***
— Полночь, — прошептал Томас, подняв взгляд на небо, которое теперь не застилало ни единое облако. Это было хорошо для их миссии, ведь они не могли позволить себе захватить из лагеря факелы или что-либо еще, что могло осветить их путь. Этой ночью луна и звезды были их единственными друзьями. Высокий воин со шрамом на скуле и едва заметной проседью, серебрившейся на его темных волосах под светом ночной спутницы, кивнул, этим выражая, что он понял, что имел ввиду Томас. В лагере беженцев вот-вот должна была начаться смена караулов. Они двинулись туда медленно и осторожно. Юноша, как ни странно, вел колонну за собой, заставляя их ступать практически след в след друг за другом, чтобы не выдать себя ни хрустом ветки, ни даже плеском воды, если кто-нибудь случайно наступит в лужу, образовавшуюся после недавнего ливня. Томас напряженно смотрел вперед, сильно сжимая рукоять меча в своей ладони, но не вытаскивал его из ножен. Этот жест успокаивал юношу, придавая сил для того, что необходимо было совершить. Он чувствовал себя странно, с одной стороны ощущая в своей душе порывы настолько жестокие, неоправданные и пугавшие его своей природой, но будто сросшиеся с ним самим, а с другой — тихий протест чего-то, скрытого внутри него, слабого, но начинавшего проявлять себя все сильнее и сильнее. Иногда он думал, что две его внутренние части противоречат сами себе, и в этом точно была доля правды. Внутри него постоянно, ежесекундно происходила битва между этими двумя силами, и пока исход этого конфликта было сложно предугадать. Но сейчас, когда в его руках была рукоять меча, а впереди — лагерь, состоявший из заведомо опасных для него людей, он видел, как та его слабая сторона погибает под натиском первой, самой естественной и сильной жажды — жажды сражения. Впереди уже маячили огни лагеря, настолько яркие, что, кажется, в своей силе они могли скоро достигнуть небес. Томас удивленно заметил, что какое-то время он не дышал и что его грудная клетка уже болела от этого усилия. Он боялся, что звук его дыхания мог спугнуть надвигавшийся конфликт, который должен был однозначно разрешиться в их пользу. Теперь они были совсем близко. С минимального расстояния стало видно, что лагерь был огражден средней высоты деревянным забором, не очень надежным, но все же непреодолимым даже для матерых солдат Ордена. Глава отряда разглядел во тьме и то, как впереди вышагивал единственный часовой, очевидно, один из беженцев. Томас догадывался, что по периметру лагеря должны были находиться и другие, возможно, д’харианцы, но пока что, во всяком случае, он не видел их. Так или иначе, им было необходимо выманить сюда кого-нибудь еще, кто мог бы быть использован ими в качестве посланника. Между отрядом и лагерем располагалась полоска открытой местности, которая заканчивалась кромкой леса, где сейчас и находился Томас и другие солдаты. За кромкой, вне тени деревьев, пути назад уже не было, поскольку видимость на этом пространстве была отличной даже во тьме. Мысленно собравшись, юноша сделал несколько уверенных шагов, в то время как остальные остались стоять за его спиной, ожидая приказа. Но первое же, что он сделал, оказавшись на краю опушки — это нечаянно дал знать о своем присутствии, во тьме не увидев яму примерно с фут глубиной и угодив одной ногой прямо в нее. Соскользнув туда, он едва удержался от того, чтобы выругаться в голос. Пусть он быстро сумел восстановить равновесие и выскочить из этого подлого углубления, но звук его неловкого приземления мгновенно привлек внимание часового. Томас мысленно проклял эту яму, и его рука в мгновение ока оказалась на эфесе меча. Часовой шел к нему размашистыми шагами, но юноша так и не обнажил клинок, вместо этого в упор разглядывая идущего к нему человека. Он сразу подметил, что из оружия у того было лишь жалкое подобие кинжала, которое находилось в ножнах на его бедре. Единственное, что сейчас представляло опасность в нем — это зажженный факел, который тот держал в левой руке. Томас смекнул, что он мог бы легко одолеть его даже голыми руками. Когда мужчина дошел до него, и юноша наконец получил возможность разглядеть его лицо в оранжевом свете факела, он понял, что человек перед ним был минимум десятью годами старше, но слабее настолько, словно он был дряхлым стариком. Его лицо было изборождено болезненными морщинами, и даже в теплом свете огня отдавало синевой, а на голове проглядывались седые волоски. Он бы ничуть не удивился, узнав, что этот человек был одним из «чудом излечившихся» больных, которые не так давно умирали от чумы. Подтвердив свои догадки, Томас совершил неожиданную вещь: он достал меч из ножен, но вместо того, чтобы направить его на «старика», выкинул его на землю, словно тот был ненужной безделушкой, абсолютно непринужденно поднимая свои руки. — Кто ты и с какой целью пришел сюда? — окинул его мужчина оценивающим взглядом. Томас видел, что тот сильно опешил от действий незнакомца, и они явно не внушали ему доверия. — Меня послал лорд Рал, — соврал он, и от этой лжи ни один мускул на его лице не дрогнул. Он отчего-то медлил, не желая вступать в схватку с этим человеком, и потому решил отсрочить неприятный для него момент. — Зачем? — с подозрением спросил мужчина, подразумевая очевидность этой несуразицы — о каком послании могла идти речь в полночь? Когда Томас внезапно замолчал, выбрав для этого самый неподходящий момент, часовому стало понятно, что перед ним стоял кто-то, но не посланник из Народного Дворца. Он вдруг обернулся и крикнул имя второго дозорного, который пару мгновений назад появился из темноты, очевидно, пытаясь узнать, куда ушел первый. Не успел тот подойти и на несколько футов, как рука Томаса легла на рукоять его кинжала, пока находившегося в ножнах на бедре, и другой мужчина сделал то же самое, но едва ли не с большой скоростью, продиктованной, очевидно, ощущением опасности, которое в себе незримо, но неизменно несло присутствие Исповедника. Их взгляды пересеклись на момент перед тем, как их оружие успело высвободиться, как вдруг первый дозорный осел на землю, и из его горла вырвался тяжелый хрип. Томасу потребовалась секунда, чтобы разглядеть, что из его груди торчала стрела с красным оперением — очевидно, отравленная. И в этот же миг из тьмы леса, словно веками запертые в клетке бесы, выпущенные на свободу, выскочила дюжина воинов Имперского Ордена, которую вел сюда именно он. Другой часовой, совсем молодой парень, увидев это ужасающее зрелище, резко развернулся, и, как Томас догадался, побежал за подмогой. Юноша же стоял на месте, словно в оцепенении, и смог очнуться только тогда, когда тот самый воин со шрамом, пробегая мимо него с клинком наперевес, ощутимо стукнул его по спине своим кулаком, при этом цедя через зубы оскорбления. Он очнулся и быстро догнал того паренька, который значительно уступал в скорости своему преследователю, ведь тот все последние три месяца провел в походе, и потому был гораздо более вынослив физически. Мальчишка повалился на землю, и Томас навис над ним мрачной скалой, попутно хватая за ворот. — Ты, — жестко обратился он к нему, — сейчас же отправишься во Дворец и расскажешь о нападении на ваш лагерь лично лорду Ралу. Ты понял? Юноша, явно опешивший, округлившимися глазами смотрел в лицо Томасу, отыскивая на нем малейшие признаки безумия. Темноволосый резко схватил его за шею, надавливая пальцами так, что у того, скорее всего, через десяток секунд могло бы уже потемнеть в глазах. Впрочем, такое его состояние не принесло бы Томасу никакой пользы, как и исповедь, ведь бедный парень был уже напуган действиями имперца ровной в той степени, в которой это было необходимо. Он пробовал снять руки со своей шеи, но все его попытки были тщетны. Томас сам сделал это, и одним рывком он резко поднял податливое и слабое тело бедного паренька, ставя того на ноги. — Ты понял? — процедил он вновь. Тот с трудом кивнул, и, только Томас отпустил его из своей хватки, со всеми оставшимися у него силами рванул подальше от человека, пока не продемонстрировавшего это, но, он был уверен, способного убить его прямо на месте. Не успел юноша спокойно вдохнуть, как вдруг увидел, как с расстояния нескольких десятков футов в ногу беглеца прилетела стрела. Томас громко выругался, услышав насмешливый крик лучника, сделавшего это. — Тебе следует поторопиться! Тогда, может, не сгниешь по дороге! — и следом послышался взрыв хохота. Спустя считанные мгновения они все уже оказались у ворот, ведущих в лагерь, где их поджидал десяток солдат Первой Когорты. Томас с силой сжал рукоять меча, чувствуя, как кровь в нем вскипает от ощущения близости битвы. Пока другие солдаты Ордена вышли вперед, вступая в бой с первой линией д’харианцев, юноша увидел, как за их спинами уже появлялись и другие имперцы, крушившие все, что попадалось им на пути и делая это не более разборчиво, чем стая диких животных. Но важнее было другое, то, зачем они оказались здесь посреди ночи — и это был тот самый напуганный мальчишка-дозорный, который сейчас покидал лагерь и направлялся в Народный Дворец. Основная часть плана была выполнена, и все, на что оставалось надеяться Томасу — это на то, что яд стрелы убьет его не раньше, чем он встретится с Ралом.***
Ричард различил звук приближавшихся шагов, раздававшихся ровно за его спиной, но не спешил оборачиваться, поскольку точно знал, что к нему шла Кара, и не было никакой нужды в проверке его догадки. Когда морд-сит поровнялась со своим лордом Ралом, она, к его удивлению, какое-то время молчала. — Ты ведь была здесь с самого начала, — нарушил он тишину своим утверждением, в котором не оставалось и тени вопроса. Она молча кивнула. — Я подумала, что, раз вы ушли даже от Матери-Исповедницы, вам действительно нужно побыть одному, — просто изрекла она, и губы Ричарда тронула легкая улыбка. — Тогда скажи, почему пришла сейчас? Он увидел, как напряглись скулы морд-сит и как заострились черты ее прекрасного, но холодного в своей суровости лица. — Прибыл посланник из лагеря, — ее тон внезапно стал похож на скрежет металла, — он сильно ранен. С ним сейчас Натан, но он говорит, что хочет увидеть лично вас. — Тогда отведи меня к нему, — немедленно попросил ее Ричард, немало встревоженный словами морд-сит. Блондинка кивнула и решительно развернулась на каблуках, шагая едва ли не быстрее, чем мужчина позади нее. Конечно, его не могло не беспокоить ее выражение лица, для которого даже определение «жестокое» сейчас было слишком преуменьшенным. У него и у самого было предчувствие, такое же тревожное, как у Кары, но его проявления пока что не выходили за границы видимости. Этот раненый солдат сейчас находился в нижней части дворца, в одних из покоев, предназначавшихся для прислуги. Ричард ничуть не удивился такому расположению, поняв, что этот измученный дорогой юноша просто не выдержал бы подъема: его лицо было бледно, лоб покрыт лихорадочной испариной, но пока что он, по крайней мере, оставался в сознании. Вокруг постели уже собралось довольно много людей: справа стоял Натан, облаченный в наряд, сильно напоминавший ночное одеяние, но при это совершенно не сонный. Вид молодого человека явно взбодрил пророка и лишил всяких остатков сонливости. Рядом с ним стояли несколько морд-сит и примерно столько же солдат Когорты, которые, впрочем, не были погружены в проблему так, как старший Рал. Их, скорее всего, больше волновали вести, которые беженец принес в Народный Дворец. Только завидев Ричарда, Натан скоро подошел к нему и крепко обнял. С момента его приезда они еще не успели увидеться, и потому их первая встреча произошла именно так. — Что с ним? — первым делом осведомился Ричард, кивнув на молодого человека. Младший Рал с первого взгляда понял, что его ранение было далеко не простым, раз он оказался во Дворце уже в таком состоянии. — Я нахожусь здесь немногим больше тебя, поэтому все, что я успел сделать — это осмотреть его рану, — на лбу пророка залегла глубокая морщина, когда он нахмурил брови в замешательстве. — Я предполагаю, что она была нанесена оружием, смазанным ядом. Я не эксперт в оружии, но, без сомнений, это стрела. Ричард нахмурился, смотря на побледневшего юношу из-за спины Натана. Тот, кажется, уже был на грани обморочного состояния. — Он еще может говорить? — спросил его Искатель, находившийся глубоко в своих мыслях, из-за чего даже его голос звучал приглушенно. Натан лишь кивнул в ответ, и тогда мужчина подошел к постели, так, что теперь юноша мог видеть его полностью, а не заслоненным фигурами других людей. Ричард молча наблюдал за тем, как он пытался подняться, чтобы подобающе поприветствовать его, и как его тело при этом готовилось совершить, казалось, самое сложное усилие за все свое существование. Вместо того, чтобы принять приветствие, Рал все так же молча положил руку на его плечо и опустил обратно. — Лорд Рал, — начал он сбивчиво и горячечно, словно боялся, что мужчина перед ним был видением, готовившимся исчезнуть в следующий же момент. Ричард с сочувствием смотрел на его простое, совсем молодое лицо, по которому стекали капельки пота — верный признак того, что за несколько часов пути яд успел глубоко проникнуть в его организм — и мысленно надеялся на то, что они смогут ему помочь, — прошу, не сочтите это за трусость, но я приехал сюда, чтобы сказать, — он резко прервался, моргая глазами и переводя дыхание, а Ричард продолжал все так же внимательно слушать его. Ему понадобилось несколько секунд промедления, прежде чем продолжить, — на лагерь напали. И один из человек, сделавших это, должно быть, главный среди них, приказал мне сообщить об этом лично вам. Именно поэтому я приехал сюда. — Но какой в этом смысл? — вдруг раздался голос Кары из-за спины Ричарда. Она стояла, скрестив руки на груди. — Зачем нападать в ночи, делая это как можно более неожиданно, но при этом специально раскрывать себя? — Я не знаю, — бедный юноша покачал головой, очевидно, принимая недоверие Кары на себя. — Но я счел самым разумным выполнить его приказ. Мужчина молча стоял, обдумывая слова, сказанные этим еще совсем молодым человеком. Почему-то он не то что догадывался, а даже знал, что человек, приказавший ему это, был тем же самым человеком, что убил солдат Первой Когорты пару дней назад. И эта мысль вызвала в нем одно решительное, эмоциональное, но вполне обдуманное решение. — Спасибо тебе, что приехал сюда, — Ричард внезапно вступил в разговор, но так и не ответил на реплику Кары. — Мы сейчас же отправимся туда вместе с Натаном, чтобы попытаться спасти оставшихся людей. Рикка, — обратился он к одной из морд-сит, — ты едешь со мной. И Бердина тоже. Перед тем, как мы уедем, приведи сюда лекаря и разбуди Никки: скажи, ее помощь будет очень нужна в лечении. Когда Рикка кивнула, Кара внезапно подхватила лорда Рала под руку и развернула к себе, уводя ближе к выходу из комнаты, чтобы ее слова не слышали лишние уши. В ее глазах горели огоньки нескрываемой ярости, но Ричард пока не знал, по отношению к кому именно: к нему самому или же к человеку, с которого все началось. — Лорд Рал, это ловушка, разве вы не понимаете? — она едва не сорвалась на крик. — Я почти уверена, что за этим стоит этот чертов ублюдок, Томас… — И он не стал бы посылать этого мальчишку просто так? — подхватил ее мысль Ричард. Морд-сит была на грани бешенства от его спокойного и непроницаемого тона. — Я тоже знаю это, Кара, и я тоже уверен, что за этим стоит он. Но важнее то, что он, именно он, не далее как позавчера убил дюжину солдат Первой Когорты. Я не могу просто сидеть здесь, зная, что так он не получит по заслугам. Я убью его, Кара, — ярость перебросилась и в его глаза, и теперь морд-сит и ее лорд говорили на одном языке. Они оба желали смерти человеку, причинившему страдания близким им людям, и оба не смогли бы простить это. Никогда не смогли бы. — Но он Исповедник, — почти прошипела женщина, приближая свое лицо к лицу Ричарда, — к тому же обладающий магией. — И это лишний раз подтверждает то, что и тебе, и другим морд-сит, сражаться с ним может быть даже более опасно, чем мне. Никто не знает, как на вас подействует его магия, если вы ей завладеете. Кара, — он положил руки ей на плечи, — я знаю, ты бы поступила точно так же на моем месте, и единственная причина, по которой ты споришь со мной — это то, что ты не хочешь оставаться здесь. Но прошу, пойми меня правильно. Она наконец подняла голову и посмотрела на него взглядом, хоть и неявно, но отражавшим ее способность к восприятию его слов. Ричард готов был поклясться, что этот взгляд был самым спокойным из всех тех, что этой ночью мелькали на ее лице. — Я не могу оставить Кэлен без защиты. И ты — одна из немногих, кому я смог бы это доверить. Он отпустил ее плечи и развернулся, покидая комнату и оставляя морд-сит наедине со своими смешанными мыслями и чувствами. Только Ричард вернулся в свои покои, он сразу же заметил, что теперь его жена была не одна. Рядом с ней лежала, прижавшись к груди и обвив руками женскую шею, Лора, которую он увидел этим вечером впервые за долгое-долгое время. Он очень пожалел, что у него не было времени, даже совсем немного, чтобы побыть здесь вместе с ними. Совершив над собой усилие, Рал отвернулся от этой почти идиллической картины и взял перевязь с мечом, которая лежала около его стола. Он тихо и осторожно надел ее, стараясь сделать это как можно тише, чтобы не нарушать абсолютную ночную тишину, прерываемую только дыханием троих людей. Так же тихо Ричард открыл и шкаф, доставая оттуда накидку, пусть и не меховую, но все равно достаточно теплую по нынешней погоде. Постояв на месте несколько секунд, он понял, что, кажется, теперь с собой у него было все необходимое, и более не было нужды задерживаться. И все же перед тем, как уйти, он обошел постель, чтобы оказаться ближе к той стороне кровати, на которой лежали Кэлен и Лора, и, наклонившись, запечатлел два невесомых поцелуя: один — на виске спящей девочки, второй — на плече Кэлен, приоткрытом благодаря ее слегка сбившейся ночной рубашке. Кэлен слегка двинулась в ответ на его прикосновение, но не открыла глаза. Признаться честно, он был рад этому, ведь иначе ему было бы гораздо тяжелее прощаться с ней. Так и не будучи пойманным, он быстро, но при этом абсолютно бесшумно покинул покои, теперь полный абсолютной уверенности в успехе того, что ему необходимо было совершить. Кэлен же проснулась лишь после того, как дверь закрылась за его спиной.