Astia vala femundis

Lacrimosa dies illa

Полон слёз тот день

Яркие всполохи озаряют ночное небо, горизонт беспокоен. Крики людей, лай собак и монотонное бряцание доспехов слышатся отовсюду, соединяясь вместе и превращаясь в звучную какофонию, режущую слух. Нападения кунари случились не так давно, и впервые, за долгое время относительного затишья, Сегерон оживился, воспрянув ото сна. Солдаты, строем маршируют на подкрепление к тем, кто уже успел отбросить отряды кунари дальше, за черту города. Они затягивают какую-то бодрую песню, но Лито не улавливает слов, его мысли заняты другим. Засушливая погода стала причиной пожаров, и сейчас, часть стражников брошена на помощь, чтобы сбить пламя, он видит, как они тушат здание напротив, выстроившись в шеренгу и передавая из рук в руки большие ведра с водой. Горит все, даже далеко за стенами города. Удушливый дым уже подбирается к верхним этажам башни, и эльф плотнее закрывает хилые ставни окна, в надежде, что это спасет их. Он тяжело опускается на ступени и прислоняется спиной к холодному камню стены. Ему хочется пить, а желудок урчит, требуя трех пропущенных приемов пищи. Сказывается привычка к солдатскому режиму питания. Без тренировки тело словно обмякло, эльфа преследует ощущение, что он сам скоро станет бестелесным, как и его друг, что в беспамятстве лежит сейчас на большой кровати, посреди полупустой комнаты, в которой им удалось найти приют. Последний приют. Силиусу всё хуже, его лицо покрыто испариной, тело периодически схватывает неясный приступ, причин которого Лито не знает. Он не имеет понятия, чем помочь, ведь намерения его друга столь ясны, сколь и туманны. Во фразе: «Не пускай их сюда», четкий приказ, которого эльф не смеет ослушаться. Засов на массивной дубовой двери на первом этаже подпрыгивает от ударов. Дерево сотрясается, а вибрации разносятся в башне по стенам снизу-вверх, заставляя эльфа попеременно вздрагивать и съеживаться от каждой попытки преследователей проникнуть в комнату. — Немедленно откройте дверь! Именем Империи откройте эту дверь! — чей-то зычный голос раздается снаружи и снова тонет в звуках ударяющегося о створки тарана. — Лито… Лито! — шепчет Силиус в кровати. Эльф подскакивает со ступеней, мигом оказываясь рядом. Вид парня ужасает его, спина покрывается мурашками. Кажется, что в помещении становится слишком холодно. Запах приближающейся смерти. Гнилостный и сладковатый, как та червоточина, что засела у Силиуса в груди. Он сам говорил, что нездоров. Очень давно, с самого детства, парень не видел нормальной жизни, и это убивало не хуже самой болезни. «Просто побудь со мной, до тех пор, пока боль не отступит» — такова его просьба. «Тебе нужны лекартства?» — ответ Лито, который вызывает у Силиуса лишь грустный смешок. «Они уже бесполезны. Те методы, благодаря которым я все еще жив – мне не подходят». Лито знает, что общение с этим странным парнем не приведет ни к чему, что может закончиться хорошо. Но вместе с мыслями о собственной безопасности и нежелании впутываться в неприятности, его терзает чувство жалости. Эльф не знает, для чего этому юноше выпало столько страданий. За что можно так мучиться? Телесная боль, постоянная, сверлящая изнутри, как говорит Силиус, она никогда его не покидает. Чем эльф может помочь? Силиус отвечает напрямую, не стесняясь. «Я хочу прекратить это. Ты подходишь лучше всего. Я же говорил, что наблюдал за тобой. Ты хладнокровен, у тебя получится». «Что мне нужно делать?» «Не делай ничего. Просто дай мне покой». — Не пускай их сюда, — повторяет Силиус хриплым шепотом, впиваясь руками в одежду Лито, и вместе с ней больно защемляя кожу. — Они не пройдут, там крепкая дверь, — отвечает эльф, но парень сипло смеется, не открывая глаз. Губы потрескались и покрылись корочками, он наверняка мучается от жажды, как и Лито. Но эльф не предлагает воды, потому что помнит просьбу. «Не делай ничего. Просто дай мне покой» — Они мешают тебе? Слишком громко? — спрашивает Лито, прикидывая, как бы избавить друга от постороннего шума. — Эта дверь… — Силиус отпускает его одежду, и, кажется, расслабляется на подушках, — неужели ты думаешь, что их остановит дверь. — Там солдаты. — Солдаты приходят первыми, но за ними обычно идут чародеи, у которых двери не являются препятствием. — Я готов встретить кого бы то ни было. — Тебя не пугает, что случится с тобой после? — Силиус говорит тихо, Лито приходится наклониться, чтобы разобрать некоторые слова. — Ты просил о помощи, а я был тебе обязан не один раз, — эльф непреклонен в своем стремлении отплатить долги. — Ты очень добрый, Лито. Пусть ты сейчас даже не задумываешься, чем жертвуешь. — У меня нечего жертвовать, но если я могу помочь, - то помогу, не раздумывая. — Таким как ты не место на Арене. — Силиус закашливается в приступе, из груди слышны жуткие хрипы, каких не должно быть даже при обычной простуде. На высохших губах внезапно проступает алая кровь. Она сильно контрастирует с его бледным лицом. — Люди не должны убивать друг друга, Лито. Они должны прощать… Ты должен научиться прощать. Не неси тяжелого груза на сердце, ему и так достанется. — О чем ты говоришь? У тебя кровь на губах! — испуганно замечает эльф. — Ах, это…— Силиус касается рта своей ослабевшей рукой, — это здорово, Лито. У меня больше нет странного чувства, что я – это вовсе не я. — Ты снова говоришь загадками. — Лито, я умираю. Я наконец-то умираю! — парень повторяет это в приступе неестественного, рваного смеха. Эльф отказывается верить, что человек может настолько радоваться собственной, неотвратимо наступающей смерти. Но держит слово, не предпринимая никаких попыток прекратить страдания. Громкий взрыв сотрясает стены башни. С потолка сыплется штукатурка, Лито прячет голову под руками, рефлекторно наклоняясь над Силиусом, в надежде закрыть того собственным телом. Дверь снесена, стража прорывается наверх. Топот сапог раздается с нижней площадки, и эльф начинает считать про себя секунды, что разделяют его и вооруженных солдат. — Еще немного, Лито… — шепот едва слышен, он тонет в криках несущихся по ступеням стражников, — обещай мне, что ты останешься таким, какой есть. Не дай им изменить себя, Лито. Еще секунда и эльф держит в руках уже бездыханное тело. Единственного друга, чьим словам он внимал, как воздуху, чьи суждения казались ему истинны и преисполнены несвойственной мудрости. Стража в замешательстве замирает перед ними, беспомощно оглядывая открывшуюся глазам картину. — Слишком поздно, — сдержанно и отчетливо произносит Лито. — Взять его! Мастер явится с минуты на минуту! — быстро командует старший офицер. — Что делать с тем парнем? — один из стражников хватает эльфа за плечи, стаскивая с кровати и заламывая руки за спиной. — Этот… вишанте каффар, да он мертвый! Ропот стражи выглядит подозрительным. Они не ожидали этого, они определенно не думали, что произойдет нечто такое! Эльф не сопротивляется, он покорно стоит, глядя на неестественно свесившуюся с кровати голову Силиуса. Цвет кожи сливается с простыней, только пара капель крови, упавшей с его губ, выделяется на белом фоне. Нечеловеческий крик, который переходит в животный вой, заставляет Лито перевести взгляд на лестницу. — ТЫ УБИЛ ЕГО! — голос Данариуса разорвал пелену сна. Фенрис открыл глаза и шумно вдохнул. Голова раскалывалась на куски, впрочем, когда было иначе? Он сжимал вспотевшие ладони в кулаки, открывал и снова закрывал глаза, восстанавливая дыхание. Из одного кошмара он медленно, но верно перешел к следующему. Фенрис уже не давал отчета, когда подозрения превратились в его настоящее, плотно засев в голове и выкинув оттуда все прочие мысли. Хоук нет рядом, они не виделись больше трех недель. Вряд ли она сможет помочь советом, и даже если бы эльф пришел к ней, упав на колени, - в его теперешней ситуации оставалось только ждать. И ожидание оказалось томительнее, чем все застарелые боли в его теле, вместе взятые. Никто не мог подтвердить достоверность его снов. То были урывки, порожденные его покалеченным разумом. Лириум приподнимал завесу забытья, заставляя окунуться в прошлое так, словно Фенрис был там всего лишь секунды назад. Поэтому эльф не искал в своих снах причин, приведших к случившемуся. Ответить на все, мучающие его вопросы, мог лишь Данариус. Никогда еще желание убить магистра не смешивалось с таким странным, но ясным чувством того, что эльф хотел знать правду. Правду о себе и о том, что произошло после смерти Силиуса. Накануне от Вараньи пришло письмо, в котором она в странной манере излагала причины, побудившие ее покинуть Каринус и отправиться прямиком в имперскую столицу. Прося за нее не беспокоиться, она сообщила только, что отправится в Киркволл как можно скорее. Двадцать один день минул с тех пор, от нее не было никаких вестей. Ни одного корабля из Ансбурга. Ни единой каравеллы из Минратоуса. Сомнения взялись подтачивать изнутри, как в старые, но не совсем добрые времена. Фенрис никому не принадлежал, и вместе с тем, никому не был нужен. Разве что своему бывшему хозяину, который мог явиться со дня на день. Подозрения, что за всем этим стоит Данариус, крепли с новой силой. Эльф догадался сравнить два письма, полученных от сестры. Почерк не принадлежал ее подруге, которая писала письмо в первый раз, разительно отличалась и манера изложения. Кто бы это не написал, он желал произвести впечатление, но у него не вышло. Фенрис знал, что Данариус мог быть в курсе о передвижениях Вараньи. Что если магистр воспользовался этим и выдвинулся к эльфу вместе с ней? Страшная мысль вдруг пронзительно раздалась в голове. Порожденная не то паранойей, не то беспокойными снами, мучающими его, - догадка созрела и расцвела, заставив рассмотреть ее со всех сторон. Данариус прямо сейчас за этими дверями, ждет, чтобы постучать, и вернуть жизнь эльфа в привычное русло. Ноющая боль в лириумных клеймах сдавила виски с новой силой, и Фенрис не сразу понял, что стук в дверь это не игра его воображения. Он заставил себя встать с кровати и схватил меч со стойки. Медленно спускаясь по лестнице, он настороженно прислушивался, стремясь угадать личину гостя. За окнами уже смеркалось, было как раз то время суток, когда еще не успели зажечь факелы, - слишком темно, чтобы увидеть, чей силуэт стоит за дверью. Эльф собрался с духом и потянул на себя массивную ручку. — Она прибыла, Фенрис, — Авелин шагнула внутрь, неожиданно замерев на пороге и уставившись на меч, который он так и не выпустил из рук, — это еще что за меры предосторожности? Фенрис вздрогнул и закрыл за ней дверь, убедившись, что позади на площади никого не было. На мгновение в душе промелькнуло чувство стыда за собственное состояние. Эльф думал, что с годами, он избавился от этой мании преследования. Но события последних недель доказали, как много времени должно пройти с тех пор, чтобы страхи изгладились из души, а сомнения прекратили тревожить разум. — Ты уверена, что это она? — спросил он, поднявшись в спальню и предложив Авелин сесть. Стражница опустилась на стул, сложив руки перед собой. Сначала она скептически оглядела Фенриса с головы до ног, словно сомневаясь в его психическом здоровье и раздумывая, стоит ли продолжать разговор. — Эльфийка, соответствующая твоему описанию, на корабле, который ты назвал. Одна, насколько я могла заметить, - спокойно продолжила стражница после минуты молчания. — Мне надо знать, не ловушка ли это! — эльф не выдержал и ударил по столу кулаками. Столешница прогнулась и жалобно скрипнула. Однако на Авелин это не произвело решительно никакого впечатления. — Я сделала все, как ты сказал, Фенрис. Теперь дело за тобой, — сухо отрезала она и встала, намереваясь покинуть комнату. Фенрис в бессилии смотрел на деревянную поверхность стола, пытаясь унять бешеный стук собственного сердца. Она здесь. Его сестра здесь и в его власти пойти в порт прямо сейчас! Желание увидеть её превышало любой из доводов рассудка. Умом он ясно понимал, что Варанья давным-давно выросла, из маленькой худенькой девочки, она превратилась во взрослую женщину. И демон знает, каффар, сколько ей пришлось пережить на своем жизненном пути. Как она встретит Фенриса? Возможно ли, что после стольких лет разлуки все станет между ними, как прежде? Эльф лелеял в сердце самые теплые воспоминания, по крупицам собранные из осколков его памяти. Все, что когда-либо касалось разговоров о семье, воспринималось им с болезненным трепетом. Он сочувствовал Хоук в потери матери, он понимал, как тяжело пришлось Варрику, когда тот отправил собственного брата в лечебницу, без малейшей надежды когда-нибудь увидеть его прежним. Эльф понимал, каково было Авелин, когда впервые узнал от Мариан причину, по которой стражница не расставалась с потрепанным в боях большим храмовничьим щитом. Если бы все можно было предотвратить – эльф никогда бы не бросил свою семью. Возможно, они прожили бы не самую счастливую жизнь, которую могли желать. Но они были бы вместе! Поэтому он так надеялся, что, когда встретит сестру – его мир станет чуточку прежним… — Говори с ним сама, Хоук. Мне на сегодня хватило, — резкий возглас Авелин, донесшийся со ступеней лестницы вырвал его из плена мыслей. Фенрис оторвал взгляд от стола, выпрямился и увидел Мариан, нерешительно застывшую в дверях. Раньше, он с легкостью мог прочитать тени любых эмоций, мелькающих на ее лице. Эльф гордился этим, ему казалось, что он знает Хоук больше нее самой. Лицо девушки в минуты радости было по-детски наивным, кожа хранила ровный, слегка бледноватый оттенок и лучилась каким-то необъяснимым светом, стоило ей только засмеяться. Когда Мариан злилась, ее глаза из карих становились почти черными, а меж бровей пролегала напряженная морщинка. Она смешно морщила нос, пытаясь выразить презрение к происходящему, кривила губу, когда собиралась показать Фенрису язык. Эльф знал все это, но прямо сейчас, терялся в догадках, ибо лицо Мариан на этот раз казалось ему непроницаемым. — Венехедис! Фаста васс! — нервно выкрикнул он, потерев неожиданно заболевший шрам на шее. — Может, я могу помочь, Фенрис? — тихо спросила Хоук и неуверенно шагнула в центр комнаты. Эльф пытался побороть ураган чувств внутри себя, стараясь сохранить последние капли самообладания. Мимолетная радость от того, что Мариан пришла, вмиг сменилась чувством неловкости за случившееся. Фенрис помнил нанесенную ей обиду. Подумав, что начинать с этого разговор было бы нелепо – он решил, что вернее всего остаться откровенным и пояснить причину собственного нервного состояния. — Это моя сестра... Я тебе не говорил, но я проверил информацию Адрианы. Все оказалось правдой. Мне пришлось держать это в тайне, но, в конце концов, я связался с Вараньей и выслал ей денег, чтобы она приехала ко мне. И вот она здесь. — Фенрис выложил всю информацию, как на духу, рассчитывая, что Хоук не изменила себе и не станет задавать лишних вопросов, выясняя, что да как. — Она все-таки оказалась в Каринусе? — слова Мариан подтвердили мысли эльфа и у того отлегло от сердца. — Сестра ушла от магистра Аримана, — продолжил он, — я обнаружил, что она в Минратоусе, и это осложнило дело. Но те, кому я заплатил, как и Адриана, сказали, что она не рабыня. На самом деле она портниха. Было трудно доставить ей письмо, и сначала она мне не поверила... но в итоге все-таки прибыла. Хоук дослушала его внимательно, а в тот момент, когда он прекратил, шагнула к камину, оказавшись спиной к эльфу, и сложила руки на груди. — Тебя беспокоит, что Данариус об этом знает? — спросила она наконец. — Чем больше кажется, что он не знает, тем сильнее я уверен, что знает! — выпалил Фенрис, подтвердив вслух все свои опасения. Ему было стыдно и вместе с тем страшно получить отказ на то, о чем он собирался попросить. Но эльф все же собрался с духом и озвучил уже произнесенное в голове: — Пойдем со мной, Хоук. Ты нужна мне там, когда я ее встречу… Секунды молчания растянулись в вечность. Эльф заметил, что крепко сжал ладони, вытянувшись в струну, пока созерцал ее спину, в ожидании ответа. Он думал, что Мариан имеет полное право отказать ему, послав куда подальше со своими проблемами. В конце концов, своим поведением, он ясно убедил в том, что никогда не одобрял ее выбора. Какого демона Хоук должна была послушать его сейчас? — Где она? — спросила Мариан и обернулась. Взгляд ее черных глаз обжег кожу, но Фенрис все же нашел в себе силы, чтобы ответить. — В Висельнике, она будет там, по крайней мере, всю следующую неделю, — пояснил он и, смутившись, добавил, — это много значит для меня и... это все о чем я попрошу. Хоук качнула головой, в знак молчаливого согласия, затем развернулась на каблуках, следуя к лестнице. — Мы пойдем сейчас? — робко окликнул ее эльф. — Если ты заметил, я без оружия, — крикнула Хоук с лестницы. — Мне надо домой, и по дороге, я бы хотела заглянуть к Варрику! — Разве гном не должен быть в таверне? — спросил эльф, сбегая за ней вниз. — Он весь день провел на заседании Торговой гильдии, — спокойно ответила Хоук, толкая ногой дверь, — сказал, что пропустил пять или шесть собраний и ему открутят голову, если он не появится там тотчас же и не подпишет все бумаги, которые накопились за его долгое отсутствие. Фенрис шел по переулку, глядя на Хоук, - та старалась держаться впереди. Тонкий аромат духов, которыми Мариан пользовалась, приятно щекотал ноздри, воскрешая в памяти те дни, когда они вместе прогуливались по Киркволлу такими же теплыми вечерами, как и этот. — Дэни заболел, Себастьян помогал выходить его, мы показывались лекарю, — продолжала Хоук, как ни в чем не бывало. Эльф мысленно благодарил ее за каждое слово. — Здесь нет хороших целителей… для собак. Все что нам удалось узнать, - то, что мой пёс стар и у него проблемы с суставами задних лап. И что, возможно, если я и дальше буду таскать его на вылазки, он сделается инвалидом, — она вздохнула и ее плечи нервно дрогнули, — поэтому, я не беру его больше никуда. Фенрис не нашелся, что сказать. Ему было жалко этого доброго и безмерно преданного пса. С ним было связано множество приятных воспоминаний, едва ли меньше, чем с Мариан, ведь собака почти всегда была рядом. — У меня все по-прежнему, я практикую те упражнения, что ты показывал мне, — она замялась. — Уже получилось довести количество повторений до тридцати. Да что я все о себе… — она замедлила шаг. — Почему ты не говорил мне о том, что нашел сестру? Я была… озадачена, когда ко мне заявилась Авелин, рассказав все это. — Я сделал так не потому, что не хотел доверять это тебе, — Фенрис мысленно поругал себя за косноязычие, — я просто боялся, что мои слова окажутся вымыслом, если не подтвердятся. Письмо пришло и я… и почти сразу же мы… — он понятия не имел, как назвать то, что произошло между ними в тот день. Это началось гораздо раньше. Беспокойство, вызванное применением магии крови. Фенрис злился, спорил сам с собой, но неожиданно решился помочь. Все мысли разом выветрились из головы, ведь ответа о высланных сестре деньгах он так и не получил. Эльф пересилил себя и выложил Хоук все свои догадки, касательно Данариуса и двух разных писем. К его большой радости, Мариан согласилась и не оспорила ни единого слова. Они подошли к дому, когда на город окончательно опустилась ночь. Дверь открыла Орана. Увидев Фенриса за спиной Мариан, она испуганно ойкнула и тут же закрыла себе рот ладонями. Бодан удивленно вскинул брови, впрочем, мгновенно подобрался и вежливо его поприветствовал. Видимо, появления эльфа никто не ожидал. Что же, Хоук и здесь не отступила от своей привычки совершать неожиданные и необдуманные поступки. Фенрис был безгранично рад тому, что она в данную минуту находились рядом. От Мариан к нему, словно по воздуху передавалось необыкновенная уверенность и спокойствие, вместе с робкой надеждой, крепшей в уме. Они справятся, что бы ни случилось. В подтверждение его словам, бегло взглянув на него, Мариан внезапно улыбнулась. В душе посветлело, словно она была небом, затянутым свинцовыми тучами, сквозь которые внезапно проник солнечный луч. — Ну, идём? — весело спросила она. Фенрис стоял в легком оцепенении, вызванном такой неожиданной переменой в ее настрое. Хоук подошла ближе, оказавшись в сантиметрах от его лица. Поморщилась, сощурилась и вдруг хлопнула эльфа по плечу. — Выше нос, все будет хорошо! — Надеюсь, — выдавил из себя Фенрис, заглушив порыв броситься на Мариан и стиснуть в объятиях. О, как он хотел этого! Желание вновь ощутить тепло ее тела нельзя было сравнить ни с чем! — Пойдем уже, перехватим Варрика, спасем от занудства купцов! Гном очень настороженно отнесся к сообщенным новостям. Он тотчас же бросил все незаконченные бумаги и отправился с ними в сторону Висельника. Чем ближе эльф подходил к месту, где должна была решиться его судьба, тем сильнее в глубины души проникал холод. Он попадал в самые потаенные уголки, хранившие секреты, о которых он сам себе боялся признаться. Ожидание разрешится сегодня. Хоук искоса поглядывала в его сторону, но молчала. Эльфу было не до того, чтобы поддерживать беседу. Они шли через закрывшийся рынок, и говорил, как обычно, лишь один Варрик. — У нас хреновый расклад, меня не было в Висельнике с раннего утра. Они могли там хоть окопаться. Нужно отправить кого-то внутрь. Разведать ситуацию, — с этими словами Тетрас вдруг поймал под руку какого-то худенького нищего мальчугана. — Эй, пацан, хочешь пару серебряных? Парень вытаращил глаза на их компанию, но осмелев от звука монет в кошеле гнома, кивнул головой. — Поди в Висельник, осмотри нижний этаж и пройдись по комнатам наверх. Увидишь кого-то подозрительного, мигом сообщи. — Как я узнаю, кто подозрительный? Там же весь местный сброд ошивается! — заупрямился парень, вмиг нахмурив брови. — А ты слушай внимательнее, незнакомая речь, иная одежда… Оружие, не виданное тобой в этих краях. Сообщишь мне что-то интересное – заплачу. Парень помялся некоторое время, но, еще раз бросив взгляд на сверкнувшие в свете факела монеты, метнулся в сторону трактира. Еще одно ожидание. Фенрису казалось, что терпение закончилось еще в доме. Однако границы его оказались гораздо шире, чем он предполагал. Эльф ходил взад вперед, хватаясь за меч от каждого шороха. Варрик спокойно ждал, привалившись к стене и проверяя арбалетные болты. Мариан уселась на бочку, скрестив ноги, и задумалась о своем. Вскоре их посланник спешно выбежал из-за угла. Он размахивал руками по дороге, будто бы увидел в Висельнике самого Архидемона. — Там… Т-т-там тихо, внизу, — сбивчиво начал он. — Успокойся, пацан, расскажи по порядку, — ласково обратился к нему гном, ожидая, пока тот переведет дух. — На первом этаже немного посетителей. Пара мужиков из порта, я их знаю, и эльфийка, рыжая, волосы огненные, я сразу заметил. Сидит одна. При этих словах Фенрис метнулся к парню и ухватил того за грудки. — Что еще ты видел?! — выпалил эльф, и Варрику силой пришлось отцеплять мальчугана из его крепкой хватки. — Тихо! Не хватало мне тут безвинно погибшего ребенка. Держи себя в руках, эльф! —Тетрас выругался. — Попробуем еще раз? — улыбнувшись, он перевел взгляд на парня, — давай, пацан. Ты видел кого-нибудь еще? — Да, господин гном, я видел. Там наверху был человек… в длинной мантии. Он вел беседу с Корфом. Он мне сразу не понравился. И Корф тоже был бледный как мел. Человек злился. И у него руки светились! По-настоящему! Фенриса окатило, откуда ни возьмись взявшимся холодом. Данариус?! — Что еще ты видел? Солдаты? Оружие? — услужливо напомнил гном. — Солдаты. Корф жаловался на солдат, потому что их было слишком много. — Нас ждут, Варрик, заплати парню, — Мариан спрыгнула с бочки, выразив готовность идти, — не вижу смысла выяснять дальше. Фенрис последовал за ними, напрасно пытаясь выгнать из головы все дурные предчувствия. Когда он переступал порог трактира, тот показался ему чужим. Словно то был не старый добрый Висельник, с криками Норы и песнями старых солдат. Это здание сейчас, как ему казалось, находилось в другом измерении. Первое, что эльф почувствовал – был странный запах. Духи или, может быть, благовония, не слышанные им в здешних краях. Он не сразу припомнил, где чувствовал эти ароматы ранее. Много лет прошло с тех пор, когда его одежда и волосы пахли также. Трактир дышал Тевинтером. Стены шептали магию, даже пламя факелов потрескивало от ее напряжения. — Это все-таки ты… Фенрис вцепился в рукоять собственного меча. Тихий голос раздался от девушки эльфийки за щербатым деревянным столом. Она даже не обернулась. — Варанья? — прошептал он, — я... тебя помню. Мы вместе играли во дворе у хозяина, когда мама была на работе. Ты звала меня... — Лито. Так тебя зовут. Зачем он говорил всю эту чушь? Девушка, вставшая со скамьи, даже отдаленно не походила на его сестру. Это был кто угодно, но не она! Каффар, это была тень! Призрак румяной, черноволосой девочки. Ввалившиеся щеки, худое хрупкое тело. Странные огненно рыжие волосы, обилие косметики, напомнившее эльфу о шлюхах в Цветущей розе. Запавшие, но большие зеленые глаза были почти единственным, что подтвердило в голове Фенриса принадлежность этой девушки к Варанье. Она смотрела на него виновато, потупив взор, разрывая зрительный контакт и не давая тому длиться больше двух секунд, словно боялась чего-то. — Что такое? Почему ты так... — Угадай с трех раз! — прервала его Мариан, взглянув на лестницу. — Ах, малыш Фенрис. Предсказуем донельзя. Этот голос. Мое тело цепенеет. Я словно в бреду. Я подчиняюсь, разворачиваюсь к нему, чтобы видеть лицо, чтобы упасть на колени. Фенрис сощурился от света факелов, которые мешали разглядеть спускающегося по лестнице человека. Но один звук голоса, этот странный его тембр, заставлял сходить с ума снова и снова, возвращая мучительную агонию в клеймах, забираясь в голову и раздаваясь в ней сладковато-приторным тоном. — Прости, что так вышло, Лито, — слова Вараньи неожиданно разорвали пленительную магию. Фенрис, наконец, смог разглядеть человека, идущего к ним. — Это ты привела его сюда! — взревел он, бросившись к эльфийке. — Ну-ну, Фенрис. Не вини сестру. Она поступила, как подобало имперской подданной. — Данариус улыбался, стоя на предпоследней ступеньке лестницы. По бокам находились два вооруженных до зубов громилы. — Мне не нужны были эти проклятые метки, Данариус! Но я не дам заполучить их даже через мой труп! — эльф решил перейти в наступление, пока позволял рассудок. Пока это жуткое чувство, заставляющее вспоминать, ненадолго утихло. — Ох, как мало ты знаешь, малыш, — усмехнулся Данариус и перевел взгляд на Хоук, — значит, это твоя новая хозяйка? Защитница Киркволла? Как трогательно! — он засмеялся в голос. — Фенрис никому не принадлежит! — сквозь зубы процедила Мариан. — Неужто я слышу нотку ревности? — отсмеявшись, магистр картинно смахнул слезу. — Неудивительно. Юноша... искусен, не так ли? — Заткнись, Данариус! — закричал эльф. — Нужно говорить "хо-зя-ин"!— вздохнул маг, и вытащил из-за спины посох, окружив себя защитным барьером, - схватите эльфа, остальных убить! — крикнул он и отступил выше по лестнице. Фенрис снова оцепенел, наблюдая, как тевинтерские воители принялись исполнять данное магистром указание. Варрик успел сделать несколько шагов назад, прежде чем кто-либо достиг его. Мариан среагировала молниеносно: первая волна нападавших была в буквальном смысле сбита с ног ее заклинанием. — Что ты стоишь, жить надоело? — взвопила она, оказываясь рядом, — вытаскивай меч, порубим их, как и раньше! Фенрис! ФЕНРИС! Посмотри на меня! Эльф с трудом отвел взгляд от защитного барьера Данариуса. Тело не слушалось. Каждое движение болью отдавало в его клеймах. Вне всякого сомнения, магистр приложил к этому руку. Его влияние по-прежнему было слишком велико. Не справился. Ты думал что сможешь, но ты не справился, Фенрис. Ты слаб, ты ничтожество, твой смысл жизни – вечная агония, на которую ты сам себя обрек. Тебе никогда не стать другим! Фенрис понимал, что этот шепот в голове принадлежал магии. Данариус был мастером иллюзий, он знал, как играть на чувствах людей, он видел его слабости, неужели у эльфа не хватит сил? — Смотри на меня, придурок! — Мариан закричала так громко, что он вздрогнул. Она встряхнула его за плечи, и, на долю секунды, ему удалось посмотреть ей в глаза. — Ты мне нужен, не сдавайся, прошу тебя! — кричала она. Позади них развернулась настоящая бойня. Ледяная стена, созданная Хоук, держала солдат на расстоянии. Варрик отстреливал их одного за другим, но ему было сложно целиться. Пресловутая стена не защищала, а скорее мешала в маленьком пространстве трактира. — Фенрис! — Мариан не отпускала его плечи. — Фенрис, мне тяжело удерживать этот барьер. Нас всего двое, без твоей помощи не обойтись. — Я не могу… Я не могу шевельнуться, Хоук… — Посмотри на меня. Я здесь, я рядом с тобой! Клянусь, я убью его, Фенрис, только, пожалуйста, приди в себя! Слова, сказанные Мариан или магия? Чувства или страх перед смертью? Он силился побороть в себе все, чтобы суметь сделать хотя бы одно движение, но ничего не выходило. — Фенрис, ты помнишь, как мы гуляли по Рваному берегу? — Мариан наклонилась к его уху и с трудом заговорила, — ты помнишь, как мы танцевали возле моря?! Подумай об этом, прошу тебя! Все может быть также, Фенрис, все может вернуться к тому времени, только не сдавайся сейчас, я этого не вынесу! — Вот видишь, что-то получается. — Угу, только ноги в песке вязнут. — Не порть мне момент. — Молчу… Тихий шелест волн, запах твоих волос и звуки музыки в отдалении. — Ты нервничаешь, потому что боишься мне на ногу наступить? — Фенрис… — Дурочка, на нас люди смотрят. — Хочешь, я превращу их в лягушек? — А ты так умеешь? — Нет. А тебя смущает, что они смотрят? Мы можем напугать их… Подбросить жуков в одежду, или закидать их абрикосовыми косточками, а еще, если поискать, здесь наверняка найдется какая-нибудь вонючая тина… Фенрис вспомнил это и очнулся ото сна. Воздух перестал быть тяжелым, тело наполнилось удивительной легкостью, он распрямил спину, и Хоук отпустила его, сделав шаг назад. Потребовалась доля мгновения, чтобы оценить обстановку, эльф ловко вытащил меч, отстраняя Мариан назад. Девушка широко улыбнулась, перехватывая посох. Кажется, она собиралась сказать что-то еще, но Фенрис не дал ей возможности. Стена льда рухнула, и четверо солдат бросились на него. Приёмы, которые он знал, как свои пять пальцев. Обучение на Арене, сражения, в которых он участвовал, унося с собой бесчисленное количество жизней, - неужели Данариус всерьез думал, что этим остановит его?! Фенрис хищно улыбался, пользуясь и мечом и лириумом, заставляя солдат империи кричать от ужаса. Позади них распахнулись двери, в которые хлынул еще один отряд. Битва разделилась надвое. Фенрис не успел достать новоприбывших, но ими с радостью занялся гном. Он забрался на стол, стреляя из своего арбалета и выкрикивая ругательства. На его губах играла легкая полуулыбка. Фенрис старался не смотреть на лестницу, двигаться удавалось, но чем ближе к Данариусу, тем хуже. Боль из ноющей становилась нестерпимой. Кожа горела, поэтому использовать лириум эльф побоялся. Перед такими противниками ему было достаточно меча. Он увидел Мариан, и на какое-то мгновение перед глазами снова предстала картина этого нелепого танца на пляже. Почему Хоук выбрала именно это воспоминание? Зачем заставила думать об этом? Задавая себе эти вопросы, эльф заметил, как его движения становятся легкими. Тело работает в такт биению сердца, страхи отступают прочь, словно их и не было. Наемники и солдаты прекратили сопротивление. Оставшиеся в живых в панике жались к хозяину, остальные побросали оружие и бежали через распахнутые двери. — Где городская стража? — крикнула Мариан, обращаясь к Фенрису. — Здесь какая-то магия, снаружи не видно, что происходит внутри! — крикнул в ответ Варрик. — Хоук, осторожнее!!! — Дерьмо! Эти еще откуда? Трупы повалились на них прямо из стен. Фенрис сгреб Мариан в охапку, оттесняя от них ораву рассыпающихся скелетов. — Спасибо, без тебя разберусь, — упрямо зашипела Хоук, вырываясь из его хватки, — смотри-ка! — она указала на лестницу, — барьер мерцает! Он вызывает нежить, и часть силы прекращает поступать к защите! Я могу попробовать ударить по нему! — НЕТ! — Фенрис сжал ее так крепко, что девушка вскрикнула от неожиданности. — Хватит там болтать, меня на всех не хватит! — Тетрас спрыгнул со стола и устремился в противоположный угол комнаты. Мертвяки чуть не облепили его со всех сторон. — Почему нет, пусти меня! — Хоук не оставляла попыток вывернутся из-под руки эльфа. — Не пытайся тягаться с ним в магии, Хоук! Ты не знаешь, на что он способен! — Фенрис рубанул мечом воздух, и голова с плеч очередного трупа откатилась Мариан под ноги. Эльф поздно осознал свою ошибку. Атакуя, он ослабил хватку, и Хоук успела нырнуть вниз и отпрыгнуть в сторону. — А ну прекращай свои шуточки, ублюдок ты недоношенный! — дерзко крикнула она, пробираясь к лестнице. Фенрису пришлось поднять взгляд наверх. Данариус снял барьер и, похоже, всерьез заинтересовался спешившей к нему Мариан. — Ты думаешь, что можешь назвать причину, по которой я пришел за ним? — спросил вдруг он. — Я думаю, что здесь нет причины! — Хоук ударила заклинанием, которое даже не коснулось магистра, рассыпавшись в метре от него снопом искр. — Ты наглая выскочка, ты забрала мою собственность! — Я ничего не забирала, Фенрис свободный эльф! Данариус медлил и не атаковал. Трупы все еще продолжали препятствовать Фенрису и Варрику. Эльф мог только слушать разговор, происходящий на лестнице. Большая часть сил уходила на то, чтобы выкашивать мертвецов одного за другим. — Ах вот как. Свободное государство и эти ваши нравы, вы делаете, что вам вздумается, не так ли? — Каждый из нас может сам решать свою судьбу! — Этот эльф должен мне больше, чем собственную жизнь. — Он ничего тебе не должен! — Хоук в очередной раз подняла посох, и Данариус расхохотался. — Девочка! Разве тебе ведомы границы магии, коей ты обладаешь? Точнее стала обладать, с недавнего времени? — магистр смотрел на ее запястья. Их испещряли тонкие линии шрамов. Отметин на коже, которые навечно оставляла проклятая магия. — Как же к этому отнесся мой мальчик? — Данариус сделал шаг вниз по лестнице. Фенрис сосчитал количество мертвяков. Еще шесть, они с Варриком должны управиться прежде, чем маг минует последнюю ступень! — Ты видела то, что видим все мы, погружаясь в Тень, — Данариус ступал медленно, уверенно продолжая свою речь, — ты слышала голоса первых богов, ты ощутила подаренное тебе могущество, но знаешь ли ты, что с этим делать? Ты знаешь, как использовать то, что тебе одолжили в обмен на душу? — Не запугивай меня… — Хоук остановилась, опустив взгляд. Кажется, эти слова привели ее в замешательство. — О, милая моя, я могу показать тебе кое-что, о чем ты даже не догадывалась, — Данариус медленно закатал рукав мантии. Фенрис едва успел уклониться от скелета, наблюдая за происходящим. Магистр провел по коже острым окончанием перстня, оставив неглубокий порез. — Хоук, БЕГИ! — закричал эльф, устремляясь к ней. Сейчас Данариус использует это страшное заклинание! Фенрис видел его действие много раз. Нити магии потянутся к Мариан, оплетая тело, душа в своих объятиях, заставляя кровь в жилах вскипать, а разум метаться в агонии. Он не мог допустить такого. Пусть ему не удастся освободиться. Пускай магистр сомкнет свой удар над ним. Мариан не должна страдать. Она подарила ему свет, вернула к жизни, наполнила смыслом то, что ему казалось, давно уже умерло. Фенрис толкнул Хоук в сторону в тот момент, когда нити заклинания коснулись его… …и мир померк. Я хочу, чтобы ты жила. Я буду жить, глупый. Я буду жить рядом с тобой. И доставать тебя тоже буду! Ты мне нужна... Зануда эльф, зануда эльф! Я скучаю по тебе каждый день… Как тебе это нравится? Похожа я на тебя? «Я Агриджио Павалли позавчера нашел в подвале»… Мне будет не хватать твоих глупых шуток… Прости, я слишком люблю приключения. Точнее, моя задница их любит, а голова нет. Что бы я без тебя делала! Ты моя голова, угрюмый эльф! Слова доносились издалека, Фенрис слышал голос Хоук, тянулся к нему. С трудом удалось разлепить глаза. Он почувствовал под собой холодную поверхность, тело вжимало в пол с невероятной силой, но ему удавалось дышать! Над ним сиял свет. Слишком яркий, пришлось сощуриться, чтобы разглядеть кто его создал. Мариан стояла перед ним и… отражала удар Данариуса. Сила, которую она использовала, не была похожа ни на что, виденное эльфом ранее. Чистая, светлая магия, такая, что даже лириум в теле Фенриса запел иначе. — Уходи прочь, — спокойно отвечала Хоук, держа посох прямо перед собой. — Тварь! Проклятая сука! Ты думаешь, знаешь, что такое любовь? Эти чувства, что ты пытаешься доказать мне? Они ничего не стоят!!! Фенрис не мог оторвать от нее взгляд. Что-то произошло, пока он был без сознания. Хоук сделала что-то, заставившее Данариуса испугаться! Магистр боялся! Страх, который исходил от него, был настолько невероятным, что эльф не поверил в это. Мариан опустила руки, прекратив удерживать барьер. Фенрис воспользовался замешательством, поднялся на ноги и одним рывком оказался всего в шаге от магистра. Внезапно Данариус показался ему смешным. Эльф словно прозрел! Перед ним стоял лишь старый, видавший виды человек, чей гнев разъел изнутри быстрее, чем это успел сделать возраст. Почему именно в эту минуту? Эльф перестал бояться! Он вытянул вперед руку, хватая магистра за горло. — Ты мне больше не хозяин… — слова сорвались с губ неожиданно. Фенрис сжал его гортань, впуская внутрь нее лириум. Дыхательные пути разорваны. Глаза Данариуса расширились в немом удивлении. Он захрипел, замахал руками и ногами, пытаясь вырваться. Слишком поздно. Рефлексы не спасут его. Через секунды агонии тело безвольно повисло. Убит. Он убит, убит, убит. Все закончилось. Фенрис разжал ладонь, и магистр с шумом упал на пол. Эльф смотрел на его тело с минуту. В помещении воцарилась зловещая тишина. — У меня не было выбора, Лито! — первой подала голос Варанья. Она выглянула со второго этажа. — Не называй меня так, — раздраженно ответил Фенрис. — Он обещал, что возьмет меня в ученицы. Я могла бы стать магистром! — она спустилась по лестнице, оказавшись нос к носу с эльфом. — Ты предала брата, чтобы стать магистром. — Ты понятия не имеешь, что мы вынесли! Чем мне приходилось заниматься, когда мама умерла! Это была моя последняя надежда! — глаза Вараньи наполнились слезами. Когда она была маленькой, постоянно пользовалась возможностью порыдать, оказывая на него влияние таким способом. Но сейчас перед Фенрисом была не сестра. Чужая. Женщина, имевшая глаза Вараньи. — Теперь у тебя этой надежды нет… — он занес руку, желая оборвать жизнь этой самозванки. Той, что похитила маленькую улыбчивую девочку. Его искорку, радость матери, красивую и вечно смеющуюся малышку. — Пожалуйста... не надо. Скажите ему!!! — Варанья в испуге закрыла голову руками. — Подожди! Не убивай ее! — закричала Хоук. — Почему? Меня она не пожалела! Кто она такая для меня? Просто очередное орудие магистров! — ОНА ТВОЯ СЕСТРА, ФЕНРИС! — слова Мариан воззвали к его сердцу. На долю мгновения он увидел глаза Вараньи. Глаза сестры, без сомнения. — Эльф... Фенрис. Не надо. Это не поможет. Поверь мне, — взволнованно произнес Варрик, подойдя с другой стороны. Эльф в очередной раз занес руку и… тотчас опустил ее. — Убирайся... — только и смог выдавить он. Варанья метнулась к выходу. — Ты сказал, что не просил об этом, но это неправда! — вдруг закричала она. Фенрис не оборачивался. — Ты этого хотел! Ты за это боролся! Когда ты победил, то в качестве награды попросил свободы для меня с мамой! Все так и было, каффар. Фенрис помнил каждое мгновение того страшного дня. — Зачем ты мне это говоришь?! — взмолился он. — Свобода не была бескорыстным даром. Теперь я смотрю на тебя и понимаю, что ты от этого больше всех выиграл!!! — Варанья всхлипнула и исчезла за дверьми. Из-за барной стойки выглянул Корф. Боль отразилась на его лице, едва он оглядел то, что осталось от его трактира. — Я думал, что если узнаю о прошлом, то смогу почувствовать, где мое место. Но ошибся. Магия отравила и это, — Фенрис поморщился, что-то защемило в груди. — Мне уже ничего не вернуть… — чуть тише прошептал он, — я совсем один… — Я с тобой, Фенрис, — Хоук оказалась так близко, каффар, она была рядом. Все это время. Создатель и остальные там, вы слышите меня? Почему так больно? Я же убил его! Данариуса больше нет! Почему мне все еще хочется выть, почему мое тело горит? Боль никуда не ушла!!! — Ты слышала, что сказала Варанья. Я этого хотел. Я за это боролся. Я чувствую себя грязным... Словно у меня не только кожа изрисована, но и душа запятнана этой магией! — желчь слов разъедала язык. Фенрис посмотрел на Хоук мучительно, надеясь, что она поймет его теперь и не пойдет следом. Он не сможет вытерпеть этого унижения. Эльф не хотел, чтобы она видела его таким. Вот его истинная сущность. Она знает все о нем теперь. Как ты поступишь на этот раз, Хоук? Неужели я тебе нужен? Мариан молчала. Фенрис развернулся и побрел к выходу. Она не пошла следом. Он так и не узнал ничего. Он прогнал свою сестру, он убил своего хозяина. Его мать была мертва. У него ничего не было. Провал в памяти, связывающий Лито с Фенрисом так и не был заполнен. Эльф не знал, что ему делать. Он понятия не имел куда идти. Ноги вывели к дому, и он без сил повалился на пол в коридоре. Холодный мрамор не привел в чувство. Голова кружилась, ему все время казалось, что он падает. Вокруг вихрем неслись прожитые воспоминания, приятные и не очень. Моменты счастья, проведенные в компании Хоук и горькое сожаление от их последней ссоры. Он так и не успел сказать: «Прости». Сейчас ему думалось, что он произнес бы это искренне. Ему было стыдно за то, что она увидела. Его слабость, бесхребетность перед человеком, который обладал им, как вещью. Если бы не Мариан, ничего не вышло бы. Он не пришел бы сюда, не лежал бы на полу, дыша этой пылью. Фенрис уснул прямо в холле. Очнулся лишь под утро, от страшной боли во всем теле. Шрамы горели с утроенной силой. Пришлось, пересиливая себя добираться до спальни, к спасительной коробке со склянками. Он залпом осушил два пузырька концентрированного эльфийского корня. На голодный желудок доза оказалась чересчур большой, он едва не потерял сознание. Постепенно, вернулся контроль над мышцами, тело перестала мучить судорога. Он пришел в себя. Раздался стук в дверь. Фенрису захотелось смеяться в голос. Жизнь продолжалась! То, что произошло вчера, ни капли не изменило привычного течения событий. Как бы ни казалось, что его мир перевернулся - судьбе было наплевать! К нему пришли Варрик и Авелин. Фенрис сделал вид, что в порядке, хоть и заранее знал, что ему не поверят. Гном скептически оглядел его спальню, Авелин бросила неловкое: «Как ты?». Эльф уверил их, что нормально. Не пострадал, ран нет. Как странно было понимать, что к нему пришли люди, которые беспокоились за его состояние. Ему было стыдно принимать их, он знал, что выглядит паршиво. Сложно говорить, в груди болит, скорее хочется оказаться подальше отсюда. Сбежать снова, чтобы его никто не видел, чтобы никто не знал, каково ему. Это отвратительно ощущение поглощало все его существо. — Тебе не обязательно оставаться в этой дыре. Хотя, конечно, ты хорошо все подлатал, — сказал Варрик непринужденно, чтобы заполнить неловкую паузу. — Нет, она именно что разваливается. И скоро я уже не смогу отвлекать внимание сенешаля от этого факта, — проворчала стражница. — Спасибо за все, что ты сделала, Авелин, — как мог вежливей ответил Фенрис. Каффар, это все Хоук, кто бы мог сомневаться? Она подбила этих двоих прийти сюда! — И все-таки, ты остаешься. А ведь мог бы пойти куда угодно! — удивленно воскликнул Тетрас. — Может, я не хочу никуда идти? — эльф спросил это сам у себя. — М-да, свобода - тяжелое бремя, — пробормотал гном. Они посидели с ним еще какое-то время, рассказывая, что случилось после того, как он ушел из Висельника. Становилось тошно от себя, но Фенрис терпел. Он был абсолютно уверен, что не заслуживает такого хорошего отношения. Варрик рассказал, что Хоук нашла Варанью в порту и отвела к себе. На этом моменте Фенрис, доселе пытавшийся сохранить показное спокойствие, вдруг оживился. — Зачем она это сделала? — спросил он. — Хоук сказала, что этой эльфийке некуда идти. Она хотела помочь ей, чем могла. Помочь… За что помогать той, что предала? Сестра и в то же самое время – чужая. Эльф не понимал, откуда в Мариан столько бескорыстной доброты? Разве человек может быть таким снисходительным к поступкам окружающих? Или Фенрис слишком идеализировал все, что делала Хоук? Несомненно, в ее решении был смысл, наверное, эльф просто не сознавал его в ту самую минуту. В конце концов, Варрик и Авелин убедились в том, что из Фенриса не вытянуть больше двух слов, поэтому, вежливо распрощались с ним. Тетрас пригласил в Висельник, как только они разберутся с устроенным там бедламом. Как это любезно с их стороны. Фенрис понимал, что его проблемы коснулись большего количества людей, чем он предполагал. Раньше он смел говорить обо всем этом только Мариан. Хоук понимала его. Он не боялся открывать ей свою душу. Она появилась чуть позже Варрика и Авелин, застав Фенриса в той же самой позе, на скамье возле камина. Эльф был настолько поглощен собственными мыслями, что не услышал, как она вошла. — Они не понимают... Да, я свободен. Данариус мертв. Но... я как-то не чувствую особой радости, — пробормотал он, глядя в пол. — Вроде бы ты должен плясать от радости, — вкрадчиво бросила она, усевшись напротив. Эльф вздрогнул и поднял на нее взгляд. — Я тоже так думал. Я думал, если не надо будет все время убегать и бороться за жизнь, я наконец-то смогу зажить, как свободный человек. Но как же так? Сестра ушла, и у меня ничего не осталось - даже врага! — Надеюсь, ты не ностальгируешь по старым добрым временам, когда на тебя охотились? — До этого я еще не дошел, — горько усмехнулся эльф, — просто... мне трудно забыть, как магия отравила мою жизнь. Если я кажусь озлобленным, на это есть причины. Как он желал быть честным с ней! Фенрис понимал, что если не выскажет ей все прямо сейчас, то снова сбежит. Он не мог позволить слабости вновь руководить его поступками. — Может, пришло время двигаться вперед? Не знаю, куда это приведет. А ты знаешь? — пытливо спросил он, в смутной надежде, что Хоук сможет дать ответ на этот нелепый вопрос. — Все еще винишь во всем магию? — вздохнув, спросила она. — А ты подумай, Хоук. Посмотри, что случилось с твоей матерью... с сестрой... и многими-многими другими, — эльф боялся сказать резко, обидеть ее в очередной раз. Он просто не знал, как дать ей почувствовать то, что испытал вчера. — Хороший аргумент, — согласие Мариан поразило его. — В этом мире и так полно проблем. А тут огромную силу получают те, кто неспособен противостоять ее соблазну. Я боюсь их. И тебе бы стоило. И всем остальным. Но если пришло время - важно двигаться вперед. Знать бы только, куда это приведет…— он говорил сбивчиво, торопился, словно боялся опоздать куда-то. Ему думалось, слишком поздно просить у нее еще о чем-то. Это сверх меры. Чересчур для того, что они уже пережили. — Куда бы это ни привело, я надеюсь, что мы... останемся вместе, — неожиданно сказала Хоук, и эти слова в одночасье заставили отступить всю его боль. Фенрис не поверил собственным ушам. Сначала он хотел попросить ее сказать еще раз. Потом прокрутил фразу в голове, убеждая, что она ему не послышалась. — Я тоже на это надеюсь…— наконец ответил он и поймал на себе робкую улыбку Мариан, — мы ни разу не обсуждали то, что было между нами три года назад, — осторожно продолжил Фенрис. Он решил, что пора, наконец, быть откровенным до конца. — Ты не хотел об этом говорить, — заметила Хоук. — Я чувствовал себя очень глупо. Я думал, было бы лучше, если бы ты меня ненавидела. Другого я не заслужил. Но это совсем не лучше. Та ночь... я помню все твои прикосновения, словно они были вчера. Я давно должен был просить прощения. Надеюсь, ты сможешь простить меня сейчас, — быстро проговорил он и, опустив голову, зажмурил глаза от ужаса. Его жизнь зависела от того, что ответит Хоук. — Мне надо знать, почему ты ушел, Фенрис? — девушка слегка подалась вперед. — Я тысячу раз пытался найти ответ. Боль и вернувшиеся воспоминания... Это было слишком для меня. Я оказался трусом. Если бы я мог вернуться в то время, я бы остался. И сказал тебе, что чувствую, — Фенрис словно клещами вскрывал собственные зарубцевавшиеся порезы. Выпускал наружу все, что хранил. Все то, что ядом отравляло сердце. Всю недосказанность, все мысли, всю пустоту и боль. — И что бы ты сказал? — спросила Хоук, оказавшись совсем близко от него. Фенрис встал со скамьи и опустился перед ней на колени. Пусть так, пусть она смотрит в его глаза. Создатель свидетель, пусть она откажет ему после этих слов, но на сердце больше не будет боли. Будет другая, но он вытерпит. Ему нужно сказать, что он чувствует. — Нет ничего хуже, чем мысль о жизни без тебя, — твердо и решительно произнес он. Повисло неловкое молчание. Глаза Хоук вдруг заблестели от слез. Фенрис испугался, как будто сказал ей нечто ужасное. — Я понимаю. И всегда понимала, — ответила она и всхлипнула. Одна слеза скатилась по щеке. За ней побежала другая. Мариан заплакала. — Если у меня есть будущее, я с радостью войду в него плечом к плечу с тобой, — Фенрис схватил ее за плечи и притянул к себе. Хоук встала вместе с ним. Он заключил ее лицо в свои руки. Медленно наклонился к губам, еще раз заглянул в глаза, в последний раз спрашивая разрешения. Мариан не возражала. Когда он поцеловал ее, что-то изменилось. В воздухе или в его голове. Он обнимал Хоук, он чувствовал соленый отпечаток слез на ее губах. Плечи девушки легонько подрагивали. Она отстранилась от него. — Не плачь пожалуйста, это я во всем виноват, — пробормотал он, вытирая ей слезы. — Я не плачу, — упрямо ответила Хоук, отворачивая голову. Фенрис настойчиво развернул ее к себе. — Почему из твоих глаз текут слезы, м? — Это от радости, — она всхлипнула и улыбнулась. — Мариан… — Фенрис, прости меня, я так испугалась… — Это я испугался… Мне… стыдно за это. — Что ты! Если бы не ты, меня давно не было бы в живых! Если бы не желание быть с тобой, я давно бы сдалась! — Хоук уткнулась ему в шею. — Фенрис, — зашептала она ему на ухо, — если ты не против, я всегда буду с тобой. Позволь мне это и поделись своими страхами. Не нужно бояться, я никогда не стану осуждать тебя. Я люблю то, как ты говоришь, я люблю то, как ты двигаешься: я люблю все, что ты делаешь. Ты нужен мне. Сердце сейчас выпрыгнет из груди. Разве так бывает? Он крепко сжимал ее в своих объятиях, думая, что через секунду Мариан растает, словно мираж в пустыне, а он очнется в своей агонии, скованный страхом по рукам и ногам. Эльф зажмурился и открыл глаза. Мариан по-прежнему обнимала его. — Я люблю тебя, — пробормотала она. Её слезы намочили плечо. Фенрис и сам едва не заплакал. — Мариан, я не заслуживаю такого отношения к себе. — Ты прав, — вдруг согласилась она, — ты заслуживаешь гораздо большего. Ты понятия не имеешь, кто ты такой. Позволь мне показать это. — Хоук, я говорил тебе ужасные вещи… — И все они были правдой, Фенрис! — Мариан отстранилась и пристально посмотрела ему в глаза. — Ты говорил правду, понимаешь? Ты всегда был честен, я очень ценила твою прямоту. Всегда. Даже когда мы познакомились. Ты помнишь это? Мы ведь тут же начали спорить! И ты никогда не боялся выразить, что думаешь. Пускай ты делал это не так часто, и всегда казался остальным угрюмым и неразговорчивым. Но ты был настоящим, с самого начала. И если что-то тревожит тебя, говори мне. Я хочу быть рядом. Я хочу разделить твою боль, я хочу поделиться с тобой радостью! Фенрис запустил руку в ее волосы, снова осторожно притянув к себе. Ее губы - живые, теплые, уже не просто его воображение, она здесь, она целует его! Обвила его руками, словно никогда больше не выпустит. Он так желал этой минуты, и так страшился, что она не наступит. Он отвергал мысль, о том, что Хоук имеет над ним власть. Фенрис не позволял себе думать, будто женщина, которую он держал в своих руках, важна ему также как и воздух, которым он дышит. Как он мог думать, что она скверна? Она же создана для него! Он никогда не смог бы забыть этих глаз, ее движений и улыбки, чарующего, опьяняющего голоса и ее прерывистого дыхания. Только теперь он, наконец, понял, что всегда стремился быть с ней. Вот она, его судьба, под его ладонями, трепещет вместе с ним! Мысли кружились, мешались, сознание меркло, и вот вновь ослепительная вспышка, как будто он оказался внутри самого солнца, но его блеск потускнел. Снова опустились серые сумерки. Боль в последнем миге, когда прекратился поцелуй. Блаженство ускользнуло, было невыносимо расстаться с нею теперь, когда она принадлежала ему, была создана для него! И Фенрис отчаянно, как утопающий за соломинку, цеплялся за Мариан, касаясь губами опять. Утомлено не тело, без сил осталась душа. Истерзанная всем случившимся, она ныла и кричала от ужаса, но Хоук заполняла смыслом то, что, казалось, навеки будет пустым. — Мне страшно, Хоук. Страшно, что если я позволю себе быть счастливым даже на мгновение, то мир просто рухнет. И я…не знаю, смогу ли я пережить это… теперь, когда ты здесь. — А я не знаю, смогу ли я сделать тебя счастливым, — тихо проговорила Хоук, — но я все готова отдать за то, чтобы попытаться. — То, что ты сказала мне, Мариан, я готов верить в это, я готов идти за тобой, куда только позовешь. — Давай просто побудем вместе, этой ночью, хорошо? Пусть это не окажется сном. Я хочу проснуться и увидеть тебя. Я хочу, чтобы ты была со мной.