My (Empty) Romance

My Off and On Romance.

      Она проснулась из-за того, что кто-то бешено стучал в дверь, неохотно поднялась с дивана и потёрла глаза. Наверное, она рассердилась бы ещё больше, если бы не была уверена, что сейчас немногим больше девяти часов… Бросив взгляд по направлению к лестнице и задумавшись — но не сердясь — почему мальчики так затихли, она открыла входную дверь.       Может, они решили прогуляться, пока она спала, и захлопнули за собой дверь. Но подобное легкомыслие не похоже на Фрэнка… Ну, что ж. С каждым такое бывает; возможно, он так старался успокоить Джерарда, что, позабыв обо всём остальном, не захватил ключ от дома с полки.       Она охнула и сделала шаг назад от занавески, когда вместо мальчиков, которых она ожидала увидеть, на ступеньках крыльца стоял крупный мужчина. Она прижала руку к груди, чтобы успокоиться, когда до неё вдруг дошло, и она открыла дверь-ширму, чтобы впустить отца друга её сына.       — Вы рано, — сказала она, тихо усмехнувшись самой себе, как только отдышалась. Вот честно, ей ли не знать, что не нужно открывать дверь, не выяснив сначала, кто за ней?       — Я сказал Джерарду, что собираюсь забрать его домой, чтобы ему не пришлось идти самому. — Выражение лица мужчины оставалось непреклонным, когда она склонила голову набок.       — И в чём дело?       — Он сказал, в котором часу я хотел его забрать?       — Ну… Кажется, в десять… Правильно?       Он скривился; на его лице было написано замешательство. Он недоверчиво посмотрел на неё.       — Вы рано, — повторила она. — Сейчас только…       — Одиннадцать, — отчеканил он. Она бросила взгляд в сторону часов и недоумённо уставилась на них, как будто надеясь, что они показывали неправильное время.       — Оу… Простите меня, я обещала Джерарду, что подвезу его… — тут её глаза расширились, и она посмотрела на лестницу. — Я заснула на диване; похоже, они ушли. Если они ещё не добрались до дома... — Боли и тревоги, охвативших мать, было недостаточно, чтобы принять их во внимание. Она практически бросилась наверх, отец Джерарда лишь последовал за ней.       — Фрэнк? — она толкнула дверь в комнату Фрэнка и её чуть не хватил приступ от облегчения, когда она увидела его. — Фрэнк сидел на кровати, подложив руку под голову Джерарда, который по-прежнему был без сознания.       — Мам? Всё нормально? — он слабо повернул голову, чтобы посмотреть на будильник на подоконнике за кроватью. — Чёрт! Мам, почему ты нас не подняла? Джерарду светят такие неприятности! Его… — лицо Фрэнка побледнело, когда отец Джерарда появился в дверном проёме.       Фрэнк тут же потянул к себе одеяло, набросив его поверх голых плеч Джерарда, и лёг на него, как бы защищая его. Он пробежался взглядом от двери к футболке, кофте и штанам, разбросанным на полу его комнаты…       Выглядело это хуже некуда…       Отец Джерарда уловил взгляд Фрэнка и сощурился.       — Какого чёрта ты с ним тут делал? — резко спросил он, входя в комнату. Фрэнк оцепенел и немного подался назад, легонько касаясь плеча Джерарда в нерешительной попытке разбудить его. Он не знал, стоило ли приводить Джерарда в сознание во время назревающей ссоры, но последнее, чего он желал для него, так это проснуться от криков.       — Он показывал мне свои порезы, понятно? Он всего лишь показывал, где у него порезы. — Фрэнк взглянул на мать в ожидании поддержки, но она не ответила. Его выбесило то, что она, по всей видимости, считала, что он настолько бессердечный, что пытался трахнуть того, кто совсем недавно пережил нервный срыв…       — Оу, и для этого ему нужно было снимать штаны?       — Вы идиот! — выпалил Фрэнк. — Вы думаете, он резал только руки? — отец Джерарда попытался заговорить, но Фрэнк ему не позволил, продолжая не то чтобы громче, но грубее. — Вы срывались на него, когда узнали, — вы не помогли ему! Вы орали на него! Ему нисколько не лучше! Он делал то же самое, он лишь скрывал это от вас! Он ещё хуже покалечил себя! Я в шоке от того, что он ещё жив! — Джерард шевельнулся и придвинулся ближе к Фрэнку, легонько вздохнув во сне. Фрэнк аккуратно поправил волосы Джерарда, убирая их с его лица, и заставил себя успокоиться. — Он ничего не сможет больше сделать, так что если ты зол, не показывай этого. Он правда не сможет ничего больше…       — Разбуди его, и пусть он оденется. Я подожду его внизу, — сказал отец Джерарда; его тон потерял былую настойчивость. Он повернулся прочь и спустился по лестнице. Мама Фрэнка посмотрела на сына извиняющимся взглядом.       — Прости меня. Я уснула внизу, и тут он объявился, — Фрэнк лишь пялился на неё со смесью злости и разочарования. Он знал, её вины тут не было, но от этого ему нисколько не стало лучше. — Пойду составлю ему компанию… — Она повернулась, закрыла за собой дверь и спустилась вниз.       Фрэнк вздохнул и наклонился, чтобы поцеловать Джерарда в щёку, нежно гладя его по волосам, пока он не проснулся. Когда он открыл глаза, он улыбнулся и придвинулся ближе к Фрэнку, наслаждаясь его вниманием.       — Тебе пора вставать, — мягко произнёс Фрэнк.       — Нет, — шутя прохныкал Джерард, прижимаясь к Фрэнку. Фрэнк тихо рассмеялся и приобнял Джерарда.       — Придётся. Твой отец внизу, — Джерард недовольно фыркнул и выпрямился.       — Почему?       — Мама уснула, и мы уснули, и сейчас около… одиннадцати.       — Утра? — спросил Джерард, прогоняя остатки сна.       — Ночи, Джи.       — Оу… Он сошёл с ума? Мой отец? — Джерард беспокойно взглянул на Фрэнка, и тот отвернулся.       — Он явно не обрадовался тому, что твои вещи лежат на моём полу, — Джерард взглянул в сторону наваленной на полу кучи тряпок и покраснел.       — Мой папа думает, что я шлюха… — пробормотал Джерард, встряхнув головой и избавляясь от густого румянца, покрывшего его щёки, прежде чем слезть с кровати и одеться.       — Мне кажется, что он так не…       — Я и есть шлюха…       — Джерард, — сказал Фрэнк скорее расстроенно, нежели твёрдо, — пожалуйста, больше не говори о себе так. — Джерард молча натянул джинсы. — Джерард? — по-прежнему не произнеся ни слова, Джерард стал надевать футболку и кофту. — Джерард, детка, пожалуйста… Иди сюда.       Вздохнув, Джерард подчинился, обогнув кровать и глядя на Фрэнка пустым, мёртвым взглядом — взглядом, который говорил, что у него не осталось больше сил, о том, что если хоть ещё что-нибудь пойдёт не так — он окончательно сдастся.       Фрэнк придвинулся ближе к Джерарду, опираясь на колени на краю кровати и дотягиваясь до его губ. Он нежно поцеловал их, пытаясь вложить в это прикосновение, длившееся так мало, как можно больше теплоты. Джерарду нужна была любовь, и у Фрэнка её было более, чем достаточно.       — Твой отец так о тебе не думает, ясно? — Джерард пожал плечами и уставился в пол.       — Я бы так хотел, чтобы он разрешил мне остаться здесь на ночь, — прошептал Джерард. — Я не могу смотреть на Майки и маму…       — Почему? — спросил Фрэнк, придвинувшись к краю кровати так, чтобы свесить с неё ноги. Он похлопал по матрацу рядом с ним, приглашая Джерарда сесть; тот подчинился. — Почему ты не можешь смотреть на Майки? Я говорю тебе, он не сошёл с ума, как ты сказал. Он отомстил, ведь так?       — Я не об этом, — невнятно произнёс Джерард. — Мне плевать, если он всю оставшуюся жизнь будет презирать меня за то, что я рассказал маме и папе. Я бы не смог жить, если бы не сделал этого. Если он не будет стоять за себя, то я буду.       — Тогда в чём дело? — Фрэнк стал легонько гладить Джерарда по спине.       — Я виноват в этом, — пробормотал Джерард. — Я виноват в том, что Майки пострадал. Когда они… когда они имели меня… — Джерард всхлипнул и устремил взгляд наверх в попытке остановить наворачивающиеся на глаза слёзы. — Они угрожали расправой с Майки. Я и не подумал сказать ему, я-я не… не вернулся вместе с ним в школу, — и вот что произошло. Я должен был быть там! Я должен был защищать его, а я не смог… Это моя вина. Мама знает, что я виноват. — Джерард опустил голову, закрыв лицо ладонями, и принялся рыдать, заставляя Фрэнка чувствовать себя таким же беспомощным, как и раньше этой же ночью, когда тяжесть всего этого мира обрушилась Джерарду на плечи, заставив его обессилеть.       — Джерард, ты не виноват — никто не виноват, хорошо? — Фрэнк ласково обнял Джерарда, пытаясь окутать его заботой, которую тот отверг.       — Майки обвинит меня... он возненавидит меня!       — Джерард, возможно, Майки винит самого себя. Ты нужен ему прямо сейчас. Ты знаешь, для него нет никого ближе тебя, чтобы поговорить об этом. Как бы ужасно это ни было, ты — единственный, кому он может довериться. Ты нужен ему. — Джерард издал сдавленный звук и повернул голову, глядя поверх закрытой двери спальни и вспоминая, что ему нужно уходить. — Ты не можешь просто его оставить…       — А как же мама и папа? Они знают, что из-за меня он ушёл из школы раньше, и ему пришлось вернуться… Они знают, что я должен был быть вместе с ним!       — Джерард, твои родители не будут тебя ни в чём винить, — попытался переубедить его Фрэнк.       — И папа собирается поговорить о моём учителе, — застонал Джерард. — Я не могу…       — Тебе придётся.       — Я всё равно не могу! Я не могу! Всё ужасное, что произошло, — всё из-за меня! — Фрэнк утихомирил его, чтобы не допустить ещё одного приступа лихорадки, как уже было раньше.       Фрэнк дотронулся до руки Джерарда, а затем взял её, легонько сжав и улыбнувшись, когда Джерард сжал руку Фрэнка в ответ.       — Как ты можешь любить меня? Я такой отвратительный, — всхлипнул Джерард. Сердце Фрэнка упало, и всё, что он мог сделать, так это положить голову Джерарду на плечо.       — Джерард, ты так жесток к себе… Почему?       — Джерард! — Джерард вздрогнул, когда его отец позвал его, и зарыдал ещё пуще, начиная трястись.       — Я не могу… Он ненавидит меня!       — Джерард, прекрати, — вздохнул Фрэнк, заключая Джерарда ещё в одно объятие и гладя его по волосам. — Тебе нужно поговорить с твоим папой. Ну же, тебе надо ехать домой. Я приду к тебе завтра. — Фрэнк поднялся с кровати и взял Джерарда за руку, чтобы стащить его с матраца. Потребовалось ещё немного объятий и два нежных поцелуя, чтобы окончательно успокоить Джерарда для того, чтобы покинуть комнату и встретиться с отцом. ()()()       В момент, когда они свернули на трассу, Джерард не выдержал и разразился громким плачем после пребывания в тишине всю поездку, до ужаса испугавшись собственного отца, который нажал вместо тормоза газ. К счастью, он вовремя взял себя в руки и избежал столкновения с домом; к тому же он сдержался, чтобы не накричать на Джерарда, чтобы тот перестал плакать. Не потому что он имел только это в виду и не потому что это выводило его из себя — он лишь пытался держаться с ним вместе, а слушать, как Джерард буквально разваливался на части, не помогало.       — Ты правда больше не выдержишь, ты можешь… — пробормотал его отец после того, как заглушил двигатель, и в машине воцарилась тишина, не считая глухие рыдания его сына. Джерард потряс своей опущенной вниз головой и сгорбил плечи, как бы защищаясь. — Всё нормально, Джерард. — Произнеся это, он замешкался. Он не знал, из-за чего именно убивался Джерард. Было ли это из-за того, что произошло между ним и его учителем, или это всё потому, что случилось с Майки… Единственный вывод, к которому он смог прийти — что это было всё и сразу, и в надежде, что он не ошибся, он мог лишь поделиться заботой и уютом. Было невыносимо смотреть, как его собственный сын умирает прямо напротив него… — Тебя никто ни в чём не винит. Ты же знаешь это, да? Мы с твоей мамой не злимся на тебя из-за произошедшего. Все совершают ошибки, и иногда плохое происходит, когда к нему совсем не готов.       — Я знал, что должно было случиться с Майки, — выдавил Джерард, склонившись вперёд и закрыв рот руками. Тревожный взгляд его заплаканных и красных глаз переметнулся с ветрового стекла на пассажирское окно.       — Джерард…       — Я знал, что они замышляли это сделать. Они мне говорили…       — Когда они сказали тебе об этом? — спросил его отец, пытаясь решить, говорит ли в Джерарде чувство вины или же он признавался в чём-то действительно произошедшем. Джерард принялся рыдать ещё пуще и крепко зажмурился, пока вновь не закрыл всё своё лицо руками.       — Помнишь ночь, когда я не пришёл домой? — Джерард заплакал громче. Его отец тяжело сглотнул и подготовился к какой бы то ни было жуткой истории, которую Джерард собирался ему поведать. — После школы они привязали меня к трибунам, и, когда я стал сопротивляться, они сказали, что Майки — следующий.       — Они… они привязали тебя… к трибунам, Джерард? — Джерард слабо кивнул, а затем затряс головой.       — Они изнасиловали меня и оставили меня там совершенно одного, и я потерял сознание. Пап, я так испугался! — Джерард впервые за это время встретился взглядом с отцом: его тут же затрясло сильнее, и он без промедления отвёл взгляд прочь. Он увидел то, что боялся увидеть — злость.       — Боже, что за чертовщина вообще происходит в последние месяцы? Как мы сможем тебе помочь, если ты ничего не говоришь? Господи Иисусе, Джерард… — он накрыл лицо руками и выдохнул, пытаясь отгородиться от звуков надрывного плача Джерарда и желая, чтобы это всё было просто ночным кошмаром. Его жизнь не могла быть такой… Этой ночью стали известны последние новости. Два сына, оба были изнасилованы, один подумывал о самоубийстве и состоял в связи с собственным учителем — этот был душевно сломлен, а другой был бесстрастной машиной. Это всё… просто не могло происходить наяву…       Они сидели в полной тишине по меньшей мере полтора часа после того, как Джерард наконец перестал рыдать, и его отец смог опять попытаться поговорить с ним.       — Когда ты говоришь, что они изнасиловали тебя, ты имеешь в виду, что они… эм… они сделали то же, что и с Майки? — Джерард медленно покачал головой.       — Нет. — Его отец медленно выдохнул: ответ для него пришёлся как удар в живот.       — Сколько… Сколько их там было? — Джерард недовольно вздохнул.       — Около четырёх…       — И они все…       — Да, — выпалил Джерард, стараясь свести разговор на нет. Его отец уловил ноту его нежелания говорить об этом больше и переменил тему. Новый предмет разговора был не из лёгких, но это было уже другое.       — Джерард… Почему ты начал встречаться с учителем? Он... Он… Он нравился тебе раньше?       — Я раньше не думал о нём, — нервно ответил Джерард.       — Зачем тогда ты начал? — Джерард не ответил. — Прости, если я спрашиваю у тебя слишком много. Я просто хочу знать, что произошло.       — Мои рисунки были ни к чёрту, — промямлил Джерард. — Я хотел писать достойные вещи, но они ничего не значили… Я не мог изобразить то, что чувствовал, и… и он сказал, что покажет, как вернуть назад эту искру… Я был влюблён во Фрэнка, и я думал... думал, что у него была девушка, и мне было больно. Я хотел, чтобы кто-нибудь любил меня. — Плечи Джерарда тяжело опустились, и он взглянул на отца. — Барлоу хотел, чтобы мне стало лучше. — Джерард умолк, готовясь услышать резкий комментарий от отца по этому поводу. Он его не дождался. — С ним я чувствовал себя в безопасности, пока он не ранил меня. Ему не нравилось, когда я был счастлив, потому что тогда мои работы совсем не были пронизаны глубиной. — Горечь была в его голосе без всякого сомнения. — Это было тем днём, когда он… к-когда он…       — Тебе не нужно произносить этого, Джерард, — успокоил его отец. — Не мучай себя. — Джерард шмыгнул носом и взглянул на своего отца с некоторым облегчением.       — Фрэнк говорит, что никогда не будет делать со мной ничего подобного… — Было очевидно, что Джерард нашёл своего рода утешение в этих словах. Его тело немного расслабилось, и он мягко вздохнул; даже напряжение понемногу исчезало с его лица.       — Джерард, я знаю, ты беспокоишься о Фрэнке, и я могу сказать то же самое и о нём — он правда защищал и тревожился за тебя... — он чуть было не ухмыльнулся, когда заметил, что лицо Джерарда посветлело от этих слов. — Но я не думаю, что новые отношения — это то, что тебе сейчас нужно. — Даже эти слова не погасили огонь в глазах Джерарда. Честно говоря, Джерард предпочёл пропустить эти слова мимо ушей.       — Что говорил Фрэнк? — спросил Джерард. Очевидно, что он был счастлив, только совсем не улыбался.       — Он лишь хотел убедиться, что я не кричал на тебя… Просто кое-что прояснил. — Улыбка проскользнула на лице Джерарда от той мысли, что Фрэнки оберегал его от отца.       — Фрэнк замечательный… — пробормотал Джерард, всё ещё с робкой улыбкой на лице. — И он не зол на меня из-за всего того, что произошло…       — Джерард, на тебя вообще никто не злится. — Джерард вздохнул и уставился на входную дверь своего дома. — Я лишь расстроен из-за того, что ты не доверяешь нам, чтобы рассказать… И мне очень хочется, чтобы ты обдумал перспективу подать в суд на тех сволочей, которые возомнили, что у них есть право притрагиваться к тебе. — В мгновение, когда слова вылетели у него изо рта, он увидел, как взгляд Джерарда угас.       — Знаешь, о чём я думаю… каждый раз, когда мне приходится садиться напротив тебя за ужином? — Его отец ожидал услышать какую-то грубость, жестокое оскорбление в ответ на то, в чём Джерард, вне всякого сомнения, видел нападку в свой адрес.       — Что, Джерард? — спросил он, когда не дождался от Джерарда ответа. Слова обещали быть ужасными, потому что казалось, что Джерарду было трудно их произнести.       — Я думаю о том, как легко тебе надавить на меня и заставить делать то, что заставляли они… И неважно, как бы я ни пытался, я не могу придумать причину, по которой ты этого не сделаешь, потому что, блять, это всё, на что я способен. — Он бы продолжил думать, что это было лишь обидное замечание, которое должно было задеть его, если бы Джерард не повернулся со смешанным выражением сомнения и боли. Его просто убивало то, что его сын на самом деле думал, что он был способен на такие ужасные вещи, и его нужно было твёрдо в этом переубедить.       — Джерард, я никогда не поступлю так с тобой, — ответил он; в его голосе явственно слышалось страдание. Джерард взглянул в сторону и начал опять потирать свои запястья.       — Почему? — спросил он.       — Ты мой сын! Я люблю тебя! Я бы ни за что не причинил тебе боль! — Было непохоже, что Джерарда устроил этот ответ. — Джерард, — отчаянно воззвал к нему отец; тяжесть в его груди нарастала. — Джерард…       Джерард пялился на входную дверь дома, чтобы почувствовать то, что чувствовал час назад, пока его вдруг не встревожили всхлипы, которые издавал его отец. Он повернулся по направлению к нему, пытаясь решить, было ли это взаправду то, о чём он думал, и если было, то не было ли это всё своего рода спектаклем, чтобы завоевать его расположение. То, как его отец пытался скрыть свои слёзы, яростно их вытирая, а затем отворачиваясь прочь к своему окну, дало Джерарду осознать, что всё это — правда.       — Пап… Не плачь, пап. — Джерард беспомощно глядел на него, но не получил ответа. — Пап! — Всё ещё ничего, но его отец повернул голову и тяжело задышал. — Папа, не злись на меня! Прости… — Джерард застонал и повернулся, чтобы расстегнуть ремень, уповая на то, что оставит в дальнейшем свои нездоровые мысли и нападки при себе. Он начал открывать дверь, готовясь покинуть машину — зайдёт ли в дом или побежит прочь по улице, до сих пор оставалось под вопросом, но тут его отец резко схватил его и вернул обратно.       Джерард завопил, как персонаж фильма ужасов, когда отец приблизился к нему, в конце концов заставив Джерарда перегнуться через бардачок, который разделял два передних сиденья, и обнял его. В один момент он засопротивлялся, но затем уступил и застыл, позволяя себе уткнуться лицом в грудь отцу так, что стало почти невозможно дышать.       — Джерард, я бы никогда не сделал этого, — заплакал отец; Джерард же взял себя в руки и начал отходить и успокаиваться. — Если я потеряю тебя, это убьёт меня — если бы я причинил тебе боль, я бы не смог с этим смириться! — Джерард ничего не сказал, он лишь вздрогнул, а затем высвободил руки, чтобы обнять отца в ответ. Было в этом что-то нужное, правильное… в том, чтобы тебя так обнимал собственный родитель. В душе он чувствовал, что в этом не было ничего плохого. Он чувствовал себя в безопасности, даже если это было совсем ненадолго. Его папа защитит его от всего, и он это знал. Он почувствовал то, чего не чувствовал до этого. Он хотел, чтобы всё так и продолжалось, но он знал, что больше не выдержит.       Скоро его отец захочет засудить Барлоу, и скоро Джерард откажется помогать… ()()()       Майки держался, потому что, в конце концов, Майки всегда держится. Их родители практически сошли с ума, когда Джерард и Майки всего лишь пропустили один учебный день перед возвращением. Майки настоял на том, что этих спортсменов нельзя было ни в чём обвинить — на это попросту не было оснований, лишь слова против их слов. Единственная вещь, которую они могли бы осуществить — в чём Майки смог убедить отца — ждать, пока не произойдёт следующей атаки, избиения или какого-то другого инцидента.       В этот раз у них будут основания. Показания свидетелей… ДНК… что угодно.       Их отца, кажется, это успокоило, даже несмотря на то, что он терпеть не мог ждать. Он не понимал, что его сыновья никогда не смогут собрать доказательства. Каждый по своей причине: Джерард — из-за своей неуверенности в себе, Майки — из-за смеси стыда и безразличия к происходящему.       Что касается дела с Барлоу и его связи с Джерардом, Джерарду было ужасно трудно. Он не хотел вовлекать в это отца, он не хотел вовлекать в это закон, суд и судей, юристов… Сводки новостей и телеинтервью… Последнее, чего он хотел, так это того, чтобы мир узнал, что он позволил собственному учителю трахать его в зад.       Если бы он когда-нибудь сделал что-то в своей жизни — получил признание за что-либо, за свою картину или музыку — те предписания судей и заголовки газет не обратили бы на это никакого внимания и опозорили его.       Его отца не устроил вариант остаться в стороне. Так же, как и его мать; но ему приходилось врать им до сих пор, давая себе время определиться со своим перспективным решением.       Одно из них было самоубийством, но это рассматривалось только в самом крайнем случае… На данный момент, он мог только решиться на то, чтобы угрожать самоубийством, как он уже делал это с Майки. Хотя он не думал, что это сработает. Его родители воспримут эту угрозу слишком серьёзно — возможно, по-своему серьёзно и неумолимо — и сделают то, что Барлоу угрожал сделать. Запереть его, чтобы контролировать день и ночь… Навсегда, не беря во внимание его робость и чувства…       На сегодняшний день это были две единственные вещи, с которыми определился Джерард… У него был ещё целых полтора дня, чтобы придумать что-нибудь получше.       Думать об этом было непросто; так же, когда он пытался избежать встречи со своим учителем, чтобы это не выглядело так, будто он не хотел его видеть. Сейчас он осознавал, на какие жуткие вещи был способен Барлоу… он не хотел знать, что мужчина сделает ему, если узнает, что он рассказал… Узнает, что он был в опасности…       Пошёл бы он на убийство? А это важно?       Да, решил Джерард. Это, блять, было важно, потому что Майки нужен был кто-то рядом, чтобы уберечь его от этих ублюдков, которые возомнили, что у них есть право притрагиваться своими проклятыми руками к нему.       Двое из них учились с Джерардом во втором классе, и они могли легко схватить его, смотрящего на них с жаждой убийства. Он не боялся встречаться с ними глазами так, как делал раньше, не желая особо привлекать их внимание… Сейчас же, он желал обратить их внимание, потому что ему нужно было оправдание для того, чтобы прикончить их.       Они не осознавали этого… Они не знали о планах, таящихся в завораживающе тёмных уголках его разума. Они не знали, на какие жуткие вещи он был способен… Они правда верили, что он просто так отпустит их, несмотря на то, что они совершили? При одной только мысли о том, что они притрагивались к Майки, позволяли себе избивать одинокого Майки или даже посмели думать о том, чтобы изнасиловать Майки, кровь обжигала его вены.       Они заплатят… Когда-нибудь, как-нибудь, они, блять, заплатят… ()()()       Майки шёл обедать, когда они набросились на него, зажимая его в углу у всех на виду, угрожая вернуться, пока учителя ходили вокруг. Он только хотел опять уйти с урока пораньше, чтобы защитить Джерарда от Барлоу — убедиться, что с ним ничего плохого не случится — но его учитель не разрешил в этот раз уйти пораньше. Ему пришлось ждать нестерпимо долгие три минуты до звонка, а сейчас он, похоже, задержится из-за этих гадов…       — Ты, блять, что-то рассказал своему брату, пидор? — спросил блондин, с силой толкнув Майки к шкафчикам; его спину накрыло болью, когда в неё воткнулись ручки шкафчиков.       — Если и сказал, то что? — спросил Майки холодным и механическим голосом. Его лицо оставалось бесстрастным, что ещё больше выбешивало спортсменов. За блондином столпились остальные трое. Им с него не было проку — он был для них ничем, они интересовались Джерардом… Возможно, уже как своей собственностью, поскольку сейчас Майки был в их руках.       Блондин схватил его за плечи и опять ударил спиной об шкафчики. Кучка девчонок разбежалась во все стороны; все уставились на них со смесью насмешки и фальшивого сочувствия. Позади них шла ещё одна девочка: у неё были тёмные глаза и тёмные волосы. Она уловила его взгляд и вскинула подбородок, не отрывая взгляда от него.       Майки пристально смотрел на неё, пока она не отошла на другую сторону. Этот жест, этот поднятый подбородок — что это значило? Удачи? Прости? (Хотя её взгляд не выглядел извиняющимся…) Развлекайся? Привет?... Что это значило?...       Что это бы поменяло?       Его опять ударили, и он снова обратил на себя внимание бессердечных глаз блондина-хоккеиста.       — О чём ты, блять, задумался, пидор? Думаешь, мы дадим тебе смыться после такого? — изрыгал проклятия он; его лицо было от лица Майки в нескольких сантиметрах.       — Может, и думал, — сказал Майки, пожимая плечами и рассеянно смахивая нитку с плеча. Блондин занёс руку, чтобы надавить Майки на горло, без труда сжимая его со всех сторон. Тем не менее, Майки оставался невозмутим.       — Ты никуда не денешься. Так же, как и он, — прошипел блондин. — Тебе лучше взглянуть на это, потому что в следующий раз, когда мы вас поймаем, вам придётся несладко сразу обоим.       — Ждём с нетерпением, — сказал Майки всё так же спокойно, так же безразлично… Блондин зарычал и толкнул его назад напоследок перед тем, как развернуться. Может быть, всё обстояло именно так, как всегда говорили — если ты вялый, если не подаёшь виду и не реагируешь, они оставят тебя в покое…       Может, и так, или они хотели пушечного мяса, пока оно не исчезло.       Их уход напомнил Майки о том, что было действительно важно… Найти Джерарда и убедиться, что к нему никто и пальцем не притронулся.       Он обогнул угол, чтобы подняться по лестнице на второй этаж, но его остановила девочка, которая смотрела на него отсутствующе… Но не слишком. В её голове были мысли, много, много мыслей. Она просто пока что не хотела ими поделиться.       Майки попытался обойти её, но она схватила его за руку , пока он шёл мимо. Это было не крепкое рукопожатие, а намёк.       — Останься, — предложила она ему этим, — или пройди мимо. Майки уставился на верх лестницы и раздумьях. У Джерарда могли быть неприятности… Но, возможно, Джерарду нужно было разобраться во всём самому…       Всё-таки, Майки не мог до конца года водить его из художественного класса на обед… Он сам вовлёк себя в эту непонятную связь с Барлоу. Может быть, ему нужно было прояснить всё самостоятельно. ()()()       — Ты не покинешь меня, Джерард, — сказал Барлоу, стоя над душой у Джерарда, который застыл рядом с дверями шкафа в кабинете искусств; к его глазам подступили слёзы. Он наклонился и нежно погладил Джерарда по мокрой щеке, приближаясь к его губам для лёгкого поцелуя.       — Пожалуйста, отпусти меня, — простонал Джерард. — Я больше не могу этого допустить. Я… Я люблю другого человека. Он для меня особенный…       — Тшш. Ты просто сбит с толку. Позволь мне показать тебе, чтобы ты сам увидел, что такое чёрное и белое. — Барлоу резко опустил руку между ног Джерарда и сжал её, в ответ услышав громкий всхлип. Когда Джерард не подал виду, что возбуждается от этого, Барлоу поменял тактику… — Ну же Джерард. Ты же знаешь, что хочешь этого.       — Это не так! — прорыдал Джерард, отталкиваясь от полок и пытаясь твёрдо встать на ноги.       — Да, Джерард, это так. Ты всегда хотел этого. Ты знаешь, что тебе это нравится, но ты хочешь играть жёстко ради этого, а я могу играть грубо. Хорошо. Только помни, ты сам напросился.       — Нет, я… Нет! — Джерард резко откинул голову назад, со стуком задевая полку, не зная, как ещё реагировать на руки, которые уже расстёгивали его ремень и пуговицу на брюках. — Прекрати, — простонал он, осознавая, что должен был покинуть класс, что должен был уйти из комнаты быстрее… Осознавая, что ему придётся сопротивляться сильнее, если его затащат в шкаф. Он виноват в том, что это происходило, только он виноват…       Барлоу ловко удавалось каким-то непонятным образом удерживать Джерарда на месте столько, сколько потребуется, чтобы снять с него последний слой одежды. Когда вещей на нём не осталось, Джерард стал вырываться чуть меньше; силы оставили его, и его решимость ослабла.       Что это значило? Кого волновало, если бы его имели в зад по желанию или по принуждению? Это было одно и то же. Только в этом он был неплох. Он заслужил это… Он просил этого.       Покорившись, он поднял бёдра и раздвинул ноги, решительно прижавшись лицом к плитке на полу. Он услышал сквозь бесшумный плач звук рвущейся упаковки презерватива, которая была скомкана и аккуратно отложена, что происходило, как правило, позже.       — Наконец-то сдаёшься, мм, Джерард? — Джерард тихо простонал в ответ, когда два смазанных лубрикантом пальца вошли в него. — Хорошо. Мы не тратим время впустую, не так ли? — Он ещё несколько раз протолкнул пальцы внутрь него и затем спешно вынул их. Джерард легонько застонал от боли, вжавшись лицом в пол ещё сильнее.       Он хотел сдаться, он чувствовал, что не может устоять, но он держался. Он был нужен Майки в здравом уме. Он был нужен Майки. Ему нужно было быть сильным, хотя бы ещё на несколько минут.       Барлоу был ошибкой, но Джерард знал, что ему придётся с этим жить. Позволить Барлоу отыметь его в последний раз, позволить ему заполнить его и подумать, что он в безопасности ещё на один день…       Он получит его. Скоро он получит его…       Джерард взвыл от боли, когда Барлоу задал грубый и быстрый темп. Внутри у него всё горело, пока его учитель надругался над ним, не предлагая больше ласк или поцелуев, не нашёптывая тёплых слов. Его безразличие переполнило Джерарда горечью и ненавистью — эмоциями, которых, как он выяснил, у него было более, чем достаточно.       Барлоу резко вышел из него, когда кончил, и больно шлёпнул Джерарда по левому бедру, прежде чем стянуть презерватив. Он отошёл, чтобы выкинуть вещь в пакет из-под ланча, который он бездумно запихнул в рюкзак Джерарда, и был окинут неодобрительным взглядом своего ученика.       Джерард позволил своим бёдрам опуститься на пол и поднял голову. Он смотрел на учителя нарочито печально. Джерард не чувствовал грусть, нет, отнюдь. Он был зол, так зол, что почти улыбнулся, подумав о мести, которую он хотел бы осуществить.       — Лучше бы тебе уйти, Джерард, — Джерард остановил взгляд на Барлоу, пока он натягивал свои штаны и ботинки. Вопреки его мыслям, Барлоу уловил его странное выражение во взгляде, и его поведение тут же поменялось. — Джерард… Ты говорил до этого, что твоя мать…       — Мама беспокоится насчёт Майки, — ответил Джерард, без затруднения поднимаясь на ноги. — Я проголодался, так что я пойду. — Он схватил свой рюкзак и протолкнулся мимо своего учителя, открывая дверь шкафа и вваливаясь в пустой класс.       — Джерард! — но он не остановился. Он прошёл до двери класса, повернул замок и выскочил в коридор.       Майки здесь не было, даже несмотря на то, что он совершенно точно опаздывал на обед… Он чуть-чуть расстроился, но затем он решил, что лучше ему было поспешить. ()()()       Джерард шёл домой из школы вместе с Майки, каждый раз поднимая глаза на брата. Пару раз Майки раздражённо что-то бормотал насчёт того, будто чувствует, что чей-то взгляд прожигает его затылок, но Джерард не ответил.       Когда они вернулись домой, дверь была закрыта, и в момент, когда они переступили порог, их отец возник из ниоткуда, перекрывая им обоим путь к их спальням. Ему не нужно было ничего говорить. Они оба знали, чего он хотел, несмотря на то, что были удивлены тем, что, по всей вероятности, он ушёл с работы пораньше, чтобы всё выяснить. Они знали, какие вопросы он задаст…       — Я встретил сегодня девочку, меня обозвали пидором… как-то так, — сказал Майки, проходя мимо отца и не замечая руки, опустившейся ему на плечо.       — Встретил девочку? — переспросил отец. Джерард склонил голову; ему было любопытно, почему Майки ничего ему не сказал… После он его не спросил.       Майки сбросил его руку и скрылся в своей комнате, резко захлопнув дверь. Глаза их отца переметнулись на Джерарда, и он внезапно застыл, сильнее сжимая в руках рюкзак. Как он представляет себе возможность захоронить это на дне мусорного ведра, когда его отец был дома?       Его отец уловил его движение и подозрительно поглядел на него. Джерард посмотрел в направлении дверного проёма, ведущего в его комнату.       — Эм… Поговорил с Фрэнком, тоже обозвали пидором… Всё? — сказал Джерард, поворачиваясь к отцу, который не сводил с него глаз. Даже несмотря на то, что отец попросту не мог знать о том, что у него в рюкзаке был спрятан презерватив, он всё равно поставил рюкзак позади себя, чтобы отец не обращал на него внимания.       Но стало только хуже.       — Дай его сюда, — решительно произнёс отец, выжидательно протянув руку. Джерард тут же понял, чего тот хочет.       — Что, ты собираешься обыскать мою сумку? — спросил он, придавая голосу раздражительность и ещё сильнее сжимая ремень рюкзака.       — Да. Живо.       — Почему? — спросил Джерард, закатывая глаза. — Что я сделал?       — Я не знаю. Как раз собираюсь выяснить, — выражение лица отца оставалось непреклонным.       — Что будет, если ты ничего не найдёшь? — выплюнул Джерард, чувствуя ту же самую обиду и несправедливость, как будто ему нечего было скрывать. — Тогда ты, блять, разденешь меня для обыска? — выпалил он. Его отец не ответил, лишь так же стоял с вытянутой рукой, ожидая, что Джерард отдаст ему рюкзак. — А что потом? Ты — ты… ты насилуешь меня! — он надеялся, что это сработает…       Похоже, больше это не было больной темой, потому что Джерард обнаружил, что отец схватил его, а затем вырвал из его рук рюкзак, чуть не ударив старшего сына об пол.       — Пап! — закричал Джерард, как только его отец без промедления начал вытряхивать падающие на пол книги из сумки. Джерард беспомощно наблюдал, пытаясь попробовать забрать рюкзак обратно и каждый раз останавливая себя… — Пап… Пожалуйста, прекра… — Джерард замолчал и резко отвернулся, когда отец нашёл пакет для ланча и уронил рюкзак на пол.       — Что это? — несмотря на то, что он спросил это, он имел в виду другое… «Чьё это?» — вот что он спрашивал.       — Фрэнк и я… — Джерард умолк, когда отец ударил его.       — Не ври мне! — закричал отец так громко, что даже Майки выглянул из-за двери своей комнаты.       — Пап, — произнёс Майки тихо, заискивающе. Отец его не послушал. Он бросил рюкзак на ближайшую полку и схватил Джерарда за плечи, пытаясь заглянуть ему в глаза. Когда это не сработало, он взял руками его за голову, откидывая её назад и намеренно делая ему больно, чтобы добиться желаемого.       — Заканчивай врать! Почему нельзя просто не врать? Почему?! — Джерард начал царапать отцу руки, чтобы высвободиться, но это не помогло. Он тихо застонал, немного пошатываясь оттого, что находился в неудобном положении — его держали под большим углом. — Прекрати врать и говори, что сегодня произошло!       — Э-это… это не с сегодня! — возразил Джерард, всё ещё вырываясь, чтобы освободиться. Его отец утихомирил его ещё одним ударом; от его силы и от неустойчивого положения, в котором он находился до этого, он пошатнулся и чуть не ударился об пол.       — Пап! — позвал Майки; на его лице были написаны отвращение и ужас. Он быстро покинул комнату и добежал до Джерарда. Он положил руку Джерарду на спину, когда тот согнулся, поднимая его и поглаживая его скулу, куда пришёлся удар. — Прекрати… — Майки закрыл глаза вместе с отцом, чьё лицо резко сменилось выражением жалости и тоски. — Тебе нужны доказательства, что его учитель опять калечил его? Вот они. Оставь Джерарда одного.       Джерард выпрямился и послал отцу извиняющийся взгляд.       — Можно мне сходить к Фрэнку? — тихо спросил Джерард. Не дожидаясь ответа, он покинул дом. ()()()       — Джерард… Полицейская машина рядом с вашим домом, — заметил Фрэнк, когда они подходили вместе с Джерардом к его дому. Джерард вздрогнул и уставился на неё, его желудок сделал сальто, а сердце остановилось.       — Вот дерьмо. — Он посмотрел на Фрэнка, а потом опять на дом. — Вот дерьмо, дерьмо! Нет. — Он занёс руки, вцепился ими в свои волосы и застонал. — Сука! Блять! — повернувшись спиной к дому, Джерард раздумывал над тем, чтобы убежать. Они оба знали, почему полиция здесь — спрашивать его про учителя и записывать всё на камеру…       — Только будь спокоен, — сказал Фрэнк, гладя Джерарда по спине и встревоженно смотря на него. — Не надо паники. Расслабься.       — Фрэнк, я не могу! Не могу!       — Я… Я пойду с тобой, если ты считаешь, что это тебе поможет, — предложил Фрэнк. — Джерард, тебе никуда не деться… Прости, но тебе придётся делать то, что они скажут.       — Люди собираются всё разузнать! Они собираются… О Боже, меня стошнит. — Джерард повалился всем телом на тротуар, привлекая взгляд пары на другой стороне улицы.       — Джерард… — вздохнул Фрэнк и сел рядом с ним. — Он сделал это сегодня. Он сделает это завтра… Он не остановится.       — Мне всё равно! Всё равно! — простонал Джерард голосом, полным горя, и закрыл лицо руками.       — Почему? — огорчённо спросил Фрэнк.       — Я запутался, ясно? — отрезал Джерард. — Я не хочу, чтобы хоть кто-то знал, что я даю людям делать со мной!       — И ты собираешься просто просидеть на тротуаре всю ночь?       — Хватит меня осуждать, — парировал Джерард, посмотрев на Фрэнка раздражённо, когда тот разомкнул его руки.       — Ты правда думаешь, что я тебя осуждаю? — спросил Фрэнк, наклоняясь, чтобы положить свою голову Джерарду на плечо. Джерард тяжело вздохнул.       — Я не знаю, что они собираются со мной сделать, — промямлил он. — Что, если они будут пытаться засунуть меня в больницу или ещё куда? Я знаю, всё плохо, но я не собираюсь себя убивать. Ты же скажешь им, что это так, если они попытаются это сделать, правда? — Фрэнк с энтузиазмом покивал, не давая Джерарду возможности в нём усомниться. — Ты зайдёшь вместе со мной? — Джерард оглянулся через плечо на дом.       — Да. Даже если они будут прогонять меня, я не уйду, пока ты мне не скажешь.       — Хорошо, — вздохнул Джерард, медленно поднимаясь на ноги. Фрэнк мог видеть, как трясутся его ноги, когда он пошёл по направлению к дому, останавливаясь на мгновение, когда заметил, что Фрэнк не шёл за ним. Фрэнк поднялся и догнал Джерарда, взяв его руку и крепко её сжимая. ()()()       Фрэнк был убеждён, что его мать попросту задушит его, если бы она только могла сделать это через телефон. Он не привык к её ярости, всецелой и абсолютной — к мягкому укору с её стороны, да, к бесплодной злости, да… но не к ярости. Тем не менее, он со всем смог справиться. Особенно тогда, когда стал проявлять к ней сочувствие.       Он уверен, что тоже разозлился бы, если бы его сын долго не возвращался домой, и затем позвонил бы телефон, а определитель номера высветил бы номер полицейского участка.       — Мам, я ничего не сделал, — спокойно произнёс Фрэнк, дожидаясь, пока мать выпустит пар, чтобы начать его слушать.       — Мне всё равно, если ты считаешь, что ничего не сделал! Я не поручусь за тебя!       — Мам?       — Наверное, тебе лучше попытаться позвонить своему отцу, потому что я не собираюсь с этим мириться. Плохое поведение в школе я ещё могу простить, но нарушение закона, Фрэнк… Я не могу закрыть на это глаза.       — Мам?       — Отныне ты сам по себе. И я это из лучших побуждений.       — Мама?       — Что?       — Я не на самом деле в тюрьме, я сейчас нахожусь в тюрьме. Джерард… — он не хотел, чтобы его мать знала о том, что касается Джерарда, но он знал, что если она думает, что он осуждён, она будет делать всё, чтобы положить конец их дружбе. Она не захочет, чтобы Джерард портил её и так развращённого сына. — Ты помнишь, Джерард был в последнее время подавлен… Кое-кто его очень сильно обидел, и его отец наконец-то заставил согласиться подать в суд…       — Оу. — Его мать, кажется, не знала, как ответить после того, как была на взводе после всех жестоких фраз и разочарований.       — Я был рядом с ним как… думаю, я был чем-то вроде эмоциональной поддержки. Я лишь думал позвонить, чтобы сказать, почему я ещё не был дома, чтобы ты не волновалась. Я бы позвонил раньше, но…       — Как Джерард? Он в порядке? — Фрэнк обернулся, чтобы посмотреть на закрытую комнату допроса. Он не услышал ни криков, не истерического плача, так что он решил, что всё продвигалось настолько спокойно, насколько это возможно.       — Не совсем…       — Бедняжка… Расскажешь, что случилось?       — Мам, я не хочу об этом говорить.       — Ты точно ничего не сделал?       — Нет! — его жестокое восклицание привлекло внимание нескольких офицеров, которые ненадолго задержали на нём свой взгляд, прежде чем вскоре вернуться к работе — чтению дел, подписыванию документов, ответам на звонки и печатанию на компьютере. — Мам, он мой лучший друг…       — Тебе нужно, чтобы я потом заехала за тобой?       — Вообще-то, мам, отец Джерарда предложил мне остаться у них, если… если Джерард будет согласен. Может быть, он захочет остаться наедине с собой, но я хочу быть рядом с ним, если ему это будет нужно.       — Хорошо. Ты вернёшься домой до того, как пойти в школу, или ты хочешь, чтобы я завезла тебе твою школьную форму?       — Я зайду домой утром. Мам, мне нужно идти, Джерард возвращается. — Он не дождался от неё ответа. Он положил трубку и попытался сделать всё возможное, чтобы Джерард его заметил, пока полицейский вёл его из маленькой комнатки. Он выглядел таким измученным и таким хрупким рядом с офицером. Тем не менее, Фрэнк был рад видеть, что он не плакал.       Полицейский стал вести беседу с родителями Джерарда, говоря о соблюдении закона и важности оснований — вещах, про которые всё и так было ясно. Джерард не обращал на него внимания, и вместо этого подошёл к Фрэнку, крепко его обнимая в момент, когда очутился совсем рядом.       — Ты в порядке? — спросил Фрэнк. Джерард нежно поцеловал его в щёку и стиснул его ещё крепче, как будто он успокаивал его, а не наоборот.       — Они хотят, чтобы я дал им образец своей крови, — проскулил Джерард, уткнувшись в щёку Фрэнка и вздохнув.       — Сегодня? — Фрэнк легонько похлопал Джерарда по спине, глядя через плечо Джерарда на офицера, который как будто не замечал их тесных объятий. Он почувствовал, как Джерард кивнул напротив его щеки, и сочувственно застонал. — Как будто ты уже не настрадался за сегодня… — недовольно произнёс Фрэнк. Он удивился, когда Джерард усмехнулся.       — Со мной всё будет в порядке, если ты пойдёшь со мной в ту комнату… Обещай, что отвлечёшь меня на это время? — Джерард отстранился, но не убрал рук с талии Фрэнка, оставив руки Фрэнка болтаться вокруг его плеч. Фрэнк ласково улыбнулся ему.       — Обещаю.       Полицейский позвал Джерарда, затем рассказав ему и его родителям о больнице, куда они должны направиться и что они должны сказать по прибытии туда. По всей видимости, они уже отправили туда факс, и всё, что было нужно — войти в маленькую белую комнатку, освободить одну руку, обвязать вокруг плеча резиновый жгут, затем протереть ваткой со спиртом кожу в месте взятия образца, а затем просто смотреть, как медсестра соединит пробирку с иглой и…       Джерард поперхнулся. Фрэнк немного разжал объятия, но не полностью. Джерард закашлялся во второй раз и закрыл рот тыльной стороной руки.       — Всё нормально? — спросил Фрэнк. Джерард опустил руку и кивнул; тоненькая струйка пота скатилась по его лбу.       — Я в порядке, — застонал Джерард, а затем закашлял в третий раз, закрывая рот рукой, сгибаясь, как при рвотном позыве. Его отец отпрянул, но его беспокойство было практически осязаемым.       — У вас всё в порядке? — спросил полицейский, замыкая маленький круг вокруг Джерарда, который тяжело дышал между рвотными спазмами. — Приступ паники?       — Джерард боится игл, — отрезал Фрэнк, гладя Джерарда по спине, пытаясь его утешить, пока Джерард сдерживал рвоту. Он уставился на полицейского, на чьём лице отразились все мысли Фрэнка.       Разве Джерард не натерпелся за сегодня? ()()()       Фрэнк вышел из туалета больницы, слушая, как Джерард периодически охал и кашлял, очищая и без того пустой желудок. Он сказал Фрэнку отойти на время, по-видимому, думая, что он и так слишком многого требует от своего друга — его руку уничтожили, когда игла вонзилась в его плоть, и он ничего не мог поделать с этим, он спрятал лицо в изгиб шеи Фрэнка, чтобы не видеть всего жуткого происходящего — и умолял вместе с ним оставить их наедине всего на мгновение…       Он не хотел оставлять Джерарда… Ни на мгновение, ни на секунду. Он чувствовал себя кем-то вроде защитника, неожиданно осознавая, что Джерарда окружает миллион угроз, и что он нужен ему, чтобы он был в безопасности. Люди в белых халатах, больные пациенты в здании, безразличные медсёстры, телевизоры, которые были непрочно прикреплены к стенам. Столько опасностей…       Последний кашель, звук застёгивающихся брюк — и тишина. Затем стало слышно, как смывается вода в унитазе, открывается кран раковины; опять долгая пауза, и, наконец, появляется Джерард. Он выглядит измождённым — бледная кожа, красные глаза, поникшее лицо, волосы забраны набок.       — Я всего лишь хочу вернуться домой, — простонал Джерард голосом, расстроенным не более, чем у ученика, который ждёт-не дождётся окончания учебного дня.       — Всё, сейчас, — сказал Фрэнк, одаривая Джерарда улыбкой и беря его руку, когда они стали спускаться в больничный холл.       — Я дойду до блядской кровати… — Джерард откинул чёлку с глаз и громко вздохнул.       — Звучит совсем неплохо, —отозвался Фрэнк.       — Ты останешься? — Джерард взглянул на него, и Фрэнк улыбнулся чуть шире.       — Если ты ещё хочешь.       — Думаю, я расстроюсь и поплачу немного, если ты не останешься, — ответил Джерард, тихо смеясь и привлекая дикие взгляды пары пациентов. Последнее, что они ожидали от него услышать, так это смех.       — Хм, можно я буду спать с тобой в одной кровати? — пробормотал Фрэнк, понижая голос так, чтобы родители Джерарда не расслышали. Джерард залился румянцем, но не более. Это дало Фрэнку предположить, что он перегнул палку.       Он тут же принялся мысленно себя терзать. Блестящая фраза, чтобы сказать её жертве изнасилования — попросить его спать с ним в одной блядской кровати…       Мать Джерарда сначала обняла сына, заставив его разжать руку Фрэнка, чтобы он обнял её в ответ. Она крепко сжала его, как будто миру был конец, и он возвратился, чувствуя себя так же.       Фрэнк только лишь смотрел на них, а через секунду он почувствовал, как ему на плечо опустилась рука, и он был вынужден сделать шаг назад и развернуться.       — Тронешь его — и тебе не жить. — Отец Джерарда никогда раньше не устрашал Фрэнка, но сейчас был тот самый момент. В его глазах читалась угроза, и Фрэнк буквально задрожал под тяжестью его взгляда.       — Я не хочу нанести Джерарду вред, —прошептал Фрэнк, убедившись, что его друг не слышит. — Я забочусь о нём так же, как и вы…       — Нет, не заботишься. — Фрэнк собирался ответить, но обнаружил, что отец Джерарда уже идёт к сыну.       — Пап, не думай о Фрэнке плохо, — пробормотал Джерард, посылая Фрэнку сочувствующий взгляд. Его отец буркнул что-то, и Джерард посмотрел на него с болью в глазах, понижая голос даже сильнее, чем когда Фрэнк говорил с Джерардом. Его голос был так тих, так опечален, что Фрэнк думал, что не расслышит его. — Фрэнк не хочет от меня того же. Правда, пап, не хочет…— Фрэнк нахмурил лоб и постарался не дать разыграться тянущему чувству у себя в животе.       Конечно, Джерард лишь лгал, чтобы отец не вмешивался в их отношения, так? Он же не думал на самом деле, что Фрэнк не испытывает к нему глубоких чувств? Тогда почему Джерард говорил об этом так расстроено?       Может, они говорили совсем не об этом. Может, его отец пытался сказать Фрэнку, что тот был рядом только из-за чувства долга, потому что они друзья, или что-то вроде…       Вдруг Фрэнку показалось, что весь мир был настроен против него, так же, как он был настроен против Джерарда. Может, весь гнев этого мира обрушивался на него, только когда он был рядом с Джерардом… Если дело было в этом, то, решил Фрэнк, мягко улыбаясь Джерарду, то всему миру придётся, блять, смириться с этим.