Что имеем, не храним.

На меня тут вдохновение напало. Дам. В общем и конкретно так изнасиловало, так что глава получилось большая и очень важная. Надеюсь, получилось передать все чувства. Символичненько, к дню святого Валентина готовила, но получилось пораньше) Спасибо всем, кто меня читает и всё ещё пишет отзывы) Отдельное спасибо моей бете, <i>Король Вечного Сна за то, что всё ещё не бросила такого временами потерявшегося автора, как я, и этот рассказ!</i>       Нет, нет. Нет!       Тут же Крис дернулся и почти сумел встать, но был жестко повален обратно. Локтем ему тут же сдавили шею. — Выбирай, либо добровольный минет, либо насильный секс. Мне-то всё равно, по сути, хотя обычно я и предпочитаю по доброволке, — немного насмешливо, но со сталью во взгляде проговорил обнаженный мужчина сверху. Pov Крис — Нет, нет, нет...       Я мог только спутанно бормотать и с ужасом наблюдать за своим... насильником? Что он предлагает? Да это же не выбор, чёрт возьми! Я не хочу. Не могу. Не могу и не хочу. Фак, как же мне страшно.       Сквозь моё бормотание и шепот мужчина, кажется, расслышал что-то и, грубо намотав мои волосы на кулак, притянул к себе. — Знаешь, а ведь твой ненаглядный и любимый Алекс знает, что ты сейчас здесь и со мной, — насмешливо проговорил мужчина, несильно прикусывая за шею, оставляя следы, метки. Но я не мог ничего чувствовать. Просто не мог. А в голове отчаянно билась одна мысль, силясь быть озвученной, чему я не смог противиться и еле слышно произнес: — Что?..       Я мог только растерянно шептать. То есть, он знает, где я и что делаю? И дал на это свое «согласие»?.. Но как? Зачем? Алекс, зачем ты так со мн...?       Мысль оборвалась. Её место заняло уже знакомое чувство. Да-а-а. Кажется, я уже начинаю к этому привыкать. Снова. С новой силой. Сильнее, чем в прошлый раз. Быстрее. Оглушительней и всепоглощающе. Это даже офигительнее, чем было в прошлый раз. Холодной, завораживающе-мягкой ледяной кромкой меня начало охватывать божественное безразличие. К Филу, к моей нынешней ситуации, ну и к этому человеку. Чего это я должен печься о верности ему? Да какого, черт возьми, я должен держать верность тому, кто этим никогда не заморачивался ради меня?! Страх? Да какой страх? Плевать. Как же глубоко теперь мне плевать. Как спокойно дышится.       Хм. А чего он там говорил? Либо грубо, либо минет? Ну, мне и так, и так неплохо, хотя вот с ушибами и синяками, а то и чем посерьезнее не хочется ходить. Не люблю я боль, ну что тут сказать?       С такими мыслями я уверенно кивнул и уже без стеснения посмотрел в глаза своему будущему партнёру. — Что? Передумал? Умничка. А теперь сделай мне приятно.       О-о-о! Я сделаю тебе приятно. Как-никак, я всегда был старательным «лапочкой-умничкой» для своих партнеров. Невольно усмехнулся, поправляя себя. Точнее, партнера. Точнее, мужа. Такими темпами уже совсем скоро — бывшего.       Мужчина перед ним уже стянул с себя оставшуюся вместе с бельём и вызывающе, и выжидательно одновременно смотрел на шатена. И тот оправдал его ожидания.       Крис наклонился над уже полувозбуждённым членом. Не маленький. Теперь уже не было этого жгучего отвращения, омерзения и чувства предательства. От запаха и взглядов появлялось даже какое-то чувство азарта и возбуждения. Он уверенно взял основание члена и принялся его надрачивать связанной рукой, что было достаточно неудобно. Но пусть. Дальше было проще. Он лизнул уже сочащуюся теплой смазкой головку члена и, посасывая её, принялся ласкать языком, проникая в уретру и тем самым возбудив мужчину до предела, о чем говорил явно увеличившийся в габаритах член. Медленно спускаясь языком ниже, задел яички и, снова вернувшись к головке, вобрал её и поднял взгляд на блондина. Тот смотрел на него замутненным и жадным взглядом, не отрываясь, уже давно положив руку ему на затылок и слегка надавливая. После этого взгляда, парень не стал больше медлить. Он начал сперва медленно, заглатывать стоящий колом член, при этом лаская его языком. С каждым новым движением настойчивые руки заставляли его погружать немаленькое мужское достоинство всё глубже во влажную и горячую полость, не останавливаясь даже когда парень начинал задыхаться. Темп всё ускорялся, движения становились всё иступленнее, губы у Криса уже начинали немного болеть, когда мужчина под ним содрогнулся, прижимая его за затылок ещё сильнее к своему паху и наконец выплескиваясь тому в глотку, заставляя того спешно отодвигаться в попытке не задохнуться.       У Криса в голове сейчас было тихо и спокойно, легкое возбуждение маячило на горизонте сознания, но никаких терзаний, душевной боли и жалости к кому-либо. Идеально. Было. Пока блондин, уже отошедший от оргазма, одеваясь, не бросил на последок, развязывая ему руки: — Только, знаешь, для справедливости, твой муженек, не давал согласия на наш секс. Согласие на него должен был дать ты.       Конечно, мужчина приврал. Давая согласие на спор, Алекс всё же имел понятие, что может случится. Но он ведь на это согласился. Поэтому по поводу лжи блондин не сильно мучился, усмехнувшись напоследок парню и захлопнув за собой дверь.       Но Крис в этот момент почувствовал. Всё спокойствие и холод медленно уходили. Оголяя чувства, голые нервы, которые кричали и бились в безысходности мотылька в банке. Безразличие сходило с его души, как снег по весне, оставляя за собой тошнотворную мерзость, невыносимость и презрение ко всему. Его стошнило прямо на пол. Затем, он впал в беспамятство, чтобы вскоре прийти в себя и собрав свои вещи скорее побежать домой. К любимому и единственному. Только для того, чтобы согреться и прийти в себя в его объятиях, пусть, как всегда, немного грубых, пусть иногда слишком резких, но таких родных и знакомых.       Но Крису никогда не везло с надеждами. И Алекс был самой главной из них.

***

— Алекс?...       Темнота прихожей немного настораживала шатена, заставляя появляться неясное, отвратительное предчувствие чего-то ужасного и неотвратимого. Это пугало. Страх перед неизвестностью.       «Нет, ну он же должен быть дома уже, разве нет? Не знаю, говорил ли тот мужчина мне правду или нет, но он ведь сейчас уже должен быть здесь, так ведь?».       Тишина в двухэтажной квартирке сейчас как никогда настораживала, заставляя прислушаться к малейшему шороху. Сердце замирало и тут же принималось с новой силой стучать в самой глотке. Не выдержав, Крис резко нащупал выключатель и со всей силы хлопнул по нему. В прихожей зажегся яркий свет, заставляя жмуриться, в попытке привыкнуть к освещению. Но больше ничего не произошло.       Теперь парню было уже не так страшно, хотя и тягучее ощущение не покидало, и он прошел в зал. Резко у него словно вышибло весь кислород из легких, на секунду в голове прошмыгнула мысль, что в их квартире маньяк или грабитель и сейчас его ударили, обезвредив, до того непривычными были ощущения. Но, немного отдышавшись, парень понял, что, скорее всего просто переутомился, и дрожащими пальцами снова нажал на выключатель.       В этот же момент по спине прошелся табун мурашек. В огромном напротив телевизора полулежал его муж и совершенно неосмысленным взглядом таращился в стену, не обращая ни на что внимания, лишь крепко удерживая пальцами бутылку коньяка.       Крис уже хотел вздохнуть, обнять его, такого любимого мужчину, но что-то его останавливало. Что-то было не так. «Может, что-то на работе действительно случилось? Надо спросить».       Но прежде, чем он успел что-либо сказать, стальной, прожигающий насквозь пренебрежением и брезгливостью взгляд почти чёрных сейчас глаз устремился на него, выбивая почву из под ног и все слова из головы. – Ну, что, понравилось? – О чем ты? Алекс? – Не шути со мной! — отчего-то зло прокричал Алекс, быстро подорвавшись и подойдя ко мне вплотную. Схватил за ворот , отодвигая его. И увидел. Увидел засосы. Чёрт. Он может не то подумать, зная его. Надо ему всё объяснить. Он должен понять. — Алекс, это не то... — Заткнись!       Он потянул меня, до синяков сжимая предплечье, как оказалось, в нашу спальню.       Непонимание затопило глухой и зыбкой дымкой и только странное, сжимающее в тиски горло предчувствие не давало покоя, всё ярче маяча на горизонте и давая понять, что что-то тут не так. Но что, я никак не мог понять. Почему он не хочет меня выслушать? Что случилось?       Он бросил меня на , где я случайно невольно ударился головой о быльце, но сосредоточиться на этой боли мне не дали. Меня почти сразу дернули за лодыжку на себя, из-за чего я опять ударился, но сказать ничего не успел, как он отвесил мне пощечину и с силой, отрывая пуговицы, расстегнул . Грубо стянув её с меня, он снял ремень со своих брюк и скрутил мне руки, привязывая всё к тому же быльцу кровати.       В глазах от нескольких ударов головой у меня плясали звёздочки. Руки саднило и, как я не дергался, ни принять удобное положение, ни освободиться, ничего не выходило. А взгляд любимого мужа поражал своей безликой раздражительностью и неясной слепой яростью. Страшно. Боже, как же мне страшно... За что? Что происходит? — Шлюха, — презрительно выплюнул он и стал расстёгивать мои брюки. Осознание того, что он сейчас хочет сделать, пронзило неожиданно и болью отозвалось в сердце. Страх и воспоминания прошлого раза липкими щупальцами сковывали моё тело и разум. Сперва та наша ночь, затем тот мужчина. Нет. Почему я? Как? Зачем?! — Ты именно этого и заслуживаешь, — с какой желчью это было сказано. Как его лицо исказилось в каком-то отчаянии и одновременно брезгливости. Ужасно, когда такие любимые глаза так смотрят… Жестко, словно плетью по оголенным нервам. Как он может? Он же должен знать хоть частично, что произошло! Почему он даже не хочет меня услышать?!       Я не мог пошевелиться, не мог закричать, не мог сделать хоть что-нибудь. Руки больно сдавливал кожаный ремень, во рту пересохло, а горло сдавливал ком, что не давало нормально дышать. Сознание отказывалось понимать, что сейчас сделают с телом.       Как? Как такое может быть? За что? Мысли не укладываются в голове. Как может любимый человек так...       И тут я чуть было не захлебнулся. Мне стало легче. Нет, не так. Всё ушло. Страх, боль, все переживания, любовь. Всё. Ушло. Да, правильно, любимый человек так не поступит. Никогда.       Эта мысль почему-то стала для меня отрезвляющей. Вся боль ушла, осталась только физическая.       Всё внутри меня, что давило и душило с такой силой раньше, вынуждая делать то, чего хочет моя слепая и глупая любовь — просто исчезло.       Я отстранённо наблюдал за действиями этого человека. Как он, окончательно стянув с меня штаны вместе с бельём, смотрит жадно и осоловело.       Ну-ну, ещё раз без подготовки входить будешь?       Но, на моё удивление, он, посмотрев на меня обнаженного, бормочет что-то себе под нос, тянется и достает из тумбочки смазку и, не церемонясь, вставляет в меня сразу два пальца, входя резко и почти до конца, к счастью, ногти он всегда стрижет коротко, но приятного всё равно мало. Делает несколько поступательных движений и, в очередной раз войдя в меня, раздвигает пальцы, как ножницы, и так несколько раз подряд. Меня подкидывает, когда он случайно касается простаты. По телу проходиться волна жара возбуждения. Не эмоционального, физического. Тело реагирует на его ласки. Оно его помнит.       Когда у меня срывается несдержанный стон, он ведь, как я понимаю, мне кончить не даст, пока не поимеет, вытаскивает свои пальцы и, смазав остатками вязкой жидкости свой член, начинает в меня входить. Морщусь и вскрикиваю от боли.       Когда открываю глаза — понимаю, что всё плохо.       Как он на меня смотрит. Внутри что-то сжимается и тянет. Этот взгляд. Ничего не понимаю. Стоп! Безразличие, ты куда намылилось? Нет, нет, не надо! Не оставляй меня наедине с ним! Боже, что я только не вижу в этом взгляде... И боль, и отчаяние, и непонимание, и какую-то садистскую... но любовь? Да что за черт? Что происходит? Всё ведь исчезло, как так?       А он, оглаживая мои бока, медленно входит в меня до упора, не прерывая зрительного контакта.       Мне неприятно, но не больно. По сравнению с тем, каким он был в нашу брачную ночь... Да что за нежность?! Откуда? Почему он ТАК смотрит?!       Он всё так же медленно, лишь чуть ускорившись, выходит и снова, уже резче, входит, невольно издавая пошлые шлепки. Постепенно ускоряет темп, и в итоге срывается, кусая меня всё по тем же засосам, до крови, которая неприятными струйками стекает вдоль шеи, мимо плеч, делая простыню местами неприятно влажной. Он всё так же входит в меня, быстро, сильно, словно в попытках втрахать в меня в кровать. Бешено, жестко, нереально.       А я таю. Он любит? Сейчас, лаская меня, оглаживая тело настойчивыми руками, языком, зубами. Это его любовь? Я её долго ждал, что, если таки получил?       Сознание плывет от всех этих мыслей, но совсем теряется, когда он опускает руку между наших тел и, сжимая пальцы на моей плоти, движет ею в темп своим движениям во мне.       Яркой вспышкой тело заволакивает оргазм. Отключаюсь на пару секунд от окружающего мира, но словно сквозь пелену слышу стон Алекса.       Из приятного небытия, нежной и настойчивой любви, веры, что он сейчас всё поймет, даст объяснить, потому что наконец любит, из умиротворяющих эмоций покоя рядом с любимым вырвал его же голос. — Сука, и зачем? На черта ты вообще с ним поперся, а? С хера ли вообще позволил кому-то себя...       Но дальше я уже не слушал. Вот так вот. Не будет он слушать. Его просто взбесило, что я был с кем-то ещё. Собственник. Хех. Любовь, наверное, для меня её у него нет. Ему просто плевать. Хватит, с меня хватит так любить! Я не хочу больше так! Два года, — а в его сердце так и не нашлось места для меня. Я ведь готов был всегда, в любой момент отдать ему всё.       Но ему просто всё равно. Достаточно. Он уже ясно дал понять, что никогда не ответит мне взаимностью. Я сдаюсь.       Мне больно, страшно. Закрываю глаза. Ещё немного и я заплачу. Но наконец тело и сердце вновь воцарилась спасительная прелестнейшая безликая льдина бесчувственности. Словно затопило охлаждающей мазью от ожогов как давно зудящий и такой проблематичный шрам, нет, рану. И если раньше это было всего лишь приятной леденящей волной, накатывающей и откатывающейся по непонятным причинам когда ей вздумается, то сейчас я чувствую, что всё иначе. Какая-то обреченная легкость и понимание. Теперь, похоже, это ощущение навсегда со мной. Что-то навсегда скрылось и ушло. Всё, раны больше нет. Только шрам. Хотя, ещё немного и вовсе пустота.       Краем уха слышу, как захлопывается дверь в ванную комнату. Да, теперь всё верно, пустота везде. Даже немного смешно, но как-то приятно. Я хотел убить любовь, у меня получилось. В теле приятная истома, ещё бы попить и вообще кайф. Нет ни боли, ни сожалений, ни совести. Всё безразлично. Да это же просто мечта! А вы знаете, я так подумал, а всё не так уж и плохо. Мне нравится. Это проклятие – лучшее в моей жизни. Как же хорошо без этой нелепой любви. Вот и всё. Чувств больше нет. Больше нет любви. С этого момента Крис изменился раз и навсегда. И теперь кому-то придется привыкнуть к совершенно другому Кристоферу...