***
Гарольд Амнелл не любил опаздывать. Последние несколько дней после грандиозной битвы, закончившейся их победой, галеанец провел в разъездах по окрестностям лагеря, со своим отрядом. Понятие «окрестности» в их ситуации было крайне растяжимым, и поэтому теперь его и его солдат отделяли от лагеря не менее двадцати миль. И, несмотря на то, что на следующее утро Амнелл должен был отправиться с Ричардом в Эйдиндрил, именно в этой крайне удаленной от места встречи точке они настигли внушительных размеров передового корпуса Имперского Ордена. Гарольд Амнелл чертовски не любил опаздывать. Корпус, должно быть, был одним из тех, которым удалось миновать горные перевалы или каким-то образом перейти реку Керн вброд. Прямо скажем, таких корпусов было мало, не более десяти, и большинство из них было разрознено, деморализовано, и, как следствие, перебито либо галеанскими, либо кельтонскими, либо даже д’харианскими отрядами. Но сегодняшняя встреча отличалась от многих других тем, что солдаты Гарольда бились уже не с полумертвыми дикарями, а с сильными и отдохнувшими, успевшими хорошо вооружиться после многочисленных боев воинами, которым в этом плане повезло немного больше, чем их соотечественникам. Силы были приблизительно равны. По крайней мере, так думал молодой король Галеи. Ровно до того момента, пока его, его солдат и их противников не отбросило внушительной силы звуковой волной, а на вершине лесного холма не показалась блондинистая макушка, так хорошо знакомая галеанцу. И над этой макушкой высился… Ричард? Тогда Гарольд, поваленный на землю, остолбенел, как и его недавний противник. Но прежде чем пытаться разобраться, он мысленно взвесил возможности обеих сторон. Судя по тому, что силы обоих были направлены против дикарей из Древнего Мира, которые пытались окружить их, сейчас они были союзниками Гарольда. А в таком сотрудничестве имперцы не могли рассчитывать ровным счетом ни на что. Никки и точная копия Ричарда начали спуск по холму, и из ножен второго выскользнул меч. Послышался металлический звон, но не звон Меча Истины, так сильно отличавшийся от любых других звуков на поле боя. Тогда видение и развеялось. Моргнув, галеанец быстро вскочил и прикончил ближайшего противника, так и не успевшего подняться с земли. Солнце начинало садиться, а Гарольд понимал, что времени для отъезда назад, в лагерь, у него становилось все меньше и меньше. Стоило ему разозлиться, как силы противников просто-таки магическим образом начали таять все быстрее и быстрее. Никки и неизвестный ему юноша, вместе с галеанскими солдатами, тоже работали вполне успешно: Никки — своими силами, темноволосый парень — мечом, уверенно и даже грациозно рассекая имперцев во всех возможных плоскостях. Но Гарольд был достаточно внимателен, чтобы заметить, что они упорно держались как можно дальше от общего столпотворения, не позволяя окружить себя ни той, ни другой стороне. Но галеанец знал, что, так или иначе, отпустить их он не мог, даже если сейчас они были на одной стороне. Поэтому он выкрикнул имя своего капитана, и когда тот, освободившись от схватки с одним из противников, который был вооружен одним лишь странно изогнутым клинком, Гарольд молниеносным движением глаз указал ему на двух беглецов. Капитан понял приказ. И вот, когда солнце практически зашло за горизонт, а имперцев практически не осталось, король Галеи понял, что все его планы полетели во тьму Подземного Мира. А понял он это тогда, когда юноша, сопровождавший колдунью, вступил в поединок со своим последним противником. Несколько запыхавшийся Гарольд неотрывно следил за его движениями и за движениями колдуньи. Его люди уже начали формировать вокруг них кольцо. И вот, в один миг, когда его глаза встретились с глазами незнакомца, внутри закаленного в боях полководца и короля Галеи засело страшное предчувствие. Взгляд темноволосого юнца с буйными волосами был таким, словно он увидел призрак. Испытанное им удивление оказалось достаточным, чтобы тот отвлекся, не заметил выпад противника и слишком поздно вернулся к реальности, слишком поздно, чтобы предотвратить предательский удар, практически распоровший его грудину. В самый последний момент он резко вывернулся, крутанулся на месте и рубанул острием под плечо атаковавшего его имперца. Тогда они оба повалились на землю. Одновременно. Колдунья подскочила к нему, осела на колени. Кольцо солдат неумолимо смыкалось. Гарольд, ошарашенный произошедшим, выступил вперед. Незнакомец начал бледнеть на глазах. Его рубаха окрасилась в кроваво-красный. Никки почти что бессильно посмотрела на Амнелла, буквально чувствуя, как медленно забиравшие все пространство вокруг них двоих солдаты продолжали напирать. Темноволосый тяжело дышал. Его лоб уже успел покрыться холодной испариной. — Ему нужна помощь, — твердо проговорила она, до последнего храня мужество. — Клянусь, мы не попытаемся сбежать. Я лишь прошу дать мне возможность вылечить его. Гарольд натянуто кивнул. Он не имел желания спорить с ней, и по правде говоря, сомнений в ее клятве у него тоже не было. Лишь одна мысль терзала его сознание, пока лес погружался в ночную темноту: Всемилостивый Создатель, как же он ненавидел опаздывать!***
Томас потерял много крови, поэтому в эту ночь Никки пришлось променять часы заслуженного сна на его лечение. К тому же, ей совсем не нравились взгляды галеанских солдат, исполненные подозрения, так что ее увлеченность исцелением хотя бы немного облегчала ее тревогу. Сон в таком окружении, по ее мнению, был рискованной идеей. Гарольд Амнелл явно знал обо всем. И Никки догадывалась, что Ричард передавал ему какие-либо распоряжения насчет их дальнейшей судьбы, но, к ее удивлению, правитель Галеи не торопился исполнять их. Он отнесся к просьбе знакомой колдуньи с пониманием. Казалось, он вовсе не ожидал никакого подвоха с их стороны. Но его внешний вид был обманчив: несмотря на то, что Гарольд Амнелл умел показать себя легкомысленным и даже наивным, на самом деле он таковым не являлся. Никогда. Никки сидела возле костра на расстеленном дорожном плаще, а по ее правую руку лежал погруженный в беспокойный сон Томас. Колдунья была настолько утомлена прошедшим днем, что даже не позаботилась о надлежащем месте для отдыха: ее силы ушли на обустройство места для ее спутника. Но это было к лучшему. Она не хотела проснуться с Рада-Ханом на шее, привязанная к лошади за запястья. Томас бредил. Его голова беспокойно металась из стороны в сторону, он периодически бормотал обрывочные и непонятные фразы. Никки лишь краем уха прислушивалась к ним — все ее внимание уходило на солдат, расположившихся по другую сторону костра и ближе к кромке леса, окружая их с двух сторон. Она надеялась почерпнуть из их разговоров хотя бы долю информации об их планах. Пока безуспешно. Томас продолжал бормотать. Никки, наконец, вновь обратила на него все свое внимание. Беспокойный черный локон отросших волос упал на его лоб, бледный при лунном свете. Она наклонилась и отвела его, приложила тыльную сторону ладони ко лбу, проверяя, не было ли у него жара. Ее опасения не подтвердились. Его всего лишь мучил кошмар. Бормотание прервалось, и одновременно с этим Томас притих. И тогда до Никки донеслось одно отчетливое слово, слово-мольба, слово-зов и слово-отчаяние. Сквозь пелену кошмара до Никки донеслось слово «отец». Колдунью пробрала дрожь. Ей было неведомо, какой образ он видел в этом сне, но она знала одно: это был лишь образ. Не реальный человек. Томас не мог знать, кем был его отец, даже если встреча с Гарольдом Амнеллом всколыхнула омут его воспоминаний. — Отец! — теперь это был не шепот, а крик. Никки похолодела. Она мимолетно обернулась, пытаясь понять, услышали ли его другие люди, но не уловила ровным счетом ничего. Солдаты лишь обернулись в их сторону, но не придали никакого значения. Им и самим, должно быть, доводилось обращаться к своим родителям в горячечном бреду. Томас был невероятно бледен, и Никки поймала себя на том, что ей было впервые по-настоящему жаль его. Она с горечью вгляделась в знакомое лицо, с трепетом отмечая, как много в нем было от Ричарда. Те же серые глаза, сейчас скрытые тяжелой завесой век, те же строгие, правильные черты лица. Они даже делили один взгляд, направленный в самое нутро, испытующий, присущий лишь Ралам. Она коснулась его щеки и послала успокаивающий магический поток сквозь кончики пальцев. Пусть бессознательно, но ему было опасно докапываться до правды. Исповедник притих. Никки тяжело вздохнула.***
— Что значит «уже уехал»? — светловолосый галеанец явно опешил от того, что ему пришлось услышать от Волшебника Первого Ранга. — Гарольд, ты опоздал на много часов! Сейчас ведь уже далеко за полдень, а речь шла об утре! Ричард торопился к отъезду, и ты об этом знал. Зедд уже стоял у плеча своей кобылы Паутинки, опуская стремя и затягивая подпругу отточенными годами путешествий движениями. Даже из-за спины короля Галеи Никки отчетливо видела, как он скрестил руки на груди и раздраженно вздохнул. Такая реакция не была удивительной, ведь Амнелл собирался как можно быстрее расстаться с Томасом и Никки. Ему не доставляло ни малейшего удовольствия конвоировать колдунью и Исповедника, и дело было даже не в том, что у него с собой, как на зло, не оказалось двух Рада-Ханов. Все было гораздо проще: Гарольд, как человек, далекий от магии, попросту не вполне понимал людей, обладающих ею. Никки, как соратницу Ричарда, он уважал. А потому, после заявления последнего о том, что она сбежала, прихватив с собой заключенного, Амнелл и вовсе запутался, не понимая ни мотивов, ни последствий ее действий. Меры, применимые к обычным беглецам, были для него понятны. Меры, применимые к Никки и Томасу — недоступны. Он считал проблему между этими двумя и Ричардом их внутренним конфликтом, в который он вовсе не хотел впутываться. Исповедник перевесился в седле и наклонился в сторону Никки, попутно зыркнув на одного из солдат, того, за чьей спиной висели его ножны с мечом и его же, Томаса, лук. Он явно с трудом удерживался от того, чтобы силой вырвать полюбившееся оружие из лап чужака. — Спасибо, что спасла мою жизнь. В очередной раз, — не будь они в этот миг настолько несвободны, Никки бы ответила на его слова улыбкой. — Могу сказать тебе то же самое. Ты спас мою голову от стрелы. — Надеюсь, что не зря. Учитывая то, в какую ситуацию мы попали, — в его голосе слышалась усталость, вызванная не только его вчерашней раной, но и нынешним безнадежным положением дел. — Что-то мне подсказывает, что теперь твой лорд Рал даже не подумает сохранить мою жизнь. Никки выругалась, но уже мысленно, в ответ на его справедливое замечание, краем уха продолжая следить за разговором Гарольда и Зедда. Волшебник с напускным сердитым неудовольствием поглядывал на Никки, подозрительно — на Томаса. Он явно не ожидал от нее того, что любой счел бы предательством. Колдунья понимала, что сейчас они оба были в состоянии крайней неопределенности. Пути побега были потеряны ровно в тот момент, когда Томас встретился с лезвием имперца, и теперь все дороги вели к Ричарду. А Ричард, без сомнения, был зол на них обоих. Единственный способ, которым Никки могла загладить свою вину — это рассказать ему правду. Хотя правда и была не самой простой для принятия. — Если мы отправимся сию же минуту, мы сможем нагнать его через какое-то время, — предложил, наконец, Гарольд. — Мы двигаемся в одном направлении, так почему бы не отправиться вместе? — Тебе не стоит забывать о том, сколько мне лет, Гарольд, — устало улыбнулся Зедд. Никки фыркнула. Она-то знала, что его извиняющийся тон был некоторым преувеличением. — Так или иначе, мы должны нагнать его, — галеанец лишь пожал плечами. Он развернул своего мерина и направился в сторону, противоположную лагерю. Зедд последовал за ним. У Никки и Томаса, окруженных целым отрядом галеанцев, не было выбора. Они развернулись и поехали вместе со всеми, на север. В сторону Эйдиндрила.