Включена ПБ
Цирилла вертела в руках одну из своих черных перчаток. И как Кэлен не заметила — королева ведь никогда не носила их раньше. Цирилла печально оглядела черные кончики своих пальцев. Ей ведь немного осталось, это было точно. Пара часов, наверное — и жизнь окончательно уйдет из ее тела. Она сидела на кровати, теперь глядя в одну ей известную точку в стене. Кэлен, ей казалось, не появлялась слишком долго. Цириллу наполнял отчаянный страх, как бы последние часы ее жизни не прошли в одиночестве. Она боялась, что Кэлен не придет, или что слишком задержится. Но осознание того, что характер Матери-Исповедницы не позволит ей надолго оставить сестру, позволяло немного успокоиться. Она натянула перчатку на мертвецки тонкую руку и болезненно выдохнула. Цирилла не стала откидываться на подушки, как ей того хотелось — как бы сестра не подумала, что она умерла. Только эта мысль промелькнула в королевской голове, как дверь приоткрылась, и темнота комнаты немного развеялась теплым светом от десятков коридорных свечей. В проеме показался широкий кружевной белый рукав, а потом и кусочек шлейфа длинного белого платья. Кэлен медленно шагнула в комнату, будто бы боясь чего-то, как показалось Цирилле. Когда Исповедница увидела королеву сидящей на постели и в полном сознании, оцепенение спало с нее, и теперь она на выдохе шла к сестре. Цирилла оглянула Кэлен кратким, но необычайно сознательным взглядом. — Я боялась не увидеть тебя такой еще раз. Красное платье, кстати, тоже было неплохим. — Цирилла с какой-то неосознанной детской печалью улыбнулась, надеясь, что темнота комнаты скроет выражение ее влажных глаз. Кэлен подошла к сестре, и, несмотря на свое белое платье, опустилась рядом с ней на колени. — Цирилла, просто скажи мне, что случилось. — Ее зеленые глаза выражали вселенское участие, но не такое, которое люди напускают, когда заботятся о ненужном им человеке. Взгляд Кэлен был настоящим. — Сейчас не время, милая. — Королева положила руку на щеку другой женщины в жесте, похожем на материнский. — Нам нужно зажечь светильники. Кэлен кивнула и позвала служанку, чтобы та сделала это. Когда в комнату тихо, понурив голову, вошла тонкого вида девушка, Цирилла начала чувствовать нарастающую слабость внутри. Она туманным взглядом смотрела на происходившее вокруг, но не переставала мысленно фокусироваться на своей цели. Как только комната посветлела, Кэлен присела на кровать рядом с сестрой. Королева поднялась и как можно более легко прошла к шкафу Исповедницы. Там лежали заранее приготовленные для Кэлен вещи, которые и были нужны сейчас Цирилле. Она положила на сгиб левой руки черный шелковый халат, который по ее предположениям едва прикрывал бы низ бедер, и полупрозрачное золотистое нижнее платье, длиной примерно такое же. Кэлен следила за действиями Цириллы неверным самой себе взглядом. Она искала причину очевидной слабости и подавленности сестры, но не могла ухватить ее. И другой стороной ее растерянности было как раз то, что королева держала в руках. Кэлен разгладила складки платья на немного угловатых, почти подростковых коленях. Она сомневалась. Цирилла потянула Кэлен за локти, чтобы та поднялась с кровати. Несмотря на смятение, Кэлен подчинилась и позволила той начать расшнуровывать на спине ее белое подвенечное платье. Через ткань перчаток проходил леденящий кожу Кэлен холод, который дрожью отдавался на ее полуобнаженной спине. — Я полагаю, что ваши с Ричардом отношения наладились? Кэлен стянула с себя платье вместе с нижним бельем, оставаясь нагой и не испытывая никакого стеснения перед другой женщиной. — Я всего лишь поняла, что по-настоящему чувствую к нему, — Кэлен мягко улыбнулась, и ее сердце затрепетало при мысли о Ричарде, которого она должна скоро увидеть. Цирилла помогла ей надеть ее простое золотистое платье и занялась единственным сложным элементом наряда — завязками на спине, пока Кэлен стояла, немного поеживаясь от холода и ожидания. — Я уверена, что его чувства к тебе были неизменны. Знаешь, уже пару месяцев назад я твердо знала, что он любит тебя. В голосе Цириллы показались теплые заботливые нотки. Как только она закончила со спиной, ее внимание переключилось на другой элемент — черный халат с широкими рукавами и золотой окантовкой на них. Как только и этот предмет одежды оказался на Кэлен, Цирилла переключилась на волосы той. Королева распустила ее косу, бережно перебирая темные вьющиеся прядки, которые, несмотря на ее физическое состояние, оставались мягкими и блестящими, как и прежде. Но Цирилла отметила, что они стали гораздо длиннее, чем раньше. Как только волосы мягко легли на спину Кэлен, дело оставалось за одним. Королева подошла к туалетному столику, на котором лежал изящный металлический обруч с красным камнем посередине. Она взяла его в руки с особенной осторожностью, будто боялась уронить, но при этом не сжимала. Кэлен заметила, как подрагивали ее руки, облаченные в тонкие шелковые перчатки. Кэлен приподняла свои волосы, и Рада-Хань сомкнулся на ее шее. Исповедница почувствовала, как ее дар внутри вдруг затих, будто тлеющий уголек. Цирилла ласково посмотрела на Кэлен, и с ее губ сбежал выдох облегчения. — Я счастлива, что сейчас я могу быть рядом с тобой, Кэлен. Ты самая красивая невеста из всех, кого я видела. Кэлен обняла сестру, но вместо ожидаемого тепла почувствовала непонятный холод, который она ощущала раньше в ее руках. В первую секунду она решила, что ей показалось, но потом поняла, что это не было ошибкой. Она отстранилась, и вместо улыбки на ее лице был растерянный взгляд. Она вдруг с усиленным вниманием посмотрела на перчатки. Когда Кэлен взглянула Цирилле в глаза, она не увидела там ни страха, ни протеста. Только ту самую теплую и грустную печаль, которая настолько не подходила всегда оптимистичной и веселой Цирилле. Кэлен вопросительно посмотела на нее и, не увидев на лице следов сопротивления, стянула перчатку с ее руки. — Это чума, — Цирилла пошевелила черными кончиками пальцев так, будто один их вид недостаточно подтверждал ее слова. — Но ты можешь не бояться — она не передастся тебе. Кэлен остолбенела. Она вдруг почувствовала невероятную слабость и обхватила рукой живот так, будто это могло закрыть ту брешь, которая за краткий миг образовалась в ее теле и душе. — Цирилла, я не понимаю. Как давно ты заразилась? Мы еще можем помочь тебе. Должно же быть что-то. Исповедница отчаянно искала пути решения проблемы. Она хотела понять, насколько сильно та была больна, и можно ли было ее вылечить. — Успокойся, милая, успокойся, — Цирилла коснулась пальцами щеки ошарашенной Исповедницы, — ты не поможешь. Я уже мертва. В некогда ярких голубых глазах теперь действительно был отголосок огня Подземного мира. Кэлен окончательно впала в оцепенение, невидящим взглядом смотря вперед. Цирилла взяла Кэлен под локоть и посадила ту на краешек кровати, а сама села рядом. — Две недели назад я собиралась выехать из Галеи, — начала она. — Знаешь, там практически не было следов эпидемии. Мы изолировали всего нескольких больных и некоторых людей, пришедших с зараженных территорий. Но потом, за несколько дней до отъезда, у меня началась лихорадка. Лекари довольно быстро поставили меня на ноги, и я оставила Галею, чтобы приехать сюда. — Исповедница услышала легкий надлом в голосе сестры. — Как потом оказалось, все, что они мне давали — это отвар розы ветров. Его действие, конечно, не смогло остановить заражение. На десятый день дороги стали очевидны все признаки моей болезни, но никто уже не мог мне помочь. Я умерла, Кэлен. По-настоящему умерла. Исповедница сглотнула ком в горле и едва сдерживала всхлипы. Она уткнулась лбом в ее острое плечо, не смея отвлекать Цириллу, которая, очевидно, была в пучине воспоминаний. — Это странно, но после смерти я продолжала чувствовать, что происходило вокруг, просто не видела. Как будто я находилась одновременно в двух мирах. Вокруг была кромешная тьма и голоса, много голосов. Тогда я мало что разобрала, но сейчас я понимаю, что они спорили. Потом голоса затихли, остался только один. Он предложил сделку в обмен на жизнь и на то, что они скажут. — Что они хотели от тебя взамен? — Они хотели, чтобы я передала тебе послание. Пророчество, если быть точной. Даже духи знают, что вы с Ричардом слишком самостоятельны и непредсказуемы, чтобы ввериться обрывкам фраз, — она хмыкнула. — Им было важно, чтобы вы получили послание, и они знали, что ты послушаешь меня. Исповедница затаила дыхание. В ее висках бешено стучала кровь. Она чувствовала, что Цирилла не скажет ей ничего хорошего. — И почему оно так важно? — Оно касается другого пророчества, которое говорило о конце эпидемии. Ты помнишь? Там говорилось о вашей с Ричардом дочери. Оказалось, что у него есть другая ветвь, — Цирилла выдержала недолгую паузу, и Кэлен почувствовала нарастающее волнение в ее голосе. — Оно говорит, что если от вашего с Ричардом союза появится сын, то Ветры заберут его в качестве цены за избавление. — Ветры? Цирилла, о чем ты говоришь? — Кэлен поежилась, пока смысл сказанных слов не начинал укладываться в ее голове. — Дух говорил лишь о каких-то ветрах. Я не до конца поняла, что они все говорили мне, ясно было одно — они имеют отношение к подземному миру. — Разве этим ветрам недостаточно всех тех жизней, которые уже унесла эпидемия? И зачем им ребенок, если он совершенно точно не будет мальчиком? Нарастающая паника подходила к горлу Кэлен. Она возвращалась к тому состоянию, из которого вышла совсем недавно, и слабость, которая одолевала ее с сегодняшнего утра, тоже сильно сказывалась на ее психическом состоянии. Она резко оборвалась и болезненно сжалась. В ее сердце будто воткнулись тысячи иголок. — Я не знаю, милая, я не знаю. — Цирилла обняла Кэлен за плечи и попыталась прижать к себе, но Исповедница оцепенела. В ее спину словно был воткнут металлический штырь, который не позволял ей согнуться. Пока слабые руки обвивали хрупкое тело Матери-Исповедницы, Цирилла чувствовала, что силы уже начинали покидать ее, и зов Подземного Мира усиливался. Она сделала все, что от нее хотели и чего хотела она сама — предупредила Кэлен и отдала ее в руки любящему мужчине. Все, чего она хотела сейчас — это попрощаться с ней. — Кэлен, — она тронула ее за предплечье, — я должна уходить. Мне не позволят больше здесь находиться. Исповедница посмотрела на нее влажными и печальными глазами, и в них выражалась вся существовавшая когда-либо в мире горечь. — Как бы я хотела, чтобы ты не оставляла меня. — Если бы Создатель даровал мне выбор, я бы пожелала того же. Цирилла переставала чувствовать пространство вокруг, будто слепой котенок. Она оперлась рукой на кровать, чтобы не упасть, но Кэлен поддержала ее. Она крепко обняла сестру. — Я так сильно буду скучать по тебе. — Я тоже буду скучать, Кэлен, — в голосе Цириллы слышались непролитые слезы, которые сдерживались только всегда оптимистичной, даже на смертном одре, улыбкой. — Но пожалуйста, не переживай из-за меня. Второй раз умирать уже не страшно. Из горла женщины вырвалось что-то среднее между смешком и стоном, заглушенное плечом Кэлен, гладившей ее по волосам, как ребенка. — Не оставляй Ричарда. В трудные времена вы сможете найти силу только друг в друге. Цирилла чувствовала, что язык уже перестает слушаться ее. Она так часто видела умирающих людей, даже слишком, но быть одной из них казалось таким невообразимым и далеким. Обжигающе-горячие слезы на плече и лихорадочный кивок обнимавшей ее женщины было последним, что она чувствовала.***
Погребальный костер всполохами разрезал мрачные небеса. Группа, которая стояла в считанных футах от нее, была едва видна на фоне абсолютной ночной темноты. Кэлен еле держалась на ногах, прижимаясь своим боком к боку мужа и укутываясь в его меховую накидку, надетую поверх короткого платья, а Гарольд, Зедд, Кара и Бердина, стоявшие рядом, скорбно смотрели на окутанное языками пламени тело королевы Галеи. Ричард приказал не пускать никого на нижнюю площадку Дворца. Обычно здесь проходили посвящения, но сейчас площадь была пуста и отдаленно напоминала кладбищенский двор. Кэлен слегка подрагивала, неотрывно смотря на тело, которое уже примерно час как оставила душа. Она изначально была против сожжения, кричала и неистово истерила, когда служанки выносили тело ее сестры из комнаты. Сейчас этот приступ дикой, ненастоящей энергии прошел, и Кэлен ощущала себя будто полой изнутри. Ее лихорадило, хоть Зедд сказал, что до смерти тело Цириллы, скорее всего, не переносило чуму. Но никто не знал, что с ним будет после. Теперь Исповедница была равнодушна. На лицах всей группы выражалась скорбь. Кара и Бердина, обычно малоэмоциональные и безжалостные морд-сит, были подавлены и мрачны как никогда. Глаза Кары были похожи на два переливающихся на морозе стеклышка. Она любила Цириллу, пусть и своеобразно. Глаза Бердины, казалось, могли оледенеть на холоде от непролитых ею слез; Зедд старался не показывать чувств, но было очевидно, что смерть Цириллы тоже отдавалась глубокой болью в его сердце. Один лишь Гарольд, который был как две капли похож на сестру, с одной лишь грустной улыбкой смотрел на костер. Своеобразный обряд прощания, присущий только Амнеллам — встречать смерть самоуверенно и с оптимизмом. Неважно, свою или чужую. Кэлен утратила способность встречать смерть как Амнелл и не научилась воспринимать ее как Рал — с хладнокровным спокойствием и поиском рационального начала всего происходящего. В ночи скрывалась мертвая тишина, нарушаемая лишь треском догоравшего костра, когда слева от Кэлен встал ее брат. Увидев ее состояние, он подошел поближе, и его тяжелая рука легко легла на ее плечо. Ричард, почувствовав, что сейчас Исповеднице необходимо побыть с ее братом наедине, напоследок поцеловал Кэлен в макушку и ушел распоряжаться, чтобы в ее комнату был запрещен вход кому-либо и оттуда были перенесены все вещи. Зедд и две морд-сит последовали за ним. — Мне так жаль, — Гарольд обнял ее, и с невыносимым трудом она сказала это, будто что-то действительно необходимое. Гарольд кивнул, поглаживая ее по волосам с настоящей братской заботой, и Кэлен чувствовала всю ту дисгармонию, что была и внутри него тоже. Широкие плечи брата будто заслоняли ее от окружающего мира, в котором теперь стало на одного дорогого ей человека меньше. Она хотела плакать, но уже не могла — спустя столько времени ее глаза были не способны на это.***
В покоях Ралов были открыты все окна. Кэлен ежилась, терла оголенные предплечья и медленной шаткой походкой шла к источнику ее беспокойства. Хотя и было понятно, что источником ее неспокойствия были не форточки и сквозняк, она все равно проклинала привычку Ричарда спать с открытыми окнами, которая покинула его только на время болезни Кэлен. Дверь открылась, и в ней показался Ричард. Несмотря на то, что Кэлен никак не отреагировала на его приход, он все равно подошел к ней сзади и обвил руки вокруг ее талии. Исповедница почувствовала его тепло и отклонилась назад, положив голову ему на грудь. Они оба были истощены и, кажется, едва держались на ногах. — Не так должна была проходить эта ночь, верно? — Ричард слабо ухмыльнулся. Он надеялся, что эти слова не удручат Кэлен еще сильнее, и, к его счастью, она слабо улыбнулась. Она ведь знала — они испытывали одно и то же. Настало комфортное для обоих молчание. Кэлен наслаждалась поддержкой, которую дарил ей Ричард, его близостью и той внутренней силой, которую он хотел ей передать своими прикосновениями. Она знала, что ему тоже приходилось нелегко, но в то же время понимала, что он держал это в себе и переживал в одиночку. — Еще есть шанс все исправить, — Кэлен слегка повернулась к нему, так, что Ричарду стал виден ее профиль. Он не понял, к чему именно отнеслись эти слова — к их брачной ночи, смерти Цириллы или чему-то еще. Ричард развернул Кэлен к себе и с интересом посмотрел на нее в поиске ответа, но ее взгляд цвета лесной чащи был непроницаем. Его большой палец коснулся бледной кожи на шее над Рада-Ханом. — Кэлен, что сейчас руководит тобой? — Ричард заметил то, как в мгновение потемнел ее взгляд в ответ на прикосновение. — Только я, — она мягко улыбнулась мужу, и Ричард вдруг в полной мере понял, что она имела ввиду. Он вдруг почувствовал, что боится, но не за себя — за Кэлен. Он знал, что она все еще была в шоке от произошедшего с ее сестрой, поэтому не мог позволить себе пользоваться ее состоянием. Но потом он увидел ее взгляд — ласковый, любящий, манящий, в котором не было и тени пережитого. Все, что в нем было, предназначалось лишь для него, для Ричарда. — Ты мне нужен, — она коснулась своим тонким длинным пальцем его щеки, и он слегка наклонился к ней, так, что их лбы соприкоснулись. Они были так близко, что делили одно дыхание. — Прошу тебя. Барьеры внутри него окончательно пали, и Ричард медленно коснулся губами ее лба, чувствуя в этот миг ее открытую необходимость в нем. Внутри него бушевало то же самое. Кэлен немного приподнялась, так, что их губы смогли встретиться. Они касались друг друга мягко, как в первый раз, будто заново исследуя. Ричард обвил руки вокруг ее хрупкого стана и прижал к себе так, что расстояние между ними стало совсем незначительным. Он зарылся пальцами в ее темные шелковые кудри, и мысленно подписал безоговорочную капитуляцию, как и Кэлен, чьи руки нежно, но с призывом касались его мощных рук, плеч и шеи, выводя на них незамысловатые узоры и не отрываясь ни на секунду. Исповедница наслаждалась этим чувством близости, которого не испытывала уже давно. Она чувствовала, как нужда внутри нее перерастает в сладостное желание, когда руки Ричарда начали исследовать ее тело. Он дразнил и ее, и себя, лишь кончиками пальцев проводя по ее телу, и она уже чувствовала, как нарастает возбуждение внутри них обоих. Его ладони легли на плечи Кэлен, снимая легкий черный халат и отбрасывая его куда-то в сторону, пока его губы оставили лишь один, но такой чувственный поцелуй на ее скуле. Признаться честно, с этого момента ей было глубоко наплевать, где оказался этот самый халат. Ричард провел своими руками по ее, прошелся по легкой золотистой ткани и остановился на ее тонких, но таких мягких и желанных бедрах, слегка приподнимая край платья. С ее губ сбежал быстрый, судорожный вдох. Ее тело откровенно дрожало там, где его руки касались ее. Кэлен закусила губу. Она обвила руками талию Ричарда и поцеловала его глубже, накрывая своими губами его и позволяя исследовать свой рот. В движениях ее мужа появлялся нарастающий напор, когда тот касался ее, и она подчинилась ему. Она хотела чувствовать его рядом, на себе, в себе — где угодно, но не была готова отпустить. Ее мягкие губы невесомо, в невероятной женственной манере коснулись уха Ричарда и чувствительного места за ним, так, что теперь в голове мужчины возникло сомнение — кто из них больше хочет подчиниться другому. Женские руки приподняли край его рубашки и начали свое движение по мужской пояснице и вверх, к широким плечам. Внезапно, Ричард остановил ее и развернул спиной к себе. Кэлен поняла его намерение и собрала волосы негнущимися пальцами, приподнимая их так, чтобы полностью открыть Ричарду ее спину и шею, когда его руки начали разбираться с тугими завязками платья. Вслед за ловкими пальцами следовали и его губы, целуя каждый открывавшийся ему дюйм ее спины. Исповедница прикрыла глаза, поддаваясь новым ощущениям. Он снова развернул ее лицом к себе, и в этот раз уже не скрывал своего любопытства. Полупрозрачное платье в лунном свете выгодно подчеркивало все прелести фигуры Кэлен, и она невольно покраснела от столь пристального внимания. В ее потемневшем от похоти взгляде появились игривые огоньки, и ее руки остановили руки Ричарда, которые уже вновь касались краев короткого платьица с вполне определенными целями. — Это нечестно, — она приподнялась на носках так, чтобы ее губы оказались прямо около уха Ричарда, и ее шепот, ласкавший его уши, ее тонкие пальчики, упиравшиеся в его широкую грудь, посылали дрожь по его собственному позвоночнику. — Я уже сняла халат. — Его снял я, — он так же, как и она, игриво ухмыльнулся, но в этой ухмылке было что-то животное, что лишь утяжелило связки мыслей в голове Кэлен. — Пора сравнять счет. Исповедница неотрывно смотрела в пронзительные мужские глаза, серебрившиеся в темноте, пока ее руки касались его талии. Как только они стянули черную рубашку с мужского тела, она все еще продолжала поддерживать такой необходимый зрительный контакт. Ее рука скользила по обнаженному мужскому торсу, исследуя каждый его миллиметр не только пальцами, но и губами, оставляя дразнящие поцелуи. Кэлен чувствовала его, своего мужа, все его внутреннее напряжение, но вместе с тем ту силу и мощь, что окружали его ореолом. Она касалась крошечных шрамов на его груди, любовно целовала впадинку между его ключиц, вдыхала его особенный, уже такой знакомый и родной ей запах, и все, чего ей хотелось — это быть с ним наедине целую вечность. Ричард едва мог оторваться от действий своей жены, и его руки так же блуждали по ее практически ничем не прикрытому телу. Эта любящая его пытка, так сладострастно прильнувшая к его телу, буквально сводила его с ума, окончательно и бесповоротно делая его ее рабом. Он поймал себя на мысли, что ему было все равно, был ли на ней Рада-Хан или нет — исповедь ничего не изменит. Его жизнь уже была полностью в ее руках. Ричард приподнял Кэлен, заставляя ее обвить ноги вокруг его талии, и посадил на письменный стол. Когда он вдруг резко отошел от нее, в ее изумрудных глазах выразилось смущение и непонимание. До этого момента он не знал, какая она. Даже в самых изощренных фантазиях он не мог себе представить то, что сейчас было перед ним: растрепанные волосы цвета воронова крыла прикрывали белоснежные плечи, которые небрежно приоткрылись благодаря спавшему с них платью. Он видел верх ее аккуратной груди, теперь лишь наполовину прикрытой полупрозрачной золотистой тканью, которая открывала его взору еще и плавный изгиб ее талии вместе с линией бедер. А ее затуманенные дымкой желания глаза, ее припухшие от поцелуев губы и легкий румянец на щеках? О Духи! Либо Ричард был бесповоротно влюблен в нее, либо она действительно была самой прекрасной женщиной из всех ныне живущих. Кэлен взяла его за руку и притянула поближе к себе, чтобы запечатлеть трепетный поцелуй на его губах. Ричард чувствовал внутреннее смятение, но в ее движениях читалось искреннее доверие и неприкрытое вожделение. Она взяла обе его большие ладони в свои и положила на бедра, как раз туда, где ее тело было прикрыто оставшейся одеждой. Мужчина неторопливо стянул с женщины последний предмет одежды, теперь оставляя ее совершенно нагой. Внутри Кэлен еще оставалось невольное желание закрыть себя, и Ричард это видел. Он подошел к ней вплотную, оказываясь прямо между ее оголенных бедер, и посмотрел прямо в глаза. Он отметил в них ту же растерянность, что была и утром этого дня, когда она шла к алтарю. Ричард коснулся кончиками пальцев ее тонких скул, так, чтобы она неотрывно смотрела в его глаза, в которых она видела сейчас лишь обожание и трепет. Это не было похоже на взгляд исповеданных, нет — в его взгляде была любовь, которой не мог подражать ни один из них. — Ты невероятна, — он увидел, как рвано и неровно приподнимается и опускается ее оголенная грудь и насколько прерывистым стало женское дыхание. Это был не самый лучший комплимент из всех, что могли прийти в его голову, но он, определенно, был правдив. В изумрудных глазах вспыхнул огонек благодарности, сразу после появления которого она притянула его к себе и жадно коснулась своими губами его. Пальцы Ричарда начали бережно изучать тело Кэлен. Она выгнулась дугой, как только его руки впервые оказались на ее обнаженной груди. Ее рот распахнулся, и мужчина получил возможность углубить поцелуй. Она подалась навстречу его ласкающим прикосновениям, чувствуя нарастающую тяжесть внизу ее живота. Одна рука Ричарда заставляла ее слегка отклоняться назад, так, что она теперь опиралась на локти и верх ее корпуса упирался в жесткую стену, а другая поддерживала ее напряженную поясницу и поглаживала по спине. Кэлен почувствовала себя неспособной дышать, когда его губы опустились к ее груди и животу. Она терялась в его прикосновениях, невольно притягивала к себе и сама не замечала, как из ее рта вырывались тихие, прикрытые маской невинности стоны. Как только Ричард перешел к изящным женским бедрам, ему даже не пришлось просить ее немного развести ноги, чтобы получить доступ к их внутренней стороне: Кэлен была готова позволить ему абсолютно все. Внезапно он остановился. С губ Кэлен сошел беглый вздох, и она вновь оказалась подхваченной сильными руками своего мужа, чтобы теперь оказаться на их широкой постели, накрытой его телом. Кэлен спешно нащупала пряжку ремня на штанах Ричарда и быстро его расстегнула, чтобы теперь окончательно выровнять их счет в плане одежды. — Ловко вышло, — хрипло усмехнулся он. — Я быстро учусь, — на ее лице расцвела плутоватая улыбка. Мужчина кончиками пальцев мягко коснулся бедер женщины. Их лица оказались настолько близко, что они почти соприкасались лбами. Когда их взгляды встретились, Ричарду не удалось увидеть в своей жене какое-либо сомнение. Она невесомо коснулась носа мужчины указательным пальцем, вызывая у того улыбку, и прикоснулась своими губами к его слегка колючей щеке. Он все понял. С губ обоих спешно сошли вздохи, когда бедра Ричарда оказались между ее, и теперь их разделяли считанные сантиметры. Он увидел, как Кэлен немного призывно и, по его мнению, совсем не невинно закусила губу. — Теперь я даже не знаю, кто из нас волнуется больше, — Кэлен улыбнулась, услышав произнесенные Ричардом слова. Это было настолько присуще ему: переживать за нее, когда в этом не было нужды. — Пока я нахожусь в этой постели с тобой, мне не о чем волноваться, — ответила она, выгибаясь в пояснице и медленно-медленно подаваясь бедрами вперед. Она все так же смотрела на него из-под полуопущенных ресниц, и тело Ричарда сходило с ума от одного ее взгляда, не говоря уже о прочих ее действиях. — Прошу, не останавливайся. Ричард склонился к ней и уткнулся носом в ее шею, чтобы удержать себя от резких движений. Слишком давно он не был близок с женщиной, и его тело слишком сильно жаждало ее — настолько сильно, что ему пришлось смять рукой простыню изо всех сил, чтобы просто сдержать животное внутри себя. Он будто почувствовал на собственном теле ту краткую вспышку боли, которая прошла через тело его жены, когда он вошел в нее. Она вся сжалась, и по тому, с какой силой ее бедра зажали его, он понял, что то, что она только что испытала, было далеко не приятным чувством. Он поднял голову, и теперь его рука нашла ее руку, позволяя их пальцам переплестись. Он собирался что-то сказать, но Кэлен быстро призвала его к молчанию, приложив к его губам вытянутый указательный палец. — Все в порядке, Ричард. Не останавливайся, — повторила она, и это дало ему понять, что она все еще была с ним, была открыта для него. Она обвила руками его шею, а ногами — его талию, призывая продолжить. Руки мужчины оказались под ее спиной, обнимая ее и уничтожая все пространство, что между ними когда-либо было. Он двигался медленно, следя за малейшими изменениями в эмоциях его жены. Прошли считанные минуты, и она, наконец, смогла расслабиться, а он увидел, что первоначальный дискомфорт начал отступать. Она сжала его ягодицы, и Ричард позволил себе более глубокий, чем до этого, толчок, хотя он все еще опасался резких движений. Кэлен ахнула от новых ощущений, и он вдруг понял, что теперь это новое ощущение было вовсе не болью. Это было удовольствие. Он склонился к ней, сохраняя все тот же медленный темп и ту же глубину. Глаза Кэлен уже не были такими кристально ясными, как и его: они были затуманены дымкой, говорившей, что сейчас она была затянута в мир абсолютно новых для нее чувств, и ей не хотелось его покидать. — Я вижу, ты освоилась, — выдохнул он, внезапно останавливаясь. Кэлен застонала, но на сей раз разочарованно. — Не хочешь поменяться местами? — Возможно, в следующий раз, — прошептала она, расслабленно улыбаясь. — Пока что ты сам прекрасно справляешься. Ричард не смог не улыбнуться, и Кэлен недвусмысленно намекнула ему на его дальнейшие действия характерным движением бедрами. Удивительно, но они оба нашли удовольствие в монотонности собственных движений. Ричард обхватил ее ладони, на момент заводя руки ей за голову, и позволил себе немного ускориться. Кэлен рвано выдохнула, подаваясь навстречу каждому новому его движению. Теперь их тела, которые долго привыкали друг другу именно для этого момента, двигались в унисон. Спустя недолгое время он освободил ее руки, и теперь они путешествовали по его широкой спине, отгородившей ее от всего остального мира, и оставляли на ней красноватые полосы. Кэлен не извинялась за это, но Ричард ни в коем случае не хотел слышать сожаление в ее голосе. Он наслаждался каждой секундой, которую они провели вот так, будучи сплетенными в единое целое. Кэлен протяжно застонала, и ее ногти оставили глубокий отпечаток на его плече. — Тсс, — он поцеловал ее в уголок рта, сбивчиво дыша. — Ты разбудишь весь дворец. — Мне все равно, — она улыбнулась, и Ричард с величайшим наслаждением понял, что сейчас она испытывала то же, что и он. — Я не могла представить, что это... Она остановилась на полуслове, слишком поглощенная всеми чувствами, что она сейчас испытывала. Испытывала благодаря нему. Ричард приподнялся на одной руке, почти полностью покидая ее тело, и пальцами другой руки коснулся ее груди. Кэлен беспомощно выгнулась ему навстречу, теперь находя удовольствие в игре его пальцев, сначала легонько задевших бугорок ее соска, а затем сжавших его. — Так что ты хотела сказать? — его тон прозвучал так, что стало очевидно: она была обязана ответить. Если Кэлен позволила ему руководить, то он был намерен пользоваться этим в своих целях... до самого конца. — Это так прекрасно, чувствовать тебя, — своим взглядом она почти умоляла его вернуться, и Ричард понимал, почему она так желала этого. Каждый сантиметр между ними был сущей пыткой и для него тоже. Он сделал то, чего она так хотела, и невольно улыбнулся ее выбору слов. Чувствовать. Одно слово, которое значило так много. Никто и никогда раньше не был так близок Ричарду душевно и физически, как Кэлен, несмотря даже на его опыт с другими женщинами. Она была особенной — он знал это еще тогда, когда она бросала на него неприязненные взгляды и старалась избегать. И сейчас, когда Ричард различал малейшие оттенки ее эмоций, когда ему был доступен каждый сантиметр ее тела, он больше всего на свете наслаждался тем, что приносила ее близость: ее стоны сводили его с ума, ощущение мягкого атласа ее кожи под его пальцами вызывало в нем зависимость, как и то, как ее мышцы сжимались вокруг него, когда он внезапно замедлялся, как она впивалась ногтями в его плечи, сильнее с каждым новым их совместным движением, как бусинки ее сосков врезались в его грудь, когда она выгибалась ему на встречу. Чувствовать... Ричард вновь обратился к этому слову в своих мыслях, и теперь ему казалось, что он впервые понял его в полной мере. Он знал каждую сторону этого слова, знал его начало и его конец, осознавал каждую грань его значения. Возможно, он преувеличивал значимость этого небольшого открытия, но в данный момент весь его мир сузился лишь до чувственных ощущений, и главным источником этих ощущений была именно Кэлен. Он не хотел это менять, точно не сейчас. Ричард чувствовал, как дар, заключенный внутри Кэлен Рада-Ханом, бушевал с невероятной силой урагана. Двое будто находились в самом его сердце, и это чувство пьянило и женщину, и мужчину, который раньше не мог и представить себе существование такой мощи. Ричард чувствовал, насколько близка к развязке была его жена. Она теряла контроль окончательно и бесповоротно, и даже Рада-Хань не мог до конца сдержать ее внутренней силы. Два сплетавшихся в сладостной истоме тела находились на грани. Движения Ричарда были хаотичные, рваные. Он чувствовал, как мышцы Кэлен сжимаются вокруг него, видел, с какими чувствами ее глаза смотрят в его, и он окончательно растворился в ее теле, не зная, где заканчивался он, а где начиналась она. Исповедница невольно задержала дыхание, когда тот сладостный узел, что был внизу ее живота, развязался, и сила, что окутывала все существо Ричарда и Кэлен, внезапно исчезла, не оставив за собой привычного беззвучного грома, а только тягучее чувство завершенности, накрывая одного за другим с неистовой силой. Вес тела Ричарда, который все это время нависал над Кэлен, теперь оказался полностью на ней. Исповедница обвила его плечи руками, пока их тела оставались сплетенными в единое целое, не обращая внимание на его тяжесть и лишь радуясь этому. Ричард прислонился своим лбом ко лбу женщины в уже привычном им обоим жесте. Кэлен коснулась рукой его щеки, и их глаза, направленные лишь друг на друга, выражали гораздо больше, чем слова, которые они могли сказать. Кэлен чисто и открыто улыбнулась мужу. Эта улыбка была верхом человеческой радости, несмотря на слезы, стоявшие в ее глазах. Она не хотела его отпускать, но Ричард лег рядом с ней на бок и крепко обнял. Кэлен зарылась лицом в сгиб его мощной шеи, вдыхая родной запах. Их ноги и руки завязались в каком-то немыслимом узле, так, что их не разъединял и миллиметр. — Ты понимаешь, во что ты превратила этот простой физический акт? — усмехнулся Ричард. Его накрывали волны осознания, одна за другой. — Вполне, — кивнула она, — но разве это неправильно? — Должно быть, именно это — единственно правильно. Кэлен явно согласилась с ним, подтвердив этот вялым кивком и смежив глаза. Теперь все чувства, которые сотрясали их весь этот бесконечный день, отступили на второй план. В темноте д’харианской ночи были лишь они вдвоем, навеки соединенные друг с другом.