***
Халмир водил в бой и ополчение, и дружину уже почти четыре десятка лет - именно что в бой. Замысел Берена пришелся ему не по душе, но на прямой вопрос: " Выведешь всех своих воинов прямо на клинки, конен?" он не ответил. Вот они стояли и ждали - стрелки, лучники, и впереди другие воины. Застрельщики Рована должны были погнать орков именно сюда, к слиянию Сириона и Миндеба, да те и сами сюда шли. Несмотря на то, что солнце давно повернуло за полдень, по реке плыл туман, и Берен невольно в него вглядывался до рези в глазах. Именно из-за этого тумана дозорные и не поняли, что произошло. Вроде замелькали какие-то смутные фигуры, но потом исчезли. Берен приложил ладонь к земле и почувствовал - дрожит... С верхушки невесть как здесь выросшей сосны скатился, почти не касаясь ствола, молодой парень в одной только кожаной куртке поверх рубахи. - Идут! Пять сотен, как и говорили, ярн. Берен оглядел поляну. Или все, или ничто. Именно сейчас, в первом бою. - Пусть Валар помогут отважным, - сказал он так, чтоб все услышали. - И помните, ребята: вперед никому не лезть и назад не клониться. Держать строй, как бы худо ни стало. - И что, пойдут? - недоверчиво спросил кто-то. - Все пять сот? - Пойдут, - коротко и почти зло ответил Берен - сколько раз пояснял... Потом опомнился и ответил спокойнее, - там Турвин и Брандир с ребятами. От брода они их отвадили, теперь заманят сюда. Снова повисла звенящая тишина ожидания, натянутая, как тетива на луках стрелков. Только двинь рукой - порвется. Берен переглянулся с Анардилом; мальчишка был бледен, но сжатые на рукояти пальцы не дрожали. Боится и за себя, и за брата. Берен тоже боялся так в первый раз - не когда они гоняли одиноких орков по Ард-Гален, а потом... Незадолго до огненного удара враги пошли полусотней на Ладрос, и вот там-то и случилось первое "посвящение". До Браголлах еще осталось время перестрадать, передумать и свыкнуться. Да и при Серех было некогда и незачем думать. Рован со своими стрелками не подвел. Сначала на поляну вылетел на взмыленном коне всадник - и остановился, и, пошатнувшись, рухнул с седла. В спине у него торчала короткая черная стрела. Прости, парень. Потом похоронят тебя, если будет кому, когда и что. А потом... Не было ничего особенного. Пять сотен орков вывалились все разом на большую, перестрела два шириной прогалину. Часть пробежала дальше сразу же, не останавливаясь. Их пустили. Оставшиеся рассыпались, собирались обыскать местность. Залилась какая-то бешеная кукушка, и с треском упавшие деревья перекрыли оба выхода - и входа для передних. И полетели стрелы. Враги не успели еще ничего понять, все произошло слишком быстро. Их выправка сыграла против них же. Конечно, поперли по-дурному на кусты, откуда сыпались стрелы. Наткнулись на щиты, копья, клинки... Остановились. Опомнились наконец и начали стрелять в ответ. Попадали. Орочьи луки не уступали по силе тяжелым клееным, а такие в войске Бретиля были не у всех. Ушедшие вперёд пытались вернуться - их снимали падавшие с неба стрелы... Берен не понял, когда все кончилось. Он был во втором ряду, где приходилось стоять. Просто стоять, и это было труднее, чем идти вперед, прорубая себе дорогу; удерживать копье, а когда стало совсем худо, одной рукой рубить через голову щитоносца особенно наглых орков. Повезло, невероятно повезло - его щитник не упал, дожил до конца боя. Когда убивали кого-то, стена щитов только смыкалась плотнее, потому что самым страшным было допустить орков до стрелков... Из этого второго ряда никто не выдержал бы больше трех часов, но столько и понадобилось. Ровно столько. Ровно... Другие тоже поняли не сразу, как и он. Когда поняли - сил радоваться не было; переглядывались, кто-то уже снимал шлемы, кто-то опускался на землю. Берен обернулся - посмотреть, что с Анардилом, - и увидел за левым плечом распростершегося на земле парня. Того самого, который выглядывал орков. Стрела попала ему в глазницу и вошла почти до половины. Кто жив, кто ранен, оправились ли другие... Сейчас разберемся. Узнать бы, что с теми, кто стоял на других прогалинах. Оказалось, живы. Только успели добить орков-раненых, как с южных прогалин начали подходить. То ли у них было меньше убитых, то ли всех до поры оставили там, но шли. А за ними... Эльфы. Берен усомнился даже, не лгут ли ему глаза, но потом все же вспомнил обещание Даэрона - помочь. Он-то все это время считал, что помощь если и будет, то Нарготронду, где королем Финрод, и дориатрим могут пойти даже в обход Бретиля, но вот оно как вышло... Две сотни луков. Да и не только луков. Анардил, хоть его и не звали, мгновенно оказался рядом. Шепнул: - Видел я таких, ярн. Не помню, как они на их языке зовутся. Сражаться будут чем угодно и до последнего. Чуть ли не самого короля воины... Короля вряд ли, подумал Берен. Тинголу ни к чему такая стража. Больше похоже на дружину кого-то из войсководителей, Маблунга или даже Белега. Строй у эльфов был несколько иной, чем у людей или орков: десятки объединялись по полусотням и сотням, те - по пяти сотням и тысячам. Этих воинов оказалось двести. Ровно. Они шли легко, в строю по трое, не глядя ни на кого - шли, как только в легендах ходили на бой эльфийские воители. Ни одного убитого, хотя в битве они явно успели принять участие: не все спустили тетивы, у некоторых вмяты доспехи. Говорили - Берен сам знать этого не мог - что привычку к цельнокованым нагрудникам синдар, как и эдайн, переняли у нолдор. Раньше лесные эльфы обходились кольчугами не хуже гномьих - легкими, тонкими, как платок, но прочными. По кольчуге Берен и нашел среди них командира. Синда, похоже, не терпел тяжелых доспехов, поэтому снаряжен был скорее как разведчик. Шлем он снял, и почти белые волосы, заплетенные в чуть растрепавшуюся длинную косу, делали его еще заметней. Эльф подошел прямо к Берену - знал, похоже, кого искать. Обозначил легкий кивок-приветствие и заговорил. Голос у него был немного хрипловатый, но звучный, красивый - как и у каждого эльда. - Приветствую тебя, Берен, сын Барахира, - защитно выставленная ладонь - не нужно ответных любезностей, - сколь я понял, сейчас не до долгих разговоров вам, а значит, и нам. Мое имя Элгол. По слову Владыки Тингола две сотни воинов Дориата поступают в полное твое распоряжение. Берен приглядывался к синде и с каждым его словом все больше убеждался в правоте собственных догадок. Командир и в самом деле был некогда разведчиком, но и убивать привык, сохранив при этом самого себя. Он слушался вышестоящих, воины - его, и не из страха. Словом, ничего лучше было нельзя пожелать. Даэрон не подвел. Мало? Две сотни эльдар с легкостью победят две сотни людей, а орков могут взять до пятерых на клинок. Только на клинок. Потом - считали своих убитых, перевязывали раненых. В отряде Элгола нашлось двое целителей, среди эльфов явно не первых, но пока большего и не требовалось. Не совсем ясно было, что делать с трупами орков. Сжечь? С Тол-Сирион эти дымы наверняка заметят. Рыть на всех могилу, класть в бретильскую землю? Осквернять реку? Сирион, правда, уже осквернили Брандир и Турвин, но все же... Двадцать семь оказалось убитых. Двадцать семь. Мало, если сравнить с тем, сколько орков уложили, но все же - двадцать семь человек до конца войны, до поражения или победы уже не дожили. Волколаки и всадники, вот кто унес жизней больше других. Звери перепрыгивали через щиты, рвали лучников и копейщиков. Волк растерзал того, кто стоял по левую руку от Берена, и огромную тварь еле уложили. Пришлось потом стоять за двоих. - Незачем нам возвращаться на Амон Обел, ярн, - подал голос Дин-Кейрн, сотник. - Здесь или ближе к границе и встать лагерем. Нечего нам... Верно, нечего. Но Саурон может заосторожничать, томить ожиданием... После порешили так: меньше половины войска вместе с отрядом Элгола осталось там же, у слияния рек. Надо было вычистить лес, пока есть время. Остальные уходили к северной границе Бретиля, сторожить и ждать второго удара. На этот раз врага взяли по-лесному, так, как привыкли уже сражаться в Дортонионе, но повторять такие приемы вечно было попросту невозможно. Гортхаур тоже не лыком шит, рано или поздно он вышлет других разведчиков, от которых не скроется ничего. Своих воинов предали земле. Долго еще думали, что делать с убитыми орками, и сошлись на том, что придется их все же сжечь. Дым поднялся до неба, и с острова Саурон наверняка увидел, что сталось с его войском. *** - ...Пошлет он своих разведчиков, как пить дать пошлет, - Брегор Мар-Роган оторвался от созерцания темного, свинцового неба. Месяц нарбелет подходил к концу, и вскоре для Бретиля должен был настать настоящий предзимок, а потом - и зима. В Амон Обел стало тихо - больше половины воинов на заставах, а другие их ждут. Ждут... Берен вернулся сюда ненадолго - отчитаться, и пока что просто советовался с Брегором. Разговора с Халмиром, как оказалось, пока не будет: тот уехал на западные заставы. Не хотел ли встречаться или в самом деле пришлось, пока неважно. - Пошлет, - тихо согласился Берен. - И ударит по больному, или прорвет заслон, или его минует - а что делать? - Не знаю я, что делать... ярн. Отвести людей в лес подальше... Берен не смог сдержать мрачную улыбку. Брегор признал его - это во-первых, пришлось признать. По сравнению с другими битвами орков победили почти без потерь, не отдали даже десятой части своих. Задумка, исполнение... Раньше бывало и лучше, но вождей древности воскресить не могли. Брегору и Кейрну пришлось, глядя на это, хотя бы сделать вид, что в дальнейшем они перечить не будут, но, скорее всего, до первого поражения. Раньше, под рукой братьев-Арфингов, дортонионские рохиры были моложе и злее, их не приходилось уговаривать или вести - они шли в бой сами и не отступали даже когда на одного приходилось десять. Раньше. Во-вторых, Мар-Роган теперь исподволь, сам того не замечая, повторял сказанные ранее Береном слова, потому что убедился в их правоте. - В лес - можно, но не сильно это поможет. Саурон если захочет, достанет везде. - И что? - невесело поинтересовался конен. - Я так понимаю, ярн, что тут вскоре такое начнется - было бы куда унести ноги тем, кто в этом не замешан... Начнется. Брегор осторожничает, не говорит того, что хотел сказать - а не запихать ли нам всех от греха подальше в Дориат... Роган не знал, не мог знать, что Элгол однажды сказал Берену: - Если хочешь заручиться поддержкой короля Тингола - побывай в Дориате. Сам. Тебя пропустят. Синда ни словом не упоминал о Даэроне, но Берену почему-то казалось, что тот еще объявится. Должен был объявиться. А теперь его почти приглашают к Тинголу - его... - На что он может согласиться? - Кто? - не понял Брегор. Вот как. Задумался, заговорил вслух. - Король Тингол. - Ярн... С чего бы ему хоть на что-то соглашаться? Сам знаешь, как он на бретильских смотрит. - Знаю. Только забирать свою землю обратно почему-то не спешит, понимает, наверное, что с нее больше крови хлебнет. Подумай сам, мардо: раньше его защищали и с запада и, можно сказать, с севера. Мне кажется, с тех пор, как Дортонион сдали, дела у Тингола тоже пошли не очень-то ладно. - Раньше лорд Келегорм со своими воинами, бывало, гонял всякую погань аж по самой Нан-Дунгортэб, потому что удара в спину не ждал, - Роган понял быстро. - Из Дортониона держали Аглон так, что ни один орк пройти не мог. А теперь из лесов ползут разные твари в долину, а оттуда - в Дориат... - Завеса держит, но хватает тех, кто живет за ней. Не думаю, что Тинголу понравилось сидеть в своем углу и дрожать. - Только вряд ли он считает, что чего-то нам должен, ярн. И без того помощь прислал. Дать приют стольким людям на зиму - не согласится, хоть какое освобождение ты ему наобещай. - Приют - нет. А что тогда? - Берен потер висок. – Поставит свои условия? Какие? Освобождать Дортонион – вопрос времени… - Да не хватит у нас на Дортонион сил, ярн. Не хватит. Тут отбиться бы. - Нет… Смотри, Брегор. Подошел откуда-то Турвин Фин-Риан с Рованом, но, увидев, что ярн и конен разговаривают, мешать не стал, остановился поодаль. - Смотри, - повторил Берен. – У Саурона не хватит войска и на нас, и на Хитлум, и на Нарготронд. Значит, просить он будет у Моргота… Будет, потому что в Дортонионе войска не набрать. И Моргот ему даст, скоро, потому что если бить, то быстро, так, чтобы никто не успел опомниться. Что на острове о наших силах известно, узнать неоткуда. Если Саурон проиграет войну, Моргот не пойдет исправлять то, что сделано. Не пойдет, по крайней мере сразу. Значит, Дортонион пока, считай, оставлен в покое, потому что сил на него у врага нет. Его можно взять снова, Брегор. Удержать нельзя. Тингол захочет помочь в этом - возможно, и стребует свою долю - посмотрим, какую. Что еще может быть?.. - Ярн, - заговорил все же Фин-Рован, - вестник от Миндеба к тебе. - Наш? - Берен взглянул на небо - по бледному пятну на месте солнца угадывалось, что время было едва за полдень. - Наш, но говорит - от эльфов. - Кто их разберет... Значит, правда пригласили, не почудилось. Гонец ждал его во дворе Бар-эн-Энит. Человек этот был Берену знаком только в лицо; имя он не мог вспомнить, как ни старался. Вокруг уже собралась небольшая толпа любопытствующих. Одна надежда, что им посланник говорить ничего не стал. Тот стоял, держал в поводу лошадь, ожидая, когда Берен подойдет. По обычаю торопливо склонил голову, прижал правый кулак к груди и заговорил негромко, так, что слышать его мог только Берен и остановившийся в паре шагов Брегор. - Ярн, из Дориата прибыли двое синдар. Говорят - за тобой, владыка тебя зовет. Им говорят - нету, уехал на Амон Обел; сказали - подождут. Без тебя назад ни в какую. - Имен не называли? - быстро спросил Берен. - Кто их послал? - Называли. Они точно из Дориата, ярн, но - простые воины. Говорили, от короля. - Не ехал бы ты, ярн, - шепнул сзади Роган. - Вдруг прознали... - Видно будет, - не оборачиваясь, ответил Берен.***
Тревога Брегора Берену не передалась, но недоверие оставалось. Правда, недолго. До тех пор, пока он не увидел, как с посланцами разговаривает Элгол. Эльфы знали друг друга довольно близко - это было заметно с первого взгляда. Обычно эльдар держались с товарищами холоднее, чем люди, но многое говорили голос, свет глаз, жесты. И это все выдавало сейчас в них давних хороших знакомых. Значит, не подосланы. Разве что все трое, но это было бы слишком тонко и опасно. Саурон так играть пока не станет. Синдар не дали ему времени ни на раздумья, ни на сомнения - сразу же, после короткого знакомства, встали по обеим сторонам от него - не то охранники, не то стража - и повели. Из людей Берен не взял с собой никого, даже Анардила. Он не привык делить дорогу, пусть и недальнюю, с кем бы то ни было; один в последнее время ездил и в Нарготронд. Доведется ли побывать там еще раз, после войны? Увидеть не угнетенный ожиданием город, увидеть лица без печали... Брод через Сирион был чуть выше по течению. Река, еще несколько дней назад темная, бурная, успела успокоиться и бежала неторопливо, открывая под волнами песчаную косу. Переходили - сначала один синда, потом Берен, потом второй. Странными казались эти эльдар, какими-то безликими: говорили мало и редко, не улыбались, не хмурились и друг с другом не перекинулись и парой слов. Не пытались завязать разговор и с гостем-пленником. Нолдор Финрода или Фингона на их месте, может, Берена тоже не расспрашивали бы, но говорили бы между собой, не скрываясь и не стесняясь. В "своих" синдар Берен сразу же разглядел безупречных бойцов - и убийц. Должно быть, и в самом доверенные короля или его личные воины. От этого стало не по себе ещё больше. До границы, до Завесы Мелиан от лагеря не было и лиги, даже если считать напрямую - Сирион здесь широко разливался весной, но сейчас был довольно узок. На другом его берегу деревья росли густо и пышно и не теряли листьев даже зимой. Дориат. Блаженный край, потаенный край, огражденный надежнее нолдорских крепостей. Самой Завесы Берен не увидел - только легкое мерцание между стволами. На миг показалось, что смолкли все птицы, но может, только показалось? Дориат... Здесь и в самом деле было теплее. И тревоги не чувствовалось, хотя Хитлум и Нарготронд ей уже пропитались. Непохожи, совершенно непохожи эти края. Время близилось к вечеру, а тут было еще светло. Сумерки спускались, но какие-то мягкие, сиреневые. Подкрадывались на кошачьих лапках. Эгладор. Синдар не чувствовали усталости, но на спутника поглядывали со скрытой тревогой. Мало все же знали о людях. Берен мог бы идти так день или два, а по этому лесу - всю жизнь. Трава дурманила. Ночные цветы, мелкие, как звездочки, и такие же белые. Этот дурман снял усталость, как сняли бы тонкие и чуткие пальцы целителя, но он же поманил несуществующими кострами вдали. Владычица испытывала. Берен ощущал ее мягкий всепроникающий взгляд. Смотри, майа Мелиан - я, может статься, не чист сердцем, но я не желаю вам зла. Никому из вас. Они все же остановились на ночь. Разводить огонь синдар не стали, но и без этого было тепло. Голод отступил вместе с усталостью. А еще Берен смотрел на лица своих проводников - и видел, как маски растворялись. Вот этот, справа, чуть пониже собрата, и волосы у него пшеничные, а лицо - задумчивое, нежное, как у ребенка. И сиреневые глаза, когда он не опускает их. Другой - зимняя стужа, высокий, тонкий, и запястья у него кажутся хрупкими. Только кажутся. Дориат. Он переломил что-то в сердце, отпустил на волю. Не надо, Владычица. Дай мне дожить до конца войны. Забери свой дар; он слишком щедр. На плечо легли почти невесомые пальцы. - Очнись, - мягко сказал высокий эльф на синдарине. - Я знаю, как бывает, когда приходишь сюда, когда долго не был. Для тебя это может быть... слишком. Слишком. Эльдар всегда умели подбирать нужные слова лучше, чем кто угодно другой. Вроде и не сказал ничего особенного, но сказал все. Второй синда тоже присел рядом, сбросил кожаную сумку с плеч. - Поешь немного, - он извлек какой-то маленький сверток и вложил Берену в ладонь. - Это сейчас не хочешь, а потом ослабеешь. Лембас. Не пробовал раньше? Не пробовал. Только слышал. Лембас, эльфийский хлеб... Он бережно развернул листья, в которые лембас был завернут. Легенды - самые разные, невероятные, - припомнились все вместе. Лембас. Дикая мята. Отчего-то - привкус дикой мяты. Мысли чуть путались, но в то же время обретали пугающую ясность. ...Ему не сразу удалось уснуть. Даже небо здесь казалось другим, выше и бархатистей. Глубже. Там, наверное, тоже океан, иной, но похожий на Белегаэр. И ладьи - Ариэн и Тилион. Сон все же пришел. И во сне отчего-то виделся Финрод - бледный, не похожий на себя, с каплями холодного пота на побелевшем лбу. Золотые волосы растрепались вокруг головы ореолом света, спутались, слиплись. Он укрыт каким-то плащом, и вот рука - рука эльфа, с простым серебряным кольцом на безымянном пальце - тянется и этот плащ сдергивает. Эльф заговорил, и с первыми звуками его голоса сон сменился. Женщина. Высокая и статная, в тяжелых одеждах, схваченных брошью из синего камня на левом плече. Корона темных кудрей, белая кожа, глубокие темные глаза. Откуда-то приходит знание: она изменилась. Это уже не искренняя и наивная девочка, ей пришлось... Она говорит звучным негромким голосом - или молчит? Не понять... Зачем ты здесь? Зачем ты пришел, Берен, сын Барахира? Что ты несешь нам?.. Ты не смог замкнуть свое сердце, когда это было нужно. Открой его и теперь. Не губи себя. Не губи нас... Она говорит так, как, должно быть, говорит и сама судьба. Не губить - кого?