Ложная слепота

В квартире Хауса Джон мог бы жить. У него был такой критерий для чужих домов: он представлял, будто это его постоянный дом, и прислушивался к ощущениям. Квартира Хауса ответила ему взаимностью почти столь же сильной, какую когда-то Джон испытал на Бейкер-стрит, хотя здесь не было камина и ужасного бардака, который талантливо разводил Шерлок в любом месте, где находился дольше пяти минут. Напротив: темные деревянные полы, начищенные до блеска, расставленные по полкам фотографии в простых рамках, книги, сложенные аккуратной стопкой на журнальном столе. Из тех газетных публикаций, которые Джон тщательно изучил перед тем, как перейти на новую работу, он знал, что его босс - талантливый музыкант, но все равно увидеть посредине гостиной настоящий рояль никак не ожидал. У окна, в специальной деревянной стойке, красовалась гитара. Квартира словно целиком сошла со страницы глянцевого журнала для тех, кто озабочен дизайном, но все же несла на себе отпечаток личности хозяина. Джон долго стоял на одном месте, оглядываясь и пытаясь понять, что же его смущает в этом идеальном жилище. - Не стой столбом, - бросил Хаус, уже успевший скинуть пиджак и рубашку, оставаясь в джинсах и футболке. Джон обратил внимание, что по квартире хозяин ходит босым, с явным удовольствием разминая пальцы ног. - Можем заказать еду на дом, если хочешь, или я что-нибудь приготовлю. Джон оторвался от разглядывания квартиры и усмехнулся: - Вы умеете готовить? Хаус поморщился: - Большую часть сознательной жизни я провел в одиночестве. Если бы я не умел готовить - давно бы уже умер от язвы. Рассмеявшись, Джон наконец скинул куртку и прошел за Хаусом на кухню: - Почему-то я никогда не думал, что вы заботитесь о своем здоровье. Повисла неловкая тишина. Точнее, неловкость ощутил Джон, тогда как Хаус, двигаясь легко, несмотря на хромоту, молча достал бутылку красного вина, штопор и бокалы и коротко приказал: - Открывай. Пока Джон, пытаясь скрыть смущение от того, что ему лично показалось бестактным, Хаус в гостиной включил какой-то незнакомый блюз, который сразу заполнил пространство. Джон не видел динамиков, но дизайнер - если такой был - явно не экономил на качестве звука. - Я не имел в виду… - начал Джон, сосредоточенно вкручивая жало штопора в упругую пробку. Как именно он собирался закончить фразу, он и сам не знал, и Хаус его грубовато оборвал: - Что я наркоман, а такие не заботятся о своем здоровье? Было бы странно, если бы ты не имел этого в виду, ведь это правда. - Вы все-таки наркоман, - замер Джон. Он знал довольно многое о зависимости Хауса - гении с зависимостями вообще представляли для него немалый интерес, - но он ни разу не видел, как Хаус глотает викодин или любое другое лекарство, поэтому тема не поднималась, а со временем забылась почти полностью. Признание Хауса прозвучало ошеломляюще. - Разве вы никогда не обсуждали это в своей ясельной группе? Абрамс не планировала меня излечить от пагубной привычки, а Смоллинг не рассуждал на тему “лишь бы диагнозы ставил правильные, а его хобби нас волновать не должны”? Хаусу так точно удалось изобразить обеспокоенные интонации Лу и рассудительные - Оливера, что Джон снова рассмеялся. Выдернув пробку из горлышка темной бутылки, он осторожно разлил вино по бокалам. Хаус поставил на плиту кастрюльку с водой. - Надеюсь, ты ешь спагетти с томатным соусом. Впрочем, даже если и нет - я их все равно приготовлю. - Я ем все, - пожал плечами Джон, не уверенный, что тема викодина замята полностью. - Лишь бы в посуде, где приготовлена еда, не проводился до этого какой-нибудь малоприятный и негигиеничный эксперимент. - Психологическая травма от долгого проживания с химиком-экспериментатором? - понимающе хмыкнул Хаус, нарезая помидоры. - Не хочешь предложить тост за воскресшего друга? Джон покрутил в пальцах тонкую ножку бокала. Терпкий аромат сухого вина неожиданно успокаивал, вызывая неясные образы чего-то домашнего и уютного. Говорить о Шерлоке в такую минуту казалось просто кощунством. - Мы можем обсудить что-то другое? - спросил Джон без надежды на успех: когда Хаусу вступала в голову идея, шансов остановить его практически не было. Но тот кивнул: - Обсудим что-то менее деликатное? - предложил он. - Мою наркозависимость? - А, то есть выбор такой: или Шерлок, или викодин? - Джон без должного уважения сделал большой глоток вина, и Хаус выразительно сморщил нос: - Варвар. Это же не пепси. А выбора вообще никакого нет: я хочу поговорить с тобой о Холмсе. Просто я таким ненавязчивым способом предлагал тебе бартер: тебе наверняка любопытно, насколько погряз в пороках твой босс, и если бы я рассказал кое-что, тебе стало бы проще со мной поделиться. Ну, знаешь, раскрыть душу, очистить совесть… - Эй! - возмутился Джон. - С моей совестью все в порядке! - Ты уверен? Давай-ка посмотрим, как это выглядит со стороны… Оторвавшись от расчленения томатов, Хаус обвиняюще ткнул в сторону Джона ножом: - Ты избил друга, который спас тебе жизнь и два года был вынужден скрываться и прятаться, чтобы с твоей головы и волоска не слетело. Как твоя совесть справляется с твоей черной неблагодарностью? Голос Хауса звучал все громче, заглушая тихую блюзовую мелодию, словно прокурор в зале суда зачитывал последнюю речь перед присяжными. Джон поперхнулся от неожиданного и грозного пафоса. - Это… - через минуту ответил он, - вы же это несерьезно? - Похоже, что я шучу? - Не очень-то, - признал Джон. - Но ведь дело в другом! - запальчиво воскликнул он, чувствуя, как щеки заливает румянец от несправедливого обвинения. - Я бы ждал его два года - да я бы и сто лет ждал, - но он должен был мне сказать! Майкрофт знал, их родители знали, значит, и я имел полное право! - Ах, вот оно! Днем ты отрицал, что имеешь отношение к семейству Холмсов, а выходит, что на самом деле ты обижен, что Шерлок исключил тебя из этого милого семейного междусобойчика? Чтобы успокоиться, Джон прижал ладони к глазам и крепко зажмурился. Хаус невозмутимо вернулся к приготовлению ужина. Равномерный стук ножа по деревянной разделочной доске действовал умиротворяюще, и через несколько минут молчания Джону стало стыдно: распереживался, повысил голос на начальника - и из-за чего? Ведь Хаус по сути совершенно прав: у Шерлока действительно были причины поступить так, как он поступил, и три - как минимум, неизвестно, сколько бы их могло быть, - человеческие жизни стояли на кону. Джон даже не знал, как прошли эти годы для самого Шерлока, ведь тот ночью говорил только о том, что делал для возвращения, но ни слова не сказал о том, что чувствовал. Джон вдруг понял, что мог бы простить Шерлоку очень многое, если бы тот сказал, как сильно он соскучился. Но почему же он не сказал?.. - Сцена окончена? - полюбопытствовал Хаус. Пока Джон пытался взять себя в руки, он уже приготовил томатный соус с мясным фаршем и достал белые плоские тарелки. - Что мне делать? - спросил Джон, поднимая голову. Это прозвучало как-то горько, и Хаус ответил непривычно серьезно: - Поешь для начала. После ужина, который прошел почти в полном молчании, они перебрались с вином и тарелкой сыра на диван в гостиной. Джону казалось, что если он сядет на мягкие подушки и прикроет на секунду глаза, то немедленно провалится в сон, но Хаус планировал закончить разговор. - Что от тебя хотел Маршан? От неожиданности Джон вздрогнул и распахнул глаза. Хаус уточнил: - Он предлагал тебе повышение? Устало улыбнувшись, Джон помотал головой: - С чего бы ему предлагать мне повышение? Мы об этом не говорили… А что, он что-то такое упоминал? Хотя ерунда же, в больнице нет ни одной подходящей вакансии. - До моего прихода в Милтон-Кинс и диагностического отделения не было, - проворчал Хаус. - Ты в курсе, что Маршан возражал против твоей работы у меня? Джон решил, что это прозвучало довольно обидно. - И когда же он перестал возражать? - спросил он язвительно. - Сразу после того, как ты уволился в первый день работы, - усмехнулся Хаус. Эту историю Джон вспоминать не любил, и Хаус, понимая это, иногда вворачивал ехидные намеки, чтобы немного его позлить, но только если они были одни. При Лу или Оливере каждый делал вид, что Уотсон в первый же день работы вовсе не врезал начальнику по роже за расистскую шутку в адрес чернокожей сотрудницы. Нет, конечно, Джон не был неконтролируемым маньяком: оторопев в первую минуту от неожиданной грубости слов, он вежливо прервал нового босса, перечисляющего симптомы пациента, и попросил извиниться перед мисс Абрамс. Лу тогда лишь отмахнулась: - Джон, не стоит, у доктора Хауса просто паршивое чувство юмора, но мы привыкли. - Как у многих из нас, - мрачно согласился Джон, медленно поднимаясь на ноги. Грег выжидательно прищурился. - Но я бы предпочел, чтобы мое дурное чувство юмора не оскорблялось такими низкопробными выпадами. Доктор Хаус, я вынужден настаивать на том, чтобы вы принесли извинения, а также пообещали, что впредь это не повторится. Хаус развел руками: - А иначе что? В ответ Джон нахмурился. Тогда он еще не знал Хауса и не мог точно сказать: проверка ли это или искреннее скотство. В этот момент Хаус приблизился и раздельно, демонстративно, слегка нагнувшись к лицу Джона, повторил все, что сказал до этого. Джон ударил его почти безотчетно и не слишком сильно, не услышав, как взвизгнула, вскакивая, Лу, как шумно отбросил стул Оливер: он смотрел на Хауса, который не удержался на ногах, и наблюдал, как меняется выражение небритого лица. Когда Хаус, вытерев пальцами стекающую из разбитой губы кровь, как-то хищно ухмыльнулся, Джон понял, что зря уволился из своей прежней больницы, пусть она и была тоскливейшим местом на земле. - Я, пожалуй, пойду, - сказал тогда Джон, - заявление об увольнении пришлю в отдел кадров по почте. Вечером того же дня Хаус с опухшей челюстью приперся к нему домой и сорок минут объяснял, почему Джон должен работать с ним. На следующее утро Хаус принес цветистые извинения изумленной Лу и с тех пор действительно не позволял себе подобных выпадов, оставаясь, правда, довольно мерзкой сволочью в некоторых других аспектах. Впрочем, все остальное казалось Джону сначала не таким уж и страшным, а потом, по прошествии месяцев, даже приемлемым. Наступила хаусоадаптация, из которой иногда приходилось себя выдергивать насильно. Как теперь выяснилось, та история дошла до главврача, став почему-то аргументом в пользу военного доктора со сложным прошлым. - Нет, Маршан мне предлагал только отпуск, чтобы я повеселился на камеру со своим другом Шерлоком. - Ты отказался? - полуутвердительно спросил Хаус. - Разумеется. Меня вполне устраивает нынешняя работа. До моего появления Шерлок как-то справлялся без меня, так что… - Да, а потом появился ты и все испортил. В смысле, теперь, когда он знает, каково это - работать с Уотсоном, он уже не сможет сделать вид, что этого просто не было, - Хаус говорил с непонятной ожесточенностью, и Джон, уставший от недомолвок и намеков, вздохнул: - Что вы предлагаете? Увольняться и бежать к нему? - Предлагаю не прятать голову в песок, - резко ответил Хаус. - Ты должен разобраться с этой проблемой рано или поздно, но лучше рано, потому что мне не нужен врач, у которого постоянно мозги не на месте из-за комплекса вины. - Да все у меня на месте! - воскликнул Джон. - Если я злюсь на Шерлока и все еще не отошел от первоначального шока, это не значит, что я не хочу работать в Милтон-Кинс: меня как раз все устраивает! - Но ведь дело не только в работе, - продолжал настаивать Хаус. - Вы были друзьями - даже больше, чем друзьями… - Я не гей! - простонал Джон обреченно, недоумевая, как такие мысли появляются даже у тех людей, которые не видели их с Шерлоком вместе. - Да что ты говоришь? - брови Хауса взлетели в притворном удивлении. - Я и не утверждал, что ты гей, я сказал, что ваша связь была слишком сильной, чтобы закончиться вот так, одной неудачной встречей и огромным синяком. Ты должен принять его возвращение, даже если после этого вы не станете друзьями, как прежде. Джон избрал привычную и проверенную тактику: закрыл глаза. Он медленно считал до ста, размеренно вдыхая и выдыхая через нос, и старался уложить в голове все то, что нёс Хаус, потому что обычно тот говорил дельные вещи. Но сейчас стало сложнее: понять, что от него хочет босс - и хочет ли этого именно босс? быть может, уже друг, который сегодня вечером позвал его к себе домой и накормил ужином, - Джон никак не мог. Зачем ему принимать, как выразился Хаус, возвращение Шерлока? Если бы каждый встречный за прошедший день не напоминал Джону о сенсационном воскрешении, быть может, он бы спокойно сидел дома, перед телевизором, читал бы книгу или выбрал бы на кабельном канале новый фильм… И напился бы вдребезги. Вот черт. Джон открыл глаза, встретившись с требовательным настойчивым взглядом. - Мне нужно время, - слабо произнес он. - Я решу проблему, но мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Хаус удовлетворенно кивнул: - Недели тебе хватит?.. Его прервал звонок телефона. С удивлением оглянувшись, Джон заметил свой мобильный на столике возле входной двери. - Это из нашего приемного отделения, - нахмурился он, бросив взгляд на высветившийся номер. - Да, Элис, привет, что-то случилось?.. Что?!. Нет, я не занят, уже еду. Да, дождитесь меня! Хаус, услышав в голосе густую тяжелую тревогу, уже стоял рядом, и Джон ответил на немой вопрос: - Шерлока привезли к нам с ножевым ранением, и он никого к себе не подпускает!