Включена ПБ
Худшие опасения Кэлен и Кары сбылись: юноша, к которому Ричард хотел отправить Никки для лечения, в действительности был слишком плох, чтобы ему смогли помочь обычные средства. Ни мази, ни травяные отвары, ни припарки — ничто не могло извлечь яд из его тела, а потому единственным выходом оставалась ампутация ноги. Исповеднице приходилось видеть зрелища, которые были и страшнее данной процедуры. Даже не единожды. Но одна лишь мысль о том, что ее муж сейчас находился там, где можно было так легко распрощаться с жизнью, а она, Кэлен, была неспособна защитить его, вызывала у нее дурноту, а впоследствии — злость на саму себя. Мать-Исповедница стояла, прислонившись к двери, и безразлично глядела внутрь комнаты, в которой десяток минут назад завершилась операция. Ее взгляд бегло скользил по светлым голубым стенам, которые, очевидно, должны были действовать успокаивающе на всех, кто смотрел на них, по полупрозрачному балдахину над кроватью, по колоннам, поддерживавшим его и, наконец, по фигуре больного юноши. Он лежал на постели, накрытый тонким одеялом, которое немного, но скрывало его изувеченное тело. Кэлен невольно вспомнились грубо брошенные Карой слова, когда они обе поняли, что в сложившейся ситуации не было другого выбора: «ногу можно будет вернуть, жизнь — нет». Кэлен вдруг оглянулась, уловив едва заметно движение не слишком далеко от себя. Она ожидала увидеть кого угодно: сиделку, приставленную к раненому, одну из морд-сит, солдата Когорты, но не Лору, в одиночестве вышагивавшую по коридору. Женщина в мгновение ока подлетела к ней, обеспокоенная ее появлением, и, взяв на руки, отошла как можно дальше от комнаты. — Лора, что ты здесь делаешь? — взволнованно спросила она, когда они оказались в дальнем конце коридора, при этом опуская ее на пол. — Я пришла к тебе, — наивно ответила она так, что Кэлен, несмотря на всю ее тревогу, почувствовала облегчение. Она постаралась изобразить возмущение, но это было настолько сложно, что все, что у нее вышло — это слабо всплеснуть руками. — Я просто хотела кое-что спросить. — И поэтому пришла одна? — Исповедница выгнула бровь. — Как ты узнала, где я? Лора хитро улыбнулась, но не ответила ровным счетом ничего. Кэлен едва сдержала улыбку, которая все же выразилась в приподнятых уголках ее губ. — Ладно. Что именно ты хотела спросить? — Пойдем, — она взяла женщину за руку и повела к лестнице. То, насколько хорошо девочка успела изучить дворец за все время ее нахождения здесь, было для Матери-Исповедницы не просто поводом для удивления — загадкой. Она не раз видела, как Лора пробиралась мимо солдат Первой Когорты абсолютно незамеченной, заходя во все открытые помещения, что попадались ей на пути. Кэлен знала, что девочка была именно в том возрасте, когда все вокруг казалось новым и интересным — она ведь и сама когда-то была такой же. Но после всего, что произошло в последние несколько дней, подобная самостоятельность заставляла Исповедницу переживать за ее безопасность. Попадись она на пути Томаса, когда тот бежал из Дворца — и кто знает, что бы он сделал с ней. На этаж выше, ровно над жилыми помещениями, находилась галерея, огромные окна в которой простирались от мраморного пола до потолка и выходили на город у подножия Народного Дворца. По просьбе Лоры женщина сосредоточила все свое внимание на этом пейзаже, но, на удивление, не заметила ничего необычного, пока та не спросила ее напрямую: — Что это? — она указала пальчиком на лабиринт города и подняла взгляд, внимательно изучая лицо Кэлен. Мать-Исповедница присмотрелась и поняла, что по венам города, обычно пустым в рассветный час, сейчас курсировали сотни людей — но не солдат, облаченных в специальную форму, которую было бы видно даже с такого расстояния, а простых людей в невзрачной и потрепанной одежде. И спустя мгновение Кэлен догадалась: это и были те, кто спасся при налете. И они все двигались сюда, в Народный Дворец. — Нам нужно идти, — она взяла девочку за руку, но та повторила ранее заданный вопрос. — Это люди из лагеря, в котором ты жила до этого. Они скоро придут сюда, и нам следует их встретить. — И мой брат будет вместе с ними? — с надеждой спросила она. Женщина кивнула, и Лора поспешила за ней, оживленно перебирая маленькими ножками. Они начали спуск к главным воротам дворца.***
Никки подбежала к Ричарду и помогла ему подняться с земли, невольно оглядываясь назад и окидывая фигуру Исповедника преисполненным недоверия взглядом. Она не знала, как долго продлится его обморок: идеальным решением было бы прямо сейчас надеть на его шею Рада-Хан, чтобы быть уверенной, что он не сможет пользоваться своей магией. Но нетрудно было предположить, что в той спешке, в которой и Ричард, и весь его отряд, и сама Никки покидали Народный Дворец, никто не догадался взять эту маленькую вещицу с собой. Более того: никем не предполагалось, что Исповедник переживет этот день. — Что ты сделала с ним? — спросил ее Ричард абсолютно безразличным тоном. Его, кажется, совершенно не волновало, был ли он на грани смерти или просто без сознания. Даже не оглядываясь на своего поверженного противника, он первым делом поднял с земли Меч Истины и вернул его в ножны. — Перекрыла ему воздух на некоторое время, — она пожала плечами. — Он скоро очнется, поэтому лучше позвать одну из твоих морд-сит. Так будет безопасней. Ричард очень быстро оказался в подавляющей близости от Никки, и его пальцы сжали ее локоть. Она словно не своими глазами наблюдала за тем, как он медленно кивнул, но как при этом напряженно сжались его губы. — Хорошо. Но сначала скажи мне, почему ты вдруг вступилась за него, — он приблизил свое лицо к ее, смотря на колдунью сверху-вниз, при этом даже не скрывая свою подозрительность. Она с трудом совладала с собственным сердцем, которое предательски замедлилось от холода и неприязни, что прозвучали в его голосе. Никки видела, что Ричард требовал от нее точного ответа, и это был первый раз, когда он больше не мог стерпеть ее загадок и тайн. И именно сейчас правда была слишком опасна, чтобы говорить о ней — а тем более ему. — Это неважно, Ричард, — постаралась она успокоить его, видя, что ее выходка уже сильно возмутила его. Слова не оказали должного эффекта: пламя его злости, подогреваемой непониманием, разгоралось все сильнее. — Так же неважно как то, что он мог убить Кэлен вместе с ребенком, которого она носит, пока был во Дворце? — практически закричал он на нее, и колдунья невольно отступила на шаг, все так же не сводя глаз с его лица. — Так же неважно, как смерть почти десятка солдат Когорты, которые не знали, с кем они сражаются? Может быть, это было совсем не важно и для меня, когда я был в шаге от того, чтобы оказаться исповеданным? Никки мысленно выругалась на его постоянную альтруистическую тягу ставить себя на последнее место в списке пострадавших, хотя он и был в действительности тем, кто мог расстаться с собственной душой. — Ричард, я… — женщина пыталась утихомирить его, но понимала, что в ней самой было недостаточно самообладания, чтобы затушить ярость некогда невозмутимого и рассудительного лорда Рала. — Почему ты не сказала об этом раньше, Никки? Кто ты такая, чтобы решать, что мне необходимо знать, а что — нет, особенно когда это касается жизни дорогих мне людей? Когда Никки на момент отвернулась, холодным и отстраненным взглядом смотря в никуда, Ричард внезапно замолчал, видя, насколько больно он сделал ей своими обвинениями. — Я признаюсь, что совершила ошибку, не сказав раньше, — в ее голосе крылась затаенная злость, когда она вновь посмотрела в лицо Ричарду. — Но ты не должен обвинять меня в том, что произошло. Даже предупреди я тебя раньше, мы бы не успели ничего предпринять. Так или иначе, он выманил бы тебя, чтобы попытаться убить. — Не тешь себя оправданиями, — сурово ответил он, точно так же отвернувшись и даже не смотря на нее. Колдунья почувствовала, как внутри нее нарастало негодование. — Это не оправдания. Ты был его целью с самого начала, и он бы нашел способ приблизиться к тебе, чтобы убить, и кто знает, сколько людей пострадало бы тогда, — теперь уже Никки подошла к Ралу, практически шипя, — и кто знает, смог бы ты оставить его в живых после этого, не будь меня рядом. — Нет нужды сомневаться в моем самообладании, — он пристально посмотрел в ее глаза, и Никки почувствовала, что в их зрительном контакте было достаточно взрывной силы, чтобы уничтожить огромный город. И только спустя несколько мгновений Ричард развернулся и выкрикнул имя одной из морд-сит. Он запустил пятерню в волосы, тяжело вздыхая и совершенно не желая больше спорить с ней. Он чувствовал себя одновременно и преданным, и поверженным, словно близкий друг нанес ему удар в спину. Вокруг троих людей уже собралась толпа д’харианцев, только что закончивших бой с оставшимися солдатами Имперского Ордена и наблюдавших за ссорой Магистра Рала и колдуньи из Древнего Мира. Две морд-сит стояли в первом ряду, поближе к Ричарду: они были на удивление безмолвны, но глаза обеих ни на секунду не покидали фигуру Никки, которая стояла к ним спиной. Обернувшись, она увидела, как одна из них, высокая блондинка с голубыми глазами, откликнулась на слова лорда Рала и в мгновение ока преодолела расстояние, отделявшее ее от него. Только подойдя, она встала возле двух молчавших людей, не позволяя себе вмешиваться в их конфликт, ставший невербальным. Когда она бросила холодный взгляд на Никки, колдунья поняла, что теперь она потеряла и хрупкое доверие морд-сит тоже. Но ни реакция Рикки и Бердины, совершенно не важная для нее, ни даже реакция Ричарда не могли заглушить удовлетворение и спокойствие, разлившиеся в ее груди с осознанием, что она все же успела. Как бы ей ни хотелось накричать на Ричарда, пусть даже за то, что он попытался оставить ее во Дворце, она была рада, что он цел и невредим. Никки молча наблюдала, как он объяснял морд-сит, что она должна была делать с Исповедником по приезде во Дворец. Закончив с этим, Ричард вытянулся, выискивая в толпе долговязую фигуру Натана, и, только обнаружив его, сразу же подозвал к себе. Пророк выглядел изможденным после битвы, но его старая знакомая видела, что в его глазах все еще горел лихорадочный огонь возбуждения: колдунья знала, что для своего возраста он был слишком зависим от приключений. Пружинистая походка старца, теперь напоминавшего мальчишку, которого впервые взяли на охоту, не могла не вызвать у колдуньи легкую ухмылку, прорвавшуюся даже сквозь маску всепоглощающего безразличия. — Натан, ты, Рикка и все остальное войско вернетесь во Дворец вместе с ним, — Искатель небрежно кивнул на бессознательное тело, лежавшее в метре от них. — Никки и Бердина останутся со мной. Колдунья подозрительно посмотрела на него, отмечая, что его слова были как никогда похожи на приказ. — Зачем? — она скрестила руки на груди. — Не лучше ли будет вернуться с остальными? Рал лишь покачал головой в ответ на ее вопрос, при этом выдав свое раздражение. Никки обратила внимание на то, как его рука вдруг сжала рукоять Меча Истины, теперь находившегося на своем законном месте. Это действие могло навести страх на любого человека, который становился его свидетелем, но она, Никки, знала, что это был лишь его способ сконцентрироваться на своих мыслях. — Натан, проследи, чтобы он не очнулся по дороге, — Ричард, и подошедшая к двум людям Бердина, и Никки наблюдали за тем, как два д’харианца подняли тело юноши и понесли его к одной из лошадей и как вслед за ними отправилась Рикка, мгновенно принимаясь исполнять приказ лорда Рала. Двое водрузили его поперек седла, и блондинистая морд-сит, вытащив из седельной сумки веревку, туго связала его кисти и лодыжки. — Рикка, — громко обратился к ней Рал, — в случае непредвиденной ситуации я позволяю тебе делать все необходимое. Светловолосая уже успела кровожадно усмехнуться, как вдруг Ричард сделал важную поправку: — Только не убей его. Бердина, стоявшая рядом, вдруг засмеялась, почти сгибаясь пополам от мгновенно изменившегося выражения лица боевой подруги. — Теперь я ей точно не завидую, — ответила она, перестав смеяться, и весело постукивая эйджилом по своей раскрытой ладони, затянутой в красную перчатку. Ричард не разделял ее игривого настроения. Он поднял голову, смотря на немного прояснившееся небо и понимая, что по нему только-только разлились лучи рассветного солнца. Немного подумав, он подозвал четырех солдат и сказал им что-то, что Сестра Тьмы не смогла разобрать. Все в отряде д’харианцев уже были верхом, и теперь колдунья видела, как Ричард коротко кивнул Натану и Рикке перед тем, как они развернулись и замкнули колонну. Никто не прощался.***
После того, как в Народный Дворец прибыли оставшиеся беженцы, и Кэлен вместе с Лорой обошли их всех в поисках ее брата, Мать-Исповедница поняла, что в лагере успело случиться нечто воистину ужасное. Те его остатки, что прошли через ворота дворца, не составляли и половины от прежнего числа людей, которое она наблюдала несколько месяцев назад. Вся толпа прибывших очутилась на площадке для посвящений, и среди них Кэлен прежде всего нашла Элрона, который и рассказал ей, как разворачивались события. Он в красках описал, как горели палатки в их лагере и как обескураженные люди выскакивали из них в чем были, не понимая, что происходит. Вождь повстанцев принял верное решение, как можно быстрее собрав всех, кого было возможно, и выведя их через ворота, не занятые имперцами. Он предоставил д’харианцам возможность исполнять свой долг и сражаться за них, и Мать-Исповедница понимала, что, если бы он совершил героическую ошибку и решил остаться защищать своих людей, все могло бы закончиться гораздо более трагично. Она не смогла не спросить его о младшем брате Лоры. Только озвучив вопрос, она на момент, лишь на момент опустила взгляд на девочку, которая стояла рядом, держа ее за руку, чтобы не затеряться в толпе. Хотя малышка и знала большинство людей из тех, кто сейчас был рядом, для нее самой близкой из них за последние месяцы стала именно Кэлен. Когда женщина вновь сфокусировалась на Элроне, она увидела, как тот покачал головой, и его мужественные черты лица в момент смягчились, обнажая скорбь. Исповедница на момент прикрыла глаза. Ее сердце окутала неизбывная тоска, когда она еще один раз посмотрела на маленькую девочку, которая терпеливо ждала ответа на столь волнительный вопрос, не сводя глаз с Кэлен. Разве мог быть на свете более одинокий ребенок, чем она? — Энди здесь нет, — как можно более спокойно ответила она на ее молчаливое ожидание. — А где он? — ее голос был таким невинным, что Кэлен казалось, будто он один был способен разорвать ее душу на части. Исповедница невольно обернулась на мужчину, с которым говорила еще минуту назад, словно он мог подсказать ей, что делать. Но Элрон тоже молчал, и Кэлен видела, как на миг поджалась его нижняя губа от одного лишь взгляда на доверчивое лицо Лоры. Вместо ответа Мать-Исповедница присела перед девочкой, не боясь живой и движущейся толпы вокруг, которая со временем начала расходиться по коридорам Дворца, ведомая солдатами и слугами. Она легко притянула ее к себе, зарываясь лицом в густые и вьющиеся волосы девочки. Она не знала, кому больше нужны были эти объятия: Лоре, которая пока не могла понять, что происходило, или ей, Кэлен. В судьбе этой девочки, ставшей для нее такой близкой, она видела свою собственную судьбу, и едва ли это приносило ей утешение. Натан и Рикка вместе с сопровождавшим их отрядом прибыли примерно через час, и теперь Кэлен ждала их уже в одиночестве. Она отправила Лору и Кару в теплое помещение, а сама осталась на той же площадке для посвящений. Она была удивлена, что Кара согласилась оставить ее опеку на одних лишь солдат, но Исповедница догадывалась, что морд-сит, как и ей, нужно было личное пространство для собственных мыслей. Кэлен была обеспокоена. Ее мучила тревога, связанная с отсутствием Ричарда, поэтому каждая секунда ожидания его приезда казалась сущим мучением. Она не видела его так долго, и даже сейчас, когда он был в Д’Харе, они не имели возможности быть рядом друг с другом. Узнав обо всем произошедшем от пророка, Кэлен не могла не спросить, где был ее муж. Натан не смог назвать точную причину его задержки, а лишь сказал, что с ним остались несколько солдат Когорты и Никки вместе с Бердиной. Его слова, впрочем, смогли лишь приглушить ее беспокойство, но большего ни он, ни Рикка дать не могли. Потому она лишь попросила Натана как можно скорее заняться раненным стрелой юношей. Ее внимание в самом скором времени переключилось на другого человека: только увидев бессознательное тело Томаса, перекинутое через седло, она почувствовала, как ее сердце окутывает что-то темное и вязкое, заглушающее каждый его удар. Мать-Исповедница немедленно распорядилась, чтобы его тело перенесли на нижние ярусы дворца, в темницу. Она решила, что первым, что он увидит при пробуждении, будет не эйджил морд-сит, а ее собственное лицо.***
Когда Ричард, не снимая руки с меча, направился вперед по лагерю, и две женщины пошли вслед за ним, колдунья снова предприняла попытку разговорить его. — И все же, зачем мы остались здесь? Он все так же молчал, сосредоточенный на себе и своих мыслях. Бердина глянула на Никки, и, поймав ее обеспокоенный взгляд, поспешила разрядить обстановку. — Он ведь лорд Рал. Он создан для того, чтобы делать непонятные вещи, — просто изрекла она, словно это была какая-то д’харианская аксиома. Никки не могла поспорить с этим. За полчаса они обошли весь лагерь, и теперь колдунья догадалась, что Ричард решил лично убедиться, что среди заброшенных временных убежищ не осталось никого, кто мог бы уцелеть: ни раненных солдат, ни его мирных обитателей, которые по каким-то причинам могли все еще прятаться среди ветхих строений. Но все же Сестра Тьмы посмела предположить, что среди причудливого полотна мертвецов он искал кого-то конкретного. И только когда они вышли к границам лагеря, находившимся ближе к дороге, ведущей в Народный Дворец, Ричард устало опустился на ствол поваленного дерева, впервые позволяя себе хотя бы небольшой отдых. Он выглядел изможденным. — Что с тобой? — как можно более нейтральным тоном спросила его Никки, зная, что большее проявление эмоций было бы неуместно. — Небольшое ранение, — безо всяких эмоций ответил он, одним лишь голосом отметая возможность использования магии Никки для исцеления. Прошло несколько тихих минут. Взъерошив пятерней волосы, Ричард наконец рассказал, почему они втроем остались здесь: — Вчера я встретился с Лорой впервые за несколько месяцев, — он не смог удержаться от улыбки, вспоминая, как маленькая девочка побежала ему навстречу, и, когда он взял ее на руки, обвила его шею. — Кэлен говорила, что ее брат все еще находится здесь после того, как я приказал изолировать всех, кто был заражен чумой, даже если они казались здоровыми. После произошедшего его могли увести отсюда вместе с другими жителями, но могли и оставить. — То есть мы обошли весь лагерь, чтобы найти маленького мальчика? — Никки вздернула брови, но Бердина шикнула на нее. — Во-первых, не весь: это была лишь его маленькая часть, а всю остальную территорию я приказал проверить четырем другим солдатам, которые должны присоединиться к нам здесь, — устало, но старательно скрывая раздражение, ответил он, — а во-вторых: да, именно для этого. Вернее, для того, чтобы потом не сожалеть о том, что мы могли спасти кого-то, но не догадались сделать это. — То есть нам осталось дождаться их, и тогда мы отправимся домой? — с надеждой спросила морд-сит, стараясь предотвратить вновь назревавшую между ее лордом и колдуньей перепалку. Ричард в ответ лишь кивнул. Через десять минут показались силуэты четырех всадников, за тремя из которых следовали сменные лошади, предназначенные, очевидно, для Ричарда, Никки и Бердины. Как только они остановились перед лордом Ралом и отсалютовали ему, спешиваясь, он задал главный вопрос, интересовавший его: — Вы обнаружили выживших? — Ни одного, лорд Рал, — отрицательно помотал головой один из них, при этом глядя прямо в лицо Ричарду. Искатель тяжелым взглядом посмотрел на него, и солдат невольно вытянулся в стойке, ожидая, что сейчас лорд Рал обрушит на него свой гнев, вызванный его неудачей, как это бывало с Даркеном Ралом. Это мгновенно привело Ричарда в чувство, и он поднялся, кладя руку на плечо д’харианцу. — Мы сделали все, что могли, — в одной это фразе звучала вся ужасающая правда того, что произошло в это длинное утро. Перед отправкой маленькой группе оставалось лишь отвязать коней, когда вдруг с неба вновь начали падать тяжелые капли дождя. Ветер нарастал, и вот кроны над макушками людей, и без того беспокойные в этот день, приобрели невиданную неистовость в своих хаотичных движениях. — Нас ждет приятная дорога, — иронично высказалась Никки. Ричард кивнул безо всякого удовольствия.