Ложная слепота

Когда утром Хаус и Джон вошли в их кабинет в Милтон-Кинс, там уже находилось двое: Оливер сидел в кресле на колёсиках, чуть откинувшись назад, чтобы лучше видеть стоящую перед ним Лиз. Она опиралась обеими руками на спинку одного из стульев и слегка покачивалась во время разговора - судя по всему, мирного и даже немного кокетливого. Джон испытал укол зависти к отношениям этих двоих: они всегда так улыбались друг другу, что даже посторонним людям становилось теплее, у них были свои маленькие и понятные только им шутки и жесты, они ни разу не только не ссорились при нём, Джоне, но не обменялись ворчливыми или раздражёнными замечаниями, хотя напряжённая работа обоих оставляла для этого массу возможностей. Возражать против этого союза мог только сумасшедший, и хотя мать Оливера, насколько Джон знал, оставалась в своём уме, это не мешало ей быть немного безумной. Именно её очередное безумство Лиз с Оливером и обсуждали - Джон расслышал её имя. - Ух ты, - воскликнул Хаус, оглядев Лиз с ног до головы нарочито медленно, почти облизываясь (Оливер закатил глаза), - мать-настоятельница знает, что ты сбежала из монастыря, юная послушница? - Спасибо за “юную”, - Лиз сделала едва заметный книксен. - Но мать-настоятельница вот-вот лично будет здесь, так что мне придётся вас покинуть. Кремовая шёлковая блузка, застегнутая на мелкие пуговки до самого горла, укороченный черный пиджак и черные же строгие брюки дополнялись тупоносыми туфлями на низком каблуке, русые волосы, чаще всего уложенные в локоны, были забраны в низкий узел на затылке; все это означало, что Барбара Маршан сегодня должна приехать в клинику. Не то чтобы Барбара открыто не одобряла декольте у кого-либо из своих подчинённых-женщин, но Лиз как-то призналась, что чувствует себя абсолютно голой, когда жена главврача смотрит на неё с материнской, как ей самой, вероятно, кажется, заботой. - Завтра на вечеринке всё должно пройти идеально, - Лиз произнесла последнее слово подчёркнуто раздельно, - так что Барбара хочет сама всё проверить. - А я-то уж испугался, что ты добровольно решила поработать в субботу, - Хаус вздохнул, словно и впрямь испытал несказанное облегчение. - Ну тогда беги отсюда, а то мы не успеем к приезду всевидящего ока развить видимость бурной деятельности. Лиз фыркнула, мимоходом погладила Оливера по плечу, подмигнула Джону - и бесшумно испарилась. - Итак, для разнообразия Смоллинг пришёл первым, я вторым, Уотсон, конечно, сильно задержался, но мы его простим, потому что я добрый. Где моя заноза в заднице, моя врачебная совесть? Оливер на этот вопрос не ответил. Он склонил голову набок, прищурился и посмотрел на Хауса с подозрением: - А почему вы с Джоном опять вместе пришли? Я чего-то не знаю? - О, миллионов и миллиардов вещей! - с наслаждением подтвердил Хаус, не отвечая на первый вопрос. - Чем твоя мамаша опять порадовала трепетную невесту? Джон, уже успев достать из узкого шкафа в углу свой халат, усмехнулся: когда Лиз особенно доводила будущая свекровь, она могла крепко выругаться - так, что даже Хаус на секунду замирал, но заплакать - никогда. Почти любой из Милтон-Кинс был более трепетным, чем Лиз Бартон. Поднявшись, чтобы тоже надеть халат, Оливер отмахнулся: - Ерунда. Вчера я ночевал у неё, и, пока я не слышал, она позвонила Лиз и устроила ей выволочку за то, что на свадьбу не приглашена её старая школьная подруга с детьми. Маман не видела эту подругу двадцать лет, но кого это волнует? Оливер и Лиз начали снимать квартиру вместе как только обручились, но несколько раз в месяц он ночевал в особняке матери в пригороде Лондона: так она становилась немного более сговорчивой и не пыталась с пугающей регулярностью имитировать приближающийся инфаркт. Хельга Смоллинг отчаянно не желала отпускать единственного сына. - Она еще не грозила лишить тебя наследства? - спросил Джон. - Почти каждый раз, как мы заговариваем о свадьбе, - расхохотался Оливер. - Но у меня есть и свои деньги, мне дед оставил. Не так много, как у неё, но достаточно, чтобы не принимать эти угрозы близко к сердцу. Как её это бесит, вы бы знали! Голос Оливера звучал весело, когда он описывал бессильное негодование матушки, но Джон знал, что в глубине души тому хотелось бы, чтобы свадьба не сопровождалась такими баталиями. Оливер любил мать и надеялся, что скоро её ревность утихнет. Бросив пальто на ближайшее кресло, Хаус потерял интерес к теме мамаши Смоллинг и постучал тростью по столу: - Если эта нахальная девчонка не явится в течение пяти минут, я её заставлю… - Что заставите? - раздался от двери ехидный вопрос. Лу, уже в халате, стояла в проёме, сложив руки на груди. - Я час как на работе! - Ты не имела права так подкрадываться! - капризно захныкал Хаус. - Я собирался придумать тебе пару омерзительных наказаний, а ты всё испортила! - Ну, Макс пока жив, можете потратить впустую час-другой, нам совершенно некуда торопиться! - Лиз подошла к кофеварке и налила себе кофе в картонный стаканчик. - Но, думаю, вам будет интересно узнать, что у нас появился новый симптом: Максу отказывают ноги. - Он пытался бегать за медсёстрами и не угнался? - спросил Хаус грубовато, пододвинув себе стул на колёсиках кончиком трости и усаживаясь. - Утром он решил, что ему надоело ходить в судно, и встал, чтобы дойти до туалета. Упал. Дежурные сёстры подняли его и уложили обратно. - Лу задумчиво покусала краешек стаканчика. - На неврологическом осмотре вчера мы получили повышенные сухожильные рефлексы, а теперь они ослабленные, я проверила. Чувствительность нарушена без чёткой границы, я не смогла её найти. Ещё он жалуется, что в руках ощущение бегающих мурашек, говорит, и раньше было, но теперь сильнее. - Почему вчера не сказал? - спросил Джон. - Стеснялся, может, - ответила Лу. - Наверняка кто-то из социальной службы, что за ним присматривала, сказал, что это от алкоголизма. - Что с печенью? - спросил Хаус, задумчиво потирая лоб и глядя куда-то в сторону. - Ухудшается медленно, - Лу пожала плечами, - но долго он так не протянет. Неделя, может, две. - Варианты? - Хаус посмотрел на всех троих. - Опухоль спинного мозга, спинная сухотка от древнего, где-то засевшего сифилиса, - начал Джон. - В общем, я бы сделал пункцию спинномозговой жидкости и отправил Крейбилла на КТ. - Годится для начала, - кивнул Хаус. - Пункцию делают Смоллинг и Абрамс, а ты едешь в квартиру Крейбилла, надо проверить, что он пил, вдруг отравился какой-то дрянью. - У Оливера машина, - напомнил Джон, - может, ему съездить? - Ну уж нет! - сердито ответил Хаус. - Смоллинг получает от взламывания чужих квартир слишком много удовольствия, а вы тут не для получения бесплатного кайфа! Прокатишься на автобусе. Оливер рассмеялся и развёл руками - раскусили, мол. Джон вздохнул и принялся расстегивать халат, только что тщательно застёгнутый на все пуговицы. Лу допила кофе, выбросила стаканчик и подошла к Джону вплотную: - Как тебе спится у Хауса? Джон смотрел в её тёмные глаза под длинными ненакрашенными ресницами и не мог перестать думать о том, что она, возможно, заплатила несколько тысяч фунтов шантажисту, чтобы сохранить какой-то свой секрет. Джон не мог перестать думать о том, что если бы не случайность - счастливой ее назвать язык не поворачивался, но именно такой она и была, если бы не своевременная гибель Уитни под колесами машины, он тоже мог стать одним из тех, кто платит за право на тайну. Хотя ни одна тайна не могла считаться больше твоей собственной после того, как к ней прикоснулись грязные руки шантажиста. - Джон, всё хорошо? - Лу щёлкнула пальцами перед его носом. - Ты странно на меня смотришь. - Да, всё отлично, - Джон улыбнулся через силу. Теперь он думал о том, стоит ли предупредить Лу, что Шерлок и детектив полиции Лестрейд захотят вскоре побеседовать с ней, но в конце концов решил, что не надо. Ожидание неприятного только усиливает стресс, особенно если не знать в точности, насколько мерзким будет это неприятное, а Лу ещё предстояло проведение сложной процедуры. - У Хауса удобный диван, так что спится мне превосходно, - бодро соврал Джон. - А что? - Ты свои круги под глазами видел, лгунишка? - укоризненно покачала головой Лу. - Опять кошмары? - Нет, ни одного, - с удивлением признал Джон. - У нас ночью был долгий разговор. Очень, очень долгий. Даже чересчур. А в остальном - всё нормально, - и прежде чем Лу успела спросить о деталях разговора, добавил торопливо: - Поеду я к Крейбиллу, пока Хаус не сожрал мне мозг. Но Хаус никого пожирать не собирался - он исчез, пока они говорили, и никто не заметил его ухода. Оливер, поправлявший перед маленьким зеркалом волосы, оглянулся и пожал плечами. *** Унылым одиночеством и заброшенностью веяло от квартирки Макса Крейбилла. Дешёвенький замок вскрывать не пришлось: связка ключей нашлась в кармане потрепанного пальто, в котором Макса привезли в Милтон-Кинс. Джон забрал их без угрызений совести - он давно воспринимал этот процесс как часть работы по постановке диагноза: часть неприятную, грязноватую, но зачастую необходимую. Когда-то здесь явно жила заботливая и хозяйственная женщина - мебель и шторы были недорогими, но подобраны со вкусом, но шесть лет, с тех пор, как Крейбилл овдовел, квартира медленно зарастала грязью и превращалась в берлогу. Одной спортивной сумки, которую Джон обычно брал в подобных случаях, могло бы не хватить: пустые бутылки стояли на подоконнике, на журнальном столике, покрытом липкими пятнами непонятного происхождения, на столе в кухне, в мусорном ведре. Джон присвистнул, представив, сколько часов он потратит на то, чтобы взять пробу из каждой, провести анализ и прикинуть, не мог ли Крейбилл отравиться дешёвым пойлом, что, судя по виду бутылок, составляло его основной рацион в последние несколько лет. На подоконнике нашлась забитая пыльными окурками банка из-под консервированной фасоли в томатном соусе, но Крейбилл не курил, и можно было надеяться, что окурки оставлены его собутыльниками, с которыми он разделил часть этого алкогольного пиршества. Надев латексные перчатки, без которых не выезжал на осмотр квартир, Джон приступил к разбору. Впрочем, сумки ему хватило: брать покрытые толстым слоем пыли бутылки было явно бессмысленно, вряд ли их содержимое, каким бы сомнительным оно ни было, могло вызвать симптомы Крейбилла. В холодильнике нашлось две упаковки дешёвого пива, банки с фасолью, а в морозилке - замороженные рыбные палочки. Джон проверил сроки годности, с которыми оказалось всё в порядке. На полочке в ванной комнате, полутёмной, с ржавыми потёками по стенам, стояли две баночки недорогих витаминных добавок, початых, но не использованных. Баночки были новыми и яркими, что в этой ванной смотрелось чужеродно. Их Джон тоже смахнул в сумку, вспомнив, что в карте Крейбилла была запись о том, что месяца три назад его лечили от гриппа. Видно, допить витамины до конца у Макса не хватило организованности. Чистящих средств в доме не нашлось - ни одного. Из квартиры Крейбилла Джон уходил подавленным. Эта бесприютность, щемящая тоска одиночества больно ударила по тайным страхам самого Джона, вызывая размытые, гипертрофированные, но однозначные образы того, как сам он годы спустя будет покрываться пылью в какой-нибудь унылой квартирке: без жены, детей, друзей. Без Шерлока. Сев в автобус и аккуратно, чтобы не звякали бутылки, пристроив сумку на коленях, Джон закрыл глаза. Что у него есть в жизни? Только работа - волнующая и любимая, но её недостаточно для ощущения счастья, которое… Джон вспоминал, когда последний раз ощущал себя по-настоящему счастливым, и мысли, причудливо переплетаясь ассоциациями, вернули его на два года назад и еще раньше, когда его жизнь была связана с жизнью Шерлока. Джона могло сколько угодно бесить, как Шерлок, не имеющий понятия о принципах движения планет, заставляет абсолютно всё крутиться вокруг себя, но в этом круговороте он был счастлив. Что-то похожее на вспышку такого счастья он испытал в тот день, когда решительный и яркий, как хвост кометы, Хаус пришёл к нему на приём и уже через пятнадцать минут Джон был готов бежать к начальству с заявлением об увольнении. Хаус был потрясающим, уникальным и гениальным - как Шерлок. Только Шерлоком он не был. *** Хаус спустился на первый этаж по пожарной лестнице: ею изредка пользовались те особенно беспокойные пациенты, которым строго-настрого запрещалось курить. Лестница выходила в коридор административного крыла рядом с нужным кабинетом, поэтому риск встретить кого-то из коллег сводился к минимуму. Хаус категорически не желал сейчас столкнуться лицом к лицу с Барбарой Маршан, да и вообще не планировал афишировать свой интерес к Оуэну Клиффорду. Постояв с минуту у закрытой двери, прислушиваясь, Хаус убедился, что объект на месте. Он бы с удовольствием подглядел за ним в замочную скважину, но конструкция замка не позволяла. Пришлось импровизировать. Резко распахнув дверь, Хаус изобразил на лице самое зверское выражение, на которое был способен. Пантомима чуть не пропала даром, потому что Клиффорд стоял к двери спиной, точнее, задом: он что-то искал, нагнувшись, в большой коробке с металлическими деталями, которые, скорее всего, были необходимы для ремонта какого-то оборудования, но с точки зрения Хауса напоминали бесполезный железный лом. Впрочем, Клиффорд довольно резво обернулся, чуть подпрыгнув, и явно не обрадовался появлению незваного гостя. Не дав сказать ему и слова, Хаус вошёл внутрь, захлопнул дверь и медленно, с издёвкой глядя в глаза растерянного Клиффорда, повернул в замке ключ, так удачно торчавший в скважине. Ключ он демонстративно опустил в карман пиджака. - Доктор Хаус, - кивнул Оуэн, пытаясь взять себя в руки. Судя по красным пятнам на шее, это у него не очень-то получалось. - Мистер Клиффорд, - прошипел Хаус. С минуту ничего не происходило. Под тяжёлым взглядом Хауса Клиффорд начал краснеть ещё больше и отводить глаза в сторону, но потом, словно что-то его заставляло, снова смотрел на Хауса. Хаус сделал три шага вперёд - медленно, но Оуэн дёрнулся. - Мистер Клиффорд, - проникновенно начал Хаус, - вы догадываетесь, почему я здесь? - Да, - быстро кивнул тот, но потом помотал головой, - то есть нет. Ну, я… в смысле… вы же тут работаете… - Бесконечно верное наблюдение! - нежно протянул Хаус. - Я тут работаю. - Он выделил последнее слово. - У меня очень тяжелая работа, мистер Клиффорд, потому что я спасаю жизни тех людей, которых больше спасти никто не может. И знаете, чего я не хочу, мистер Клиффорд? Он явно ждал ответа, поэтому, сглотнув, Оуэн сказал: - Нет, доктор Хаус, не знаю. - Я, мистер Клиффорд, не хочу, чтоб мне мешали работать. - Хаус сделал еще два шага вперед, и теперь от перепуганного парня его отделяло не больше полуфута. - А ты, сучонок, натравил полицию на моего доктора! - рявкнул он прямо в лицо Клиффорду, отчего тот зажмурился, пытаясь отступить назад, но безуспешно - мешала коробка с деталями. С трудом удержавшись на ногах, Клиффорд с опаской открыл глаза: - Доктор Хаус, я не… - Хочешь сказать, что этого не было? - брови Хауса взлетели в притворном удивлении. Клиффорд извернулся и выскользнул из ловушки между Хаусом и коробкой. Бросив жалобный взгляд на дверь, ключ от которой лежал в кармане Хауса, он попытался вернуть себе статус хозяина кабинета, поэтому встал за своим столом и придал лицу строгое выражение: - Доктор Хаус, я никого не натравливал, но если мистер Уотсон… - Доктор Уотсон! - Прос… Да, доктор Уотсон… Если у меня есть сведения, которые могут помочь раскрытию преступления, то я… я как добропорядочный… - на этих словах Хаус плотоядно ухмыльнулся, и Клиффорд снова сбился. - Я не натравливал! - Сесть! - скомандовал Хаус, обрушивая удар трости на стол перед Клиффордом. Тот упал в кресло, как марионетка с лопнувшими веревками. Кажется, сопротивление было сломлено окончательно. - Я очень не добропорядочный гражданин, как тебе известно, - начал Хаус медленно и веско, опираясь кулаками на стол и угрожающе нагибаясь к Клиффорду, - но я дьявольски талантливый медик. Я знаю примерно двадцать медикаментозных способов убийства, которые не распознает ни один патологоанатом, и еще столько же великолепных методов превратить тебя в овощ, чтоб ты ходил под себя до конца твоих никчёмных дней. Надеюсь, ты очень ярко себе это представил. Клиффорд кивнул, его кадык судорожно дёрнулся. Широко распахнутые глаза следили за Хаусом словно загипнотизированные. - И теперь ты будешь послушным мальчиком и расскажешь мне о ваших с Уитни делах, - предложил Хаус, неторопливо усаживаясь в кресло позади себя. Клиффорд молчал. Хаус подсказал ему: - Шантаж. - Нет-нет, - порывисто подался вперед Клиффорд, испугавшись этого слова, - я ни в чём таком не замешан, честное слово! - И ты думаешь, я поверю, что Уитни сам по себе такой проныра, что успевал следить за всеми без твоей, - Хаус обвёл рукой заставленный оборудованием кабинет, - технической помощи? Красные пятна покрывали теперь не только шею, но и щёки Клиффорда. Руки его нащупали какой-то карандаш на столе и безжалостно его выкручивали. - Я не… Вы не так… - Помогал? - снова рявкнул Хаус. - Да! - тоненько вскрикнул Клиффорд, - но я никого не шантажировал! Я не… Он… - Хауса начинал раздражать этот заикающийся болван, но он ждал. - Питер не разрешал мне… Он только говорил мне, какие надо посмотреть записи, что поискать на них, каких людей… Он обещал, что когда-нибудь мы станем напарниками. Придыхание, с которым прозвучало последнее слово, не укрылось от Хауса. - То есть ты бесплатно доставал для него кучу сведений, а он отказывался взять тебя в долю? - недоверчиво спросил он. - Питер был моим единственным другом, - воскликнул Клиффорд, - он заботился обо мне, он говорил, что это очень опасно! - Ну, как мы видим, Питер оказался прав, - развёл руками Хаус, словно поражаясь, что даже такое ничтожество, как Уитни, может быть в чём-то правым. - Его убили, куда уж опаснее! Почему ты молчал о докторе Уотсоне тогда, в сентябре, а вчера заговорил? - Я тогда не знал точно, что Питера убили, ведь полиция сюда не приходила и никого не допрашивала. А вчера пришёл полицейский и тот ненастоящий детектив из новостей, и я подумал, что надо рассказать, пока не поздно. - Ненастоящий детектив? - Хаусу хотелось рассмеяться, но это могло ослабить его контроль над ситуацией. - Ну он же сочиняет истории про себя в блоге, разве вы не знаете? Вроде писателя. Хаус решил временно оставить Клиффорда в блаженном неведении. - Забудь о том, что доктор Уотсон замешан в этом. Ты знаешь, с кем Уитни должен был встретиться в ночь своей смерти? Клиффорд кивнул: - Он сказал мне, что скоро всё изменится, что скоро у него появится настоящее дело, а не эта мелюзга… Питер сказал, что есть человек, который предложил ему работу за хорошие деньги, и если они договорятся, то Питер сможет заняться тем, о чём всегда мечтал! - Это чем же? - не удержался Хаус. - Станет частным детективом, а я был бы его помощником! - эту информацию Оуэн выдал шёпотом, как главную тайну, как мальчишка, который верит, что карта, намалеванная старшим братом, приведёт к настоящему пиратскому кладу. - Имя этого щедрого работодателя ты знаешь? Клиффорд сокрушённо покачал головой: - Нет, он не говорил. Да и какая теперь разница, без Питера я не смогу быть сыщиком. Хаус уставился на него неверяще: - То есть в твою тупую башку не приходила мысль о том, что этот человек, с которым Питер должен был встретиться в ночь своей смерти, и есть убийца?! Оуэн уставился на него в ответ. Тяжёлый мыслительный процесс явственно отражался на лице. - Но зачем ему убивать Питера? - наконец жалобно проговорил он. - Он же собирался предложить ему работу! - Слыхал когда-нибудь о лжи? - спросил Хаус. Клиффорд побелел. - Что ещё ты знаешь об этом человеке? - было похоже, что Клиффорд вот-вот расплачется, поэтому Хаус говорил быстро. - Ничего, - едва слышно ответил тот. - Питер обещал рассказать на следующий день. Стало понятно, что большего от Клиффорда не добиться: он выглядел совершенно раздавленным и погружался в себя, прокручивая раз за разом те сентябрьские дни, когда Уитни шёл к своей смерти. - Надеюсь, ты подумаешь трижды, прежде чем открывать рот и говорить полиции что-то о моих врачах. Это понятно? - сказал Хаус, вставая и выуживая из кармана ключ от двери. Дождавшись слабого кивка, он направился к выходу. Когда он вышел из кабинета Клиффорда, суровость на его лице моментально сменилась триумфом: знать что-то, чего не знает Шерлок Холмс, было чертовски приятно!