Включена ПБ
Пейзажи Андерита, недружелюбного, темного и мрачного города, окруженного со всех сторон каменными башнями с грубым названием «Домини Диртх», не могли привлечь к себе никакого восхищения. Его земля была устлана темным снегом, наполовину смешанным с грязью тысячами хакенских ног, ног рабов и прислуги, а небо над городом казалось каким-то отвратительно-тяжелым серым сплавом. Тучи застилали его практически полностью, так, что из-за плотной завесы не пробивался ни один луч солнца. Колонна всадников подъезжала к дворцу Культуры Андерита. В ее главе ехали двое мужчин: один более молодой, не старше двадцати лет, атлетично сложенный, с темными вьющимися волосами средней длины, и другой, бритоголовый мужчина с отвратительным шрамом на лице, которому хватало смелости ездить с открытым торсом, будто зимняя стужа никак не могла охладить его нрав. Его грудь поперек обхватывал черный кожаный пояс, на котором виднелись угрожающие с виду ножи, которые отлично контрастировали с образом этого мужчины в целом. Молодой человек с виду не нес угрозы — по крайней мере, такое представление складывалось о нем с первого взгляда. Он был облачен в черное дорожное одеяние с длинным и широким плащом, который отлично маскировал перевязь на его бедре и ножны для кинжалов чуть ниже колена. Дворец Культуры представлял из себя печальное зрелище давно умершего создания. Как тело не может жить без души, так и дворец Культуры в Андерите существовать не мог. Дворец Предательства, Лжи, Похоти и Честолюбия — но не Культуры. Охранники у его входа мгновенно расступились при виде головных колонны, отскакивая от грязных чернокаменных дверей в разные стороны. Двое спешились и отдали им своих лошадей, без лишних сомнений проходя внутрь. В ближайшее время этот город будет принадлежать им и только им, а потому церемонии и пустые слова отпадали сами собой. Они поднялись по лестнице на второй этаж и свернули налево, продвигаясь дальше по коридору. Из дверей показалась голова испуганной рыжеволосой служанки, очевидно, хакенки, которая особенно внимательно глядела на пояс на груди бритоголового. Стейн, так его звали, смерил ее похотливым взглядом, а глаза его наполнились интересом голодного шакала, перед которым замаячила возможность урвать себе кусок падали. Стейн считал себя волком, хоть его вынужденный спутник и придерживался другой версии. В конце коридора замаячила фигура высокого мужчины лет тридцати, министра культуры Андерита — Далтона Кэмпбелла. Он стоял прямо, уверенно глядя на своих гостей, и ни единая черта его лица не выражала никакого смятения или удивления. — Далтон, — кивнул ему младший, самоуверенно улыбаясь. Стейн, стоявший за его правым плечом, лишь криво усмехнулся. «Юнец», вот что значила эта ухмылка. — Томас, — ответил Кэмпбелл довольно холодно и осторожно, этим приветствием будто прощупывая почву под ногами. Далтон создавал впечатление хитрого и расчетливого человека. За несколько лет он сумел добиться поста министра Культуры Андерита, хотя у него и не было соответствующих связей. Вообще-то, никаких связей. Премьер-министр к тому же не слыл твердолобым или фанатичным, в отличие от того же Стейна, и это казалось Томасу однозначным плюсом к его характеристике. Далтон провел двоих мужчин в кабинет, и, что привлекло внимание молодого человека, сразу же закрыл за ними двери. Все трое оказались в темном кабинете, окна в котором были занавешены тяжелыми, грязно-бежевыми шторами. Несмотря на то, что весь кабинет в целом создавал мрачное впечатление, Томас отметил, что он был идеально чист: ни пыли, ни паутины, ни даже хотя бы одной книги на полках. Рабочий стол был абсолютно пуст, будто никто никогда и не работал на нем. — Полагаю, вы уже готовы к отъезду в Эйдиндрил, Кэмпбелл? Далтон стоял, прислонившись бедром к крышке рабочего стояла. На эту фразу он лишь слегка улыбнулся, не проявляя ни единого следа внутренней натянутости. — Я люблю все делать заранее, — о, Томас догадывался, — и я рассудил, что вашему спутнику отсутствие материалов для чтения не доставит никакого неудобства. — Верно. Стейн не умеет читать, — молодой человек улыбнулся, садясь на деревянный стул перед собой, закидывая ноги на стол. Его ничуть не смущало, что оба мужчины теперь смотрели на него сверху-вниз. По правде говоря, в этой жизни его вряд ли могло что-нибудь смутить, — ему так будет даже комфортнее. Стейн попробовал изобразить угрожающий взгляд, который вполне удался, но все же одобрительно загоготал. — На сколько дней вы планируете остаться в Андерите? — без явного интереса спросил его Далтон, но Томас уловил намек в его вопросе: «чем меньше, тем лучше», говорил он. — Прежде чем отправиться в Д’Хару, мне понадобится лишь ваше письмо к Матери-Исповеднице, которое утвердит меня как представителя Андерита в Совете. Большее от вашей страны, и от вас в том числе, мне не нужно. — Да, верно. — Далтон сел за стол, и теперь стоял один лишь Стейн. Премьер-министр выразительно глянул на посланника императора Джеганя, затем перевел взгляд на Томаса. Тот понял его намек. — Стейн, оставь нас ненадолго, — сказал он. Тот, кажется, был против этой идеи, поэтому не сдвинулся ни на йоту. В мгновение Томас, которому даже не пришлось скидывать ноги со стола, выхватил кинжал из ножен и приставил его к внутренней стороне бедра бритоголового. Точное попадание в бедренную артерию — и Андериту понадобится новый наместник. — Ты слишком много себе позволяешь, — он осклабился, а Томас лишь одарил его той же самоуверенной улыбкой, что и несколько минут назад. — Я важен для Джеганя больше, чем ты или любой представитель твоего шакальего племени, так что моя наглость оправданна. А теперь выметайся. Стейн, кажется, был готов плюнуть ему в лицо, но все же удержался. Он резко развернулся, и через пару секунд дверь за ним захлопнулась. — Отвратительный тип, — констатировал факт Далтон. Томас не смог не кивнуть. — Я лишь хотел, чтобы вы удовлетворили мое любопытство, Томас. Темноволосый насторожился. Он не боялся Кэмпбелла, но все же не стоило его недооценивать. При нем Андерит шпионил для Имперского Ордена прямо из Народного Дворца, вполне успешно шпионил, иногда даже глазами самого Далтона. Но когда Ричард Рал вскрыл их обман, как и обман правителей некоторых других стран, и Суверен принял решение о прекращении сотрудничества с Д’Харой, Далтон же позаботился о том, чтобы ликвидировать последствия этого решения и избежать их повторения. Кэмпбелл когда-то добился власти за счет человека, к недавней смерти которого он и оказался причастен, и человек этот — ныне почивший Суверен. Теперь в планы Кэмпбелла входило вернуть расположение Д’Хары, но при этом остаться в хороших отношениях с Имперским Орденом. Томас знал, что этот план нельзя было назвать иначе как дерзким. Мало какой человек мог позволить себе такую опасную игру на две стороны, поэтому Далтон Кэмпбелл стал для него неплохой моделью для наблюдения. Так или иначе, Томас собирался помочь ему в этой игре, а в самом худшем ее исходе — научиться на его ошибках. — В чем же заключается ваше любопытство? — спросил его Томас с живым интересом, крутя в руках тот кинжал, которым еще недавно угрожал Стейну. Все-таки оружие доставляло ему удовольствие — оно приносило доселе неизведанное спокойствие. — Я вижу, что Джегань направил именно вас в Народный Дворец не просто так, — он изучающе смотрел на молодое лицо Томаса, которое, даже несмотря на юный возраст, уже замечательно умело прятать любого вида эмоции, — но все же, вы слишком юны и неопытны. Ваше обращение со Стейном меня впечатлило, но не более. Мой вопрос заключается в том, почему именно вас отправили туда? И с какими целями? Томас криво усмехнулся. Он видел, это было подлинное, искреннее любопытство, а любопытство было опасно для людей, занимавшихся подобными вещами. Тем не менее, он был готов ответить ему. — У меня есть личные счеты с лордом Ралом и Матерью-Исповедницей, и я один из немногих, у кого действительно есть силы их свести. — И вы полагаете, что, если у вас были разногласия, они позволят подойти достаточно близко? — Кэмпбелл лукаво улыбнулся. — Они позволят приблизиться к ним, если не узнают меня. Далтон покачал головой. — Достаточно туманные ответы. Томас засмеялся. — Не думаю, что вы рассчитывали на большее, Далтон. Вы создаете впечатление умного человека! Кэмпбелл не смог не улыбнуться, глядя прямо в озорные глаза младшего собеседника. Далтон и сам отвечал бы точно в той же манере, окажись он на его месте. — Мне приятно это слышать. Впрочем, есть еще один важный вопрос, который я хотел бы уладить. — Какой именно? — Как долго войска Имперского Ордена будут оставаться здесь? Томас скрестил руки на груди, отворачивая голову в сторону и делая вид, что вопрос его действительно сильно заботит. — Невозможно сказать. Что именно вас беспокоит в их местонахождении? Передовых отрядов больше не будет, за это я могу ручаться. — Да, но будут обычные отряды! — Далтон вскочил со стула, упираясь кулаками в стол. — Я хочу получить гарантию, что войска не продолжат бесчинства, пока здесь будет находиться Стейн. Томас задумался на мгновение. Он печально посмотрел на уставшее лицо Далтона, будто этим выражая сочувствие его наивности. — Вам стоит либо убедить в этом Стейна, либо молиться Создателю. Далтон смотрел на него, не мигая и совершенно не изменяя своей напряженной позе. В это время Томас поднялся со стула, и, уже обернувшись в сторону выхода, спросил: — Могу я рассчитывать, что получу от вас письмо о представительстве к завтрашнему утру? Далтон кивнул и опустился в кресло, все такой же напряженный. Томас же бодрым шагом покинул помещение, с громким звуком хлопая дверью за своей спиной. Где-то за стеной периодически слышались крики той самой рыжеволосой прислуги вместе с гортанным рыком Стейна.***
— Ричард! Мужчина устало повернул голову в сторону источника звука. Он не мог соображать с обычной для него скоростью, поскольку провел последние несколько ночей совершенно без сна, сначала из-за трудной дороги в Кельтон, а теперь из-за свадьбы Гарольда и Дианы. Торжество затянулось до глубокой ночи, и, хоть Ричард и покинул его задолго до завершения, ему все же совершенно не удавалось заснуть. Голову застилала толстая пелена тяжелых мыслей о самых разных вещах, а в груди отчаянно скребло нехорошее предчувствие. — Ричард, проснись! Он наконец открыл глаза и теперь понял, что человеком, что звал его, была Никки, одетая в привычное черное платье, немного растрепанная и взволнованная. Она стояла прямо рядом с его постелью и слегка трясла за плечо, чтобы быстрее разбудить и привести в себя. — Что случилось, Никки? — он сел в постели и взъерошил пятерней волосы, пытаясь привести мысли в порядок. Тело едва слушалось, настолько он был измотан. Казалось, он не отдыхал уже целую вечность. — Есть важные новости. Она потянула его за руку с целью вытащить из постели, но немного недооценила свои силы и вес мужчины в сравнении с ее. Ричард поднялся сам, с удивлением обнаруживая, что на нем все еще были вчерашняя рубашка и штаны. Он вспомнил, что пришел в покои слишком уставшим и сонным, поэтому все, на что хватило его сил — это снять сапоги. Интересно, смутилась бы Никки, если бы он не был одет вовсе? Он одернул себя: конечно, нет. В целом мире нет ничего, что могло бы смутить эту женщину. Быстро одевшись, Ричард нагнал Никки уже в коридоре. Она уверенно шла в сторону совещательного зала кельтонского дворца, пребывая в торжественном молчании. Ричард чувствовал легкое раздражение, вызванное его недосыпом и неразговорчивостью слишком уж таинственной спутницы, а вместе с тем и плохим предчувствием, набатом бившим по его голове. В столь ранний час Совещательный зал, конечно, был пуст. За большим овальным столом сидели двое: Гарольд Амнелл и еще один незнакомый Ричарду мужчина, облаченный в длинные черные одежды, из рукавов которых торчали лишь бледные длиннопалые руки. На его голову был накинут капюшон, но не с целью скрыть лицо, а скорее из-за многолетней привычки ходить с покрытой головой. Ричарду пришла в голову догадка, что он принадлежал к ордену целителей, который по личной просьбе Матери-Исповедницы помогал на тех территориях Срединных Земель, где бушевала болезнь. Гарольд поднялся со своего места и пожал Ричарду руку, затем кивнул Никки в качестве приветствия. Он не скрывал свое недоверие к колдунье, да и она сама не пыталась реабилитировать себя в его глазах. Незнакомый мужчина тоже поднялся, скидывая капюшон и обнажая лысую макушку. Гарольд поспешил представить его. — Это отец Уриах, глава ордена целителей Рауг’Мосс. Он только что прибыл во Дворец с важным донесением из города. Ричард и Никки сели напротив монаха, оба немного напряженные. Увидев неожиданного гостя, Рал уже примерно понимал, чего могут касаться неотложные новости, с которыми он пришел сюда. У него не было ни малейших сомнений, что они заслуживали внимания, иначе он не получил бы аудиенции. Вопрос заключался лишь в том, могли ли его слова поднять их настроение, или же совсем наоборот. Отец Уриах, казалось, вообще не был особо занят окружавшими его людьми, а был скорее погружен в себя и свои мысли. На вопрос короля Галеи и Кельтона о том, с какими известиями он пришел, монах мгновенно выпрямился, его глаза наконец посмотрели чисто и ясно, будто вышли из глубокого омута. — В последние несколько месяцев я и мои братья были вынуждены наблюдать за распространением эпидемии по значительной части Срединных Земель, — он начал говорить без единой запинки, вполне уверенно обращаясь к тройке, сидевшей напротив него. В его голосе читалось некое воодушевление, — и прогнозы относительно течения болезни были очень туманны до недавнего времени. Никки вопросительно изогнула бровь, привлекая этим взгляд Ричарда. Она, на удивление, казалась чрезвычайно заинтересованной, даже нетерпеливой. Ричард отметил, что теперь в ее взгляде уже не было и тени былой черноты и кровожадности. — Но вчера, глубокой ночью, случилось немыслимое: люди, которые только начинали проявлять симптомы заражения, внезапно выздоровели. Отец Уриах был мгновенно прерван Амнеллом, который казался если не пораженным, то крайне удивленным. — Совершенно выздоровели? — Совершенно. Но это не все, — отец Уриах поднял руку с выставленным указательным пальцем в манере, которая напомнила Ричарду Зедда. — Уже к полудню того же дня признаки выздоровления стали подавать и те, кто был сражен чумой более долгое время. Этим утром на ноги встали и те, чья душа уже была близка к чертогам Создателя. Мы провели полный осмотр и не обнаружили ничего, что могло бы говорить о следах болезни в их телах. Наши братья уже сообщают об этом же явлении с других территорий: сегодня чума окончательно отступила. Трое слушателей ошарашенно молчали. Гарольд и Никки казались просто озадаченными, тогда как в голове Ричарда уже был вынесен вердикт: все не могло быть так просто, как об этом говорил целитель. Его недавнее предчувствие, которое не давало ему покоя и по сию минуту, отчаянно указывало на то, что в действительности чума не могла отступить сама по себе. После появление пророчеств, которые должны были показать путь к искоренению болезни, после начала осуществления плана Джеганя, который заключался в том, чтобы захватить уже полувымершие города Срединных Земель, разве могло все окончиться так? — Это невозможно, — только и сказал Ричард. Никки и Гарольд удивленно посмотрели на него. Они оба не понимали, что же он имел ввиду, говоря это. Разве мог конец эпидемии быть невозможным, если он уже наступил? Мог ли? — Но это уже так, Магистр Рал, — склонил голову отец Уриах. — Создатель внял нашим молитвам. — …после того, как послал нам пророчество, которое и должно было привести нас к искоренению болезни, но которое так и не было исполнено? — прервал его Ричард. — Сомнительно. Он не верил в такое простое решение, не верил в правдивость пророчеств, не верил даже в справедливость Создателя. Он верил лишь в то, что для всего есть своя причина, и для окончания этой страшной эпидемии — в том числе. Но сейчас, в этом маленьком Совещательном зале, он мог лишь догадываться об этой причине. И это была явно не милость Создателя. — Как бы то ни было, — Гарольд вклинился в поток мыслей Ричарда, позволяя себе облегченно улыбнуться, — эпидемия все же закончилась. Никки, кажется, была согласна с его изречением, хоть и не до конца понимала, как могло произойти подобное. После всех стараний Джеганя, после всех этих смертей, что могло остановить огненный вал болезни? Или, лучше сказать, кто, если не Ричард? Рал откинулся на спинку обитого кожей кресла, на мгновение закрывая лицо руками. Он посчитал возможным, что Гарольд и Никки сочтут его новое предложение результатом затяжной бессонницы, но все же изрек: — Необходимо проверить, действительно ли они выздоровели, — он повернул голову вправо, в упор глядя на колдунью. — Никки, я хочу, чтобы ты занялась этим. — Но Ричард, — она за секунду выпрямилась, поднимаясь со спинки стула и испытующе глядя в глаза Ралу, — их уже обследовали и выяснили, что они абсолютно здоровы. — Мне нужно, чтобы ты проверила правдивость этих слов с помощью магии, — Ричард перевел взгляд уже на Гарольда, который внимательно поглядывал то на целителя, то на лорда Рала, — Гарольд, ты распорядишься, чтобы больные пока не покидали госпиталей. Амнелл скрестил руки на груди. Все, что вызывало у него сомнения, вызывало и отторжение, но Ричарду он не мог отказать просто так. Сначала объяснения. — Ты не хочешь рассказать, зачем? — Гарольд с осторожностью и непониманием посмотрел на него. — Потому что я думаю, что болезнь все еще способна распространяться, — Ричард поднялся со стула, на котором сидел, и оперся руками на его спинку, — и нам необходимо это предотвратить. Если исчезли только ее симптомы, то скорость ее распространения может быстро увеличиться, потому что больные люди даже не будут знать, что они заражены. Когда симптомы вернутся, мы получим еще больше смертей, чем когда-либо до этого. — Но почему ты не можешь признать, что болезнь могла просто отступить? — спросила Никки. Она смотрела на него вполоборота, а глаза сверкали пониманием. Она хотела услышать ответ не из-за собственной недалекости, а ради удовлетворения любопытства. Она хорошо знала его чувства и манеру поведения, когда его взгляд на проблему под совершенно необычным углом приводил к совершенно новому ее восприятию и пониманию. Хорошие учителя всегда знает образ мыслей своего ученика, и Никки, хоть никогда бы и не призналась в этом, принадлежала к их числу. — Потому что болезнь не могла исчезнуть без усилий с нашей стороны. Я, — он мгновенно исправился, — мы не могли добиться никаких улучшений даже с помощью магии. Как тогда болезнь могла остановиться даже не в масштабах одного человека, а нескольких тысяч? Верный ответ: «никак». Она могла лишь затихнуть на время. Никки слегка улыбнулась и кивнула. — Мы разберемся в этом, Ричард, — заверила она его, кончиками пальцев касаясь его руки, — а пока тебе следует отдохнуть. Ты выглядишь уставшим. Ричард кивнул ей и понял, что это в действительности было так. Он развернулся и направился в сторону выхода немногим позже Никки, напоследок поблагодарив отца Уриаха за его сведения. Уже оказавшись в покоях, Ричард понял, что единственное, чего ему сейчас хотелось, это поговорить с Кэлен. Они не общались уже несколько дней, потому что оба были слишком заняты. Он знал, что вчера она должна была навестить беженцев в лагере, и ему было интересно узнать о результатах этой встречи. Хоть с момента его пробуждения и прошел час, в Кельтоне все еще было утро. В Д’Харе зимой дни были гораздо короче, чем в Срединных Землях, поэтому Ричард мог лишь надеяться, что Кэлен уже проснулась. Он открыл путевой дневник, сразу же долистал до его середины и открыл на нужной странице. Открытая им страница дневника была абсолютно пуста. Мужчина сел за рабочий стол в углу комнаты, открывая один из ящичков в нем и доставая оттуда перо с чернильницей. Он вяло повертел его в руках, думая о том, что именно он мог сейчас ей написать. Все мысли, что сейчас занимали его голову, так или иначе касались ее. Он не нашел ничего лучше, чем просто вывести на бумаге ее имя, чтобы привлечь внимание. Интересно, скоро ли она ответит ему? Возможно, что не ответит вовсе, просто не заметит эту маленькую надпись. Она вполне могла спать сейчас, и он даже был бы рад этому. Мысль о том, что даже без него она могла чувствовать себя комфортно и безопасно, не могла не приносить ему спокойствие. К его удивлению, ответ появился незамедлительно. — Да, Ричард? Каждая буква была выведена настолько аккуратно, будто на нее потратили не меньше часа. Ее стиль письма был так же отточен, как и манера ведения боя или умение ездить верхом, и в этом была вся Кэлен. — Почему ты не спишь? Ответа не следовало дольше, чем обычно, и Ричард уже насторожился, как вдруг Кэлен ответила ему вопросом на вопрос. — А ты почему? Мужчина усмехнулся. Он взялся за перо, немного медля поначалу. Действительно, почему? Найти ответ на этот вопрос не составило проблемы. — Не могу уснуть без твоих ворочаний под боком. Он мог представить себе, как там, в их покоях, она слегка улыбнулась, прочитав его слова. — Могу ответить то же самое, лорд Рал. Теперь уже Ричард улыбался вместе с ней. — Сейчас я бы отдал все, чтобы увидеть тебя. И он будто увидел ее сквозь многие мили, а точнее — ее светлый образ, который любовно проводит пальцами по старой желтоватой бумаге, обводя ими линии букв. Он видел, как причудливо лежали на идеально прямой спине растрепанные после сна волосы, как ее, а, точнее, его, рубашка немного сползла набок в привычной небрежной манере, открывая аккуратное плечо и верх груди. Такая близкая, но в то же время недосягаемая. Такая родная. И он как будто видел, как ее аккуратные пальцы выводят очень краткий, но очень значимый для Ричарда ответ. — Я тоже.