным шепотом. - Как ты не понимаешь? Ты ждал, Инглор - подожди еще. Тебе лишь кажется, что смертный прав. Добром это не кончится!..
- Курво, - Фелагунд положил ладонь ему на плечо, - тебя предавал твой народ? Те, кому ты веришь?
Феаноринг молчал, тяжело дыша. Рваный румянец постепенно сходил с его лица.
- Вот и меня - нет. А если предадут, значит, Моргот уже победил.
Куруфин глубоко вздохнул и одним взглядом показал: забыто.
- Он был в плену по крайней мере один раз – на запястьях шрамы от кандалов. Проверь, Финрод. И лучше проверь сам. Я не утверждаю, что он безумен, но… чего-то он не договаривает.
- Проверю, брат. Я тоже об этом думал, а ты... Пригляди за Келегормом.
Куруфин понимающе кивнул.
- И все же мой тебе совет, Финрод: если он попросит войск, не давай. Не ослабляй город.
Берен ждал его у дверей, прислонившись плечом к гладкому камню. Финрод отметил, что человек даже сейчас и здесь стремился подчеркнуть свою инакость, то, что он отличается от здешних эльфов всем: и судьбой, и обликом, и даже вышивкой на вороте.
Финрода не зря называли другом людей. Впрочем, с таким же успехом он мог стать и другом гномов, и любого другого народа… Чувствовать чужие настроения он мог необычайно ясно и без осанвэ, и сейчас ему стало понятно – Берен обеспокоен гораздо сильнее, чем на совете.
- Aran nin, - негромко заговорил он, - весь совет ты меня слушал, и сам реши, безумен я или нет. Но ответь мне – если сознанием человека завладели слуги Врага, можно ли узнать об этом?..
Финрод не мог не почувствовать застарелой, изгрызшей душу тревоги, которая звучала в этом вопросе. На совете человек казался совершенно спокойным, а сейчас он словно парой слов рассказал о себе – и не только о себе, - все, что мог или больше и боялся то ли насмешек, то ли непонимания. Боялся зря. Наверное, среди всех народов Средиземья, - тех, кто не жил под рукой Моргота, - только у некоторых из людей было почти в обычае смеяться над откровениями других или их пересказывать.
- Это не слишком простой вопрос, Берен. И если позволишь, говорить о нем я предпочел бы не здесь.
Он провел человека в свои покои - возможно, Эдрахил, считавший себя - да и являвшийся на самом деле - кем-то вроде телохранителя и друга короля, решил бы, что это непредусмотрительно и попросту глупо, что незнакомец - подозрительный незнакомец - может быть опасен. Но Финрод все больше убеждался в том, что Берен вполне здрав рассудком. Во время припадков сила обычно удесятерялась, однако справиться с обычным человеком будет нетрудно, если что-то пойдет не так. По крайней мере, в это хотелось верить.
Финрод видел, как глаза Берена ярко блеснули из-под ресниц. Он наверняка с одного взгляда запомнил до малейших деталей эту большую светлую комнату.
Усадить гостя, предложить ему квенилас - дань вежливости, не более. Финрод понимал, что с этим человеком они могли бы стать лучшими друзьями, но вот не станут, не успеют.
Берен явно ждал ответа на заданный им вопрос - не сводил глаз с Финрода. И тот заговорил, осторожно подбирая слова.
- Это не так просто, Берен. У нас есть Дом бардов, которые этим и занимаются – исцеляют фэа от черной скверны, но понять с одного взгляда, заражен ли человек ею, не могут даже они. Не прими в обиду, но, по-моему, вам недоступно такое знание вовсе.
Берен молчал, осторожно держа тонкий фарфор кончиками пальцев. В неверном теплом полусвете его лицо казалось неживым, изваянным из меди.
- Почему ты спросил об этом?
Он судорожно вздохнул.
- Мне случалось видеть зараженных и раньше. Чаще всего они упорствовали – нет, их хозяин упорствовал и сознание человека отпускать не хотел, а эльфийских бардов рядом не было, и их приходилось убивать…
- Исцелить их не получается и у нас, - задумчиво проговорил Финрод.
- Но есть… тот, кого убить я не смогу никогда. Человек, который дорог мне. Я не знаю точно, есть ли скверна в его душе, нет ли, но подозреваю, что есть.
- Когда могли наложить заклятие?
- Скорей всего, не больше месяца назад, - Берен говорил тихо и отрешенно. – Он ездил к нашим рубежам, а там вполне могли быть и орки, и оборотни…
- Не больше месяца… Я не могу сказать тебе ничего однозначно, Берен. Лучше бы взглянуть на этого человека, показать его бардам. Эдайн не так восприимчивы к осанвэ, но что-то могло бы получиться… Приведи его сюда, если сможешь.
- Возможно, это глупо, но... Ты говоришь, что исцелить их не удается, и тогда не выдаст ли он врагу расположение города?
- Не выдаст. Иногда смерть - высшее милосердие, хоть это и противно природе эльдар. А город... Сдается мне, Берен, Враг знает про него и так. Или узнает в ближайшее время, все равно... Ты говорил верно, наши дни сочтены. Дни, часы, дни... годы. В наших силах только приготовиться выдержать удар.
- Мы должны выдержать его. Другого выбора нет.
- Нет, - эхом откликнулся Финрод. - Если придет черное время, дети эльдар исчезнут с лица земли - ни один родитель не сможет обречь свое дитя жить рабом.
- Неплохой выход, - зло усмехнулся человек. - А Морготу и не нужно столько эльфов. Ему немногих достанет - мастеров, кузнецов, оружейников. Говорят, первые орки тоже были созданы из эльдар, которые, испугавшись тьмы, бросились во тьму же. А вот нам что делать, король? Нам, тем, кто ему и со всем мастерством может оказаться не нужен? Нам, кого и так почти не осталось? Мы первый удар держали и будем держать, даже когда некому станет. Уже некому, чего там...
- Я ожидал, что ты попросишь войск у Нарготронда.
- Не попрошу, - Берен глядел на него с отчаянным прищуром. - Они и вам скоро понадобятся.
Финрод поймал этот взгляд и удержал.
- Берен, куда будет направлено нападение?
- Понятия не имею. Поэтому лучше бы направить его куда нам нужно.
За дверью послышались шаги, голоса, и вскоре на пороге показались Ородрет, Сулмэдир и Келегорм.
- Та-ак, - тихо выдохнул Финрод. - Ясно. Без вас никуда...
- ...И как?! - воскликнул Келегорм, яростно заправляя за ухо светлую прядь. - Как ты предлагаешь это сделать? У вас наберется хоть тысяча воинов? Почему-то мне не кажется, что нет!
- Тысяча не наберется, а нам столько и не надо, - Берен был убийственно спокоен. - Воины нужны вам здесь, за заставой. А нам - охотники, разведчики... застрельщики.
- План хорош, ничего не скажешь, - Финрод в десятый уже, наверное, раз склонился над картой. - Но исполнить его невозможно, людей не хватит. Заставы мы не удержим, даже если будем просить помощи у всех наших союзников.
- Да, насчет союзников. Что-то молчит Тингол, - заметил Сулмэдир. - Напомни ему об обещании, aran nin, а то выйдет так, что он опять окажется не у дел.
- Король Тингол, безусловно, осторожничает, но если от этого будет зависеть судьба Дориата, он вряд ли промолчит.
Было уже за полночь, и комнату освещало мягкое дрожащее пламя светильников. Расходиться эльфы явно не собирались. Их совет, состоявшийся почти вслед за первым, набирал обороты.
- А здесь? - Ородрет черканул пальцем по пергаменту. - Я знаю эти места, но растягивать линию войск на сорок лиг - невозможно! Во-первых, неразумно, во-вторых и в-главных - у нас нет столько воинов!..
- Раз эти места вам известны, лорд Ородрет, решайте сами...
Берен отошел от стола, на котором была расстелена карта. Финрод тоже стоял чуть поодаль, скрестив руки на груди.
- Они понимают, что это будет их последний бой, - негромко сказал ему король. - Но на отсрочку все же надеются.
- Надо хотя бы знать, когда он, этот бой, - невесело усмехнулся Берен. - Завтра я ухожу из Нарготронда, если отпустите. Знаем мы все же мало.
***
Сначала – разобраться с Горлингом.
Не за себя. Ему уже почти привычны и чужое предательство, и чужая трусость, которая не стала от этого менее мерзкой. Высидеть в неволе лишний день – высидит. Главное уйти живым и не сказать слугам Саурона ничего важного, а в этот раз так и вышло. Так что – не за себя.
За последнего в роду Мейддханов, который то ли погиб в огне, то ли был убит еще раньше. За товарища давних лет, испившего ту же чашу. Хардинги же и сами отомстят за своего родича, если узнают. Если смогут, а значит – не будут мстить вовсе, раз покинули свою землю и не оглянулись назад. Даже те, кто не знает Правды Беора, все равно живут по негласным законам, принятым всеми его потомками. Предателю – смерть. Трусу – позор.
Где живет Горлинг, он знал лучше некуда. Сложенный из вековых стволов дом у подножия горы и сейчас стоял перед глазами.
Приближалась середина нарбелет. Ночи холодели, выстывали под зимним ветром. Ту ночь он провел в застеленном вереском распадке, забываясь иногда чутким сном. Вдали слышался вой волков, но не приближался. Не с острова же их слышно?
Рассвет вышел прозрачным, рябинно-рыжим.
Говоришь, Горлинг, трое детей у тебя? Девчонки, мал мала меньше?
Как будто с тобой им лучше, чем без тебя.
Как будто легче было с тремя взрослыми уже парнями, каждый из которых готов наделать глупостей и погубить этим всех.
Девчонок можно забрать в Бретиль. Им опаснее оставаться здесь с таким отцом, который не сможет защитить их.
Глядя со склона горы, из густых высоких зарослей, он понял, что опоздал.
Люди в темных кольчугах стояли вокруг огромного костра, которым стал дом. Несколько волков лежали у их ног; другие грызлись поодаль.
Он опомнился, только когда первая стрела уже легла на тетиву.
Мало не три десятка воинов и волки. Не стоило выдавать себя раньше времени, и стрел на них не хватит. Надо подождать до ночи, пока они не уйдут, пересидеть здесь. Места знакомые, а солнце неяркое, вряд ли его заметят.
Но они не ушли. Вернее, ушли недалеко. Люди и волки затаились в тени развалин. Ждали кого-то, недобро так ждали. Его. В том, что звери его не чуяли, была заслуга лишь ветра, не утихнувшего даже к вечеру. А вот если ветер стихнет или переменится?..
Вот тогда и будем думать.
Почему убили Горлинга? Все просто. Предатели не нужны Гортхауру.
Все равно не сходится. Было бы верней с его стороны наградить перебежчика, чтобы другие последовали его примеру. Зачем Саурону эта смерть, зачем?..
Люди прождали всю ночь и половину следующего дня. Ушли. Волки оглядывались, глухо рычали, но так и не унюхали его.
***
Скрываться в осеннем лесу неудобно. Скрываться же непонятно от кого, хорониться, едва заслыша шорох, и вовсе невыносимо.
Когда он шел к Каргонду, тоже была осень.
Сейчас он знал едва ли не по именам всех воинов всех гарнизонов, и разбуди его кто среди ночи с наказом повторить - повторил бы. Но смотря кто разбудит, конечно.
Между тем из Бретиля тоже пришла весть. Первая черта почти готова.
Хириль сидела тихо, как мышь под веником. То ли правда испугалась, что ее отошлют в Нарготронд, то ли что-то замышляла. Скорей, второе. Давно пора было выдать ее замуж, да только отец все медлил, подыскивал достойного. А теперь ее уже никто не возьмет - перестарок. Да и не надо этого ей.
Что творится в Дортонионе и Ладросе - известно. Остров постоянно тревожил сердце. Вестей оттуда, конечно, не приходило и приходить не могло. Соглядатаев не зашлешь, не то место. И заслать - ничего не изменится.
Из рощицы, где он остановился на ночь, был виден край лесов Ладроса и светлый прогал - Тарн Аэлуин. Если идти отсюда на запад лиг десять, будет замок Ост-ин-Хоган. Тридцать воинов, комендант - Угга, полуорк. Все давно известно, исхожено.
Звезды были крупные, осенние. Голодные волчьи звезды. С недалеких болот начинало натягивать сырость, и Берен против воли вспомнил давнишнюю рубку - там, едва не по колено в воде, под дождем, день и ночь...
И там лежал сейчас отец.
Грубый орочий хохот раздался неожиданно и удивительно в лад его мыслям. Берен бесшумно подорвался с места, вытягивая из колчана стрелу. И плевать, что это теперь считаются их земли... Их!
Он заставил осторожность пересилить бесполезный гнев. Подкрался, выглянул...
Орков было не больше десятка. Они расположились поодаль и, похоже, предавались заслуженному отдыху. Костер, фляга из лап в лапы, кто-то догрызает кости... И так орут, так орут - ничего не боятся, гады.
Люди сидели чуть поодаль. Трое. Один высокий, статный, одетый в черное. По повадкам похоже - рыцарь Ангбанда. Рядом с ним женщина или девушка, тоже в черном. По спине вьется коса. Берен даже восхитился - длинные волосы у горцев издавна считались самым главным признаком красоты, а у женщины коса была длинная, в руку - его руку - толщиной, теплого золотистого оттенка.
Третий их спутник жался к огню. То ли сутулый, то ли сейчас сгорбился, пытаясь сохранить тепло. Худой, выше среднего роста. Безоружный.
Что же, посмотрим пока, с чем вы, гости дорогие.
Берен прислонился к стволу так, чтобы его не заметили. Орки не унюхают - заняты. Самое главное, что нет волков. Остальное поправимо.
Он не видел, как все началось. Статный рыцарь со страшным сдавленным всхлипом скорчился на земле. Женщина завизжала - истошно, захлебываясь воздухом.
Третий вскочил и рванулся в лес. Явно знал, куда бежать. Что ж... отчего бы и не помочь хорошему человеку.
Берен помчался ему наперехват, зная: успеет. И успел. Беглец едва не влетел в него, так резко остановился.
Черные глаза на знакомом лице. На мертвом лице.
Они узнали друг друга сразу, хотя прошло почти два года.
- Дайрон? - выдохнул Берен, не веря своим глазам. Дайрон Дин-Хоган лежал в осеннем подлеске, истекая кровью; Дайрон Дин-Хоган был здесь и сейчас.
- Да, это я, - старший - теперь уже старший - Хоган кривовато улыбнулся. - Как видишь, фэрри, я жив.
- Потом увижу, - отрезал Берен, сжимая теплую рукоять лука. - Жди меня в лощине у Рыжей Сестры.
Назад бежать было дольше, но - надо. Не хватало еще, чтоб орки искали тут всю ночь. А может, пусть искали бы... Ладно, чему быть, то случится.
Покатился по земле первый со стрелой в горле. Берен хотел всадить в глазницу, сплоховал. Второй - меж глаз. Третий, выхватывая ятаган, рванулся к стрелку. Не добежал, конечно.
Берен очень поздно взялся за лук - ему было пятнадцать лет от роду. Тот лук, черемуховый, длинный, он помнил очень хорошо, и помнил свой первый страх - не согнуть, никогда не согнуть... Согнул и правда не с первого раза и долго еще ходил с синяками везде, где только тетива достала, но выучился, выучился стрелять! И был страшно этим горд.
Пятый - в грудь, не слишком удачно. Ну да подохнет, на вид он не очень крепок. Шестой - плечо... Точнее целиться, точнее! Остальные, не считая двух раненых, сообразили наконец. Рванули за деревья. И в эту игру поиграем, ничего...
Оказалось, орки бегали к костру, за щитами. Ясно. Не поиграем. Берен убрал лук в чехол, обнажил меч. Зачем, герой? - рассудительно шепнул кто-то в голове.
Арбалет. Какие вы запасливые.
Он длинным, звериным прыжком рванул прямо на щиты. Одна стрела впилась-таки в плечо. Рауг с ней, потом выдернет... Орки были низкорослыми, мелкими на удивление - скорее эскорт, а не стража, и двоих ближайших он просто смел с ног весом тела. Так вы еще и не воины, ребята, не удержали щиты. И где Гортхаур нашел такую шваль? Его клинок дважды поднялся и опустился. Между лопаток почти ударило что-то острое, тяжелое, но он, едва почуяв холодеющий перед оружием воздух, по-эльфийски кувыркнулся вперед, выходя из-под удара. Упал на колени в рыхлую листву. Правильно, спасся от копья - ссади ногу о корень, чего уж там...
Теперь оставалось двое. Берен развернулся вовремя - копье пригвоздило к дереву не его, а воздух.
Орки нападали слаженно, как на тренировке. Для настоящего боя им не хватало... а и не поймешь, чего. И скорость есть, и сила, и убивать они готовы. Не хватало сноровки, ловкости. Это их, в общем-то, и погубило.
Запах прелой листвы стал особенно острым. Берен глубоко вздохнул, так, что в груди словно иголочками закололо. Осторожно вытер меч пучком сухой травы и не торопясь обернулся к костру. Удачно, что рыцарь мертв или ранен; бой с ним был бы не таким успешным.
Женщина всхлипывала и шептала что-то, держа голову рыцаря на коленях. Тоже из Ангбанда. А судя по лежащей рядом лютне в чехле - менестрель...
Глупо. Глупо и жалко...
Дайрон и правда ждал его - у небольшого говорливого ключа с рыжеватой водой. И стволы деревьев вокруг него затянул рыжий мох, и дно выложили рыжеватыми камнями. Стрела... За время короткого боя и пути до родника он успел забыть о ней. Рука пульсировала тупой жаркой болью. Неглубоко... Неглубоко, но, похоже, яд. Берен дотронулся до древка и закусил губы. Дайрон тотчас оказался рядом:
- Помочь?
- Не надо...
Хватило простого рывка - не пришлось даже взрезать куртку. Он переломил древко с мятыми перьями, отбросил.
А ведь забыли они, оба, и войну, и падение Тол-Сирион, и плен, и... все. Как тогда на Ард-Гален, безумно давно...
Берен жадно глотал холодную, кремнистую воду и украдкой разглядывал бывшего друга. Ангбанд никого не красит.
- Какими судьбами, Дайрон? - спросил он наконец. Тот молчал, бездумно крутя в тонких пальцах сухую травинку.
- Вот такими. Да не прячь меч. Может понадобится.
- Против тебя? Ну-ну...
- Хотя бы. Ты же убивал таких, как я. Разве неправда?
- Убивал тех, в ком есть скверна.
- А я уж и не знаю, что во мне намешано, - рвано выдохнул Дайрон. - Это все сказки - про осанвэ, аванирэ, тут открылся, там закрылся... Тебя в застенках наизнанку вывернут, перекроят всю душу, а ты ничего не поймешь. Так вот.
- Куда шли эти люди?
- В Каргонд, он же до сих пор не заселен. Гортхаур их послал, потому что думал, что там безопасно. Когда он не получит от них вестей, пришлет воинов.
- Что-нибудь он от них да получит... А ты?
- Я? Я его раб, и свободы мне не обещано. Гортхаур знает, что я здешний.
- Нет, - Берен опустил голову, чувствуя, что его голос звучит глухо, как надтреснутый колокол. - Нет, ни одна его собака не пройдет в Каргонд. Никому там не бывать, пока я жив...
