Включена ПБ
В Д’Харе все еще царил холод. Кэлен поплотнее закуталась в теплую шаль, медленно идя по промозглым коридорам Народного Дворца. Она дрожала не из-за того, что здесь было слишком холодно, нет. Несмотря на то, что фигура ее оставалась все такой же худой и болезненной с виду, холода не влияли на нее так сильно, как раньше. Сейчас дрожь была вызвана беспокойством, доводившим порой до полного истощения моральных сил. Кэлен нервно, с остервенением перебирала цветастые кисточки, шедшие по краю ее шали, чтобы выплеснуть эмоции хоть куда-нибудь. Шаль, впрочем, тоже была лишь ни в чем не повинной жертвой, и она это понимала, но все же не могла унять нервную дрожь, будто бегавшую по ее венам вместе с потоком крови. Кара и Натан, единственные, кто на данный момент знал о положении Матери-Исповедницы, были обеспокоены ее здоровьем в связи с последними событиями, поэтому лично проследили за тем, чтобы сегодня она не посещала даже заседания Нового Совета, который закончил свое формирование за несколько дней до отъезда Ричарда, и в отсутствие которого его главой была Кэлен. Исповедница, хоть и не всегда могла принять подобную заботу о себе, сегодня все же не стала возражать и провела весь день с Лорой. Эта девочка, как ни странно, приносила Кэлен внутреннее спокойствие. Глядя на такое маленькое беспечное создание, она невольно забывала, по каким причинам ей пришлось оказаться в столь роскошном и величественном месте, вдали от единственного оставшегося в живых члена ее семьи. Лора, хоть и была смышленой и действительно сообразительной не по годам, в действительности пока не понимала, что значило ее нахождение в Народном Дворце, думая, что скоро она вернется к своей матери и брату. Ее вера в это была настолько искренней, что у Кэлен невольно сдавливало грудную клетку, будто на нее вдруг разом обрушили несколько тонн каменных глыб. Она не любила лгать: это не было заложено в ее природу, но правда была уничтожающей в своей жестокости. Был вечер, когда во дворце появился посланник из лагеря беженцев. Его прислал Элрон, сказав, чтобы тот передал донесение лично Матери-Исповеднице, но все же Кэлен не стала первой, кто его услышал. Натан оказался там раньше, и, как бы посланник ни отпирался, говоря, что может передать послание лишь лично Матери-Исповеднице, пророк все же смог убедить его. Послание было кратким: эпидемия прекратилась. Просто прекратилась. Ничего больше ни посланник, ни желтоватый лист бумаги, что он держал в руках, сказать не могли. Пророк и морд-сит беспокоились о том, как Кэлен воспримет эти новости. Сейчас любое потрясение могло быть опасным, особенно в ее положении, и оба — и Кара, и Натан— понимали это. Кэлен тоже понимала, поэтому постаралась совладать с собой и лишь улыбнулась в ответ на их слова, тем самым убеждая их, что она испытала от этой новости лишь радость и небольшое смятение. Ее маленький обман удался, потому что тайна, которую хранила Кэлен, была известна лишь ей самой и ее сестре, которой уже не было рядом с ней. Одна часть пророчества исполнилась, и эпидемия прекратилась, и теперь, если оно пойдет по второй ветке, у Ралов появится наследник, которого так жаждут получить Ветры и которому не будет суждено прожить и единого дня. Кэлен медленно дошла до входа в Сад Жизни. Там ей встретилось несколько солдат Первой Когорты, которых крайне озаботил ее вид. Хоть Кэлен и старалась держать себя в руках, она все равно выглядела чрезвычайно расстроенной и морально истощенной. На их вопрос о том, нужна ли ей была какая-нибудь помощь, она постаралась беззаботно отмахнуться и натянуть легкую улыбку. Сложно сказать, насколько ей это удалось, но их беспокойство все же немного поутихло. Кэлен смогла выдохнуть застоявшийся в легких горький, затхлый воздух лишь тогда, когда за ней закрылись двери. Как они могли помочь ей, если единственным, кто был нужен ей сейчас, был Ричард? Войдя в сад, Кэлен приспустила шаль с плечей, понимая, что здесь было гораздо теплее, чем во всем остальном дворце. Даже зимой в Саду Жизни росли высокие деревья, которые никогда не сбрасывали листву, а на аккуратных клумбах цвели пышные и полнившиеся жизнью цветы. Кэлен пошла по узкой дорожке вдоль низкой поросли кустарников, за которой находилась довольно большая поляна с коротко стриженной травой. Вокруг было так тихо, одиноко. Кэлен села на траву, подгибая под себя ноги. Так тепло... прямо как в ее сне. Образ того мальчика не мог оставить ее мысли в покое. Ведь у Ричарда мог бы быть сын, стань его женой другая женщина. Тогда духи не обрекли бы их ребенка на гибель. Она закрыла глаза руками и склонилась вперед, локтями упираясь в собственные колени. Слова Цириллы, слова пророчества, которое стало для нее проклятьем, раз за разом повторялись в ее голове. Если у вас с Ричардом появится сын, то Ветры заберут его в качестве цены за избавление. Если... Кэлен запустила пальцы в волосы и закрыла глаза, перед которыми раз за разом мелькал образ маленького мальчика. Возможно, еще не все потеряно, и этот сон — просто обман ее сознания. — Добрые духи, пусть это будет девочка, — прошептала она, подняв голову и в слабой надежде глядя на недосягаемые облака, упрятанные за стеклянным куполом над ее головой, — я прошу не так много... Но небеса промолчали в ответ на ее просьбу. Сквозь бездушно поблескивавшее стекло купола она видела, как неподвижно они висели над ее головой, серые и пустые, будто у них не хватало сил даже для того, чтобы нести за собой снегопады и метели. В прозрачном и будто ненастоящем вечернем свете они лишь отдаленно напоминали глаза Ричарда своим цветом. Кэлен отчаянно мечтала, чтобы небосвод очистился, и на момент она смогла увидеть лучи закатного солнца, которые быстро уступили бы свое законное место звездам и луне. Но небеса были все такими же неподвижными, будто замершими. Кэлен легла на траву, обхватывая себя руками. Внутри было так тоскливо и пустынно, будто ее мысли стали выжженным дотла полем. Но что бы ни произошло дальше, сейчас она знала лишь одно: еще ничто не было потеряно, и она ни за что не позволит себе поддаться панике. Если рядом не было Ричарда, который мог стать ее опорой, она найдет в себе силы справиться в одиночку. Должна найти их.***
Джегань приехал в Андерит вечером, в самые сумерки, то есть тогда, когда любой визит мог стать предвестником либо больших перемен, либо скоропостижной гибели. Джегань, в народе за что-то окрещенный Справедливым, представлял одновременно и то, и то, поэтому Томас ни в коем случае не был рад его визиту. Он уже и сам собирался покидать ненавистный город, но визит его покровителя заставил его отложить все планы. Император Древнего Мира ехал рысью на крупном вороном жеребце, ведя за собой небольшую колонну всадников, таких же бритоголовых и массивных мужчин, как и он сам. Юноша знал немногих из этих мужчин, его сподвижников, но при этом с уверенностью мог сказать, что подавляющее большинство из них получили свое положение только за живучесть в боях, но никак не за выдающиеся мыслительные способности. Томас встречал гостей у городских ворот, и ему казалось, что в один момент вся эта колонна просто не остановится и пройдет то ли сквозь него, то ли по прямо по нему. Его конь беспокойно топтался на месте, словно ему хотелось поскорее унестись из этого места. Возможно, на поведении животного сказывалось магическое гудение огромных башен, Домини-Диртх, что находились прямо за его спиной; может быть, он просто не желал встречаться лицом к лицу с колонной, но этого Томасу не дано было знать. Он чувствовал лишь то, что разрушительные башни были буквально сотканы из магии, и вся ее мощь, как Томас не так давно открыл для себя, была доступна для восприятия лишь ему. Другие люди попросту не могли ощутить эту самую магию, и этот факт все больше и больше приводил юношу к пониманию самого себя, своей природы. В конце концов, он не так много знал о себе настоящем и о себе прошлом, поэтому любая зацепка, которую он мог добыть сам, приносила ему удовольствие. — Император Джегань, — поприветствовал своего покровителя Томас, стараясь выжать из себя как можно больше дружелюбия и любезности. — Томас, — пробасил Император, — приятно удивлен тем, что ты все еще находишься в этом гнилом городе. — Как мог бы я оставить вас без сопровождения, Император, зная, что в скором времени вы прибываете в Андерит? — юноша слегка улыбнулся, изгибая губы лишь в той степени, в которой это было необходимо для сокрытия ненатуральности всего этого жеста. — Но могу я узнать, почему ваш визит выпал на столь позднее время? Джегань слегка осклабился, а находившиеся за ним генералы захохотали. Их явно забавляла эта учтивая манера общения чужестранца, которому Джегань так благоволил, да и сам Томас их в целом забавлял. Он отличался не только цветом кожи, которая отливала далеко не бронзой, а скорее была молочно-белой, но и многим другим. По сравнению с ними, да и с самим Джеганем, Томас казался довольно хрупким, хотя это и было совсем не так: его преимущество перед ними заключалось в скорости и ловкости, не говоря уже о навыках владения холодным оружием. И, конечно, на стороне Томаса было то преимущество, о котором знал только Джегань и он сам, и о котором другим не стоило даже догадываться. И сам Томас не до конца осознавал свое преимущество, ведь, как сказал ему Джегань, силы еще не до конца вернулись к нему. — Я решил, что народ будет рад видеть меня в любое время, — Джегань хищно ухмыльнулся, будто речь шла скорее об охоте, нежели о триумфальном шествии по городу. — Народ будет рад, верно. Но вместе с ними будут рады и солдаты д’харианской армии, когда раскусят наш обман, — Томас, слегка ерзая в седле, против собственной воли огляделся по сторонам, чтобы лишний раз удостовериться, что никто больше не мог слышать этот разговор. — Ведь вряд ли добрые жители Андерита смогут промолчать о триумфальном появлении самого императора Древнего Мира, особенно когда их страна объявила о решении вступить в коалицию с Д’Харианской Империей. Джегань выехал вперед, подъезжая вплотную к Томасу. Небольшая колонна всадников поначалу двинулась за Императором, но затем, уже поравнявшись с молодым человеком, стоявшим прямо между основаниями двух Домини Диртх, они двинулись прямо в город. В сумерках Томас подметил, что чёрные плащи, в которые и были облачены все воины из сопровождения Джеганя, двигались прямо в центр города, то есть к Дворцу Культуры. Император поймал настороженный взгляд собеседника, и его тон стал, наконец, серьезным. — Сегодня ночью мы проведем заседание относительно ведения военной кампании. Весна наступит через полтора месяца, и нам нужно быть готовыми к началу активных военных действий, — обсидиановые глаза загадочно сверкнули в полутьме, и взгляд Джеганя полоснул по Томасу. — Чума приостановлена, и Срединные Земли уже не так ослаблены, как несколько месяцев назад. Мои военнокомандующие прибыли для проведения этого заседания с несколькими военачальниками Срединных Земель, но лично я приехал к тебе. По завершению этой фразы Джегань сразу же двинул коня вперед, рысью заходя в город. Томас последовал за ним, крайней удивленный последним предложением, вылетевшим из рта Императора. Оно не сулило ничего хорошего, потому что Императору обычно нужно было от него, Томаса, лишь выполнение грязной работы. Значит, необходимо было либо совершить очередное убийство, либо... Как только конь Томаса поравнялся с конем Джеганя, юноша обратился к Императору. — И ради меня вы появились здесь, в Андерите? — Томас ухмыльнулся, — я, должно быть, недооценивал свою значимость. — Иногда необходимо себя недооценивать, в этом ты прав. Но ты и сам знаешь, почему ты так важен. — Знаю, поэтому сразу хочу услышать, что именно от меня требуется сейчас. Джегань слегка ухмыльнулся, обнажая два ряда крепких зубов. — Меня интересует Кэмпбелл. Он — беспринципная змея, и ничто не помешает ему предать нас, лишь бы выручить что-нибудь полезное для себя от Ралов. Я хочу быть уверенным в его верности Имперскому Ордену, а без тебя это будет невозможным. — Подобное поручение не составит никакого труда, — Томас издал приглушенный смешок, — но для этого было совсем не обязательно приезжать сюда лично. Джегань резко остановил коня и слегка свесился на одну сторону. Томас так же остановился и понял, что другой мужчина таким образом достает из седельной сумки объемный черный плащ. Юноша несколько удивился, увидев, что тот накинул его сверху и двинулся к жилой части города. Он понял, что Джегань впервые, наверное, за всю его жизнь, решил скрыть свою личность, чтобы не подвергать их политический обман сомнениям на тот случай, если через какое-то время в город действительно войдут д’харианские солдаты. Д’Харианская Империя должна полагать, что Андерит действительно находится в их власти, чтобы в один момент имперцы смогли воспользоваться Домини-Диртх и таким образом уничтожить значительную часть войск Рала. Одна маленькая ошибка могла привести к тому, что Имперский Орден лишится своего превосходства, и перевес будет уже на стороне противника. Томас вновь нагнал его бодрым шагом. Животное под ним фыркало по мере приближения к жилым кварталам, будто испытывая отвращение к такому скоплению людей в одном месте. Возможно, роль тут играло и то, что в городе еще горело несколько погребальных костров. Умерших было так много, что для сожжения всех оставшихся тел требовалось, по крайней мере, еще несколько дней. — Где живут хакенцы? — спросил Джегань. Томас неуверенно покачал головой. Он находился здесь всего несколько дней, поэтому не мог сказать, что хорошо знал город. — Я полагаю, что они живут на окраине, ведь весь центр города занят одними андерцами. Но все же, зачем нам нужно видеть их? Они медленно двигались по улицам, и Томас заметил, что Джегань был несколько напряжен. Это его состояние было очевидным даже в сгущавшихся сумерках, которые уже полностью окутали город. Наступал ночной холод, но Томас видел, что людей на улице все еще было достаточно много. Они не придавали большого значения двум всадникам, лица которых сейчас было довольно трудно разглядеть, продолжая заниматься все той же повседневной рутиной. Джегань наконец нарушил тишину. — Мне доносили, что среди хакенцев было больше всего зараженных. Если эпидемия действительно прекратилась раньше, чем я ожидал, на их квартале это должно было отразиться сильнее всего. — То есть, это простое любопытство? — Томас заговорщицки улыбнулся. Его действительно интересовало, что именно привело Джеганя в центр Андерита на пороге ночи, еще и вынудив его совершить это в полнейшем секрете. — Скорее неверие, — Джегань понизил тон, сворачивая с широких улиц на темные переулки, ведущие к окраинам города. — Мы не ожидали, что эпидемия прекратится так рано, когда выпускали Чуму из Храма Ветров. Этот поворот разрушил все наши планы, и теперь необходимо будет менять военную стратегию. Томас вдруг огляделся, желая удостовериться, что никто их не слышал. Подобное признание могло вызвать невиданный ажиотаж, ведь юноша, хоть сам и не помнил, что происходило перед его появлением в лагере Имперского Ордена, понимал, что, если бы люди узнали о том, какой поступок совершил сноходец ради власти, они бы ни за что не присягнули ему на верность, а скорее набросились бы с кулаками, невзирая даже на устрашающий вид Императора Древнего Мира. На улице уже окончательно стемнело, когда Томас и его спутник оказались на окраине города. Здесь ночное небо все еще освещали всполохи погребальных костров, но теперь их были уже не десятки, а всего лишь несколько штук. Самая широкая улица хакенского квартала, она же единственная, была прямо перед ними, но они все же остались на небольшом переулке, с которого было хорошо видно, что происходит там, среди людей. Джегань вышел вперед, выглядывая из-за угла ветхой лачуги, которую язык бы не повернулся назвать «домом». Томас внезапно осознал, что вся улица состояла сплошь из этих зданий, промозглых до основания и едва ли от чего-то защищавших. Ему невольно подурнело, когда он понял, что хакенцы привыкли жить в подобной обстановке, потому уже много лет и не поднимали бунтов. Юноша захотел пойти вслед за мужчиной, как вдруг тот развернулся и остановил его, выставляя вперед руку и хватая его за плечо. — Иди лучше за Кэмпбеллом. Больше в этом деле я в твоей помощи не нуждаюсь. Томас вопросительно глянул на Джеганя, намереваясь возразить ему, но тот сей же момент развернулся и уже через несколько секунд затерялся в мрачной толпе. Юноше больше не оставалось ничего, кроме как отступить и выполнить его поручение.