Ложная слепота

Джон сбежал. Его ожидали коллеги и дифдиагноз, Хаус, хоть и был пока занят, тоже ждал его, но все это являлось одним огромным прикрытием для неприглядного факта: Джон сбежал от Шерлока. Несколько мучительных секунд, когда Джон ждал ответа, ему казалось, что Шерлок готов сказать что-то по-настоящему важное: его челюсти были сильно стиснуты, будто он пытается не закричать. Джон не был уверен, что готов услышать это - чем бы это ни было, но вопрос о Питере Уитни окончательно выбил его из колеи. Уитни был всего лишь кратким эпизодом из жизни, но это знакомство грозило перерасти в крайне неприятные и конфликтные отношения, если бы весьма своевременная смерть не расставила всё по местам. Джон помнил свое удивление - и, что греха таить, изрядное облегчение - при известии о гибели Уитни. Буквально за пару дней до этого между ними произошел последний разговор, и некоторое время Джон опасался, что полиция захочет побеседовать с ним. Но расследования будто и не велось вовсе: в газетах не появилось ни одной заметки, слухи в клинике заглохли через пару недель. Словно Милтон-Кинс, огромный организм, с удовольствием забыл о своем сотруднике, вычеркнув его из платежных ведомостей, сердец и памяти коллег. Вряд ли Джон мог забыть Питера Уитни совсем, но теперь, когда Шерлок вдруг спросил о нем, ситуация стала двусмысленной и щекотливой. Предугадать пути, которыми двигался гений Шерлока, Джон не мог даже тогда, когда они жили и работали вместе, а сейчас, после двухлетнего отсутствия практики, тем более. Единственное, что можно было сказать совершенно точно: Уитни действительно волновал Холмса, это не было трюком или поводом для разговора. Оставалось только выяснить, знает ли Шерлок о связи между Джоном и Питером, или же это был самый обыкновенный вопрос, который задается всем, кто так или иначе связан с жертвой насильственной смерти. Джон сбежал, потому что не готов был узнать ответы прямо сейчас. Присутствие Шерлока рождало множество неудобных вопросов и волшебным образом всё усложняло. В какой-то миг их молчаливого противостояния Джону показалось, что Шерлок сейчас скажет правду: самую простую, без попыток оправдать свои действия или подловить на чем-то, без желания упрекнуть или приукрасить. Немного простой и чистой правды, думал Джон, никогда не повредит. Но когда это Шерлок делал что-то проще? Обычно за это в их тандеме отвечал Джон - Шерлок не умел. А Джон больше не хотел стараться. *** Оливер и Лу смотрели на него гораздо внимательнее, чем в историю болезни Макса Крейбилла, их веселого старичка с клинической депрессией. На лице Лу была написана такая откровенная тревога, будто она боялась настоящего взрыва при первом же неудачном слове. - Перестань, - попросил Джон через несколько секунд, попытавшись сбросить с себя этот взгляд. - Ничего не произошло. - А я тебе говорил, что они не станут драться, - усмехнулся Оливер. Джон бы не удивился, если бы в случае драки Смоллинг первым начал делать ставки. Интересно, на кого бы он поставил? Сам Джон привык ставить на Шерлока, но в случае их физического столкновения победителя назвать было бы нереально. Лу зажмурилась на несколько секунд, распахнула глаза и улыбнулась: - Уже перестала. Раз основные мозги в сборе, предлагаю начать с истории болезни… Продолжить им не дали: после деликатного стука - при стеклянной двери это было излишним - в кабинет заглянул Стив Маршан. Он словно стеснялся своего визита, хотя каждое помещение в здании находилось в его ведении. - Мисс Абрамс, можно вас на пару слов? - спросил Маршан, поздоровавшись со всеми. - Это не займет много времени. Лу коротко кивнула, молча встала и вышла вслед за главврачом. Когда оба они исчезли за поворотом коридора, Джон и Оливер позволили себе переглянуться чуть удивленно. Маршан редко к ним наведывался, предпочитая личные беседы с Хаусом в своем кабинете. За исключением того дня, когда стало известно о воскрешении Шерлока, Джон много месяцев не разговаривал с главврачом с глазу на глаз и был уверен, что и остальные из команды Хауса не купаются в пристальном внимании начальства. Внезапное желание Маршана побеседовать с Лу наедине могло означать что угодно: от пустяковины, которая действительно никого не касалась, до чего-то серьезного и страшно секретного, что впоследствии ударит по всем ним. Дурацкая, назойливая мысль, что это всё тоже связано с Шерлоком, вызвала у Джона стон: до настоящей паранойи оказалось рукой подать. Оливер смотрел на него с любопытством, но молчал, а потом тихонько подтолкнул папку с историей болезни нового пациента. За эту ненавязчивую, но эффективную попытку отвлечь его от глупых размышлений, Джон испытал прилив горячей благодарности. - Макс Крейбилл, шестьдесят восемь, вдовец, на учете у социальных служб вот уже пять лет. Начал пить после смерти своей миссис. - Оливер задумчиво почесал затылок. - Слушай, это же чистая психиатрия, нам тут нечего делать. У него даже серьезных проблем со здоровьем никогда не было. Джон помнил, что обещал Хаусу две хорошие версии, но из имеющихся данных не складывалась пока даже одна. Пациент был веселым, милым алкоголиком, не обещавшим ничего захватывающего. Впрочем, в этом случае следовало сначала отбросить в сторону хваленое чутье Хауса, а делать это было опасно: из них четверых именно Хаус считался гением диагностики, а значит, и Джон, и Оливер просто пока не видели того, что заметил он. - Анемии нет, давление повышено, но не критично, от депрессии его лечат амитриптилином. Анализы крови более-менее в норме. Можем проверить сердце и мозг…- Джон изучал бесстрастные строки, скрывающие ответ на вопрос, но озарение не наступало. - Что, черт возьми, Хаус в нем нашел, а? - Мои маленькие талантливые землеройки! - раздался голос от двери. Хаус буквально лучился удовольствием, замешанном на сарказме. В руках он держал стаканчик кофе из автомата внизу. - Что-то не вижу, чтобы ваши носы были испачканы землей: вы недостаточно глубоко роете. Где объект моих сексистских шуток? - Ее вызвал Маршан для беседы, - быстро ответил Джон, чтобы Хаус не успел переключиться на Лу, - но все-таки, Хаус, тут действительно что-то есть или вы просто решили нас подразнить? Торжественно Хаус задрал вверх трость - иногда этот жест заменял ему поднятый указательный палец, хотя выглядел чересчур самонадеянно. - Знаете ли вы, что мозг землеройки составляет десятую часть массы ее тела? Это больше, чем у человека или дельфина. Возможно, если бы тут сидела пара дюжин землероек, они бы догадались, что я никогда ничего не делаю просто так. - Трость со стуком опустилась на пол, и Хаус моментально отбросил игривый тон: - Что вы можете предложить для спасения жизни нашего старичка? Лу проскользнула в кабинет тихо, но Хаус вцепился в нее: - Что хотел Маршан? Предлагал стать его любовницей и убить Барбару? Сместить меня? Помочь ему раздавать леденцы на рождественской вечеринке? Усевшись на свое место, Лу покачала головой: - Хаус, вы совсем уже. Доктор Маршан спросил, знаю ли я, зачем приходил Шерлок Холмс. Ему показалось неловким спрашивать при Джоне. Бросив на Джона чуть виноватый взгляд, Лу углубилась в историю болезни Крейбилла, демонстрируя своим видом, что эпизод с главврачом яйца выеденного не стоит и обсуждать тут нечего. Хаус коварно подвигал бровями, но, к изумлению Джона и Оливера, не стал пытать Лу дальше. - На чем мы остановились? Ах, да. Так что вы будете делать для спасения жизни пациента? Оливер развел руками: - Крейбилл не собирается умирать, вот в чем основная наша проблема. Если он завяжет с выпивкой, еще всех нас переживет. - Да-да, потрясающе, - покивал Хаус, - что скажешь ты, чернокожая женщина? Шаманы твоего племени уже бросили в костер ивовые листья, чтобы увидеть в дыме ответ? - Моя мать родилась в семье инженера и учительницы, сомневаюсь, что у нас есть знакомые шаманы, - привычно отмахнулась Лу. - Предлагаю его понаблюдать сутки, провести основные анализы, сделать УЗИ шейных сосудов, чтобы проверить, как поступает кровь к мозгу, отпустить на все четыре стороны, а потом взять хотя бы ту девушку с кровью из ушей. - Уже гораздо интереснее, но все еще недостаточно убедительно, - улыбнулся Хаус и перевел взгляд на Джона. - Твои две версии готовы? - Вы слишком быстро вернулись, - проворчал Джон, чувствуя себя неловко за недавнюю самоуверенность. - Но консультация психиатра не помешает: пусть подтвердит, что у пациента действительно есть депрессия. Диагнозу пять лет, мы не знаем, как тщательно соцслужба присматривала за Крейбиллом. - Вы такие беспомощные! - патетически воскликнул Хаус, потрясая стаканом с остатками кофе. - Абрамс, сколько ты готова поставить на то, что завтра старичка можно будет выписать? Лу прищурилась: - Нет-нет, вы меня на это не купите. Если вы предлагаете пари, значит, точно уверены, что домой он завтра не пойдет. Но я-то, - Лу встала и взяла свою папку, - сегодня планирую пойти домой, поэтому сейчас я побеседую с пациентом, возьму у него кровь на анализы и приглашу Изабеллу Франклин для консультации. Вы же пока можете заняться чем-то более интересным, хотя не могу представить, что бы это могло быть, учитывая, что мы все будем у пациента и тем самым лишим вас возможности оттачивать остроумие. - Кошечка выпустила коготки! - восхитился Хаус. - Ладно, можете пока поиграть с Франклин в скорую психиатрическую помощь, а я с замиранием сердца буду ждать, когда Крейбилл начнет умирать по-настоящему. Уотсон, задержись. Джон хмуро наблюдал, как Лу и Оливер скрываются в коридоре. Хаус сел напротив и привычно потер лоб. Его голос звучал неожиданно устало: - Маршан, конечно, дурак, раз решил, что Абрамс знает о причинах, по которым Холмс сюда является как по часам. Но я не дурак, поэтому спрошу тебя: зачем он приходил? Запрокинув голову, Джон рассмеялся. Смех прозвучал жалобно. - Когда мы с Шерлоком жили вместе, меня иногда посещало чувство, что все в нашей жизни замешано на нем. Он подчинял себе ситуации, людей, обстоятельства. Даже, как выяснилось, смерть. Два года я жил один, теперь он вернулся - и все моментально стало по-прежнему. Никого не интересует Джон Уотсон сам по себе - всем нужно знать, как он себя чувствует в связи с воскрешением Шерлока? Что он думает по этому поводу? Рад ли он видеть Шерлока у себя на работе? Я не знаю, что ему надо! Хаус, не отводя пристального взгляда от раскрасневшегося Джона, допил кофе, который наверняка остыл, издал неприличный звук горлом, сохраняя полнейшую невозмутимость, и спросил: - Снова полез с поцелуями? Джон вскочил на ноги. - Если тебе так противно, ты мне только намекни - я с Холмсом поговорю. Нечего моих сотрудников без моего разрешения целовать! - Хаус! Джон зажмурился на несколько секунд, вцепившись в край стеклянной столешницы, а потом решительно направился к двери. Не дойдя до нее пары шагов, развернулся и встал перед Хаусом: - Послушайте. Вы утверждаете, что здоровье пациента в опасности, но не даете нам зацепок. Вместо того, чтобы злить меня и заставлять думать о Шерлоке, могли бы намекнуть, что нам искать у Крейбилла. Медленно откинув голову, чтобы посмотреть Джону в глаза, Хаус устроился в кресле поудобнее: - Вам платят такие деньги не за то, что вы окончили крутые университеты и воевали в Афганистане. Вам платят, потому что в один ужасный день вы показались мне наиболее подходящими для стимуляции моих гениальных мозгов представителями медицинского племени. Я знаю, что с Крейбиллом все не так просто, но я не знаю причин, так как вы трое слишком озабочены своими личными делами и не можете дать ни одной ценной идеи! - Хаус все еще сидел, но у Джона было ощущение, что тот нависает над ним укоряющей громадой. Поразительная скорость, с которой Хаус переходил от беспечного кривляния к разносу провинившегося сотрудника, казалась иногда почти нездоровой. Впрочем, Хаус сам признался в своей многолетней наркозависимости, а удивляться перепадам настроения наркомана - все равно что снегу в декабре. Подумав с минуту, Джон сказал: - Хорошо. Шерлок спрашивал о Питере Уитни. Живой я его вовсе не волную, а мертвый санитар - даже очень. Надеюсь, это поможет мне не думать о моих мифических личных делах, потому что теперь о них будете думать вы. Как Хаус напряженно выпрямился в кресле, Джон уже не увидел, потому что ушел. Рабочий день прошел словно в тумане: на автомате Джон делал один анализ крови за другим, смотрел в микроскоп, подолгу зависая и с трудом вспоминая потом, что именно он хотел увидеть. Лу тоже вела себя странно - слишком отрешенно и даже немного рассеянно. Погрустневшего Крейбилла о его болезнях расспрашивала без обычного для себя сочувствия и участия. Под вечер Джон решил, что разговор с Маршаном был не о Холмсе - или не только о нем. Вполне возможно, что главврач предложил Лу какую-то должность в другом отделении, и теперь доктор Абрамс всерьез размышляет о перспективах ухода. Изабелла Франклин, штатный психиатр Милтон-Кинс, прибыла после обеда. Невысокая, коренастая и слишком шумная для своего роста, она окинула Джона многозначительным взглядом, который Джон предпочел проигнорировать. Еще когда он только устроился в клинику, Изабелла явно строила ему глазки - красивые, кстати, у нее были глаза, это приходилось признать, - но Джону не хотелось заводить служебных романов, и взгляд доктора Франклин со временем приобрел отчетливый обвиняющий оттенок. Теперь Джон и Лу сидели на твердой кушетке в коридоре, наблюдая через стеклянные раздвижные двери палаты за беседой Франклин и Крейбилла. Изабелла была дотошным специалистом и к консультациям относилась серьезно, поэтому у команды Хауса образовался перерыв минимум на час, а то и больше. Оливер сбежал к Лиз, а Джон и Лу, перекусив в буфете, вернулись к палате ждать вердикта Франклин. Разговор не клеился, каждый думал о своем. - Ты когда-нибудь слышала о ложной слепоте? - спросил Джон наконец. - Да, в общих чертах, - отозвалась Лу после долгой паузы. - А что? Думаешь, у Крейбилла… - Нет, - поспешно заверил Джон, - это личное. Хаус вчера вдруг заговорил об этом, а ты же знаешь, как он любит намеки, загадки и иносказания. Пытаюсь понять, что он имел в виду. Наверняка ответ мне не понравится. Лу выпрямилась и развернулась к Джону. - Ты замечал, что Хаус заботится о нас? - Что? В смысле, он варил мне бульон, это правда, но… - Мужчины! - вздохнула Лу. - Ты замечал, как он ненавязчиво подталкивает нас к самостоятельным решениям, но при этом всегда берет на себя всю ответственность? То, что он лезет в нашу личную жизнь, на самом деле просто попытка нас понять, а если требуется - то и помочь. Помнишь, еще прошлой зимой он совсем меня затретировал придирками? Я тогда даже отпуск взяла, чтобы не видеть его. Лу улыбнулась воспоминаниям так нежно, что Джон невольно испугался за ее рассудок. Тогда Хаус был чрезвычайно не в духе и срывался на Лу по любому поводу. - Моя мама болела, и он каким-то образом об этом узнал. Он вынудил меня уйти в отпуск, чтобы я могла спокойно провести с мамой время. Я поняла это намного позже. Джон с трудом переваривал информацию. Очевидно, что Лу полностью верила в то, что говорила, но мог ли Хаус быть таким на самом деле? Это было настолько не в его духе… Или просто шло вразрез с устоявшейся репутацией? - Я что хотела сказать… Если Хаус говорит с тобой о ложной слепоте, подумай об этом как о подсказке, а не как о подвохе. Его проницательность бывает довольно болезненной, но вдруг он видит что-то, чего не видишь ты? Это не звучало слишком уж невероятно, просто раньше дальновидность Хауса относилась только к работе. Джон вспомнил, что хотел еще спросить про разговор с Маршаном, но тут Лу поднялась: консультация психиатра подошла к концу. Франклин вышла из палаты, поправляя халат и прическу одновременно: - Классическая депрессия из учебника. Немного запущенная, правда, но не безнадежная. Могу подготовить рекомендации. - Да, это было бы прекрасно, - воскликнула Лу, будто это решило в одночасье все проблемы пациента. - Уверена, Хаус тоже сказал бы тебе спасибо, если б у него не начинались судороги каждый раз, когда приходится кого-то благодарить. Изабелла усмехнулась: - В день, когда Хаус меня поблагодарит, я поставлю выпивку всему отделению. Ладно, счастливо. Еще один пронзительный взгляд в сторону Джона - и Франклин ушла. Пациент, судя по всему, мирно задремал, утомленный необходимостью так много говорить о себе. - Я пока договорюсь об узи, - сказала Лу, погладив Джона по плечу. Какая-то апатия навалилась на них обоих, хотя ни один не собирался обсуждать это: рабочий день, хоть и подходил к концу, не принес никому ни ответов, ни удовлетворения. Хаус совершенно не заинтересовался результатами консультации психиатра, его вид как бы говорил: я предупреждал, что это бессмысленная трата времени. Сам он явно не покидал кабинета, сидя в полумраке перед компьютером, изредка проматывая что-то на экране - Джон не видел, что именно. Оливер вернулся в кабинет довольный, с легкой ленивой улыбкой на лице, и сказал, что собирается домой. Хаус вопросительно поднял брови. - Я готов здесь ночевать, если потребуется, - поклялся Оливер тут же, - но можно дождаться нормального пациента? По поджатым губам Хауса Джон сделал вывод, что тот очень хочет наорать на Смоллинга, но ему что-то мешает. Скорее всего, нечеловеческая лень. Впрочем, тут молчаливое противостояние разрешилось: как гроза, которую предвещает удушливый тяжелый воздух, в кабинет ворвалась Лу. Ворвалась частично - только просунула голову в дверь. - У Крейбилла отказывает печень! - сообщила голова и исчезла. С разочарованным стоном Оливер пнул ножку стола: надежды на спокойный вечер с невестой провалились с оглушительным треском.