***
— Не вижу ничего необычного, — заключила Кэлен, в очередной раз обходя камеру Томаса вдоль всей ее ширины. Она, и Ричард, и Кара исходили ее вдоль и поперек уже не один раз, но не увидели ничего, что могло бы намекнуть на способ, которым Исповедник сбежал отсюда с помощью Никки. — Кроме, разве что, кровавой Благодати. По собственному опыту могу сказать, что в ее присутствии где бы то ни было всегда кроется что-то необычное, — ответил ей Ричард, сидевший возле начертанного на полу рисунка. Он внимательно осмотрел его, проверяя правильность каждой линии, а затем неопределенно вздохнул. — Но, даже при всем желании, я не могу понять, как она связана с их исчезновением. Кровавую Благодать чертят, чтобы связаться с завесой и Подземным Миром, но никак не для перемещения в Мире Живых. Подбоченившаяся Кара стояла по правое плечо Ричарда, выражая крайнее отсутствие заинтересованности магическими аспектами этого дела. Оказавшись здесь, она, морд-сит, прежде всего начала проверять целостность замков и дверных петель. Не удивительно, что ее проверка не показала ровным счетом ничего. — Может быть, они мертвы? — предположила морд-сит, неопределенно взмахивая рукой. Ричард лишь пожал плечами. Это казалось ему маловероятным. — Это не в духе Никки — убить человека, о жизни которого она так пеклась, заодно прикончив и себя, — в его замечании не было и капли веселья, но Кара чему-то усмехнулась. — Я согласна с Ричардом. Можно предположить, что она хотела помочь ему выбраться отсюда, но, возможно, использовала для этого не самые доступные нашему понимаю способы, иначе они оба все еще были бы здесь. Тогда вопрос заключается лишь в том, где они сейчас. — Это самый важный вопрос, — кивнул Ричард, — и я не имею ни малейшего понятия, куда эта штука могла занести их. Натан уже был здесь? — чуть громче обратился он к Бердине, стоявшей в дверном проеме. — Этой ночью. Мы сразу же позвали его, — она уверенно кивнула. — Он тоже обратил внимание на эту… — она вдруг осеклась, стараясь верно воспроизвести данное Ричардом обозначение, — на Благодать. Я помню, что он сказал, что они, должно быть, мертвы. — У него были основания для подобного вывода. Но все же, это не так, — теперь он выпрямился, упирая руки в бока и продолжая неотрывно смотреть на хитросплетения линий, начертанных на полу, будто в них крылся ответ на все его вопросы. — Ричард, — Кэлен постаралась отвлечь его от изучения Благодати, зная, что так он думал скорее над проблемой, нежели над решением. Она решила перенаправить его мысли в другое русло, — ты сказал, что эта Благодать способна связать человека с Подземным миром. — Верно. — Если она способна убить кого бы то ни было, значит, она способна провести его через завесу и отправить в небытие, — Кэлен начала вышагивать перед Ричардом и Карой, стараясь как можно более основательно передать свою догадку. Эта неожиданная мысль, вызванная словами ее мужа, не успела полностью оформиться в ее голове, и потому она решила возложить эту ответственность на него. По его глазам было видно, что он уже догадывался, о чем она хотела сказать, — но ведь Подземный Мир окружает жизнь со всех сторон, как это и показывает Благодать. — Ты хочешь сказать, — он задумчиво коснулся подбородка кончиками пальцев, — что Никки отправила их обоих в Подземный Мир, чтобы затем вновь пересечь завесу, но оказаться в совершенно другом месте? — Но возможно ли это? Такая схема кажется довольно запутанной. — Очень запутанной, — вклинилась в их диалог Кара, этим самым вызвав удивление у двух других людей, — и довольно безрассудной. Кто в здравом уме стал бы делать подобное ради очередной пешки Джеганя, лишенной инстинкта самосохранения? — ее голос так и сочился ядом. Ричард и Кэлен поняли, что она имела ввиду. Кара была готова отдать свою жизнь за них обоих, не испытав ни малейших сомнений, ведь ее предназначением была их защита. Но, даже несмотря на ее пренебрежительное отношение к смерти, она бы не стала погибать за кого-то, кто не был бы достоин ее верности. Морд-сит разглядела в Никки такого же человека, и потому не могла так просто смириться со своим промахом: она редко ошибалась в людях. — Он не просто пешка, — Ричард признал это без малейшего желания, — он — его секретное оружие: Исповедник, обладающий двумя сторонами магии. — Ведь ты не хочешь сказать, что Никки все это время была не на нашей стороне? — Кэлен опустила руки на талию, с трудом веря его словам, хотя она и знала, как тяжело было заслужить доверие Ричарда и как легко — потерять. — Я не могу обвинять ее в этом, пока не буду полностью уверен. Но мы не можем отрицать даже такой вариант после всего, что произошло. С другой стороны, возможно, у нее и этого юнца все же есть свои старые счеты, о которых она не хотела рассказывать нам. — Допустим, что она действительно решила вызволить его отсюда без нашего ведома, — Кэлен стремилась удалиться от этой темы, и от Ричарда не укрылось, что на бессознательном уровне она все еще защищала Никки. Что могло объединять их настолько сильно, что они стали неравнодушны друг для друга? — но мы возвращаемся к тому же вопросу, с которого начали: где нам искать их? — Везде, — мрачно констатировала факт Кара. Ричард кивнул. — Они могли оказаться где угодно, даже в Вестландии. И все же, нам придется найти их. — Но как? — Кэлен всплеснула руками, отворачиваясь от Ричарда и Кары. Сама идея казалась ей безнадежной. Теперь все трое молчали. Это, пожалуй, и была самая тяжелая часть в решении загадки.***
Все время, что они находились в темницах Народного Дворца, Ричард внимательно наблюдал за Кэлен. Она вела себя немного более скованно, чем обычно, словно одно лишнее движение могло расшевелить неприятные воспоминания, затаившиеся где-то в ее груди. То же самое можно было сказать о нем: ровно с того момента, как они оба зашли в камеру, его мысли не покидали воспоминания о разговоре, что состоялся между ними после встречи Кэлен и Томаса. Она рассказала ему обо всем ровно через день. За несколько часов до этого им пришлось созвать небольшое заседание, состоявшее лишь из них двоих, Никки, Натана и нескольких морд-сит, включая Кару и Бердину. Тогда Кэлен и упомянула о своей встрече с заключенным под стражу Исповедником, этим немало удивив Ричарда. Уже после, наедине, ей пришлось признаться ему во всем: и в их разговоре, и в том, что тот поцеловал ее, и даже в том, как именно она остановила его. Не удивительно, что ее муж был в ярости. Считанные мгновения ушли у него на то, чтобы осознать, какой опасности себя подвергла Кэлен, когда пошла в темницы в одиночку, без него, Ричарда. Ненависть к Томасу причудливо переплелась с ненавистью к нему самому, ее мужу, который допустил это, и с разочарованием. Разочарованием в его жене, рискнувшей собственной жизнью и жизнью их нерожденного ребенка. Ни один из супругов не имел привычку повышать голос, но в тот момент, когда лорд Рал был готов разорвать пленника на части, а Мать-Исповедница должна была вразумить его и предотвратить это, все их поведенческие основы утратили свой смысл. И они кричали друг на друга в первый раз после их свадьбы. Если до первой неудавшейся церемонии между ними имели место регулярные стычки и словесные перепалки, которые никогда не заканчивались ничем хорошим, эта ссора не имела с ними ничего общего. Ричард был в ярости. Кэлен была в отчаянии. Чтобы остановить своего мужа, когда тот уже был в полной готовности для того, чтобы воспользоваться Мечом Истины против столь ненавистного ему человека, она буквально загородила ему проход, налегая спиной на дверь, благо та открывалась внутрь, а не наружу. Когда, в конце концов, почуяв неладное, в кабинет ворвались Кара и Бердина, они остолбенели, увидев, как два хладнокровных правителя так откровенно выражали свои эмоции. Именно шок на лицах морд-сит и вразумил их, заставив понять, насколько неподобающим было их поведение. Завершением всего диалога стала поджатая челюсть Ричарда и уставленные в пол глаза его супруги. Теперь, когда Ричард поймал потускневший взгляд Кэлен на своем лице, он был рад, что Томас исчез. Он понимал, что, окажись тот рядом, сдержать свои эмоции и не убить его было практически невозможно. Проведя в камере без лишнего несколько часов, Искатель решил, что больше они не смогут найти ничего из того, что могло бы помочь в сложившейся ситуации. Поэтому, проходя мимо Кэлен, он слегка тронул ее за плечо, и, когда она обернулась в его сторону, незамедлительно сказал ей: — Мы уезжаем в Эйдиндрил сегодня. — Сегодня? — удивленно переспросила она его. — Чем раньше мы отправимся туда, тем лучше, — он решил не вдаваться в подробности принятия этого решения. По правде говоря, атмосфера Народного Дворца уже начала угнетать его.***
Никки и Томас все же направились в Эйдиндрил, надеясь раздобыть там какую-нибудь нехитрую пищу и, что было бы идеально в их ситуации, несколько лошадей, дабы не быть пойманными у городских ворот и покинуть город как можно скорее. Дорога заняла около четырех часов, так что они застали рассвет уже у подножия Дворца Исповедниц. — Жди здесь и не показывайся никому на глаза, — приказала она ему, а сама высунулась из-за угла ближайшего к воротам, ведущим во дворец, дома, готовясь отправиться в самое опасное для них обоих место. После того, как они покинули Народный Дворец, дороги в ранее доступные Никки места были закрыты для них обоих. Но это правило вступало в силу только после прибытия Ричарда в Народный Дворец. — Подожди! — почти прошипел Томас, хватая ее за рукав пыльного черного платья и оттаскивая от дороги. — Как ты себе это представляешь? Гвардейцы схватят тебя прямо у ступеней Дворца. — Они еще не знают о том, что я сделала, потому что сейчас только раннее утро. Ричард не мог успеть вернуться во Дворец так быстро и понять, что с нами произошло, а тем более оповестить всех о том, что нас необходимо искать. Разумно. — Кстати об этом: я и сам ни на йоту не продвинулся в понимании того, что ты пыталась сделать с нами обоими. Иди, но как только ты вернешься, я уже не оставлю тебя в покое, — Томас ничуть не был воодушевлен ее планом, но выбора не было: навещая его в темнице, Никки не догадалась захватить с собой котомку с едой и немного золотых монет. И она ушла, а Исповедник остался стоять у подножия твердыни, возвышавшейся на самой окраине города. Пока он ждал колдунью, у него было время оглядеться: вдалеке от белокаменного и воздушного дворца, на севере, застыла черная громада Замка Волшебника — так назвала его бывшая Сестра Тьмы — выходившая прямо из огромной скалы, на вершине которой все еще лежал снег. Между этими диаметрально противоположными строениями лежала дорога, занимавшая, как минимум, полчаса, но казалось, словно они — единое целое, сосредоточие власти во всех Срединных Землях. И, как ни странно, Томас был захвачен Эйдиндрилом врасплох. В этом городе ему было спокойно, словно он прожил здесь достаточно долго, чтобы он стал его домом. Каждая улица казалась знакомой, словно он пробегал по ней бесчисленное количество раз, и даже плен забвения, на который он обрек самого себя, теперь казался ему лишь миражом. Он помнил дыхание этого города, помнил игры с дворовыми детьми, простыми оборванцами, помнил рассветы и закаты, которые он встречал на узкой дороге, ведущей в замок… Но он не помнил ни одного человека. Даже дети, с которыми он играл в игру со странно знакомым названием, Джа-Ла, были словно лишены лиц. Он не узнавал здесь ни единой души, хотя улицы не были пусты даже в этот рассветный час. Он невольно сравнивал Эйдиндрил с Народным Дворцом или же Андеритом. Последний напоминал ему сточную канаву и вызывал лишь отвращение, а Народный Дворец стал его тюрьмой, хотя в этом и была лишь его, Томаса, вина. Он не смог бы подобрать верных объяснений, но Эйдиндрил казался ему чем-то родным. Чем-то до боли знакомым. Возможно, он прожил здесь достаточно долго, чтобы это оказалось правдой. Не прошло и получаса, как Никки вернулась, ведя под уздцы довольно буйного гнедого жеребца. Следом за ним, послушно и в какой-то мере безразлично, шел вороной конь, предназначавшийся, очевидно, для Томаса. Он не сразу сумел заметить это, но теперь она была не в черном платье, а в дорожном костюме: на ней была темно-зеленая рубаха и новые дорожные штаны. Томас ощутил укол ревности к этому факту (до чего доводит темница!) и пожалел, что ему не представилась возможность избавиться от грязной и повидавшей камеру рубахи и засаленных штанов. Он уже молчал о желании избавиться от многодневной щетины. Когда колдунья подошла поближе, он увидел, что за ее спиной был довольно внушительного вида рюкзак, доверху набитый всем необходимым в дороге. — Как тебе удалось? — восторженно, словно ребенок, спросил ее Томас. — Как я и думала, нас все еще не разыскивают, поэтому мое появление во Дворце никого не смутило, в том числе главную кухарку Дворца — госпожу Сандерхолт, — Никки самодовольно улыбнулась, передавая Томасу другого жеребца и опуская стремена на седле своего. Ее конь нетерпеливо гарцевал на месте, но все же он дождался, пока колдунья сумеет забраться на него. Томас не смог не отметить, как грациозно смотрелась в седле эта самоуверенная блондинка, которой, как бы он ни пытался противиться этому факту, он был обязан своей жизнью. Имя, названное Никки, показалось ему знакомым, и это немало обрадовало его. С сегодняшнего дня его прежняя жизнь начинала немного проясняться в его голове. — Ты случайно не захватила новую одежду и для меня? — она кивнула. — Еще немного, и эту рубаху будет не отодрать от тебя. Я не могла не попытаться предотвратить это, — с напускным неудовольствием проговорила она, — но сначала нам нужно уехать отсюда, и как можно скорее. Как только мы покинем окрестности Эйдриндрила, можно будет немного передохнуть. Томас кивнул, и, поставив ногу в стремя, так же быстро оказался в седле. Конь под ним, только что спокойно шествовавший за своим буйным приятелем, оказался не менее задорным, и в следующее же мгновение тот подорвался с места рысью, почти переходившей в галоп. Томас, для которого их долгая ночная прогулка показалась целым марафоном после почти полуторамесячного заточения в темнице, сейчас почувствовал, как в его теле пробуждалась ото сна каждая клеточка. За ним, легко и вальяжно рассекая по полупустынным улицам, галопировал конь Никки. Исповедник видел, что, несмотря на нрав своего коня, колдунья не испытывала ни малейших проблем. Она немного приподнялась в стременах, позволяя жеребцу спокойно бежать, и поводья в ее руках совершенно провисали. Подобное доверие к животному вызвало у Томаса удивление: эта маленькая деталь никак не вязалась с ее образом. Но разве мог он знать, что столь незаметная вещь, которая так смогла приковать его внимание, передалась ей от ее бывшего ученика, нынешнего Магистра Д’Хары?***
— Нам пора, — окликнул жену Ричард, уже готовясь покинуть покои. Кэлен продолжала сидеть на постели, понимая, что таким образом она лишь оттягивала их отъезд: ей было нечего собирать, а все необходимое для отправления в Эйдиндрил было сделано еще до наступления полудня. Ничто больше не задерживало их в Народном Дворце. Они могли отправиться в столицу Срединных Земель — на ее родину, по которой она незримо скучала все это время. Так почему на душе было так неспокойно? Быть может, она стала слишком сентиментальной, поэтому даже не столь значительная вещь вызывала у нее тоску. В Народном Дворце она познакомилась с Ричардом и здесь же она, по-настоящему полюбив его, стала его женой. И даже несмотря на то, что именно в Д’Харе над ее жизнью уже дважды нависала серьезная угроза, она успела сильно привязаться к этому месту и к населявшим его людям. С тяжелым сердцем Кэлен поднялась и направилась к выходу, напоследок окидывая взглядом их с Ричардом покои. Мать-Исповедница понимала, что вернется сюда довольно скоро: пока в Срединных Землях находились армии врага, ребенок не мог появиться на свет в их столице, разоренной войной. Она должна была вернуться в Народный Дворец еще до его рождения. Кэлен не могла не подумать о маленьком доме на опушке леса, в котором они провели всего один день. Может быть, этот один день когда-нибудь продлится до недели, месяца, года? Когда-нибудь, когда жизнь станет спокойной и предсказуемой. А пока что она могла лишь бережно хранить эту мысль в своих мечтах. Стоило ей поравняться с мужем, она заметила движение слева по коридору. Кэлен наклонилась, и практически в этот же миг в ее руках оказалась Лора, которая молча давилась слезами. Девочка стойко пережила их поспешное возвращение во дворец и новость о том, что люди, заменившие ей родителей, должны будут на некоторое время покинуть ее. Сердце Кэлен болело от мысли о предстоящей разлуке, но она не могла не думать о том, как гордится своей терпеливой девочкой, пережившей столь многое. — Тише, тише, милая, — попыталась успокоить ее женщина, выпрямляясь и все так же держа ее в своих руках. Ричард, не сказавший ни слова, протянул к жене руки, чтобы забрать девочку, понимая, что та была слишком тяжелой для Кэлен в ее положении. Но она не спешила отпускать ее: ей хотелось как можно дольше задержать ее в своих объятиях, запомнить ощущение ее мягких льняных волос, щекотавших ее подбородок, и тонких рук, которые так доверительно обвивали ее шею. В последнее время ей все чаще казалось, что Лора и правда была ее дочерью. Однажды Ричард даже сказал ей, что их с Лорой глаза были практически одинакового изумрудного оттенка. Простое совпадение, не больше, но тогда оно вызвало у Кэлен улыбку. — Я боялась, что вас уже нет, — голос девочки звучал и горько, и сладко одновременно: она была рада, увидев их, но огорчена тем, что, так или иначе, им предстояло расстаться. Дорожки слез успели прочертить отчетливые линии по детскому личику, этим вызывая еще больший прилив сожаления и у Ричарда, и у Кэлен. Лорд Рал аккуратно перенял девочку из рук своей жены, и она в очередной раз подивилась тому, насколько правильно он выглядел, держа Лору на руках. В этот миг женщина почувствовала прилив благодарности к Создателю, к добрым духам и ко всем, кто хоть как-то влиял на нити их судеб, просто за то, что они переплели их, позволив им обоим встретить эту девочку и полюбить ее, как собственную дочь. Они смогли спасти ее от страшного, одинокого детства. — Мы бы ни за что не уехали, не попрощавшись с тобой, — заверил ее Ричард, в то время как Кэлен подошла поближе и приобняла его за талию. — Правда-правда? — она так и не научилась правильно произносить букву «р», и оттого ее вопрос, исполненный самой наивной верой, вызвал добродушную улыбку у обоих супругов. — Слово Искателя Истины, — усмехнулся Ричард, целуя ее в макушку. Девочка, которая, скорее всего, не знала, что в действительности значат два последних слова, всецело поверила словам мужчины, вполне осознавая их весомость. Лора проявляла к Ричарду самое что ни на есть трепетное отношение: Лорд Рал успел стать для нее неоспоримым авторитетом и эталоном силы, и маленькая девочка с неподдельной готовностью внимала каждому сказанному им слову. Ее отношение к Кэлен было совсем другим. Они понимали друг друга с полуслова, как если бы их соединяло нечто совершенно незримое, но при этом безгранично сильное и прочное. Вот так, втроем, они направились к Сильфиде, сопровождаемые солдатами Первой Когорты и несколькими морд-сит. Сердце Кэлен разрывалось от необходимости предстоящей разлуки, как, впрочем, и Ричарда, но они оба были нужны в Эйдиндриле. Кэлен должна была вернуться домой. И, как бы она ни боялась этого факта, возможно, в последний раз.