Правительница Д'Хары

      Этой ночью Кэлен, утомленная за день, спала довольно крепко. Возможность забраться под одеяло и забыться крепким сном появилась у нее лишь после того, как они с Ричардом уложили Лору спать в соседней комнате. Она была немного меньше их спальни, но при этом ничем не уступала в удобстве. Кара же заняла диван в гостиной, и Мать-Исповедница ничуть не удивилась этому: еще по их долгому совместному путешествию она знала, что морд-сит была способна заснуть в любом положении, если в этом была необходимость.       Глаза Кэлен закрылись, как только мягкий матрас за ее спиной прогнулся под весом Ричарда и как только его рука обернулась вокруг ее талии. После прогулки по лесу на ее душе было так легко и светло, что даже постоянно раздражавшие ее расслабленное сознание мысли отошли на второй план. Тогда она и провалилась в сон.       Но довольно скоро Исповедница, разбуженная каким-то неясным чувством или ощущением, перевернулась на спину, в то время как ее рука опустилась на постель. Вместо руки ее мужа пальцы Кэлен нащупали лишь смятую простыню. Очевидно, Ричарда здесь не было.       Она села, взъерошивая волосы и пытаясь понять, что именно разбудило ее, при этом отмечая, насколько тихо было вокруг. Спустя минуту, которую она провела абсолютно неподвижно, ничего не изменилось. Кэлен разочарованно вздохнула, спуская ноги с кровати и вдевая их в туфли. Где бы ни был Ричард, она хотела найти его. Обходя кровать, она с облегчением подметила, что ножны с Мечом Истины были на том же месте, где их оставил их обладатель, то есть стояли, прислоненные к изголовью постели. Это было подсказкой для Кэлен, говорившей, что, по крайней мере, он был в безопасности.       Исповедница не успела даже дойти до двери, когда вновь почувствовала то, что разбудило ее. Она прислушалась к себе и поняла, что это ощущение было сравнимо с порханием бабочки, но, что самое удивительное, его источник находился в ее животе. Это открытие застало ее врасплох, и теперь она не могла сделать ни шага. Первой ее мыслью было, что она попросту недостаточно проснулась и что ей всего лишь показалось. Но затем, когда это необычное движение вновь повторилось, Кэлен потребовалось не больше нескольких секунд, чтобы осознать его природу.       Она начала невольно перебирать в голове все, что ей доводилось слышать от старших подруг-Исповедниц, когда они ждали рождения своих собственных детей, но их слова не шли ни в какое сравнение с тем, что только что испытала она сама. Без сомнения, это были они — первые движения ее ребенка. Дыхание необыкновенно участилось, и сердце, кажется, уже было готово выпрыгнуть из ее груди. Кэлен положила ладонь поверх живота, но ощущения были настолько слабыми, что, конечно, ей бы не удалось почувствовать их таким образом.       Первоначальные шок и неверие, охватившие ее, прошли на удивление быстро. Она так до конца и не приняла тот факт, что скоро станет матерью, и потому ее первой и самой естественной реакцией был испуг. Но вместо того, чтобы полностью захватить ее остальные чувства, он вдруг отступил под натиском чего-то совершенно нового и неконтролируемого.       Голова Кэлен закружилась от смутной, абсолютно безрассудной радости. Ей пришлось прислониться плечом к дверному косяку, чтобы не потерять равновесие от внезапности ощущений и от легкой неустойчивости ее походки, связанной с недавним пробуждением.       Впрочем, она пришла в себя довольно быстро: уже через полминуты она, взъерошенная и окрыленная, схватила шаль с кресла, стоявшего у выхода из комнаты, и быстро-быстро покинула ее, едва не переходя на бег. Ей было необходимо найти своего мужа и рассказать ему об этом.       Оказавшись в абсолютно темной гостиной, даже сквозь ночной мрак она заметила, что и Кары не было на своем месте. Через небольшое прямоугольное окно в комнату проникал свет с веранды, и, заглянув в него, женщина увидела силуэт морд-сит, но этой морд-сит была явно не Кара. Заинтересованная этим обстоятельством Кэлен немедленно направилась к выходу из дома.       Поплотнее закутавшись в шаль, Мать-Исповедница открыла дверь и ступила на веранду, мгновенно ежась из-за холодноватого воздуха. Ее взгляд, хоть и возбужденный недавним открытием, но все еще сонный, столкнулся с тремя парами глаз. Морд-сит, которую она поначалу не узнала в слабом лунном свете и силуэт которой она увидела в окне, была Бердина, облаченная в красную кожу. Боком к ней, то есть друг напротив друга, стояли Ричард с Карой, которые мгновенно прервали свой и без того негромкий разговор, стоило ей оказаться рядом.       Новоприбывшая морд-сит одарила женщину коротким кивком и вновь обратила свой взгляд на лорда Рала, который сейчас был необыкновенно серьезен. Беспокойство в его глазах мгновенно выросло, когда он повернулся к Кэлен. На лице его жены сменился целый спектр не самых приятных эмоций, стоило ей увидеть это тайное собрание. Первоначальное радостное возбуждение сменилось озадаченностью, а озадаченность — непониманием.       — Что происходит? — задала она, наконец, волновавший ее вопрос.       Когда трое переглянулись, Кэлен подметила, насколько затравленным оказался вид темноволосой морд-сит, стоило их с Ричардом взглядам столкнуться. Плохое предчувствие кольнуло под ее ребрами.       — Бердина привезла срочные новости из Дворца.       — Что-то случилось? — Мать-Исповедница подошла к ней, касаясь предплечья. Кожаное облачение на ней скрипнуло, когда она выпрямилась.       — Исповедник исчез, а вместе с ним Сестра Тьмы.       — Никки? — ошарашенно переспросила Кэлен, и, когда Бердина кивнула, ей стало еще больше не по себе. Она перевела взгляд на Ричарда, который стоял, скрестив руки на груди. Его глаза сверкали такой неподдельной, необъятной яростью, какую ей вряд ли доводилось видеть раньше. Но, судя по тому, как он сдерживал себя рядом с морд-сит, его разочарование и гнев были направлены не на Бердину. Во всяком случае, лишь меньшая часть.       — Как это могло произойти? — задала Кэлен первый и самый разумный вопрос из всех, что пришли ей в голову.       Бердина покачала головой. Она была бы рада дать ей ответ, но, должно быть, у нее не было для этого ровно никаких ресурсов.       — Ни я, ни Нида, так и не поняли этого. Я сочла разумным как можно скорее доложить об этом вам, поэтому сразу же приехала сюда. Все началось ближе к полночи, когда ваша колдунья попросила об аудиенции с пленником, и я отправилась вместе с ней в подземелье. Мы оставили ее с ним в камере, но не покидали их обоих ни на секунду. В то время, что она находилась у него, все солдаты были на своих постах и все ворота были закрыты.       — Сколько времени она пробыла у него? — теперь вопрос исходил от Ричарда.       — Не больше четверти часа, — мгновенно, словно ответ давно вертелся на ее языке, ответила морд-сит.       — Но если они по определению не могли пройти мимо вас незамеченными, то как бы они успели проделать подобный трюк всего за пятнадцать минут? — напряженно и холодно спросил он ее, стараясь сохранять беспристрастность и здравомыслие. Кэлен и сама понимала, как сложно было для него воспринимать это происшествие с холодной головой. — Может быть, ты заметила что-нибудь необычное в то время, пока Никки была в его камере?       Морд-сит вновь покачала головой, на сей раз отчаянно. Ричард резко сел на деревянную скамью, заставляя спинку стукнуться о деревянную стену, и запустил пятерню в волосы. Бердина выглядела настолько разочарованной в самой себе и своих силах, что, если бы лорд Рал решил убить ее за подобную оплошность, она бы с радостью приняла это жестокое наказание.       Кэлен почувствовала желание хотя бы немного поддержать ее и поэтому, взяв морд-сит за руку, она отвела ее в дом и отправила спать в гостевую комнату, понимая, как сильно та, должно быть, устала. Когда Мать-Исповедница вернулась на веранду, Кара все еще была рядом со своим магистром. Кэлен попросила ее оставить их с Ричардом наедине и, когда та исполнила ее просьбу, села подле своего мужа.       Она попыталась хотя бы немного сгладить его напряженность и взяла его за руку, успокаивающе пробегаясь по костяшкам его пальцев. Но это не сильно помогло: она и сама была слишком встревожена, чтобы облегчить его раздумья.       — Дело явно в Никки, — глухо произнес он, поднимаясь со скамьи. Кэлен едва скрывала свое разочарование. — Она так и не рассказала мне ничего про этого Томаса, хотя и должна была.       — У нее был свой мотив для подобного поведения.       — Верно, но до этой ночи я считал, что у нас одна цель, хотя нас и побуждают к ее выполнению разные мотивы.       Со стороны этот диалог звучал так, будто Ричард хотел обвинить Никки в предательстве, а Кэлен, наоборот, оправдывала ее. Исповеднице совершенно не нравился подобный ход событий.       — Мне следовало убить его с самого начала, — процедил он. Молчание Кэлен послужило для него лучшим ответом. — А после того, что он пытался сделать с тобой в темнице, я был обязан прикончить его.       По ее коже пробежала дрожь от того, с какой ненавистью он произнес эти слова. Без сомнения, попадись ему сейчас на глаза Томас, он бы и правда расправился с ним.       Она до сих пор помнила, как отреагировал Ричард, когда она рассказала ему о произошедшем между ней и Томасом. Сперва он был обеспокоен ее состоянием, и ей пришлось долго заверять его, что Исповедник не успел навредить ей. Затем пришел гнев. В этот вечер они едва не разругались в пух и прах, когда Кэлен пыталась доказать, что она смогла бы постоять за себя перед ним, а Ричард утверждал, что это был крайне безответственный поступок: она не могла подчинить его своими силами, и, к тому же, в ее положении любое, даже самое безобидное действие, могло быть фатальным. Она понимала, что он был прав, когда говорил это с позиции ее полноправного мужа, но ей было сложно согласиться с ним.       — Почему ты не позволила отправить к нему морд-сит? Даже после всего, что он сделал?       Кэлен немного помедлила, затем прочистила горло.       — Это показалось мне… неправильным. Ты говорил, что пытки практически не действуют на волшебников, из-за того что они способны рассеять свое сознание.       — Но они действуют в достаточной мере, чтобы те совершенно не были в силах самостоятельно покинуть темницу! — воскликнул он, всплескивая руками.       Кэлен видела, что его упрек был направлен вовсе не в ее сторону, но это ничуть не радовало. Он был зол. Очень зол.       — Мы приняли это решение вместе, ты помнишь.       — Да. Я помню об этом.       — Значит, и ты почувствовал что-то такое, что не позволило тебе тогда забить его до полусмерти.       Он резко замолчал, и она видела, как напряглась его челюсть. В этот раз он не хотел признавать, что им руководило нечто совершенно неосознанное и не подчинявшееся доводам рассудка. Ситуацию облегчало лишь то, что они с Кэлен чувствовали абсолютно одно и то же.       — Он показался мне слишком юным, вот в чем дело. Слишком незрелым, чтобы ломать его сознание и всю его жизнь. Он ведом — этим и воспользовался Джегань.       Она кивнула. Этот факт оказал на нее то же воздействие, что и на Ричарда. Она подозревала, что, скорее всего, они допускали грандиозную ошибку, списывая его преступления на его возраст.       — Томас, Никки, этот странный побег… Я ничего не понимаю, — женщина издала тяжелый и неопределенный вздох. — Мы не можем утверждать что-то, пока лично не убедимся в этом. Но я уверена в одном: Никки не собиралась предавать нас.       — Завтра, — Ричард отвернулся от нее, опираясь на перила, — завтра мы постараемся разобраться в этом.       Взгляд Кэлен уперся в его спину. Отвернувшись от нее, он явно пытался закрыться со своими собственными мыслями, и это несколько удручало ее. Она поднялась и встала рядом с ним, пытаясь проследить за его взглядом. Он смотрел куда-то вверх, сквозь черные кроны деревьев, словно они могли в тот же миг раздвинуться и обнажить звездное небо. Она опустила голову на его плечо.       — Завтра? — она тщательно заглушала всю печаль, вызванную необходимостью скорого отъезда. И все же, он был слишком проницателен, чтобы не заметить ее реакцию на его решение.       Он лишь кивнул в ответ. Это было необходимо, если они хотели узнать, как подобное могло произойти в одном из самых защищенных мест в Новом Мире.       Какое-то время они стояли молча. Кэлен боялась думать о том, который сейчас был час, но догадывалась, что рассвет неминуемо надвигался на них, приближая и их отъезд.       — Пойдем, — он протянул ей руку, и она вложила свою ладонь в его. Тогда он развернулся и пошел вперед, а его жена последовала за ним. Но, к ее удивлению, они решительно миновали вход в дом, а вместо него очутились у лесенки.       Уже когда они спустились по ступеням с веранды, Кэлен попыталась узнать, куда они направлялись.       — Я хотел показать тебе это место завтра вечером, но, раз нам не оставили выбора, мы можем пойти туда прямо сейчас.       — Сейчас не самое безопасное время для прогулок, — она постаралась вразумить его, но было поздно: в его глазах уже горел решительный огонек.

***

      Никки не знала, где она оказалась и тем более не знала, где был Томас. Еще секунду назад ее пальцы сжимали его ладонь, а теперь она была абсолютно одна. Что смущало ее еще больше, так это то, что она совершенно не чувствовала своего тела, как будто оно состояло не из материи, а из чего-то неосязаемого, похожего на чистый поток энергии.       Впрочем, был и повод для радости: она оказалась не в Подземном Мире. Тьма над ее головой, что было странно, была усыпана звездами и то и дело меняла свой оттенок, иногда переходя в ослепительно белый. Под ее ногами находился, как ни странно, твердый мраморный пол, вполне похожий на настоящий, а окружали ее стены и колонны, поддерживавшие стеклянный свод крыши и постоянное менявшие не только свою форму, но и свое положение в пространстве.       Колдунья, которая оказалась сидящей в центре этого бесовства материи, то есть в центре комнаты, поднялась на ноги и огляделась. У нее было чувство, что она была знакома с этим местом, пусть и не в лицо. Ей было необходимо пройтись, чтобы понять, что все, даже малейшая деталь, совпадало с рассказом Ричарда о его сне, в котором он встретился со своим отцом у самого входа в Храм Ветров.       Очевидно, своим заклинанием она перенесла их обоих не совсем туда, куда планировала. Вернее, совсем не туда. И теперь ей предстояло узнать: придется ли ей выбираться отсюда самостоятельно, или ее тоже ждет приятная встреча с кем-либо из духов? Она остановилась у колонны, немного в тени от переливчатого неба, и решила немного подождать, при этом внимательно наблюдая за происходившим вокруг.       Не только время, но и материя здесь вели себя необычно. Никки не понимала, сколько времени прошло с того момента, как она неподвижно застыла в тени. Пространство вокруг менялось циклически, и колдунья боялась даже попытаться понять, сколько раз колонны перед ней успели вытянуться вверх и так же медленно, неспешно уйти вниз. Она то и дело поглядывала на небо, отмечая изменения на нем. Но если бы ее спросили, как долго это все длилось, она бы не нашла ответа.       И вдруг где-то справа от себя Никки ощутила — не увидела, а именно ощутила — чье-то присутствие. Она настороженно обернулась, не выходя из тени, и ее взгляд зафиксировался на мужской фигуре, облаченной в длинные светлые одежды. После всего, что ей довелось услышать о нем от Ричарда, пусть даже это и были мимолетные упоминания, и после всех раз, что она проходила мимо его портрета в Народном Дворце, ей не стоило никакого труда узнать в этом человеке — вернее, духе — Даркена Рала.       — Ты не должна была здесь оказаться, — без лишнего предисловия он начал разговор, укоряя ее в свойственной всем духам высокомерной манере. Никки не ответила. — Как и он.       На его мертвенно-спокойном лице промелькнула не понятная Никки эмоция, когда он упомянул Томаса.       — Я не вижу его здесь, — нарочито спокойно ответила она.       — Если ты его не видишь, это не значит, что его здесь нет.       — Тогда что это значит? — Никки выразительно выгнула брови. Она догадывалась, что разговор с духом будет полностью состоять из разгадывания загадок.       — Он все еще в стадии перехода. Время здесь течет не так, как в Мире Живых, ты должна была знать об этом или, по крайней мере, успеть догадаться. Он должен был появиться в мире духов немного позднее тебя — возможно, всего на секунду. Но, чтобы ты смогла лучше понять, о чем я говорю, попробуй сначала догадаться: сколько времени прошло с вашего исчезновения там, в Народном Дворце? — она лишь пожала плечами. — Сотые доли секунды, потому что так захотел я.       — Звучит впечатляюще, но меня больше волнует другой вопрос: зачем это все?       — Ты и сама знаешь. Мы оба не можем быть предельно откровенны с ним, верно? Поэтому я решил, что нам будет лучше поговорить наедине.       Взгляд колдуньи был непроницаем, как и взгляд ее мертвого собеседника. Ей было непривычно, даже жутко видеть столь жесткого и деспотичного при жизни человека настолько безразличным и степенным. Но что она, смертная, могла понимать в жизни тех, для кого уже не существовало ни времени, ни материи в привычном понимании?       — Ты не должна была брать на себя столь великую ответственность, колдунья.       Она скрестила руки на груди, без лишнего энтузиазма принимая готовившуюся порцию нравоучений.       — Но ведь кто-то должен был сделать это после того, как Сестры Джеганя привели его сюда.       — Да, они вырвали его из временного потока, приведя сюда, в ваше время. Но кто сказал тебе, что, попытавшись убить его, ты сможешь вернуть его назад?       — Я не пыталась убить его! — резко возразила она, раздраженная замечанием духа. — Я хотела сконцентрировать его жизненную силу и его дар, чтобы провести их через завесу. Чтобы вернуть его в безопасности. Не существует никакого другого способа, каким он мог бы вернуться обратно, не погибнув.       — Но ему суждено погибнуть здесь, — коротко резюмировал он. Никки была готова схватиться за волосы от того, насколько сложно бывало просто разговаривать с мужчинами из рода Ралов. Они все были слишком упертыми и слишком самонадеянными. Упертыми в большей степени. — Он не является полноценной частью этого времени, и, когда его час придет, случится именно это: он пересечет завесу. Как и планировал ваш враг.       — Я знаю об этой возможности, но это не значит, что я должна была оставить его в темнице и ждать этого. Он — будущее вашего треклятого дома, — процедила она сквозь зубы. — Если он погибнет здесь, то погибнет и там, в будущем.       Рал снисходительно улыбнулся. Никки твердо смотрела ему в глаза, желая доказать, что все, что он пытался поведать ей, было абсолютно бесполезно.       — Ты была бы права, если бы не один аспект. Его появление здесь и сейчас напрямую связано с Чумой, которую одна из твоих бывших сестер вынесла из Храма Ветров. Попробуй она перенести его сюда в обход Храма, возможно, все завершилось бы несколько иначе.       — О чем ты говоришь?       — Ведь ты знаешь о пророчестве, связывающем окончание эпидемии и появление на свет ребенка-Исповедника? Когда Сестра Джеганя вторглась в Храм, мы, духи, охраняющие его, должны были восстановить существующий баланс и вернуть назад забранные ею Чуму и ту магию, что позволила стереть временные границы, которые испокон веков поддерживала завеса.       — Но эпидемия началась гораздо раньше, чем здесь появился Томас.       — Я только что сказал, что они забрали лишь магический артефакт, который был способен ослабить действие завесы. Это отнюдь не значит, что они должны были воспользоваться им в следующее же мгновение — в конце концов, это было физически невозможно. Артефакт не мог подействовать, пока самого Томаса не было в нашем времени. Сейчас его существование зависит от Подземного Мира, поскольку значительная часть его энергии осталась там при перемещении сквозь завесу, а потому его жизненные силы привязаны к ребенку, которого несет Мать-Исповедница.       — И когда он появится на свет, Томас умрет, — в конце концов, она констатировала факт, который изначально был очевиден для нее и из-за которого она и решилась на столь опасную затею. — Я знала это. Так что именно я сделала неправильно, попытавшись предотвратить его смерть?       — Ты слишком нетерпелива даже для человека, которому минуло триста лет, — сухо заметил он. — Начнем с того, что, совершая обряд, ты не обладала тем артефактом, что перенес его сюда. Одного заклинания было достаточно лишь для того, чтобы преодолеть половину пути и направить его в Подземный Мир. Верно, что он, подобно океану, омывает Жизнь со всех сторон, во всех ее временах и во всех ее проявлениях, но, даже правильно определив время и место, откуда он был перемещен сюда, ты не смогла бы направить искру его дара в нужном направлении. Теперь ты понимаешь, к чему я веду?        — Допустим. Но как мы оказались здесь? — она обвела рукой стеклянный купол, мраморные стены и змеевидные колонны. — Судя по тому, что ты сказал, мы оба должны были умереть.       — За это ты должна поблагодарить меня и других духов, — безо всяких эмоций ответил он ей. — Мы вовремя спасли вас от этой участи, только поэтому вы оба все еще живы.       — Что ж, спасибо, — буркнула она, совершенно загнанная в тупик всем этим бессмысленным диалогом. Она начала прокручивать прядку светлых волос между пальцами, думая о том, что ей следовало делать дальше. Ее голову не посетила ни одна разумная мысль, и это ничуть не радовало.       — И чего же духи ждут от меня? Бездействия?       — Не в твоих силах исправить произошедшее.       — А что насчет Ричарда? А Кэлен?       Ни единый мускул на лице Рала не дернулся от упоминания имени его сына. Колдунья решила, что это было одно из последствий жизни в Подземном Мире, его безэмоционального и безразличного менталитета.       — Вы все бессильны в этой ситуации. Все произойдет так, как должно, — лаконично заверил он ее, но при это на его лице промелькнуло бесформенное подобие скорби. Отсутствие всякой конкретики в его словах начинало раздражать Никки. — Цена установлена, и она должна быть уплачена. Даже если цена этого — жизнь моего внука.       Наступило тяжелое молчание. Весь план Никки, который практически сразу пошел не так, теперь просто рухнул, словно карточный домик. В фундаменте этого домика изначально недоставало важной части — артефакта.       Пространство вокруг начало стремительно меняться. Все тени, покинувшие даже самые отдаленные уголки идеально круглой залы, сгустились прямо в ее центре. Из этого темного пятна, буквально из ничего, стали вырисовываться человеческие очертания, принадлежавшие, без сомнения, Томасу. Он светился ярче, чем полуденное солнце, и только спустя минуту все его тело приобрело обычный, не энергетический, но вполне материальный вид. Никки догадалась, что таким же образом здесь появилась и она.       Он был лишен ориентации но, оказавшись на твердом каменном полу, немедленно поднялся на ноги. Сперва он заметил женщину, лишь затем его взгляд столкнулся с фигурой духа. Старший Рал, который, наоборот, становился все прозрачнее и прозрачнее, напоследок одарил Томаса взглядом, невероятно редким и ценным благодаря тому, что он был свойственен лишь небезразличным родителям. Хоть Даркен Рал и пытался только что убедить ее, Никки, в своей способности слепо повиноваться предначертанному, в действительности судьба Томаса была ему совершенно не безразлична. Именно поэтому это и причиняло такую духовную боль его бестелесному существу.       Колдунья с тоской осознала, что ей самой доводилось видеть такой же взгляд на лице собственного отца, но никогда — на лице матери. Она не знала, различил ли этот оттенок чувств Томас, но искренне надеялась, что да. Пусть даже он бы ввел его в замешательство.       — Вы не задержитесь здесь надолго, — заверил их старший Рал, и этот факт заставил Никки оживиться. Томас же казался запутанным.       — Что это все значит? — выкрикнул он, как будто это действительно подействовало бы на стремительно растворявшуюся фигуру блондина.       Дух лишь загадочно улыбнулся — но эта улыбка предназначалась лишь одному человеку — другому Ралу.       Колдунью теперь больше увлекало нечто другое, а именно изменение пространства вокруг. Белоснежное небо начало сливаться со стеклянным куполом, а затем и с резко застывшими колоннами, колонны — с мраморными стенами и полом. Никки завороженно наблюдала за тем, как все вокруг становилось однородного белого цвета, как в дрожащем мареве расплывались все видимые очертания. Затем невидимая сила подействовала и на двух оставшихся в этом безжизненном пространстве людей.