My Childish Romance.
Он рано вышел в школу, удивив всю семью, ибо обычно его заставляли звонить домой, чтобы он сказал, что он снова схватил наказание из-за опоздания. Школа находилась в тридцати минутах ходьбы, — считалось, слишком небольшое расстояние, чтобы оправданно ездить на автобусе — но Джерард преодолевал его за пятнадцать минут бегом с болтающимся рюкзаком за плечами.
Люди в здании — ученики — бежали в кабинеты, компьютерные классы и библиотеки. Джерард притворился, что он один из них и вынужден был приостановиться, чтобы не привлекать внимания учителей, которые осматривали коридоры в течение часа после начала занятий.
Он всеми силами избегал этих учителей. Если они увидели бы его лицо или вообще узнали бы, его заставили бы ждать на улице, пока не наступит час наказаний, а только после пойти в школу.
Ему не было места в этом здании. Он был неудачником, белой вороной...
Мистер Барлоу был одним из того типа учителей, которые любили приходить пораньше, чтобы приготовить планы занятий и даже поработать над собственными проектами, и Джерард знал, что он был здесь этим утром. Ему нужно было поговорить с ним, увидеть, развеять свои опасения.
Джерард хотел узнать, действительно ли он испытывал лишь сексуальное влечение к мужчине, или же между ними было нечто большее. Он знал, что они никогда не смогут выйти в свет вместе, как пара, но по крайней мере, у них был шанс быть вместе наедине... Пока его не используют и не начнут насмехаться за спиной.
Лишь воспоминание о том, каким защищённым он чувствовал себя, зарываясь в грудь своего учителя в пропахшем краской кабинете, заставляло его чувствовать себя паршиво. Всё, чем он наслаждался, стало его же пародией. Он молился, чтобы всё это уже закончилось.
Он вновь хотел почувствовать себя защищённым, желанным и согретым.
Джерард, не постучавшись, открыл дверь и ворвался в кабинет. Ему и мысли в голову не пришло, что Барлоу может быть не рад, пока он не оторвал глаз от стола и не одарил его строгим взглядом, от которого Джерард отшатнулся, сделав шаг назад.
— Не сейчас, Джерард. Приходи позже, — сказал он, возвращаясь к работе и вновь опуская глаза в стол, где лежали газеты. Джерард уставился на него, ощущая, как больно сдавило его грудь от учащённого биения сердца.
— Я... Я закончил свой проект, — выпалил Джерард, тяжело дыша, пытаясь восстановить дыхание, будто после забега на короткую дистанцию.
—
Позже, Джерард. У меня сейчас нет времени, — парень издал сдавленный звук, но Барлоу и ухом не повёл.
Будто бы он боялся. У его учителя не было на него времени... Возможно, за ночь он понял, что Джерард был в большей беде, нежели он мог вынести.
Барлоу был как и остальные учителя, которые старались понять его, помочь, но потом понимали, что всё это слишком сложно и тут же бросали его на жёсткий пол.
Джерард начал дрожать, и он сглотнул комок в горле, приготовившись говорить, потому что было слишком сложно промолчать.
— Пожалуйста, — сказал Джерард шёпотом. — Я шёл сюда... Я бежал! Я... Мне нужно было увидеть Вас! Пожалуйста!
— Джерард, не сейчас, — возвестил Барлоу, поднимая глаза от лежащих на столе газет, чтобы одарить Джерарда злобным, сердитым взглядом, заставившим его глаза наполниться слезами. Он не хотел плакать перед учителем, но сильный душевный стресс и изношенность тела вызвали поток слёз прежде, чем он смог их подавить. — Не начинай плакать, — сказал Барлоу, смягчая лицо и голос.
Джерард отвёл взгляд, лицо скрылось за занавесью волос; он утирал щёки рукавом кофты. Он шагнул к двери, пытаясь сохранить равновесие, когда волны тошноты и головокружения накрыли его.
— Джерард...
— Я просто уйду, — простонал Джерард, пытаясь не звучать жалко; он не хотел, чтобы Барлоу думал, что он пытался вызвать у него сочувствие, ведя себя, как слабак.
— Джерард, подожди минуту, — Джерард не отвёл взгляда от двери, но и не двинулся дальше. Он попытался расправить плечи, чтобы не казаться таким маленьким и беспомощным, коим он себя ощущал. Он слышал, как Барлоу встал из-за стола, и его начало трясти сильнее, когда он услышал приближающиеся шаги.
Он не хотел, чтобы его снова трогали. Он хотел, чтобы его оставили в покое, пока его чувства отвергнутости и боли превращались в чувства злости и предательства. Барлоу использовал его... А теперь он выбрасывал его, как использованную салфетку.
— Я не собираюсь бить тебя, — сказал Барлоу, мягко кладя руку ему на плечо. — Утро — не самое лучшее время для меня. Приходи позже, и мы посмотрим твой проект, — он говорил это таким тоном...
Учительским тоном, который он обычно использовал, обращаясь к ученикам, у которых не было никаких способностей, но которых он был вынужден хвалить. От этого наигранного тона ему стало паршиво.
— Отлично, — выпалил он, стряхивая руку с плеча и выходя из кабинета в коридор. — Позже, — пробормотал он трепещущим голосом. Барлоу ничего ему не сказал, но дверь за ним захлопнулась, и очередной поток слёз вырвался наружу.
Он прошёл половину коридора, а затем облокотился о стену, впадая в истошную истерику, начиная биться головой о стену, чтобы сдержать стоны и всхлипы. Учитывая мертвую тишину, он был уверен, что на втором этаже никого нет, за исключением учителей, сидящих в своих кабинетах. Он не хотел привлекать их внимание, чтобы ещё более бездушные, бессердечные и
слабые люди вмешивались в его жизнь.
Он больше не хотел, чтобы ему причиняли боль, он лишь хотел остаться один. Чтобы не было никого в его сердце и голове, нашёптывающего ложь или морочащего ему голову. Он был в безопасности, когда был один.
Лучше не было, но безопаснее — определённо.
Наступила полная тишина, и Джерард прижался лбом к стене. Прохлада кирпичной кладки успокаивала вспотевший лоб. Он не знал, как долго он стоял здесь, обхватив себя руками и прикрыв глаза, но из ниоткуда появилась рука и схватила его.
Он подпрыгнул, боясь, что это Барлоу, опасаясь, что это был его учитель или спортсмен, пришедший избить его. Когда он повернулся, то увидел, что это был Фрэнк.
— Джерард? Ты обычно не приходишь так рано, — его улыбка дрогнула, когда он увидел лицо своего друга. — Что случилось?
— Фрэнки! Вот ты где! — Джерард и Фрэнк обернулись, уставившись в конец коридора, где появилась блондинистая черлидерша. Лицо Фрэнка исказилось противоречивым выражением, и он снова взглянул на Джерарда, открыв рот, будто желая сказать что-то.
— Я в порядке, Фрэнк, — сказал Джерард и громко сглотнул. Он отвёл взгляд, но затем вновь посмотрел Фрэнку в глаза. Он выглядел смущённым.
— Нет, ты не в порядке, — мягко возразил Фрэнк, внезапно прикрывая глаза, когда черлидерша побежала к нему.
— Конечно, в порядке, — пробормотал Джерард, — Это моё обычное лицо, — прямо когда черлидерша настигла его. Джерард протолкнулся через них и бесцельно побрёл по коридору, игнорируя зов Фрэнка.
Фрэнк не последовал за ним — это было всё, на чём Джерард сфокусировался. Фрэнк не старался поймать его и понять, в чём на самом деле крылась проблема... Фрэнку было всё равно, у него была подружка, его смазливая подружка, которая не трахалась с учителем по искусству и не резала себя ночами, пока её брат и лучший друг сидели в комнате по соседству.
Если бы Фрэнк вытворял
такое...
Джерард даже не знал, что бы он сделал...
()()()
Он опоздал к первому уроку, и его учитель отчитал его перед всем классом. Он не сказал ничего в ответ, просто сел и достал учебник, положив его на стол и пялясь на него оставшиеся десять минут урока.
В коридоре по пути на второй урок он был звонко осмеян группой размалёванных девчонок. Он знал, что они смеются над ним, он не обманывал себя, будучи адекватно мыслящим. Они смотрели прямо на него, оглядывая с ног до головы, когда он проходил мимо.
Весь третий урок Джерард пялился в окно, даже несмотря на то, что учитель спрашивал его. Он переводил взгляд, лишь когда какой-нибудь спортсмен в кабинете выпаливал: «Оу, он не знает ответа на
этот вопрос! Он же «творческий» ученик!» Да, он был творческим учеником... Что означало ёбаным идиотом.
Он взглянул на учебник, увидел математическое равенство и в тот же момент знал ответ. Он не сказал его. Для него было достаточно того, что он попросту знал. Не было смысла доказывать это другим, они бы лишь посмеялись.
Четвёртым по счёту был урок искусств, но его сердце разбилось в ещё более мелкие осколки, когда его учитель отказался признавать его более, чем «возьми бумагу, Джерард» и «начинай новый проект, Джерард».
Барлоу не замечал грусть в глазах Джерарда. Ему было всё равно, когда Джерард нарисовал огромный красный крест на чёрном фоне. В этом кресте была страсть. Джерард мог её почувствовать.
Этот крест означал многое... Джерард Уэй, завершение работы, я ухожу, этот проект глупый, я зол, мне всё равно, я не буду делать ничего из того, что ты мне прямо сейчас говоришь, а Барлоу воспринимал это как приступ гнева. Он понимал это.
— После уроков, Джерард, — сказал Барлоу, когда Джерард бросил рисунок и кисть, которой он был нарисован, в мусорную корзину.
— Зачем? — безэмоционально спросил Джерард, отмывая чёрную и красную краски от рук под горячей водой. Он не мог резать себя в школе, но была куча доступных способов достать боль и вытащить её наружу.
— Джерард, — сказал Барлоу, явно ухмыляясь. Это заставляло Джерарда нервничать, потому что давало определённую надежду. Может, он весь день был неправ. Может, он недопонял, что случилось утром. Может, Барлоу вовсе и не бросал его. — Приходи после школы. Поговорим, — Джерард кивнул и отвернулся от раковины. — И достань эту кисть из мусорки, — Джерард взглянул на заполненную до краёв корзину и нахмурился.
Эта вещь была первой неважной за весь день, что привлекла его внимание.... Доставание кисти из горы бумажных салфеток и её отмывание.
Он сделал бы что угодно, что Барлоу приказал бы ему, если бы это означало, что взамен он получит ту любовь, в надежде, что она никогда больше не уйдёт. Надеясь, что он ошибся, молясь... Веря.
()()()
Черлидерши не было с ними на ланче, потому что они решили, что на улице хорошо, чтобы обедать там. Рэй разговаривал с Майки... В действительности же они спорили... О чём-то, чего не понимали ни Джерард, ни Фрэнк.
Они были отвлечены, потому у Джерарда не было больше вариантов, нежели говорить с Фрэнком или сидеть в тишине. Фрэнку, кажется, не подходил второй вариант. Только не после этого утра.
— Ты выглядишь лучше, — сказал ему Фрэнк. Джерард пожал плечами. — Ты зол на меня за что-то?
— Нет, — ответил Джерард. — Просто...
— Это насчёт Бэкки?
— Кого?
— Черлидерши! — воскликнул Фрэнк.
— Оу, — ответил Джерард. — Нет. Она в порядке... Мне на самом деле всё равно.
— Ага, хорошо, — сказал Фрэнк, закатывая глаза, но всё же опуская тему. — Ну, а почему ты так рано пришёл в школу?
— Я помогал учителю искусств кое с чем, — соврал Джерард. Фрэнк вздохнул и уставился на задний двор школы, где туда-сюда бегали группы учеников. Джерард не позволил Фрэнку вывести разговор на чистую воду, потому решил просто замять тему. Джерард заговорит, когда захочет, ни минутой позже.
Если бы он хотел притворяться, что не стоял в коридоре в 6:30 утра, рыдая, тогда отлично, Фрэнк просто позволил ему... А ведь это не было...
В третий раз, пока кто-то жевал свой ланч, что-то коснулось его головы. В этот раз это было что-то влажное.
Фрэнк вздрогнул и стряхнул еду, оглядывая пережёванный кусок пиццы, что прилетела на камень рядом с ним. Эта шутка уже устарела...
— Ребята, это низко! Оставьте его, наконец, в покое! — Фрэнк снова вздрогнул и прохрипел. Он узнал бы этот голос где угодно. Он взглянул на Джерарда, готовясь одними глазами извиниться за то, как его присутствие выводило черлидершу, но Джерард уже скрылся в здании.
Картина того, как он уходит, заставила Фрэнка почувствовать укол грусти и страха. Это не было похоже на то, что он наблюдал, как Джерард заходит в школу, он будто наблюдал, как Джерард уходит...
Оставляя его.
()()()
— Я не хотел расстраивать тебя, Джерард. Я не хотел, чтобы всё так для тебя обернулось, — сказал Барлоу, сочувственно смотря на Джерарда в запертой кладовой кабинета искусств. Ещё ничего не началось, даже запятнанная краской простыня ещё не была разложена. Они просто говорили... Барлоу просто говорил с ним, не пытаясь сразу же переспать с ним.
— Я думал, ты... Я думал, ты выбросил меня, — признался Джерард, пытаясь сыскать поддержку в лице учителя.
— Нет, Джерард. Я не хотел ранить тебя этим. Ты многое значишь для меня. Я
никогда не смог бы ранить тебя вот так.
— Или просто не хотел мне говорить, — пробормотал Джерард, вновь смотря в пол. Он задохнулся от страха, когда руки Барлоу плотно схватили его за плечи. Восемь лет над ним издевались в школе, и эта хватка каждый раз ознаменовывала приход боли.
— Джерард. Про меня не скажешь, что я милый. Посмотри на меня! — Джерард моментально перевёл взгляд с пола на своего учителя. — Я воскресил тебя, потому я могу помочь. Я хочу помочь, чтобы тебе стало лучше.
— Я хочу, чтобы мне стало лучше, — быстро сказал Джерард, не сильно задумываясь над словами. Он включил защитную реакцию, соглашаясь со всем, чтобы избежать наказания или удара. Ему было всё равно, каким слабым он казался, за день он натерпелся много боли.
— Я знаю, — сказал Барлоу, распознавая ужас в глазах Джерарда и отпуская его. Джерард вновь опустил глаза в пол, его тело пробила крупная дрожь.
— Пожалуйста, не используй меня, — внезапно пробормотал Джерард, ощущая, как ускользает его здравый рассудок.
— Я не использую тебя, — ответил Барлоу.
— Я не смогу этого принять.
— Я не причиню тебе боли, — так спокойно... Так искренне.
— Не заставляй меня сожалеть об этом, — сказал он, слёзы текли из его глаз.
— Я и не хотел.
Так гладко...
— Я больше не хочу чувствовать боль, — признался он, прильнув к внезапно окружившим его рукам.
— Расскажи мне, что ранит тебя, Джерард. Я выслушаю, — он ласково погладил волосы Джерарда и зарылся носом в макушку. — Я помогу пройти тебе через это.
— Это всё из-за
неё, — Джерард тяжело дышал, уткнувшись в грудь Барлоу. — Я больше не хочу, чтобы она была рядом с ним. Она делает его... Другим.
— Пожиратель людей? — спросил Барлоу, переводя взгляд на одну из картин, что стояла на полке в этой маленькой комнате.
— Она забирает его у меня, и я знаю, что невозможно красть людей, но я ощущал себя, будто он был моим, а теперь он с
ней, — несвязно выпалил Джерард, пытаясь выразить всё то, что так долго старался скрыть. Фрэнк заслуживал быть счастливым даже с этой легкомысленной черлидершей. Джерард знал, что ему нужно было принять это, но оно убивало его при малейшей попытке. Она не подходила ему! Фрэнк был диким, подверженным, непослушным... Не таким стильным, утончённым и выхоленным, как она.
— А я думал, ты влюбился в неё...
— Нет! — застонал Джерард, резко выдыхая.
— Так ты любишь его? — Джерард не ответил. В этом не было необходимости. Его рисунок и так многое сказал, а если его учитель не смог прочесть его, то это было его проблемой. — Неудивительно, что ты такой понурый, — он начал нежно поглаживать бока Джерарда — достаточно, чтобы предположить, что они зайдут дальше, но не достаточно, чтобы начать. — Должно быть, ты думаешь, что ты не сможешь соревноваться с ней.
— Я не могу, — простонал Джерард; его тело пробивала дрожь от малейших прикосновений.
— Ты не пытаешься.
— Я не люблю его, — соврал он, задыхаясь, когда одна из рук учителя начала ласкать его через ткань джинсов.
— Тогда отпусти его и найди то, что делает
тебя счастливым, — сказал Барлоу перед тем, как схватить волосы на затылке Джерарда и притянуть его к себе для грубого поцелуя. Джерард застонал и прижался к своему учителю; всё его отчаянье, смущение и боль уходили.
Он уже чувствовал себя лучше, будучи в руках своего учителя.
Но приятное чувство длилось ровно столько же, как и в день прежде.
Как только он приступил ко второму заданию, — «Джерард, нарисуй мне картину. Покажи свою страсть мести» — он был счастлив. Он ощутил себя удовлетворённым и излеченным и начал думать, но затем внезапно почувствовал злость.
Сначала он думал, что учитель позволил ему сказать всё, что он желал и даже то, чего не хотел, не перебивая. Но затем он осознал, что они всё ещё обсуждали его тёмное слепое увлечение и пожирателя людей, когда начались поглаживания и отвлекли его. Он не хотел говорить ничего больше, чем «Я ревную его» или «Я боюсь сделать и шаг навстречу, иначе он оттолкнёт меня»?
Когда-нибудь он высказывал эти чувства? Те, которые грызли его изнутри прямо в этот момент? Он даже не помнил...
Но всё, что он мог понять, так это то, что в любом случае было слишком поздно. Он сделал это вновь.
Может, Фрэнк
мог простить один момент слабости между ним и его учителем... Но не дважды. Это лишь указывало на ужасающую нехватку самоконтроля.
Он любил Фрэнка намного сильнее, чем когда-либо мог полюбить Барлоу... Но он и не двинулся. Он убегал каждый раз, когда появлялась
она, оставляя Фрэнка, зовущего его вслед.
Джерард закрыл лицо руками, несмотря на испачканные краской пальцы, и всхлипнул.
— Почему я делаю это? — спросил он вслух, будто ожидая ответа. Единственная вещь, которую он понял, так это то, что это не было чувство невыносимого конфликта, окутывающего его после каждого дня, проводимого с учителем, а чувство отвращения к себе за порезы, чтобы выпустить боль.
Оба этих чувства являлись способами освободиться, и он не знал, какой из них был хуже.
