Включена ПБ
Звон мечей сотрясал тяжелый, наполненный смрадом смерти вечерний воздух подобно разрядам молний, в то время как один яростный крик сменял другой. Багровое зарево заката, словно искусная вуаль, бережно покрывало далекие горные хребты своим яростным сиянием, ограждая их от человеческого безумия, царившего где-то там, на далеких восточных равнинах. Земля превратилась в хаос из изуродованных тел, смятых другими людьми, и готовых трупов. Над боевым полем, словно предвестники апокалипсиса, один за одним пролетали невероятных размеров шары из чистого пламени. Человеческая неразбериха, в которой уже совершенно не было понятно, кто — свой, а кто — чужой, была усеяна очагами огня, словно шахматное поле. Соприкоснувшись с одним человеком, огонь волшебника, подобно раскаленной преисподней, поглощал все новых и новых людей. Должно быть, все они, без исключения, были нечестивцами, слишком долго задержавшимися на земле. А сама земля… она была зеркальным отражением багрового неба. Потеряв саму свою сущность, она секунда за секундой поглощала все новые и новые жизни, становилась все более и более требовательной и ненасытной. Земной баланс обратился вспять. То, что когда-то давало жизнь, теперь забирало ее. То, что когда-то давало опору, теперь было скорее кровавым болотом, засасывавшим ноги. То, что было неправильным, стало единственно верным. Новое столкновение мечей. В воздухе стоит запах крови. Земной баланс обратился вспять. Жизнь стала смертью. Новые огненный шар. Металлический звон и привкус во рту. Новая смерть — это новая спасенная жизнь. Кэлен судорожно вдохнула воздух, садясь в постели. По ее коже быстро-быстро бегали мурашки, пока она пыталась избавиться от остатков сна, все еще обвивавших ее разум ядовитой лозой. Она не сразу осознала, что прямо сейчас она была не далеко на юге, в самом центре Срединных Земель, а в своей огромной постели, в роскошных покоях Матери-Исповедницы, в самом сердце Эйдиндрила. Ей было трудно представить, что тот кошмар, что только что предстал перед ее глазами, был всего лишь выдумкой, и что сейчас Ричард и все союзные войска, одержавшие победу еще вчера, спокойно спали в своих шатрах, чувствуя уверенность в новом дне. Она пыталась отогнать это страшное видение и свои не менее страшные мысли. Ни одна битва не была красивым зрелищем. Но то, что увидела она, было едва ли не страшнее огня Подземного Мира. Ритм красной бури битвы все так же стучал в ее висках, и Кэлен пришлось приложить холодную ладонь ко лбу, чтобы хоть немного охладить голову. За пределами Дворца Исповедниц стояла удушающе жаркая летняя ночь, но здесь, в этих каменных стенах, все еще было достаточно прохладно. И только Мать-Исповедница полыхала так, словно на нее обрушился огненный вал. Ребенок в ее утробе, взволнованный гонками сердца своей матери, тоже отчаянно давал знать о своем беспокойстве. Кэлен пришлось приложить другую ладонь к животу, чтобы хотя бы попытаться утихомирить его. Она успела привыкнуть к подобной активности, особенно в ночное время. Обычно, стоило ей начать хотя бы немного волноваться, как вдруг каждая сменившаяся эмоция мгновенно начинала отдаваться легкими, а иногда и не очень, толчками внутри нее. — Тише, тише, — обычно голос помогал ей, но, должно быть, не сегодня. Она ласково погладила верх своего круглого живота, ровно там, куда приходились ощутимые удары. Даже ее успокоившееся и мерное дыхание не оказывало никакого влияния. Им обоим требовался свежий воздух, а особенно Кэлен, если она хотела освежить свои мысли. Быстро накинув халат и вернув руку на прежнее место, Мать-Исповедница вышла на балкон. Откинув тяжелые черные пряди за плечо, она облокотилась на перила и закрыла глаза. Воздух был настолько влажным, что одежда прилипала к спине, сковывала движения, но даже это было приятнее, чем жар бури, через который она прошла во сне, словно незаметный наблюдатель. Сквозь завесу век она видела, как где-то слева от нее начало свое восхождение солнце, тщательно охраняемое свинцовыми тучами. Она жалела, что Ричарда не было рядом. Без сомнения, сейчас он не мог принадлежать лишь ей. В его командовании нуждались войска, в его помощи нуждались офицеры и даже самоуверенные Сестры Света, которые никогда бы не признали этого. Но, по правде говоря, единственным, кто и правда мог успокоить их ребенка и его мать, был он. — Я знаю, ты любишь, когда папа говорит с тобой, — тихо, стараясь не разрушить хрупкую утреннюю тишину, Кэлен начала разговор с неведомым созданием, до встречи с которым оставалось лишь несколько месяцев, — но сейчас он слишком далеко, чтобы ты могла его слышать. Она и сама не заметила, как в очередной раз сказала не неопределенное «мог», а именно «могла». В последнее время мысль о том, что она ждала девочку, все прочнее укоренялась в ее голове. Однажды, когда она затихла более чем на сутки, Кэлен попросила Ричарда проверить с помощью магии, все ли было в порядке. Тогда он и использовал это заветное «она», заверяя свою жену, что с ней не произошло абсолютно ничего плохого, и Исповедница, сначала забывшая саму себя от счастья, впервые почувствовала облегчение. Она до сих пор очень отчетливо помнила день отъезда Ричарда. Это было три недели назад. На улице было ветрено, словно Эйдиндрил был кораблем, оказавшемся в центре безумия океанского шторма. Кэлен было тревожно. Она знала, что этот ветер был ничем по сравнению с надвигавшейся битвой, и ей вовсе не хотелось, чтобы Ричард был ее частью: без Меча Истины и без ее помощи. Но она знала, что, несмотря на ее страх, это был его долг. Его предназначением была война, как бы он ни пытался отрицать это. Ему было суждено нести смерть еще задолго до их встречи, даже задолго до его или ее рождения. А ее долгом, несмотря на то, как сильно она хотела защитить его от всех опасностей, была забота о благополучии их ребенка. — Он скоро вернется к нам, а пока тебе придется довольствоваться лишь моей компанией, — Кэлен оставалось надеяться, что никто больше не слышал ее безответный разговор, ведь для любого другого человека, никогда не находившегося в ее положении, такой диалог мог показаться странным. — Я так хочу поскорее встретиться с тобой, — наконец, призналась она, — хочу узнать, какого цвета будут твои глаза. Серые, словно темное небо, как у твоего отца, или мои, зеленые? Какого цвета будут твои волосы? Может быть, ты унаследуешь аппетит Зедда? — последнее предположение вызвало на ее лице беспечную улыбку. — Да, это, определенно, был самый важный вопрос из всех, — она почувствовала легкий и совершенно не больной толчок, который будто подтверждал ее суждение. — Я догадалась, что ты со мной согласна. Уже сейчас я бы хотела взять тебя на руки, прижать к сердцу и увидеть, как ты впервые откроешь глаза, чтобы увидеть этот мир. Кэлен окинула взглядом утопавший в поднимавшемся от земли утреннем тумане Эйдиндрил, протянувшийся у подножия дворца и живший своей сонной, пока что вялой жизнью, которая едва пробиралась сквозь тяжесть предвещавшего гром воздуха. За ним, этим древним городом, пережившим годы войн, эпидемий и голода, протянулись бескрайние леса, которые там, на юге, востоке и западе, сменялись горами и пустынными равнинами, реками и озерами. И их ребенок, их с Ричардом ребенок, должен был править всеми людьми, жившими на столь огромной территории. Они должны были пережить эту войну. Но сначала... сначала Эйдиндрилу предстояло пережить надвигавшуюся грозу.***
Корни выкорчеванного дерева были отличным укрытием для охоты. Пригнувшись как можно более низко, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, Томас пристально наблюдал за движениями своей жертвы, пользуясь доставшимся ему преимуществом: он находился на заметном возвышении. Косуля, осторожная по своей природе, в силу разделявшего ее и охотника расстояния сейчас вела себя довольно спокойно, благополучно не замечая его. Исповедник знал, что любое его движение могло спровоцировать обратный эффект, а потому даже его дыхание было поверхностным, но ровным. Как только животное подошло к берегу небольшой речушки, юноша понял, что настало правильное время. Другого шанса ему может и не представиться, а сейчас в его распоряжении было как минимум несколько десятков секунд. Он потянулся за стрелой к колчану, висевшему за его плечами, и начал медленно выпрямляться. Когда стрела уже была наложена на тетиву, Томас практически не дышал. Его оружие и жертву разделяло лишь усилие его воли. Он сосредоточился, мысленно призывая к себе цель и полностью концентрируясь на ней. — Томас! Опять ты развлекаешься со своей трофейной игрушкой? Колдунью, едва ли умевшую бесшумно передвигаться по лесу, на всем пути ее движения сопровождал шум хрустящих под ногами веточек и отодвигаемых ею раскидистых веток. Животное не могло игнорировать столь явную угрозу, а потому Исповедник с огорчением наблюдал за тем, как оно, сначала задрав голову и вытаращив круглые глаза на двух людей, быстро развернулось и убежало в противоположную сторону. — Кто тебя каждый раз дергает за язык, женщина? — он разочарованно вздохнул, понимая, что, кажется, сегодня у них на завтрак опять были либо ягоды, либо коренья. Он вернул стрелу в колчан и опустил лук. — После недавнего побоища в этих местах вряд ли осталась хоть какая-нибудь дичь, так что не говори, что ты вправду пытался подстрелить кого-то. — Как ни странно, именно так. У дальнего изгиба реки буквально несколько секунд назад находился довольно неплохой обед, знаешь ли. Никки выглянула из-за высоких корней дерева, заметно изменивших свое местоположение после падения, и подозрительно прищурилась. — Ты, верно, шутишь, — скептически возразила она. — До этого изгиба еще почти пятьсот футов. — А ты, верно, недооцениваешь меня, — он обезоруживающе улыбнулся. — Честно говоря, мне кажется, что ты просто пытаешься доказать, что взял лук у того убитого имперца не просто так, — она обыкновенно наклонила голову вбок, оценивающе глядя на его лицо. Словно он был малым ребенком. Честное слово, Томаса это раздражало. — Тот дикарь даже держать его правильно не мог. Но не в этом дело. Если ты сомневаешься, что я способен на подобный выстрел, мы могли бы провести эксперимент. Никки цокнула языком и выразительно взглянула на него. Исповедник мысленно закатил глаза и решил не дожидаться ее ответа. Он в точности повторил свои недавние действия, выбрал массивный ствол дуба, находившийся ближе всего к нужному ему месту, и прицелился. Никки не успела издать ни звука, когда стрела с молниеносной скоростью настигла ствол дерева. Спустя меньше десятка секунд, которые понадобились Томасу для прицеливания, вслед за первой полетела вторая. Глаза колдуньи округлились, когда Исповедник схватил ее за руку и повлек вниз по лесному склону. Чтобы добраться до несчастного дерева, им потребовалось около минуты. Никки едва сдержала удивленный ох, когда увидела, что вторая стрела прошла ровно через середину древка первой, тем самым расщепив ее. Никки доводилось видеть подобную меткость и до этого, и, как ни примечательно, самым ярким ее воспоминанием было то, как однажды подобное при ней сделал Ричард. Он упражнялся в стрельбе в Кельтоне, сразу после захода солнца, уже в полутьме. Тогда Никки была настроена так же скептически, как и сейчас, но Ралу удалось развеять ее сомнения. Он был безупречно меток, даже при минимальной видимости. — Как ты это сделал? — Как? — вопрос немало удивил его. — Сконцентрировался на цели. Мысленно приблизил ее. Все как обычно. — Обычные люди не в силах притягивать к себе мишени, — ядовито подметила она, тряхнув головой. — Я сделал это лишь в своих мыслях. На это способен любой, кто хотя бы попытается. — Скорее любой, кто обладает магическими силами, похожими на твои, — Никки вновь вернулась к менторскому взгляду. Томас был твердо намерен переубедить ее.***
— Ай! Бедро Кэлен звучно столкнулось с острым резным углом деревянного стола. Она на мгновение поморщилась, но в следующую же секунду совладала с собой. Мать-Исповедница лишь потерла ушибленное место, стараясь не привлекать к себе излишнее внимание заполонивших зал людей. — Седьмой раз за последние два дня, Мать-Исповедница, — съехидничала Кара, которая явно наслаждалась незамедлительной реакцией подруги на ее слова. Она даже удовлетворенно качнула одной ногой, закинутой поверх другой, продолжая расслабленно сидеть в кресле во главе стола, словно она была виновницей намечавшегося торжества. Поняв, что придворные и слуги, которым она уже раздала указания насчет банкета, были заняты делом, она приблизилась к морд-сит и опустилась на кресло рядом с ней, почти во главе длинного овального стола на несколько десятков человек. Где-то за высокими стрельчатыми окнами просвистела ослепительная молния. Кэлен поежилась бы, стань она вновь маленькой девочкой, которую когда-то давно во время шторма успокаивала ее мать. — Прежде чем ухмыляться, попробуй представить себя в моем положении, — Мать-Исповедница пожала плечами. — Иногда мне кажется, что скоро придется расширять дверные проемы во Дворце, настолько необъятной я стану. — Только не говори так лорду Ралу, иначе он и правда займется этим, — Кэлен не удержалась от мягкого и тихого смешка. Кара не ошибалась. — Знаешь, что тебе следует сделать? Начать брать пример с меня. Морд-сит картинно подняла руки и уселась боком, закидывая обе ноги на подлокотник, словно дикая кошка, вытянувшаяся под солнцем после удачной охоты. Кэлен постаралась не закатить глаза. — Более того, — вкрадчиво продолжила блондинка, обводя указательным пальцем огромный стол перед ней, — лорд Рал не захотел бы проводить свой день рождения таким образом. Уж я-то знаю. Приходилось видеть, как он много лет подряд под каким-то предлогом покидал торжество и всю ночь проводил где-то в городе. Клянусь, мне и самой было гораздо увлекательнее шастать за ним по грязным улицам в темноте, чем торчать во Дворце, среди целого выводка этих напыщенных индюков. — Я обещаю, что банкет не затянется, — Кэлен лукаво улыбнулась, а Кара вопросительно изогнула брови. — У меня есть возможность покинуть его гораздо раньше и увести Ричарда с собой, просто сказав, что у меня, например, закружилась голова от духоты. Другая женщина одобрительно улыбнулась, понимая, что у ее подруги был свой собственный, отдельный план. И это была верная догадка. Кэлен не могла упустить возможность поднять настроение своему мужу и побыть с ним наедине, вдали от дворцовой суеты. В последнее время они немного отдалились друг от друга: лорд Рал был занят вопросами войны, и Мать-Исповедница видела, что за ширмой занятости он прятал что-то такое, о чем не мог сказать даже ей. Этот факт тревожил ее, ведь она понимала, что это «что-то» не давало ему покоя и не отпускало ни на секунду, преследуя, словно молчаливая тень. Вернее сказать, что она была не просто встревожена. Она боялась за него. Его скрытность сказывалась болезненно на его состоянии, и иногда ей казалось, что даже огонь в его глазах затухал под грузом этой тайны. — Мать-Исповедница! — в зал вбежала служанка, а за ней уже возвышался длинный, но худощавый мужской силуэт, одетый в насквозь промокшую от дождя, прилипавшую к телу одежду, — прибыли посланники из Галеи! Кара выразительно выгнула брови. Предупредив ее вопрос, Исповедница мягко улыбнулась, поднимаясь с кресла, и коротко пояснила. — Подарок для Ричарда. Надеюсь, он достойно перенес непогоду. Морд-сит одобрительно усмехнулась, а Кэлен задалась вопросом: блондинка была настолько спокойна, потому что озаботилась выбором подарка для своего Магистра еще раньше или потому что вовсе не собиралась этого делать? Оба варианта имели смысл.***
— Я ни разу не держала в руках лук, — призналась колдунья, застигнутая врасплох предложением Томаса. Но время для отговорок прошло. Она стояла, вытянув одну руку с оружием вперед и согнув в локте другую, ровно так, как того требовал от нее юноша. Он расположился за ее спиной, а его руки направляли все ее движения. Колдунье, которая поначалу фыркала, теперь было интересно узнать, чем это все закончится. — Ни разу за триста лет? — изумился он. — Ты еще скучнее, чем я думал. — О, так это еще возможно? Я думала, что ты сразу присудил мне наивысшую категорию в этом вопросе, — Никки фыркнула, а Томас усмехнулся. Мишенью был все тот же ствол того бедного дерева, которого десяток минут назад коснулись стрелы Исповедника. — А теперь, для чистоты эксперимента, забудь о том, что ты вообще владеешь магией. Колдунья твоего уровня, по моим предположениям, должна уметь блокировать ее проявления в себе. Так? — Это верно. Но не уверена, что весь этот эксперимент вообще имеет смысл. Вот увидишь: я сразу же промахнусь. — Конечно. В первый раз ты не сможешь даже верно направить ее. Именно поэтому первый десяток, или даже несколько десятков, выстрелов не будут считаться. Я подожду, пока ты немного привыкнешь к оружию. Ну же, выпрямись! Колдунья выпрямила спину, пальцы Томаса вложили в ее ладонь стрелу. Она наложила ее на тетиву и послушно потянула. Тетива повиновалась. — Найди цель глазами и отпускай. Первый выстрел, конечно, не удался: стрела пролетела не больше десятка футов. Последующие семь были немного более удачными, но лишь немного. И на втором десятке выстрелов (к счастью, у них было в запасе время) она, наконец, немного поняла, как все функционировало, а ее стрела настигла цель, хоть и находившуюся очень близко. Гораздо ближе, чем у ее новоиспеченного наставника. — Браво! — усмехнувшись, брюнет похлопал ее по плечу. Его серые глаза сверкали озорством. — Теперь ты поймешь, что я имел ввиду, говоря о притяжении мишени. Пойдем. Обхватив пальцами ее запястье, он отошел на добрые десятки футов от первоначальной цели. Они были уже почти так же далеко, как когда стрелял сам Исповедник. Он сделал ей совсем маленькую поблажку. — А теперь забудь, что у тебя есть силы... — Да, я ведь для этого провела несколько столетий во Дворце Пророков, — съязвила она в очередной раз. Томас не удержался и передразнил ее, скорчив уморительное лицо. — Чтоб тебя, колдунья! Сказал же, забудь, — он слегка сжал ее плечо, и, мягко коснувшись ее подбородка, отвернул от себя и заставил вновь посмотреть на ее цель. — Если тебе нужно сконцентрироваться, можешь даже закрыть глаза на какое-то время. Твой взгляд должен быть ясен, только тогда все выйдет. Этот выстрел будет отличаться от всех предыдущих. Останови время, забудь о пространстве. Сейчас для тебя не существует ни того, ни другого. Есть ты и это... истыканное стрелами дерево. Звучит поэтично, правда? Именно так. Возьми стрелу, натяни тетиву и не забывай дышать. Чувствуешь? Никки внимательно слушала его указания, в точности следуя им. Сейчас в его голосе было что-то... магнетическое. И это было ей знакомо. Послушав его, она самостоятельно ввела себя в некое подобие транса. Сосредоточение и концентрация достигли в ней идеального единения, закрыв ее от всего окружающего мира, исключая, разве что, голос Исповедника и то самое дерево. Это была не магия. Это была гармония. И именно в этот миг ей показалось, что это дерево было близко, как никогда до этого. И тогда она выпустила стрелу. Прошло несколько секунд. Затем она вновь почувствовала связь со всем, окружавшим ее. — Я был прав! — радостно выкрикнул он, не заботясь, был ли кто-либо поблизости. Никки не смогла сдержать улыбку. Не слишком широкую, но самодовольную. Но Томас явно совершил ошибку. В следующее же мгновение колдунья почувствовала, как его руки смыкаются на ее талии и толкают в сторону, от него. Сам Томас ловко отпрыгнул и скатился вниз по пологому склону. Там, где какое-то мгновение назад была голова Никки, только что просвистела стрела, но далеко не тренировочная.