Так идут к звёздам
Уже глубокая ночь. Теплый ветер колышет длинные колосья высохшей травы, среди которых Лито и Силиус кажутся двумя маленькими точками с высоты птичьего полета. Эльф довольно далеко смог унести его на спине, учитывая свое недавнее выздоровление. Выносливости у него хоть отбавляй, а жажда приключений проснулась, едва Силиус сказал, что хотел бы увидеть звездопад. Лито понимает, что давно не делал чего-то безрассудного, не рисковал и не чувствовал себя живым, выполняя один и тот же бесконечный цикл действий, от которых уже начинало тошнить. От этого спешного побега сердце колотит в груди и плывет перед глазами, их едва не заметили дежурные рекруты, но Лито смеется, раскинув руки, а сухая, сломавшаяся под его весом трава, колется в открытые участки тела. Убежать из казармы, прихватив с собой больного парня, о происхождении которого он едва знает? Лито замечает, что рядом с Силиусом в нем просыпается глупый мальчишеский задор, неугомонное желание хулиганить и вести себя неразумно, не задумываясь о последствиях. Как сейчас. Словно они знакомы с этим парнем много лет. — Мы существуем здесь в отрыве от целой реальности. Ты знаешь о мире за пределами острова? Знаешь, что там есть целые города, в странах, где нет джунглей, идет снег, и не светит раскаленное солнце? Мы так далеки от них. У этих людей другая кожа, глаза другого цвета, они смотрят на мир иначе, — говорит Силиус, пожевывая во рту травинку. Слова очаровывают эльфа, он слушает внимательно, жаждет узнать больше. — Ты говоришь вещи, которые никогда не приходили мне в голову, — Лито переворачивается на живот и вглядывается в лицо своего странного собеседника. Рядом с ним он чувствует себя невеждой, ведь Силиус знает так много вещей, о которых Лито даже не подозревал. — Неужели ты никогда не задумывался о том, чтобы увидеть мир? Иногда Силиус говорит загадками. Тайнами, которые эльфу сложно понять, поэтому он теряет нить разговора и злится, но парень все объясняет, спокойно и терпеливо донося до Лито отголоски древних легенд, необычайно интересных историй, от которых захватывает дух и хочется продолжать слушать снова и снова. — Я мечтаю о том, чего со мной никогда не случится. Я хочу путешествовать, узнавать новое. Научиться чему-нибудь. Узнать языки, верования, традиции. Обследовать старинные руины и разрушать вековые проклятия, уничтожая демонов. Хочу влюбиться в красивую девушку, чтобы потом жениться на ней и завести семью, — мечтательно продолжает Силиус. — Ты говоришь так, как будто знаешь, каково это, — скептически замечает Лито, — как можно хотеть, чего никогда не испытывал? Как можно желать узнать о том, чего никогда не слышал? — Любопытство – не самая плохая черта, Лито. — Ты знаешь, а вот у меня была девушка, которая мне нравилась, — усмехается эльф. Он словно задиристый мальчишка, перенимающий правила игры, в которой нужно соревноваться друг с другом. — Какая она? — Ее звали Кайя. Маленькая, худая, с очень красивыми глазами. Я думал, что подраться за нее с лучшим другом было почти подвигом. Но когда оказался с ней на чердаке конюшни, после шумной потасовки с кучей деревенских парней… я струсил. — Почему? — Силиус смеется, и Лито сжимает ладонь в кулак, досадуя, что вообще завел об этом разговор. Он злится, когда выглядит глупо и выдает свои слабости. — Я не знал, чего мне с ней делать. Целоваться не понравилось, — угрюмо отвечает он. — Когда-нибудь ты встретишь ту самую девушку. — Откуда ты знаешь? — Вот послушай. Ты встретишь ее… и подумаешь, что это магия. Ты решишь, что она заколдовала тебя! — Силиус садится на траве, его глаза горят, он будто нервничает. — Девушка будет обычная. Такая, что ты и не заметил бы на улице, если бы она сама не подошла! Но она должна быть как ты, иначе вы не понравитесь друг другу. Она должна быть настойчивая и упрямая. С огненным взглядом. Она будет делать то, что тебе не по нраву, но ты не сможешь возразить, потому что будешь любить ее больше всего на свете! Больше себя! — Чушь, — хохочет Лито, чувствуя, как щеки заливает густой румянец, едва он представляет себе эту загадочную незнакомку. — Нет, нет, я вижу это как наяву! Лито! — Силиус хватает эльфа за плечи, и тому кажется, что он бредит. — Она будет любить тебя так же отчаянно, как и ты. Ваша любовь будет столь же велика, сколь и разрушительна для вас обоих! Но только вместе вы сможете стать чем-то… — Стой- стой, у меня живот уже болит от смеха, — Лито не может остановиться в приступе хохота, а Силиус обиженно надувает губу в ответ. — Ты как маленький, неужели никогда не влюблялся? — А ты? — с вызовом спрашивает эльф. Силиус опускает взгляд и становится грустнее, чем обычно. Искры в его серых глазах мгновенно гаснут, словно сдавливаемые чем-то большим, о чем он не в силах рассказать. Тайна в нём самом, и эльф об этом знает, но с момента первой встречи любая попытка выяснить, откуда он, оканчивается провалом. — Почему ты не хочешь говорить мне, откуда ты? — Лито идет напролом, несмотря на то, что уже предполагает ответ собеседника. Эльф внимательный, а мелочи выдают Силиуса, и в их разговорах иногда проскальзывают кое-какие доказательства. — Ты же маг, говоришь, что живешь в башне и знаешь Данариуса. Говоришь, что он был для тебя кем-то. Кто он? Силиус отворачивается, но в свете луны Лито замечает, как его глаза наполняются слезами. — Никто, — шепчет парень, — он никто. Молчание сковывает грудную клетку, и Лито не знает, стоит ли пробовать выяснить больше. Нужно ли ему? Парень может не ответить, и беседа закончится ничем. Силиус нарушает тишину глубокой ночи первым. — У меня не было возможности выбраться за пределы имения на такое далекое расстояние. Для меня это уже небольшое путешествие. Благодаря тебе. — Мы можем убежать? — Лито указывает рукой куда-то, где, по его мнению, могут находиться необыкновенные страны и города. — Если там так, как ты говоришь, я бы и сам не прочь увидеть. Он не знает географии и истории, ему чужды науки, он не умеет читать и писать, но рассказы Силиуса делают с его воображением невероятные вещи. Хочется верить, что эльф способен на что-то большее, чем бессмысленные убийства за большие деньги? Чужие деньги. Силиус горько качает головой в ответ. — Ты можешь убежать, Лито. Для меня же все закончится здесь. — Зачем ты говоришь такое? Всегда должна быть надежда! Шанс, что все обернется по-другому! — упрямо гнет свою линию эльф. — С таким характером тебе многое по плечу, — Силиус улыбается, и Лито становится жутко от того, что глаза парня выглядят мертвыми. Он мотает головой, силясь отогнать от себя это кошмарное видение, но ничего не происходит. — Убеги за меня Лито, полюби за меня. Найди свой дом. Рассмотри мир получше, я верю, тебе это под силу! Ты сможешь то, чего не смог я. И если есть что-то по ту сторону, там, куда мы попадаем, когда умираем… я буду наблюдать за тобой. И я буду счастлив. — Не надо так говорить, Силиус, будто ты уже умер! – у эльфа перехватывает дыхание, впервые за долгое время, он понимает, что вот— вот заплачет. Каффар, да эльф плакал последний раз, когда бы совсем маленький, едва помнит это! Даже когда видел смерть своих друзей, его глаза были сухими! Лито был не в себе, и после, долгое время искаженные лица убитых преследовали его в скользких ночных кошмарах, но он так давно не плакал! — Лито, я устал, — тяжело вздохнув, отвечает Силиус, — мне не хочется видеть, во что превращается человек, которого я считал целым миром. Я не хочу быть причиной всех этих бессмысленных жертв, совершаемых в мое имя. Я и жить-то не хочу уже очень давно. И если бы я не встретил тебя, возможно, нашел бы, как свести счеты… Увидев, как ты борешься за собственную жизнь, мне даже… захотелось побыть здесь еще чуть-чуть. Спасибо тебе. Мне жаль, что мы не смогли встретиться при других обстоятельствах. — Силиус… О каком человеке ты говоришь? Лито замечает, что ухватился руками за пучки травы, которая больно впивается в ладони. Злость захлестывает горло, но он ведь даже не понимает, на кого злится! — Все нормально, мне почти не больно. Я привык, отпусти: не надо держать траву, она не виновата, — уголком губ улыбается худощавый парень, — я обещал, что покажу тебе звездопад! Смотри, какие они красивые, Лито! Звезд на небе много, в темноте, посреди поля, на котором они лежат, их видно лучше, чем в городе. Там мешает свет уличных факелов и многочисленные костры возле казарм. Яркие точки на ночном небосклоне оставляют полосы, прочерчивая по небу тонкий след, чтобы исчезнуть… — Мы как звезды. Какие-то светят ярче и дольше остальных. А некоторые возникают, чтобы быстро погаснуть, упав за небо… Они − по ту сторону мира, а мы здесь, тянемся к ним… Astia vala femundis, Лито — задумчиво размышляет Силиус, — знаешь эту поговорку? — Почему ты улыбаешься… почему… — Лито кашляет, подавившись собственными слезами. Он старается, чтобы ни одна капля не скатилась по щеке, ведь он обещал себе быть сильнее. — Я убью человека, о котором ты говоришь, Силиус, если бы не он, ты был бы здоров, ты бы смог жить! — Не надо, не держи на него зла. Я не держу. Он не хотел, правда. Его одержимость, это попытка оправдать собственные ужасные поступки. И, возможно, в глубине души он действительно раскаивается. — Что он сделал, Силиус, скажи мне, кто он такой?! Крики стражи нарушают тишину, и парень испуганно оглядывается по сторонам. Их не видно среди высокой травы, но голосов много, значит, людей послали на поиски, как только обнаружили исчезновение Лито. Эльф приникает ухом к земле. — Их около десятка, успеем убежать? — с надеждой спрашивает он. — Впереди должны быть еще дозорные, которые охраняют дальние подступы к территории магистра, если пройдем мимо них, возможно, есть шанс, — шепчет Силиус, и Лито, не раздумывая, подхватывает его на закорки, устремляясь в темноту. Колючая трава хлещет по телу и лицу, но ему наплевать. Он думает о чудесных странах и волшебных городах, которые они обязательно увидят, вдвоем! И о таинственной незнакомке, которую Лито встретит когда-нибудь. Хотя он слабо понимает в чувствах, но словам Силиуса хочется верить. Ему так жаль этого парня, так пусто в груди, когда эльф видит печаль в его глазах. Силиус сказал, что ему нравится упорство эльфа в желании жить, так пусть! Этого хватит на двоих, они сумеют убежать! Когда становится слишком поздно, Лито не успевает даже сообразить, их окружают: стража Данариуса и несколько магов. Проклятые волшебники выследили, в этом нет сомнения! Заклинания не применяют, значит, боятся. Но почему? Из-за Силиуса? Лито тяжело дышит, парень за спиной не тяжелый, просто эльфу страшно. Мечты, которые манили его сладкими миражами, развеиваются на горизонте, разбиваются о блестящие доспехи окружившей их стражи. Он пытается совершить рывок в сторону, но Силиус вдруг останавливает его, отпуская руки и с хриплым возгласом падая назад. Эльф разворачивается в его сторону, но парень машет ему изо всех сил, умоляя бежать дальше. Лито не двигается с места, в ужасе глядя на высокую, широкоплечую фигуру, быстро приближающуюся к ним. Данариус.***
— Кто же ты такой, парень? — Фенрис резко сел на кровати. Он уснул в своей спальне, в которой вчера пытался прибраться, чтобы хоть чем-то занять себя. Еще так недавно ему казалось, что прошлое находится где-то несоизмеримо далеко. А теперь он видел сны об ушедших днях так ярко, словно опять переживал наяву. Вспоминать удавалось не сразу. А нарочно не получалось никогда. Память делала это, когда ей вздумается, и Фенрису лишь оставалось лихорадочно всматриваться в эти обрывки, собирая в цельную картину и выделяя самое главное. Вопрос, на который он жаждал найти ответ, заключался не в том, где сейчас Данариус, и даже не в том, как его убить. Фенрис хотел понять, каким образом, среди такого большого количества рабов магистра, он оказался единственным, ставшим настолько ценным, что за ним отправляли наемников через весь континент. Как быстро, оказывается, шла жизнь. Еще вчера город сотрясался в рыданиях, горели костры, люди оплакивали погибших, а лазареты ломились от раненных. Спустя пару дней уже вовсю начали вести восстановительные работы: чинили мостовые и пострадавшие от взрывов поместья, восстанавливая сады и клумбы вокруг. Нижнему Городу пришлось хуже, но и там нашлись добровольцы, которые кормили голодных, залатывая дыры в их лачугах, раздавая бесплатную одежду и предлагая временный кров. Время неумолимо. Рыдания сменились всеобщим весельем и эйфорией, ведь многолетнее присутствие рогатых иноземцев, наконец, закончилось. Город вдохнул полной грудью, расправив плечи. О загадочной фигуре Защитницы говорили на каждом углу. Фенрис поначалу раздражался, но затем, даже стал прислушиваться к этим невероятным небылицам, которые горожане уже успели сочинить. Во всяком случае, было теперь, о чем поговорить с Мариан, когда эльф навещал ее. Неловкость так и не прошла, они все время находились на расстоянии нескольких шагов друг от друга, но Фенрис пытался быть рядом даже вопреки самому себе. Он рассказывал ей городские сплетни, она улыбалась и смеялась в ответ, а эльфу казалось, что он становится похожим на Варрика. Но это было хоть что-то, в сравнении с тем, что Фенрис надумал у себя в голове. Они не молчали, и он был очень рад, что Хоук ведет себя, как ни в чем не бывало. На деле Фенрис выл от тоски. В моменты мира и спокойствия, он чувствовал собственную бесполезность, как никогда. Размеренная жизнь давалась тяжело, может, виной тому были их странные натянуто-любезные отношения с Мариан: все было как прежде, они смеялись, и эльф даже позволял себе шутить. Однако в то же самое время, Фенрис знал, что как прежде не будет уже никогда. Спустя еще неделю в Киркволле начались всеобщие гуляния. К тому времени Хоук было разрешено покидать стены поместья. Под неустанным надзором целителя, Мариан действительно поправилась, а ее рана зажила, оставив после себя едва заметный шрам, который она отказалась сводить. Решила, что у нее будет такой боевой трофей, от Аришока с любовью. Об Изабелле в городе ничего не было слышно. Пиратка пропала. Фенрис надеялся, что так будет и дальше, он не хотел видеть виновницу нынешнего состояния Хоук. Мариан не спрашивала его о ривейни, хотя эльф догадывался, что она могла разузнавать об этом у Варрика. Хоук должна была посетить какое-то важное мероприятие в честь своего титула, в то время как Фенрис и остальные готовились встретить Мариан в Висельнике, чтобы устроить пирушку в честь ее выздоровления. В назначенный день в трактире творилось что-то невообразимое. Людской гомон и песни разразились как буря среди спокойного моря, а с появлением Защитницы Киркволла собственной персоной, буря грозилась перерасти в настоящий шторм. Трактир гудел и был словно без дна. Сколько же тут собралось людей? Они пили за Мариан, желая ей долгих лет жизни, предлагали свою помощь, рыдали от счастья, в пьяном угаре воздавая ей хвалебные оды и почести, от которых у Фенриса уже звенело в ушах. Варрик радовался присутствию Хоук, всячески ухаживая за столом, и предлагая ей, то попробовать, то выпить что-нибудь эдакое. В номере гнома собрались почти все спутники, за исключением Изабеллы. Хоук искала ее глазами, как только вошла, Фенрис сразу заметил. Но пиратки не было даже за ее привычным местом у барной стойки. Хоук погрустнела, но лишь на долю секунды − Мерриль накинулась на нее, буквально стиснув в объятиях и не давая опомниться. Авелин и Донник рассказывали Хоук, что в городской страже нет отбоя от желающих поступить на службу, особенно среди девушек из окрестных деревень. Все теперь хотели стать такой, как Мариан. Хоук смущалась, отмахиваясь и отшучиваясь, ей претило излишнее внимание. Капитан стражи собиралась обручиться с Донником в Церкви, парочка даже планировала дальнейший отдых в столице Орлея. Конечно же, они пригласили всех, и Мариан восторженно кивала головой, предвкушая поездку. Фенрис сидел в углу комнаты, потягивая вино и лениво почесывая за ухом мабари, который был совсем не против неожиданному проявлению доброты. Даже Себастьян заглядывал ненадолго, чтобы поднять бокал, но на Ваэля навалилось много дел, за последнюю неделю в Церкви не было отбоя от желающих помянуть погибших или исповедоваться. Ко всему прочему, они с Мариан слишком много времени проводили за беседами, похоже, экс-принц всерьез беспокоился за Хоук в связи с недавними событиями. Приходя навестить ее, Фенрис частенько заставал их споры в гостиной поместья Амеллов. Эльф наблюдал за присутствующими, сам не замечая, как считает количество стаканов виски, которые Хоук опрокидывала в себя. Забота о ней не входила в его обязанности, но Фенрис делал это непроизвольно и даже перестал удивляться. Может, искал возможности быть нужным ей, хоть в какой-то степени? Их разговор о магии крови остался в прошлом, они больше не поднимали эту тему, но Фенриса не покидало беспокойство, ведь он понимал, что с ним будет, если Мариан продолжит практиковать эту магию в бою. Хоук немного похудела за время лечения, Фенрис пару раз спрашивал у Варрика, почему тот не следит, чтобы она хорошо ела, но гном только отмахивался, утверждая, что ему не всегда удается бороться с ее упрямством. Эльф улыбался, вспоминая вредность характера Мариан, каффар, да он всегда улыбался, стоило только вспомнить ее лицо и этот звонкий задорный смех! Прямо сейчас Хоук хохотала, запрокинув голову назад и оттолкнувшись руками от стола. Стул под ней жалобно поскрипывал, и Фенрис даже успел подумать, а не свалится ли она с него? Варрик рассказывал какой-то анекдот, Хоук колотила рукой по столу, вытирая слезы, и выглядела абсолютно счастливой, в кругу друзей. Ближе к полуночи их покинули Авелин, ведущая под руку изрядно выпившего Донника, и Мерриль, которая без Изабеллы не притрагивалась к спиртному вообще. Андерс еще разговаривал с гномом, в тот момент, когда Фенрис пытался угомонить Мариан, играющую в Алмазный ромб на первом этаже Висельника. Эльф всегда пил осторожно, не давая воли эмоциям, в отличие от Хоук. Мариан же делала это, как в последний раз. Обычно Фенрис ворчал по этому поводу, но сегодня, посчитал нужным не вмешиваться, понимая, что у нее действительно есть причина радоваться и отдыхать. Когда Хоук стало плохо, эльф вывел ее на улицу. Девушку сильно шатало, а количество выпитого располагало ко всяким глупостям, поэтому Фенрис предусмотрительно держал ее под локоть, не давая возможности выкрутиться и натворить чего-нибудь. В конечном счете, их противостояние закончилось ее безоговорочной капитуляцией. Фенрис вдохнул свободнее только после того, как убедился, что Хоук крепко спит на кровати гнома, подтянув под себя ноги и подложив руки под голову. Он накрыл ее пледом, и, пошатываясь, вернулся к столу, за которым остался только Варрик. Андерса уже не было, они остались вдвоем. — Вот что я тебе скажу, эльф, — Тетрас залпом осушил кубок с виски, — после пьянки, абсолютно любой, всегда должны оставаться двое, разговаривающие о смысле жизни, — он икнул и покачал головой, словно осуждая самого себя. — И ты думаешь, что этими двумя оказались мы? — предположил Фенрис. — А что ты предлагаешь? — Тетрас оглянулся по сторонам, — Хоук спит, а ее мабари не очень-то разговорчив. Что, приятель, да-да, — Варрик растянул губы в улыбке, почесывая подошедшего пса за ухом. — Мы о тебе говорим, да, большой, грозный пёс! Как раз такой и нужен, чтобы защищать нашу… Защитницу. Он снова икнул, а Фенрис едва сдержал вырвавшийся смешок. Он впервые видел гнома в таком состоянии. — Знаешь же, что Хоук защищать надо, правда? — Тетрас продолжал обращаться к собаке, и Фенрис решил не мешать их разговору, наблюдая со стороны. — А ты! — Варрик вдруг поднял взгляд на эльфа. — Во-первых, выпей со мной, — он потянулся за бутылкой, и Фенрис перехватил ее, помогая разлить обжигающий напиток по бокалам. — Вот, теперь другое дело, — смачно протянул гном, наблюдая, как эльф опустошил свою порцию. — Я вот что хотел! Все не доводилось сказать, но… спасибо тебе. Угрюмый, — он хохотнул, — без тебя одного мабари бы для нее не хватило. Да и не пёс ей сейчас нужен… — Тетрас шумно вздохнул. — Вы разговаривали о чем-нибудь? — осторожно спросил Фенрис, надеясь, что Варрик расскажет ему о Мариан что-нибудь новое. Виски мгновенно ударил в голову. Странное дело, но он смог расслабиться только когда убедился, что Хоук крепко спит на кровати, в пределах его видимости. — Разговаривали… — Тетрас задумался, — сиськи Андрасте, да мы всегда разговариваем, мы же друзья! — Нет, Варрик, я не об этом… — Между прочим, в Киркволле так сложно найти с кем поговорить, — перебил его гном и покачал головой, — кругом одни проныры, желающие залезть тебе в карман! А в Нижнем городе, ты только посмотри! — он расширил глаза в удивлении, — здесь не собаки ссут, здесь столбы ссут на собак! — он громко расхохотался. — Наливай! Фенрис не стал противиться. Тетрас, может и хватил лишку с выпивкой, но дар речи не потерял, а эльфу всегда нравилось его общество за бутылкой чего-нибудь крепкого. В последнее время он заметил, что им даже удалось наладить дружеское нейтральное общение. Это произошло сразу после того, как эльф пришел в Висельник, чтобы отблагодарить Варрика, выполняя данное самому себе обещание. — Ты там не наступил куда? — спросил вдруг гном, заглядывая под стол. — Куда наступил? – недоуменно переспросил Фенрис. — На свое чувство юмора! — хохотнул Варрик. — Слушай, Фенрис! — эльф вздрогнул, от того, что гном впервые за долгое время назвал его по имени. — Тебе же небезразлична вся эта случившаяся дребедень? — Как быстро ты меняешь темы разговора… — Брось ты эту свою… как бишь… напускную мрачность! Сегодня мы отдыхаем, и у тебя есть на это право! — Я не умею отдыхать, гном. — Ничего, я научу, — Тетрас налил еще по одной и заговорщически подмигнул. Эльф снова бросил быстрый взгляд в сторону небольшой кровати гнома. Мариан перевернулась на спину, раскинув руки в разные стороны. — У нее-то я спрашивал, а вот у тебя… — задумчиво протянул Варрик, проследив за его взглядом. — А ты вот что скажи мне. У вас ведь было что-то, — Фенрис собрался прервать гнома, но тот поднял вверх указательный палец, призывая дослушать до конца. — Я тоже не поддерживаю ее выбор, с этой магией. У каждого из ее друзей свое мнение на этот счет! Только ты, как всегда, угрюмо молчишь. Знаешь, если с ее головы хоть волос упадет, по твоей вине… — Я не собираюсь причинять ей вред! — возмущенно ответил эльф. — Порой мы даже не нуждаемся в словах, чтобы сделать больно, — Варрик подпер подбородок руками и уставился в камин, — иногда можно обидеть одним лишь молчанием. Она так много о тебе говорит, эльф. Ей важно буквально каждое твое слово! Фенрис сказал то, Фенрис сказал это! — гном передразнил интонацию Мариан. — А знаешь, она ведь всегда была себе на уме! Фенрис улыбнулся и кивнул, соглашаясь с последним высказыванием. Следующая порция виски уже не обожгла горло, вместо этого подарив лишь какое-то странное, но теплое послевкусие. Ему было спокойно. С первого этажа донесся тихий женский голос, затянувший грустную песню, ему тут же подыграла лютня. Мабари расположился возле камина, подергивая лапой во сне. Пес был уже не молод, Мариан все больше переживала за него, обращая внимание, что Дэни начали беспокоить задние лапы. — А что сказали остальные? — поинтересовался Фенрис, заметив, что гном о чем-то крепко задумался, глядя на огонь. Слова эльфа будто вывели Тетраса из оцепенения. — Да многое высказали. Кто о чем… Фенрис помнил, что не проронил ни слова о магии крови и выборе Хоук после их единственного разговора. А выходило, что не только он: ее осуждали буквально все друзья! Но почему же каждый из них сегодня был так рад, увидев ее в дверях? — Это сложно, порой, когда ты принимаешь поступки близкого человека, слишком… близко к сердцу… Но это лучше, чем разрушать дружбу. Мы все будем рядом с Хоук, что бы то ни было. — Я тоже буду… рядом с ней. — Ты любишь ее? — спросил вдруг Тетрас, и у Фенриса в груди все стянулось в тугой узел. Три слова, надо которыми он размышлял, не называя вслух даже в собственных мыслях. — Скажи как есть, ей важно это услышать. Иногда этого бывает достаточно, чтобы двигаться дальше, — Варрик будто подвел невидимую черту. Всё. Что бы ты ни делала, Мариан, это всё теперь становится частью моей жизни. Слишком много тебя. Но я, быть может… справлюсь? Сколько раз поднимался, когда думал, что упал навсегда? Фенрис с Варриком проговорили до самого рассвета. Эльф даже умудрился задремать за столом, положив голову на руки. Мариан проснулась, смерив их недовольным взглядом, и укорив, что своей болтовней они не дали ей нормально выспаться. Когда эльф вышел за порог Висельника в хмурое Киркволлское утро, ему почудилось, что произошедших событий и вовсе не было. Не было нападения кунари, не было дуэли с Аришоком, и они еще не знали, что за реликвию похитила Изабелла. Словно случилась всего лишь их очередная посиделка в трактире, и он провожал Хоук домой, потому что им все равно по пути. И пусть они сейчас сохраняли молчание, а Мариан шла чуть впереди, зябко кутаясь в плащ, − он кожей ощущал необъяснимое спокойствие и странную предначертанность в своем нахождении рядом с ней. Гном вызвался прогуляться с ними, мотивировав это тем, что чуть не забыл рассказать Мариан что-то важное. Правда, он немного отстал, когда Дэни начал увлеченно рыться в куче какого-то мусора. Варрик окончательно сбил Фенриса с толку вопросом о чувствах: гном говорил так же, как и стрелял из арбалета. Метко… попадая в самую цель, усмотрев корень проблемы. Хотя вряд ли можно было назвать чувства к Хоук – проблемой. Фенрис испытал рядом с ней целый ворох эмоций, он привык к этому. — Эй, — вдруг тихо позвала Мариан, и эльф ускорил шаг, поравнявшись с ней, — знаешь, мне так грустно… — Почему? — Вот бывает, когда ты разошелся с человеком, не успев сказать ему самого главного… Еще мгновение, и человека не стало, а ты не был готов. И всё, время ушло… человек… ушел. — Ты про Изабеллу? — Я ведь оказывается, такая отходчивая, — горько усмехнулась Мариан, — помню только хорошее. Знаешь, сколько хорошего я стараюсь сохранить в своих воспоминаниях? Глупости, которые ты читал в моем дневнике, эти мелочи, которые я боюсь забыть, поэтому записываю каждое слово. Изабелла как-то рассказала мне, о том, что ее выдали замуж насильно. Рассказала, что всю жизнь за нее решали чужие люди, поэтому, пиратство и ощущение собственной независимости и силы – самое главное для нее. Она говорила, что ненавидит привязываться к людям, что никому не доверяет, — Мариан опустила голову, замедляя шаг, — как я не увидела всего этого? Я думала, что она такая хорошая, веселая. Без забот… А оказывается заботы были. — Ты злишься на нее? — осторожно спросил Фенрис. — Я хочу, чтобы она вернулась! — воскликнула Хоук. Эльфу показалось, что она даже топнула ногой, подтверждая свое негодование. — Если бы она вернулась, я бы высказала ей все… может быть даже врезала! Мне без нее плохо. Я, наверное, такая наивная, да? — Ты веришь в своих друзей, поэтому они верят в тебя. — Она же вернется? — жалобно спросила Хоук, — Она вернулась с этой гребаной реликвией, почему ушла сейчас?! — Наверное, мы не всегда можем признаться в наших слабостях, Хоук, она же на горло себе наступила, возвращаясь. А ты потоптала ее гордость еще, отказавшись выдать Аришоку. Возможно, отдай ты ее кунари, эта пиратка сама бы выкрутилась, сбежала, убила бы кого-нибудь, в конце концов, она это умеет! Но ты решила за нее, поэтому, дай ей время обдумать случившееся… — Вы только поглядите, — усмехнулась Хоук, — мои слова решают чужие жизни… Создатель - свидетель, я не хочу так жить. — А чего ты хочешь? — Пути назад нет, похоже, этот город станет моей могилой. — Не говори так. — А что, Фенрис, я теперь шагу не могу ступить, каждая собака меня знает! — Хоук вздрогнула, когда эльф схватил ее за плечи и, не рассчитав силы, вдавил в кирпичную стену здания. Свист стрелы, пущенной откуда-то с крыши, подтвердил его предчувствие. — Осторожно! — зашипел он, отводя Мариан дальше, под крыльцо, чтобы случайного выстрела не повторилось. — Так вот о чем же я хотел поговорить! — спешно начал гном, догнав их и забегая в укрытие. — Ты так вовремя, Варрик, специально выжидал? — съязвил Фенрис. — Это связано с тобой и знатью, — гном обратился к Хоук, — вообще-то Лезвие − надежный тип… Он хотел встречи с тобой! — Мы довольно часто натыкаемся на засады! — проворчал эльф. — Да почему? В мире бывают не только засады! – Варрик вздрогнул, когда стрела просвистела мимо него, чуть не задев камзол, — ну ладно! — выкрикнул он, вытаскивая из-за спины Бьянку, — допустим, это все-таки засада! Хоук съехала по стене, начав истерически смеяться, а Фенрис вытащил меч, пытаясь разглядеть нападавших в густом утреннем тумане. — У меня даже дар предсказательства открылся, — давя смех, пробормотала Мариан. — Тише! Ты нас выдашь! — ругнулся Фенрис, шаря взглядом по сторонам. — Ты знаешь, а их тут довольно много, — Хоук приподняла голову, разглядывая свод арки, под которым они спрятались, — трое там, — она указала пальцем вверх, — на крыше, а еще четверо бегут сюда из переулка, — Фенрис похолодел от мысли о том, какое шестое чувство может подсказывать Хоук эти подробности. Она же теперь чувствует кровь… — Я высунусь, и поджарю тех, что на крыше, ладно? Варрик, поможешь мне! А ты займись теми, кто бежит сюда по земле, — Хоук говорила убедительно, насколько могла, видя, как лириум в его клеймах начинает отсвечивать от стен здания. Фенрис едва сдерживался. Наемники в прочных доспехах, кажется, всерьез были намерены убить именно Мариан. Фенрис понял это, когда двое раненных его мечом, устремились к Хоук, игнорируя эльфа. Конечно, он достал их, лишая возможности подступить к девушке даже на несколько шагов. Наконец, среди всей этой своры разъяренных наемников показался главарь, он вышел вперед остальных, смело спрятав оружие за пояс. — Защитница Киркволла, здесь ты и умрешь! — довольно выкрикнул он, и Фенрис заметил странный акцент в его голосе. Похож на орлесианский… — Демон подери, я же только получила этот титул! — Мариан хлопнула себя рукой по лбу и рассмеялась, — у меня так болит голова, нет при себе посоха, я едва успела стать этой Защитницей, а мне и защитить то вас нечем… — Хоук, заткнись! — взмолился Фенрис, выставив перед собой меч, заслоняя при этом свою болтливую спутницу. К большому счастью, рядом оказалась Авелин, подоспевшая с несколькими стражниками: противостояние уже не обещало быть тяжелым. Фенрис злился, потому что обычно всегда рассчитывал свои силы, но сегодня… выпитый виски неприятно мешал соблюдать привычную координацию, каффар, он не предполагал такой встречи! Почему именно сегодня?! — Авелин, ты вообще спишь?! — удивленно спросила Хоук. — У меня работа, мне некогда, я иду принимать дозоры, а тут ты! Только проспалась и сразу в бой? — капитан стражи подозрительно оглядывала наемников, которые на миг замерли, ожидая слова своего главаря. Тот, похоже, находился в замешательстве, вызванном такой необычной реакцией на его появление. — Мальчики, у вас попить не найдется? Сушняк, знаете ли, — пробормотала Мариан, и губы главаря растянулись в усмешке. Но, похоже, наглость Хоук была не случайной. Кинжал, прилетевший с крыши мигом стер самодовольную ухмылку с лица головореза, заставив глаза округлиться от ужаса. Он нелепо взмахнул руками и схватился за оружие, которое плотно вошло ему в грудную клетку. Фенрис оглянулся в сторону трехэтажного каменного здания. Из тумана прямиком с крыши, вниз прыгнула худенькая женская фигурка, эльфу удалось различить лишь огненно-рыжую копну волос и кинжал, которым девушка орудовала, словно он был продолжением ее руки. Представление продолжалось с молниеносной скоростью. Она пронзила одного из наемников, захватив его тело в качестве живого щита и прикрываясь им от выпущенных стрел. Затем ловко увернулась от громилы с молотом, спрыгнула с парапета, оказавшись в считанных шагах от Мариан, но тут же побежала дальше. Рыжеволосая была эльфийкой, Фенрис разглядел это, лишь когда ее кинжал проскользил в сантиметрах от его доспеха. Главарь банды все еще стоял на ногах, пошатываясь, словно только что успел каким-то образом опьянеть. Скорее всего, пущенный в него кинжал был отравлен, потому что мужчина пытался вытащить меч, но не мог, его словно парализовало. — Чего вы ждете, убейте их всех! — крик прервался на хрип, когда эльфийка одним точным движением полоснула главарю по горлу, выдернув второй кинжал из его груди. — Ну что, чего вы ждете? — вдруг спросила она, обращаясь к Мариан. — Проклятье! Кто это вообще? – спросила Хоук, превращая мостовую вокруг себя в лед. — Не знаю, сначала бей, потом спрашивай! — усмехнулся Варрик, метко уложив первого поскользнувшегося на ледяной дорожке громилу. Часть наемников сразу же кинулась на эльфийку, а Фенрис с Авелин взяли на себя оставшуюся половину бандитов. Мабари увлеченно защищал Мариан, напрыгивая на подобравшихся слишком близко. — Вот недотепы, — выругалась рыжеволосая, вытаскивая свой кинжал из последнего трупа, — казалось бы, Вороны должны быть ловчее. Они же столько лет занимаются этим делом. — Так эти Вороны, твой подарочек? — кисло улыбнулась Мариан, потирая виски, — как мило. — О, мое появление не было подстроено, однако здесь я оказалась не случайно! — попыталась оправдаться эльфийка, закрепляя кинжалы за спиной. Авелин, напротив, все еще держала меч наготове, впрочем, как и Фенрис. Он в очередной раз оттеснил Хоук за спину, поймав на себе ее недовольный взгляд. — Меня зовут Таллис. И я искала тебя, — эльфийка изобразила какое-то подобие реверанса. — Искала меня? — Мариан скептически изогнула бровь, тихо добавив, — вспомнишь, вот и оно… — Если точнее, я искала женщину, у которой есть приглашение в замок Эн. — Так вот, что нужно было Лезвию, — озадаченно пробормотал Варрик, — эй, Хоук, помнишь герцога Проспера, который так и вился вокруг тебя на пиру в честь Защитницы Киркволла? Он болтал насчет охоты. — Сомневаюсь, что я пойду на такое, — мрачно изрекла Мариан. — Я надеялась, что ты передумаешь. Герцог превосходно принимает гостей, по крайней мере – так говорят, — пояснила Таллис, поджав губы. — Дай угадаю: это же не просто светский визит? — Хоук вышла вперед, игнорируя ворчание эльфа. — Мне нужно забрать у него одну вещицу, которая по праву ему не принадлежит, но я не могу сделать это одна. — Тоесть ты хочешь, чтобы мы стали ворами? — Авелин убрала меч, но добрее не стала, а Хоук происходящее только веселило. — Обокрасть орлесианца – не грех, — добавил Варрик, разведя руками, — так говорят, — поправился он, заметив на себе разъяренный взгляд Авелин. — Не так я собиралась просить тебя об этом, — Таллис покачала головой, — я надеялась на встречу при менее… кровавых обстоятельствах. — А с чего ты взяла, что я стану красть потому, что меня кто-то об этом просит? — недовольно спросила Хоук. — Э-э, ну может, это я тебя слегка перехвалил. Пару-тройку раз, — виновато пробормотал Варрик, задумчиво почесав в затылке. — Ох, Варрик... — А что? Лучше если я всем буду рассказывать, что ты маг? — Я слышала только, что на тебя можно положиться. Надеюсь, это правда, — Таллис наклонила голову и прищурилась. Фенрис хмыкнул, наблюдая за тем, как невинная прогулка до дома в компании Хоук, превращается в какой-то невероятный абсурд с орлейскими герцогами, воровством и нападением вооруженных наемников. — Почему бы и нет, — иронично заметила Мариан, — говорят, орлесианцы делают превосходный сыр! — Ну да, — эльфийка вдруг рассмеялась, — ты же ферелденка, верно? — Что бы ты о нас не слыхала, на самом деле, мы вовсе не собачники! — сказала Хоук, подозвав мабари к себе и почесав за ухом. — Я это учту, — улыбнулась Таллис, оценив ее иронию. — Так скажи мне, что именно ты хочешь украсть? — Эээ, — рыжеволосая эльфийка на долю секунды замялась, — драгоценный камень. Герцог считает его ценным, и это так, но только ценность камня совсем в другом! — Таллис начала ходить взад вперед, будто нервничая, — Более того, герцог не имеет права им владеть! Кто хочет ходить по воде должен сначала научиться плавать. Хоук прочистила горло, а Таллис смущенно добавила: — Отправься со мной в замок Эн. По дороге все объясню. По крайней мере, ты получишь тонкое вино и изысканное общество. Только… я надеюсь, что ты хочешь большего. Когда они оказались на конюшнях, выбирая себе лошадей, Фенрис стал свидетелем спора Хоук с Авелин. Нет, девушки не ругались, скорее Авелин вела себя как умудренная опытом старшая сестра, отчитывающая младшую за озорное поведение. — Я уже говорила тебе, что через неделю у меня назначена свадьба? — Четыре раза, Авелин. Четыре раза, — мрачно повторила Хоук, наблюдая, как объездчик подбирает для нее седло. — А я уже говорила, что если не вернусь к этому времени, Донник открутит тебе голову? — Нет, сначала ты хотела лично открутить ее мне, — Мариан хихикнула. — Хоук! — Авелин раздраженно махнула рукой. — Если я и впутываюсь во что-то, то только потому, что ценю нашу дружбу и хочу помочь! Но постарайся, чтобы это не вылилось во что-нибудь ужасное, вроде бойни с кунари в королевском дворце! — Эй, Таллис, — Мариан весело обратилась к эльфийке, — в этом замке случайно не планируется визита императрицы? — рыжеволосая мотнула головой, — а какого-нибудь покушения? — Нет, Хоук, мне просто нужно забрать камень. — Ты веришь ей? — зашипела Авелин. — Ты первый раз её видишь! — Ну ладно, Хоук, должна предупредить, — Таллис подошла к девушкам ближе, — камень, который нам нужен, называется «Сердце многих». — Интересное название, — иронично заметила Мариан, — я предвкушаю подробности. — Интересный камень, — подтвердила эльфийка, — все, что мне нужно — стянуть его у герцога. Хоук сложила руки на груди и вздохнула, картинно закатив глаза. — Проблема вот в чем: Сердце хранится в сокровищнице, за, Создатель знает, какими ловушками и охраняется частной армией орлесианских шевалье, — Таллис нервно сглотнула, увидев, как изменилось лицо Авелин. — Все это внутри крепости, которая считается неприступной, — продолжила она, — и не забудем, что крепость на склоне горы, у черта на куличиках. И там полно чудовищ, — на одном дыхании пробормотала эльфийка, делая шаг назад, на всякий случай. Авелин шумно втягивала ноздрями воздух, буравя Хоук взглядом. Мариан перевела взгляд с Таллис на капитана стражи, а затем посмотрела на Фенриса. Эльф лишь пожал плечами, предлагая ей самой принимать решение. Хорошо укреплённый Замок Эн располагался на западном краю Виммаркских гор, и принадлежал прославленному орлесианскому семейству де Монфор. По словам Таллис, его подарили после того как миновал четвертый мор, и теперь замок представлял собой прекрасное, хорошо укрепленное и благоустроенное жилище, окруженное охотничьими угодьями. Густые еловые леса и вправду выглядели красиво, а запах хвои, да и чистый воздух вообще, в сравнении с испарениями, витавшими в Киркволле от многочисленных литейных, даже казался слаще. — Всего лишь виверн, подумаешь, — хмыкнула Хоук, продираясь сквозь еловый бурелом. — Действительно, подумаешь: найти, заманить, убить, ерунда! — передразнил ее Фенрис, убирая с лица паутину и отряхиваясь от иголок, которые так и норовили попасть под одежду. — Фенрис, я что-то пропустила? — раздраженно спросила Мариан. — С каких пор ты взял на себя роль Варрика? — И чего это гном с нами не поехал? — спросила Авелин, догоняя их. Они наконец-то вернулись на тропу, которую чуть не потеряли, благодаря Хоук. Ей показалось, что она видела что-то похожее на виверна впереди. — Должен же кто-то следить за происходящим в городе в мое отсутствие! — Этот герцог принял нас за слуг! — возмущенно заворчал Фенрис. — Ой, давай не начинай, — отмахнулась Авелин. Стражница вспотела в доспехе, а спутанные волосы облепили лицо, поэтому, чем глубже они продвигались в лес, тем больше она злилась и огрызалась. — Глядите-ка, там что-то есть! — Таллис обогнала их компанию и замерла перед большой кучей… — Да это же говно! — раздраженно констатировала Авелин, и вздрогнула, когда ей в спину врезалась Мариан. — Хоук, стой! — выкрикнул Фенрис, но было поздно. Девушка с невозмутимым видом сделала несколько шагов и наступила носком сапога прямо в большую кучу. — КАКАЯ ГАДОСТЬ, ЧТО ЭТО?! — Хоук вляпалась в какашки! Отлично! — не удержался от комментария эльф. — Ах ты… — Мариан рванула в его сторону, но Фенрис оказался ловчее, — демон, я теперь буду вонять! Здесь есть хоть какой-нибудь водоем? — Виверн где-то поблизости, как вы не понимаете? — Таллис огляделась по сторонам, — Тссс, — она приложила палец к губам, и все дружно замолкли, услышав впереди глухое рычание. Когда Таллис начала изображать крики нага, у Фенриса уже не было сил смеяться. Все происходящее походило на абсурд. Маленькие карлики в шапках, выпрыгивающие из каких-то нор в земле, какашки виверна, попадающиеся им посреди леса, хвастливые орлесианские охотники, надеющиеся поймать зверя и попасть на прием к герцогу, — все это было словно в небылице, рассказанной Тетрасом. Но Таллис действительно прыгала вокруг спутников, сложив руки лодочкой вокруг рта и издавая странные, клокочущие звуки. Виверн, выскочивший на них со склона холма был больше, чем эльф ожидал. Он видел их лишь пару раз, и то издалека. Подобные звери представлялись ему грациозными и гибкими ящерами, похожими на драконов, но них напал какой-то плотный и приземистый. У виверна была сплюснутая, квадратная голова, разделённая на две почти равные половинки пастью, из которой торчали клыки, с капающей слюной. А может то был яд, об опасности которого их успели предостеречь. Шкура виверна имела яркую окраску, а на спине эльф успел разглядеть два небольших отростка, напоминающие так и не сформировавшиеся крылья. Тварь предпочитала яростное наступление, и Фенрис едва успевал уворачиваться от яда, который виверн неожиданно начинал разбрызгивать почти на несколько метров вокруг. Хоук держалась в стороне, пытаясь попасть по свирепому зверю хотя бы раз, но тот был ловчее. Пару раз эльфу пришлось проявить чудеса гибкости, оттаскивая от зверя неосторожную Мариан. Ничуть не меньше, чем поединки смертников на Арене, тевинтерцы любили зрелищные сражения с дикими животными, как, впрочем, и просто схватки между зверями. Число животных на аренах росло немыслимыми темпами. Фенрис был свидетелем и непосредственным участником больших боев, в которых погибали целыми отрядами на протяжении нескольких дней. Ловцы животных трудились не покладая рук, опустошая имперские провинции, а также сопредельные территории. Этим чрезвычайно опасным, но и столь же выгодным бизнесом занимались тысячи. Помимо сражающихся людей на аренах гибли сотни львов, тигров, волков, медведей, кабанов и диких быков. Невыполнимых задач для ловцов животных просто не существовало. Все эти животные становились жертвами в их бесчисленных бестиариях. Обучение зверей было гораздо более длительным, нежели чем у людей. Но когда пресыщенная толпа требовала крови, на Арене появлялись смертники, к числу которых принадлежал и Фенрис. Они должны были уметь убивать зверей не только различными видами оружия, но и голыми руками. Высшим шиком считалось накинуть на голову льва или леопарда плащ, замотать его, а затем убить зверя одним ударом меча или копья. Фенрис вспомнил все это прямо сейчас, однако, понятия не имел, как применить знания на практике, уворачиваясь от невероятной твари. «Ваши мозги это не только возможность пользоваться ловушками и копьями, но и умение нанести единственный правильный удар, знание слабых точек противника, тактика. Зверь знает, как себя вести только в типичных ситуациях, но если что-то пойдёт не так... у вас есть шансы!» Слова одного старого дрессировщика эхом раздавались в голове, мешая сосредоточиться на твари. К тому же, эльф устал бегать от виверна и почти выдохся. Взбешенный зверь задел Авелин лапой, и если бы не Таллис, он легко разделался бы с капитаном стражи. Заклинания Хоук не причиняли ему вреда, едва проникая сквозь плотную чешую. Мысли проносились в голове с бешеной скоростью. Лириум мог бы помочь, если бы Фенрис подобрался хотя бы на расстояние вытянутой руки! Он успел заметить, что чешуя на холке у виверна странно топорщится. Может быть там слабое место? Кожа тоньше? Подойти сзади не представлялось возможным, так как хвост был не менее грозным оружием, чем пасть и лапы. Эльф стиснул зубы, игнорируя боль в плече, которая появилась, когда он в очередной раз оттащил Мариан. Только один удар. Один шанс. Фенрис перехватил меч, приготовившись и выждав момент, чтобы поймать виверна в поле зрения. Тварь замерла, уставившись на него, и словно почувствовала намерения. Эльф побежал прямо на него, краем уха услышав вопль Хоук, адресованный ему и содержащий не самые лестные выражения. Как и всегда, лириум, смешивающийся с кровью, придал телу необыкновенную легкость. Фенрис старался смотреть виверну прямо в глаза, чтобы спровоцировать. Судя по тому, что зверь бежал навстречу, издавая неистовое рычание, задуманное удалось. Вонзив меч в землю, эльф резко оттолкнулся ногами и прыгнул вверх. Благодаря силе, даваемой лириумом, рывок вышел почти молниеносным. Где-то позади раздался шумный всхлип Мариан. В голову вдруг пришла нелепая мысль, что он хотел бы, чтобы происходящее восхитило ее. Хотел бы, чтобы она видела, на что он способен. Виверн не ожидал, что его соперник вдруг исчезнет из поля зрения, прыгнув в воздух, и сделал еще рывок вперед, минуя меч, в то время как этого было вполне достаточно для эльфа, чтобы оказаться у твари на спине. Фенрис погрузил руки прямо сквозь шею и не ошибся, лириум помог: он разорвал дыхательную систему виверна в клочья. Зверь сдавленно всхрапнул и рухнул на землю, подняв вокруг клубы пыли. Под вечер, после окончания охоты и неоспоримой победы Защитницы, им удалось устроить привал на небольшой поляне, неподалеку от леса. Праздник и прием обещали начать на следующий день, и Таллис о чем-то беседовала с Хоук, сидя возле костра. От предложенных комнат в замке они любезно отказались, а герцог еще раз восхитился аскетичности нравов ферелденцев. Фенрис злился на Мариан, впрочем, когда было иначе? Он сильно растянул плечо, в тот момент, когда ухватил ее, избавляя от попадания ядовитой слюны виверна. Сейчас, тихо поскуливая от боли, Фенрис раздражался от мысли, что желание спасти Хоук вышло таким неосознанным и неосторожным. Его поступки становились сильно похожими на ее упрямое безрассудство. Авелин вызвалась помочь и закрепляла на руке эльфа фиксирующую повязку. Ему пришлось снять доспех и от этого стало не по себе. — Чудо, что ты жив остался! — ворчала она. — И как тебе в голову пришло ему на спину прыгнуть? Фенрис хмыкнул, пробормотав что-то невнятное. Он всё пытался смотреть в сторону костра, гадая, что подумала Хоук, увидев его, верхом на виверне. — Не дергайся! — шикнула стражница. — Хватит смотреть туда, мне не меньше твоего хочется вкатить ей хорошего подзатыльника! Эльф замер и непроизвольно улыбнулся. Мариан смеялась, оживленно рассказывая что-то эльфийке, жестикулируя и кривляясь для пущей правдоподобности. Таллис снисходительно кивала головой, а ее глаза выражали искреннюю заинтересованность. Это казалось… подозрительным. Не то что бы Фенрис совсем не разбирался в людях, скорее, он научился этому, со временем. Различать оттенки эмоций на лицах, улавливать непроизвольные намеки в жестах. Вот прямо сейчас Хоук вела себя так, будто бы разговаривала с ним. Ну а Таллис… эльфийка выражала свой интерес слишком явно. Так не делают, когда хотят быть дружелюбными. Каффар, да она соблазнить ее пыталась? Фенрис повел больным плечом, и, убедившись, что повязка держит крепко, поблагодарил Авелин. Стражница кивнула и ушла к своей палатке, сообщив, что намеревается, наконец, отдохнуть. Эльф прихватил с собой несколько бутылок вина, это было почти первым, что он купил у торговца возле стен замка после окончания охоты. В счет не шла пара крепких настоек эльфийского корня, которые он намеревался выпить, пока Хоук не заметила. Она беспокоилась, что он употребляет подобные зелья неосторожно, после того, как Андерс сказал, что это может вызвать острое отравление. Чаще всего такой концентрированный настой применяли для изготовления мазей, но обычные зелья не имели на эльфа почти никакого действия. Он заметил это довольно давно, еще когда сбежал от Данариуса. Какое-то время он пил их, чтобы снизить боль, причиняемую клеймами. Но с увеличением дозы, возможно, развилось привыкание. Лириумные шрамы ныли всегда, это было обычным делом, но Фенрис не мог покривить душой перед самим собой. Он заметил, что боль унималась, только когда Хоук была рядом. Правда, он не мог взять в толк, с чем это было связано, но впечатления остались, и он хорошо помнил, каково ему было с ней в одной постели. Одна боль сменялась другой. Жжение сменялось желанием, выводя на передний план необходимость прикасаться к ней, чувствовать тепло ее тела. Может быть, поэтому он так стремился быть рядом? Фенрис осушил две маленьких бутылочки с настоем и расположился на спальнике, подальше от костра. Попытка отдалиться была напрасной: звонкий смех Мариан эхом разносился по опушке леса. Он начал пить вино, сначала размеренно и осторожно, но постепенно поймав себя на мысли, что не заметил, как закончилась первая бутылка. Боль в плече унялась, но зато мысли в голове, как назло, начали путаться. Фенрис не оглядывался в сторону костра, зная, что Хоук там, все еще в компании Таллис. А сейчас его это бесило. Признаться, что он сам хотел ее общества, было выше любых сил. — Выпиваешь. Без меня?! — Хоук плюхнулась на спальник рядом так неожиданно, что Фенрис едва не опрокинул бутылку. — Зараза, — прошептал он, пытаясь сфокусировать взгляд. Крепкий настой эльфийского корня, вперемешку с вином давал потрясающий дестабилизирующий эффект. — Ты когда успел так напиться? — Мариан засмеялась, вытаскивая бутылку из его рук, — и что у тебя с плечом? — Ерунда. — Растяжение? — Ерунда! — Фенрис! — Мариан глотнула вина и скептически на него уставилась. — Не смотри на меня так, словно это была моя вина. Я тебя оттащить пытался… и вообще… — Как раз поблагодарить собиралась, — прервала Мариан. — А ты знаешь, что у многих орлесианцев, убить виверна – значит пройти нечто, вроде боевого крещения? — Я убивал разных зверей, Хоук. — С удовольствием послушаю об этом, — Хоук снова сделала глоток вина и подмигнула эльфу. — Кстати, мы тут продумывали план на завтра. — Таллис к тебе клеится, — вырвалось у эльфа. — Что?! — Ты не видишь? Она же явно это делает! — Клеится? С чего ты взял? — Хоук начала громко смеяться, и Фенрис отобрал у нее бутылку. — Прекрати орать, нас все слышат! — Они уже давно спят! — Мариан попыталась выхватить вино, и ее пальцы неосторожно коснулись ладони эльфа. Фенрис не стал убирать руку, задержав это мгновение. Он чувствовал необходимость. С тех пор, как они отдалились друг от друга, после беседы о магии крови. Венехедис, как же эльф ненавидел случившееся в тот день! Его разрывало на части, при мысли, что все это реально, и Хоук – маг крови. Хоть она с тех пор так ни разу и не воспользовалась приобретенными возможностями. Фенрис хотел чувствовать тепло ее ладони, он хотел обнять ее. Ощутить едва уловимый аромат ее волос, запах кожи. Это слабость, каффар! Нельзя позволять, чтобы эта слабость завладела им. Он боялся стать тем, кем был раньше. Фенрис не хотел быть рабом своих собственных эмоций. Но рядом с Мариан стены, которые он упорно возводил вокруг, рушились, словно то был замок из песка, размываемый морской водой. Сам того не замечая, Фенрис снова начал рассказывать ей о снах, о мыслях и догадках, терзавших его голову. Он рассказал все, что удалось вспомнить об этом больном мальчике, и о том, сколько раз ему приходилось убивать, в том числе и зверей. Хоук так внимательно слушала! Эльф был просто не в силах сомневаться в ее искренности. Каффар, да один ее взгляд делал с ним что-то невероятное! — У нас у всех есть слабости, Фенрис, — Мариан отпила вина и поморщилась. — А какая у тебя? Эльф чуть не рассмеялся от мысли, что его слабость прямо сейчас сидела перед ним и потягивала орлейскую кислятину… — Что смешного? — искренне возмутилась Хоук. — Если ты говоришь мне о своих страхах, я бы могла поделиться собственными. Хочешь? — Фенрис отрывисто кивнул, откидываясь на спальник. Звезды на небе постепенно превращались в круговорот. Его потянуло в сон. — Мама всегда говорила мне, что моя самая главная слабость в том, что я сначала делаю, а потом думаю, — Хоук произнесла это и усмехнулась, — я иду напролом, а потом думаю о последствиях. — Хочешь утешу? — слова давались эльфу с трудом, но заканчивать беседу не хотелось, он замер не двигаясь, когда Хоук повернулась к нему и ее нога соприкоснулась с бедром эльфа. — Валяй, — Мариан заботливо накрыла его и часть себя одеялом. — Твое упрямство спасло много жизней. В том числе и мою. Если бы ты не истребила этих работорговцев… может быть, мне не удалось бы справиться с ними в одиночку. — Ты не одинок, у тебя уже есть целая компания! — Хоук легонько толкнула его, и по телу эльфа разнеслось приятное легкое покалывание. Вот это ощущение, почему так? Почему мне так хочется чувствовать тебя рядом, Мариан? Его самообладание помахало рукой, Фенрис повернулся на бок, спиной к Хоук, стараясь не тревожить больное плечо. — Фенрис, здорово, что мы смогли поболтать как раньше, — Хоук запнулась на мгновение, — слушай, так что значит это Astia vala femundis? Звучит красиво… — К звездам, сквозь преграды, — отозвался эльф. — Прямо как мы, правда? Рвемся к звездам, сквозь преграды, — Мариан замолчала на секунду, кажется, задрала голову, уставившись на небо. — Тот парень, о котором ты вспоминаешь, что с ним стало? — поинтересовалась она. — Не знаю, — ответил Фенрис, — но надеюсь, вспомню. — Мне показалось, что он хороший, — добродушно пробормотала Мариан. — Я допью вино? — Гадость редкостная. — Сам такой, — засмеялась Хоук, и эльф улыбнулся, зная, что она этого не увидит. Фенрис не заметил, как отключился, и, судя по всему, прошло какое-то время, прежде чем он вновь открыл глаза и почувствовал, что Хоук лежит рядом, прижимаясь к нему спиной. Он побоялся шевелиться, от Мариан исходило тепло, к тому же, боль в плече прошла, а клейма под кожей снова притихли, подарив ему ощущение невероятного спокойствия. — Ты спишь? — вдруг тихо прошептала Хоук. — Почти сплю, — привычно проворчал он. — Ну ладно, не буду мешать, — усмехнулась Мариан, поерзав на спальнике, кутаясь в одеяло. Фенрис порадовался тому, что оно не было рассчитано на двоих. Иначе Хоук не лежала бы так близко. Эльф знал, что она не забыла о наличии собственного спальника, и ему было очень приятно, что она не ушла к себе. А ведь я и вправду хотел, чтобы она восхитилась мной, когда убивал виверна?! Каффар, Хоук. Из-за тебя я делаю столько глупостей…