Правительница Д'Хары

~Включена ПБ~

Исповедница поджала ноги, натягивая теплый плед как можно выше, почти до подбородка. Она полулежала-полусидела в малоудобном кресле в дальнем углу спальни, подложив руку под голову и кое-как улегшись на подлокотник. В таком положении было довольно сложно уснуть, но Кэлен этого и не хотела — она всего лишь хотела дождаться Ричарда. Ей казалось, что сейчас было около часа ночи. Ричард редко приходил так поздно, и даже в тех случаях, когда его вечер был полностью забит различными заседаниями и приемами в Зале Прошений, он возвращался гораздо раньше. Она держалась молодцом — первые несколько часов ожидания прошли для нее в бодрствовании. Это было довольно просто, учитывая то, что весь вечер она и так провела в постели, какую-то часть времени в глубоком сне, какую-то — в полудреме. Она помнила, как брат приходил к ней, точнее, слышала его, но просто не могла открыть глаза, чувствуя истощение. Она слышала, как Кара мерила комнату шагами, тихо чертыхаясь себе под нос, потом садилась и затихала на какое-то время, а позже, когда Исповедница начала приходить в себя, она просто вышла из комнаты, чтобы позаботиться об ужине для нее. Кэлен дремала. Она не могла позволить себе уснуть, чувствуя сжигающее чувство вины перед Ричардом за то, что сделала. Она убила Маркуса Нибрауда своим прикосновением. Кара пыталась объяснить ей, что в том не было ее вины, передавая слова самого лорда Рала, но Кэлен не позволила себе расслабиться от ее слов. Что бы ей ни говорили, одно было очевидно — она совершила ошибку, позволив себе руководствоваться чувствами, а не разумом. Ненависть к Джеганю заполонила ее разум, парализуя ее здравомыслие всеми теми ужасными воспоминаниями о ее почти-смерти. Вместе с тотальным опустошением, которое сейчас царило внутри ее тела после исповеди, было и другое чувство — чувство тепла от ее дара, которое продолжало жить внутри нее, как волны продолжают накатывать на берег медленно, но верно, даже после самого ужасного шторма. Это чувство вызывало у нее ощущение спокойствия, правильности, давая понять, что с ней не произошло ничего страшного. Ничего нового. Она и не должна была испытывать чувство вины, если бы не то, что жизнь преступника была важна для их дела. Уже глубокой ночью Кэлен услышала его шаги. Она встрепенулась, напрочь забыв про давно затекшие ноги, которые в этот момент дали о себе знать легкой болью. Дверь открылась, и среди ночной тьмы, которую не прорезал ни один луч, Кэлен смогла различить его силуэт. Он двигался не так, как обычно. Более тяжело, позволяя чужим ушам слышать свои шаги. Кэлен осталась на месте, наблюдая за ним, как зачарованная. Это был Ричард, ее Ричард, такой близкий и знакомый, но вместе с тем немного другой. Непривычный. Она не могла оторваться от созерцания его, буквально каждой фиброй своей души чувствуя перемену внутри, но не понимая, в чем же была эта перемена. Она видела, как он прислонился к дверному косяку, запуская пятерню в волосы и взъерошивая их. Он еще не заметил ее, слишком погруженный в себя. Будто потерявшийся. Совладав с собой, он оглядел комнату, начиная с кровати. Не обнаружив там чьего-либо присутствия, как и в кресле, стоявшем рядом, его глаза продолжили искать ее следы по всей комнате. Кэлен затаила дыхание, позволяя ему самому найти ее, без всякого вмешательства. Как только его взгляд остановился на самом дальнем от него конце комнаты, Кэлен смогла увидеть, как напряжение внезапно покинуло всю его фигуру. Он двинулся в ее сторону так медленно, будто боялся спугнуть. Женщина затаила дыхание, считая секунды до того момента, пока он не окажется рядом с ней. Она мечтала обнять его, наконец, после этого безумно долгого дня, который длился будто целую вечность, и попросить прощения за то, что сделала. Все, о чем она мечтала, это обвить его руками и никогда больше не отпускать. Оказавшись рядом с креслом, в котором лежала Кэлен, Ричард просунул свои руки ей под спину, поднимая ее вместе с пледом. Женщина не успела ничего сделать, как уже оказалась в его руках, наконец имея возможность насладиться его близостью. Она положила руку ему на грудь и уронила голову на плечо, теперь успокоенная и расслабленная его присутствием. Он положил жену в постель, нежно целуя в лоб и одним этим действием вызывая сильнейший отклик внутри нее. Ричард захотел отстраниться, но в последний момент Кэлен ухватилась за край рукава рубашки мужа, привлекая его к себе. — Останься со мной. Сквозь абсолютную ночную темноту она все же смогла различить его слабый кивок. Он снял свои черно-золотые тунику и рубашку, стянул тяжелые сапоги и оставил перевязь с мечом у изголовья кровати, делая это немного небрежнее, чем обычно, оставаясь в одних штанах. Но даже когда он лег рядом, между ними все равно оставалось расстояние. Кэлен закусила губу. В ее голове непрерывно крутился водоворот мыслей, каждая из которых указывала на то, что причиной его состояния было ее поведение сегодня днем. — Прости меня за то, что случилось с Нибраудом. Кара сказала обо всем. — Твоей вины в этом нет. Мы не могли предугадать, как поведет себя Джегань в этой ситуации. — Джегань? Я думала, что его убило мое прикосновение. Ричард покачал головой. — Магия Исповедницы не способна на разрушения подобного характера. Он просто убил свою марионетку, чтобы она не смогла выдать лишней информации. Кэлен слабо кивнула. По тому, каким односложным был их разговор, она окончательно убедилась, что что-то сильно его озадачивало и не давало покоя. Учитывая то, что произошло в последний раз, когда она видела его, она боялась узнать, чем именно было вызвано это чувство. — Гарольд переживает за тебя, — сказал, наконец, Ричард. — Я знаю, — она кивнула, слабо улыбаясь. Ведь она слышала, что он был здесь. — Я всего лишь устала, так что ему не о чем волноваться. Исповедница испытала прилив тепла от слов мужа. Даже Создатель не ведал, насколько важными для нее были ее брат с сестрой, насколько сильно она любила их и берегла. Но сестру она спасти не смогла. Ричард молчал. Кэлен положила руку на его предплечье, перебираясь ближе к нему. С меньшего расстояния она смогла почувствовать слабый, но отчетливый запах алкоголя. Она поджала губы. — Что бы тебя ни беспокоило, ты можешь рассказать мне об этом. На мгновение он остался безмолвным, подбирая слова. В темноте она смогла найти его запястье, сжимая пальцы в мягком и поддерживающем жесте. — Ничего такого, из-за чего стоило бы переживать. Тебе не нужно волноваться. — Но Ричард, ты пьян, хотя не пил даже на нашей свадьбе, — прошептала она умоляющим тоном, с силой сжимая его предплечье, не будучи уверенной в том, что не причинит ему боль. — Ты пришел глубокой ночью, а теперь не хочешь говорить, что тебя тревожит. Ты запутал меня. Ричард положил руку на талию Кэлен, устало вздыхая. Женщине было непривычно говорить с ним и не видеть его лица, не видеть его глаз, которые выражали его мысли лучше любого слова. — Мне пришлось сегодня произнести речь перед нашими гостями. Кэлен насторожилась. — Что ты сказал им? Она почувствовала болезненный укол в груди, думая о смерти Маркуса Нибрауда. Исповедница и не ожидала, что Ричард укорит ее в этом происшествии, но от его молчания ей не становилось легче. — Я высказал им все свои мысли насчет Имперского Ордена и поставил перед выбором — либо они с нами, либо против нас. И я не имею ни малейшего понятия, кого они выберут. Кэлен не ответила. Она и сама не знала, чего ожидать после всего, что произошло сегодня. Он притянул Исповедницу к себе, утыкаясь носом в ее волосы. Кэлен больше не нуждалась в объяснениях. Его разочаровало предательство людей, от союза с которыми зависело их будущее. — Так из-за этого ты?.. — он кивнул ей в волосы, не издав ни единого звука. Кэлен привлекла мужа ближе к себе, обвивая руками его талию, пытаясь передать ему те силы, что оставались у нее. Она чувствовала, что весь сегодняшний день должен был полностью опустошить его, и самым страшным для нее было то, что он мог не справиться с этим один. — Люди не всегда способны принимать верное решение тогда, когда оно нужно, Ричард. — Я знаю, — мужчина слегка отстранился, рукой касаясь женской щеки, прослеживая линию скул и заводя темную прядь волос за ухо. — Это всего лишь минутная слабость. Мне не хотелось бы, чтобы мои эмоции беспокоили тебя. Я смогу справиться с этим. Кэлен не представляла, как это могло не беспокоить ее? Ричард был ее поддержкой, опорой. Если что-то терзало его, то и ее тоже. Вместо того, чтобы говорить что-либо, она лишь обняла его еще крепче. Она врала, думая, что Ричард лишь поддерживал жизнь в ней. Он и был ее жизнью. Сейчас, когда верить было больше не в кого, он оставался единственным оплотом правды в этой жизни, единственной правильной частью ее жизни. Когда-нибудь, когда судьба поставит под сомнение каждую вещь в этом мире, она не будет сомневаться лишь в нем. Она поцеловала его в лоб, пальцами на ощупь следуя знакомым чертам его лица. Ее пальцы очертили линии его челюсти, подбородка, и ее губы продолжили их путь. Она почувствовала, как Ричард улыбнулся на эти ее действия, и потому поспешила закрепить достигнутый успех, целуя его уже в губы. — Я люблю тебя, Ричард. И я не хочу, чтобы ты думал, что должен скрывать что-то от меня, даже если это касается моего благополучия, — она обвила руками его шею и окончательно сократила расстояние, разделявшее их. — Прошу тебя. Я не могу жить с этой мыслью. Он кивнул, так, что их носы невольно соприкоснулись. Кэлен улыбнулась, позволяя ему вновь поцеловать себя. Она льнула к нему, практически каждой частичкой своего тела соприкаясь с его, тем самым распаляя их ранее невинный и нежный поцелуй. Ричард почувствовал это ее рвение, ее тягу, и потому ответил ей с таким же напором. Кэлен потянула его ближе к себе, и Ричард навис над ней всем весом своего тела, буквально вжимая ее в кровать. Его рука оказалась под подолом ее ночной рубашки, на верхней части бедра, как вдруг Кэлен слегка толкнула мужа в плечо, так, что на секунду он остановился в недоумении. Исповедница одарила мужа коротким поцелуем в губы, уже собираясь выскользнуть из-под него и пойти в сторону прикроватной тумбочки, на верхней полке которой лежал Рада-Хан, но Ричард резко схватил ее за руку, останавливая и оставляя ее в том же положении, заблокированную его весом. — Что такое? — Кэлен коснулась рукой его щеки, испытывая странное, непривычное волнение внутри. — Я думаю, что нам не нужен Рада-Хан. Исповедница в недоумении посмотрела на него, отпечатки глубокого страха появились в ее потемневших зеленых глазах. — Но, Ричард, я исповедую тебя. — Не исповедуешь, — он покачал головой, и она пожалела, что сейчас толком не могла видеть его обнадеживающей улыбки, не могла видеть его глаз. Она начала панически вертеть головой из стороны в сторону, приговаривая тихие извинения и раз за разом отвечая ему «нет». Она вырвалась из его хватки, уже оказываясь у края кровати и поднимаясь с нее, как вдруг услышала его мягкий оклик. Она остановилась, но все же не обернулась. Мысль о том, что она могла исповедать своего мужа, самого дорогого ей человека, приводила в ужас. Она никогда не смогла бы допустить этого, нет. Даже если бы это случилось, она скорее бы убила саму себя, чем оставила его рабом собственной любви, безгранично преданным ей. Ричард сидел на краю постели, руками касаясь локтей Кэлен и пытаясь развернуть Исповедницу лицом к себе. Она податливо обернулась, но все еще стояла, боясь шелохнуться. Боясь поддаться. Она знала, что он умел убеждать. Знала, что он никогда не предаст здравый смысл, даже в своих мыслях. Но сейчас это предположение было для нее настолько абсурдным, что она вряд ли могла позволить Ричарду воплотить свою теорию. Не потому что не доверяла, а потому что боялась довериться. — Кэлен, я не верю, что исповедь навредит мне, — он взял ее за руки, поднося ее небольшие ладони к своим губам и поочередно целуя обе. — В мире нет такой силы, которая заставила бы меня любить тебя еще сильнее, чем я люблю тебя сейчас. Кэлен покачала головой, полностью откидывая даже саму возможность. — Но что если я тебя все-таки исповедую? Ричард, что тогда? Она обхватила себя руками, то ли от холода, проникавшего прямо под ткань ее тонкой ночной рубашки, то ли от всего ужаса этого предположения. Вместо того, чтобы говорить что-либо, мужчина привлек женщину к себе, позволяя ей опустить руки себе на плечи. Его губы коснулись ее живота через тонкую полупрозрачную ткань ночной рубашки, оставлявшую слишком мало пространства для его фантазии, и Кэлен невольно затаила дыхание. Всеми силами души она желала быть с ним, быть без всяких магических кусков металла на ее шее. Но одна мысль о том, что она могла потерять Ричарда, ее Ричарда, повергала ее в состояние оцепенения. — Ричард, у меня нет никого дороже тебя, — она опустила руку ему на голову, гладя немного растрепанные темные волосы, все так же будучи обвитой его мощными руками. — Я не могу принять это решение. — Но я принял его, — Рал поднял голову, и Исповеднице удалось разглядеть решительное сверкание его ярких, несмотря на их туманно-серый цвет, глаз. — Я чувствую твою магию. Она со мной так же, как и с тобой, и я не верю, что она способна навредить мне. Я не верю, что ты, Кэлен, способна навредить мне. Он прислонился лбом к ее животу, посылая волну дрожи вниз по ее позвоночнику. Она, кажется, начинала терять рассудок. — Я лишь прошу тебя поверить мне. Кэлен подняла взгляд к потолку, закрывая глаза. Она боялась за него. Несмотря на все то, через что они прошли, на все то доверие, что они оказывали друг-другу, ей было невероятно сложно поверить ему в вопросе, который касался его собственной жизни. Кэлен выдохнула. Он посмотрел на нее снизу-вверх, даже в темноте различая каждый дюйм ее утонченных черт. Она мгновение колебалась, но все же наклонилась к его лицу и нежно коснулась его губ своими, преданно обвивая своими тонкими руками его шею. Согласилась. Ричард испытал несдерживаемый приступ благодарности к этой женщине, которая могла пойти против своих собственных убеждений и страхов ради своей веры в него. Он положил руки ей на бедра, забираясь под тонкую ткань ночной рубашки, пальцами касаясь нежной кожи и посылая дрожь по всему женскому телу. Кэлен подалась вперед, такая податливая и нежная, окончательно заволакивая собой все сознание Ричарда. Она была единственной в этом мире, о ком он сейчас мог думать, кто был для него всем. Он приподнял подол ее ночной рубашки, открывая своему взору ее обнаженное тело. Он поцеловал верх ее живота, поддерживая ткань своими большими ладонями, которыми он, кажется, мог полностью обхватить ее талию. Его губы постепенно опустились немного ниже, доходя до ее таза. Исповедница обхватила руками его голову, притягивая к себе и издавая тихий стон. Ричард улыбнулся, не отрываясь от ее бархатной кожи, губами изучая каждую линию ее тела. Вместе с ее сладким стоном в него ворвалось и осознание того, насколько силен был поток магии внутри ее хрупкого тела. Он не мог игнорировать зеркальное отражение облака ее дара внутри него, в который раз дивясь той внутренней силе, которая всегда сопровождала Кэлен и была ее неотъемлемой частью. Он чувствовал вину, понимая, что сила Кэлен, сама ее сущность, всю ее жизнь должна была подавляться лишь ради безопасности других людей, включая его самого. Ричард слегка нагнулся и поцеловал внешнюю сторону бедра Кэлен. Мужчина посадил ее на край кровати, тем самым меняя их местами. Кэлен легла на постель, увлекая Ричарда за собой. Как только их лица оказались на одном уровне, она накрыла его губы своими, целуя требовательно и глубоко. Губы Ричарда странствовали по ее коже, переходя с шеи к ключицам, к верху ее груди, не прикрытому тканью рубашки. Он будто дразнил ее, следуя кромке ткани и не опускаясь еще ниже. Кэлен поймала себя на мысли, что была готова снять ее сама, но остановило ее лишь то, что вслед за этим пришел бы ее проигрыш в их негласной игре. Ричард спустился ниже, одна его рука поглаживала ее бедро, не позволяя ей стыдливо сдвинуть ноги, а другая поднималась вверх по тонкой ткани ее рубашки, по плоскому животу к аккуратной груди. Он слегка сжал ее, чувствуя, как твердая бусинка соска врезалась в мягкую материю, заставляя женщину закусить губу. Кэлен положила руку на его, гораздо более сильную и мощную, оставляя следы-полумесяцы на его предплечье и выгибаясь навстречу его прикосновениям. В его руках она казалась такой маленькой, хрупкой, поэтому каждое движение мужчины было так аккуратно и нежно, что сердце женщины невольно содрогалось от того чувства, что вызывало в ней каждое его касание. Она закрыла глаза, позволяя его рукам трогать себя везде, где ему только хотелось. Это было высшей формой доверия для Исповедницы — просто отдаться мужчине и довериться ему до самого конца. Ричард целовал низ ее живота, переходя на сгиб бедра. Внимание Кэлен сосредоточилось на его руке, что оглаживала ее бедра с внутренней стороны. Она изнемогала от его прикосновений, бессильно поднимала взгляд к потолку и продолжала оставлять глубокие отпечатки на руках своего мужа, умоляя его не останавливаться. Он вновь поднялся на ее уровень, целуя ее мягкие губы, не оставляя женщине ни единого шанса на протест. Его язык бесцеремонно вторгся в ее рот, а рука приподняла женскую ногу, сгибая ее в колене. Он делал это настолько легко, настолько невесомо, что Исповеднице казалось, что ему не приходилось прикладывать никакой силы — она с готовностью делала все сама, так, как он этого хотел. Кэлен ахнула, почувствовав, как его пальцы коснулись ее прямо там. Она зарылась лицом в плечо мужчины, тщетно пытаясь заглушить стон, так и норовивший сбежать с ее полуприкрытых губ. Она выгнулась, прижимаясь грудью к груди Ричарда и не оставляя между ними ни единого сантиметра расстояния. Она покрывала поцелуями его шею, кое-где прикусывая кожу и нежно проводя пальцами по пульсирующим венкам, чувствуя, как внутри него нарастало возбуждение вместе с напряжением. Его движения диктовали ритм ее телу, и Кэлен чувствовала, как поток магии начинал омывать все ее тело до кончиков пальцев, будто она касалась ими леденяще-холодной воды. Она ласкала уши Ричарда своими стонами, такая зависимая от его прикосновений, его движений. Его пальцы начали двигаться немного быстрее, еще глубже проникая в нее, но внезапно Кэлен остановила его. Она подтолкнула Ричарда в плечо и уложила его на кровать, мгновенно оказываясь сверху. Она не хотела, чтобы это произошло так. — Что случилось? — он сел, зарывшись лицом в сгиб ее шеи и обдавая ее кожу своим горячим, тяжелым дыханием. Она дрожала, чувствуя сладостное, тягучее мучение внизу ее живота. Пальцы Ричарда приносили ей настоящее удовольствие, но сейчас она хотела большего, гораздо большего. Она хотела его. — Я все еще в платье, если ты не заметил. Ричард усмехнулся, пальцами забираясь под невесомую ткань, легко касаясь ее ягодиц. Кэлен с силой сжала его бедра своими, с трудом веря, что звук его низкого и хрипловатого смеха мог производить на нее такое действие. Она поразилась его выдержке. — Так сними его. — И твои штаны тоже? Ее невинный тон едва ли сочетался с характером движений ее пальцев, путешествовавших по его груди и животу и спускавшихся все ниже. Ричард не нашел в себе сил сказать ничего больше, чем короткое «да». Плакало его хладнокровие. Она ловко расстегнула ремень его брюк, медленно стаскивая их с ног мужчины. Он почувствовал, что их состязание в сохранении здравого ума продолжается, когда Кэлен отвернулась от него, позволяя ему видеть только свою спину, уселась ему на колени и начала разбираться с довольно свободной шнуровкой ее ночного платья, так плавно и неторопливо, что Ричарду показалось более простым сделать это самому. Или вообще разорвать ненужный кусок ткани. Единственным, что его остановило, был проигрыш в их импровизированной игре. Как только ей удалось разобраться с завязками, она начала стягивать платье с себя настолько медленно, что Ричарду пришлось сжать простынь в руках, лишь бы сохранить концентрацию. Женщина отклонилась назад, прислоняясь своей спиной к его груди. Она взяла его большую руку в свою маленькую, касаясь ей своего плоского живота и поднимая немного выше, кладя прямо на грудь. Его пальцы слегка сжали ее, так, чтобы не причинить боль. Ричард поцеловал ее в оголенное плечо и свободной рукой откинул ее волосы, открывая доступ к прекрасному виду ее спины. Он запечатлел поцелуй на острой лопатке, опуская руки на женские бедра и привлекая женщину ближе к себе. Она издала тихий стон, почувствовав его возбуждение, и позволила его рукам направлять себя, контролировать каждое ее движение. Он медленно опустил ее по всей своей длине, заполняя всю пустоту внутри Кэлен без остатка. Мгновение они не двигались, позволяя друг-другу насладиться той полнотой, что они обрели вместе. Кэлен почувствовала, как усилилась тяжесть внизу ее живота от того, как Ричард тихо простонал ее имя, зарываясь носом в сгиб ее шеи, своим прерывистым дыханием, щекочущим ее кожу, посылая волнение по всему телу. Кэлен отклонилась назад, кладя голову ему на плечо, позволяя его рукам обвить ее тонкий стан. Вряд ли она когда-либо чувствовала себя более защищенной, более полноценной, чем сейчас. Он развернул ее лицом к себе, перекидывая одну ее ногу через свой корпус, отчаянно нуждаясь в том, чтобы почувствовать вкус ее губ на своих, обхватить ее лицо своими руками и почувствовать ее дыхание против своей кожи. Она начала плавно двигать бедрами вверх-вниз, сохраняя дразняще-медленный темп. Она опустила руки ему на плечи, губами касаясь старого шрама, находившегося прямо над его сердцем. Она чувствовала, знала, что он не был обычным, полученным в бою, но никогда не решалась спросить. Ричард обхватил ее лицо своими руками и запечатлел нежный поцелуй на ее лбу. Исповедница поняла, что получит ответы, как только решится на это. Она слегка отклонилась назад, предоставляя Ричарду возможность полностью распоряжаться своим телом. Ее ногти впились в его спину, оставляя глубокие царапины, за которые, она знала, будет потом извиняться перед ним, вызывая этим лишь его всепрощающую улыбку. Они двигались плавно и неторопливо, смакуя каждое мгновение их единения, утопая в желании, которое испытывали друг к другу. Кэлен казалось, что руки Ричарда обнимали ее повсюду, касались ее везде, где это было возможно. Она теряла голову, когда он целовал ее грудь, ее шею, пальцами касался ребер, гладил ее спину. Ричард был поглощен ей, похоронен где-то глубоко внутри нее, терялся в ее стонах, таких же сладких, как и сам ее голос, когда она называла его по имени. Они были вместе в этой сладострастной истоме, которая объединяла их обоих. Ричард чувствовал, как магия Исповедницы охватывала не только ее, но и его, отражаясь глубоко внутри его существа, теперь в полной своей силе становясь тем, чем она была всегда — магией любви. Ричард поцеловал ее в губы, руками поддерживая ее хрупкое тело, гладя ее идеально-прямую спину, которая, он знал, иногда пыталась согнуться под тяжестью всех трудностей этой жизни, но никогда не делала этого. Он уткнулся носом во впадинку над ее ключицей, наслаждаясь мерным движением их тел, наслаждаясь близостью и открытостью Кэлен и каждой частичкой ее сущности. Женщина чувствовала, что ее развязка уже была близка, как и развязка Ричарда. Это ожидание было одной из самых мучительных, томных вещей, но вместе с этим и одной из самых блаженных. Исповедница приблизила свои губы к губам мужа, даже не целуя его, вместо этого разделяя каждый вдох, что сбегал с его приоткрытых губ. Она растворялась в нем, терялась в ритме их беспорядочных и хаотичных движений, уже забывая, где заканчивался один и начинался другой. Она выгнулась дугой, предчувствуя надвигавшийся шторм ее магии и позволяя всем барьерам внутри рушиться под натиском этой силы. Пальцы Ричарда отчаянно впились в ее спину, так, будто он надеялся этим удержать ее и продлить их единение. В этот момент он не знал, оставит ли отвратительные отметины на ее идеальной белой коже, но чувствовал, что уже не может ничего с собой поделать. Кэлен тоже не могла этого чувствовать, ведь барьеры внутри нее окончательно пали. Она выпустила свою магию, впуская беззвучный гром в комнату. Ричард совершил еще несколько движений, прежде чем нашел свое освобождение и почувствовал магию Кэлен, охватившую все его существо. Это было нечто поразительное, непревзойденное по своей силе и даже более мощное, чем-то, что он почувствовал днем, когда она выпустила ее ради защиты. Магия курсировала по его венам, заполонила все его сознание. Ричард не чувствовал ничего кроме всепоглощающей любви к женщине, которую держал в своих руках. Но это чувство не было вызвано ее силой. Оно принадлежало ему, Ричарду, и полностью подчинялось ему, а не наоборот. Он лег на постель, увлекая за собой и Кэлен, вес тела которой теперь полностью приходился на его собственное. Исповедница обхватила руками мужское лицо, в темноте вглядываясь в знакомые черты. Она была так сильно напугана, что в мгновение потеряла дыхание и замерла в его руках, не решаясь сказать ни единого слова. — Кэлен, — кончики его пальцев коснулись ее щеки, — все в порядке. Я не исповедан. Исповедница обхватила его шею руками, обнимая настолько крепко, насколько это вообще было возможно. Она почувствовала себя самой счастливой женщиной во всем мире, а вместе с тем и самой любимой. — О духи, Ричард, — она улыбалась, чувствуя, что была готова заплакать от силы тех чувств, что она испытывала к мужчине, которого любила. Ее остановила лишь мысль о том, что в последнее время она пролила слишком много слез, — я не могу поверить. — Ты уже поверила, — его рука скользнула к ее шее, проводя по свободной от Рада-Хана коже и понимая, что теперь он уже никогда не позволит ей прятать суть самой себя ради чьей-то безопасности. Тем более, ради его. — В меня. Она улыбнулась, положив голову ему на грудь и ощутив мягкий поцелуй в макушку. Уже позже ночью, когда Кэлен лежала, положив голову на плечо Ричарда и обхватив его талию своей рукой в защитном жесте, сквозь полуопущенные ресницы она смогла разглядеть рассеянные лучи рассветного солнца. И именно тогда в ее голову закралось предположение, ни грустное, ни светлое, ни хорошее, ни плохое, но однозначно важное. После всего, произошедшего в этот день, жизнь, не только их двоих, но и тысяч других людей, никогда не будет прежней.