Сегодня был воистину удивительный день. Кэлен Амнелл, последние несколько месяцев чувствовавшая себя бесправным пленником даже в своей собственной спальне, вдруг ощутила на своём лице дуновение ветра свободы — пусть это и был лишь его слабый порыв из приоткрытого лордом Ралом окна. Сейчас это замечательное, лёгкое и самое дорогое Кэлен чувство сконцентрировалось в одном-единственном человеке: в её единокровной сестре — Цирилле, которая, спустя недели дороги, наконец добралась до Народного Дворца.
Проходя по освещённым полуденным солнцем галереям, королева Галеи казалась дышащим олицетворением Создателя, лишь чудом обрётшего плоть и кровь: вьющиеся локоны, уложенные в аккуратную причёску, обрамляли её идеальное белое лицо золотым ореолом, в вечно светящихся зелёных глазах играла тень усмешки, а идеальные черты лица, казалось, могли выражать лишь понимание и расположение. Постоянно надевая бесстрастную маску Исповедницы, Кэлен ничуть не удивлялась, безошибочно определяя такое же напускное выражение лица сестры каждый раз, когда той приходилось иметь дело с малоприятными личностями. Единственное различие между их масками заключалось в том, что маска Исповедниц действовала в качестве сурового средства устрашения. Цирилла же, наоборот, располагала к себе людей, своим обаянием завоевывая Галее новых союзников.
Мать-Исповедница и сама не заметила, как они оказались в портретной галерее дома Ралов. Она старательно избегала этого места, зная, что здесь увидит портреты всех правителей Д’Хары почти за три тысячи лет, начиная от Альрика Рала и заканчивая самим Ричардом. Цирилла, не заметившая неудобное положение, в которое Кэлен собственноручно и, очевидно, по глупости поставила себя, повернула голову налево, внимательно изучая каждый портрет, мимо которого они шли. Картины были действительно внушительных размеров и протягивались от пола до потолка, как и высокие стрельчатые окна, расположенные на противоположной стене, обеспечивавшие прекрасное освещение картин в дневное время. В нишах между портретами возвышались древние статуи высотой с человеческий рост, изображавшие практически полностью обнажённых, прекрасно сложенных мужчин и женщин, застывших в воинственных, даже угрожающих позах.
Д’Хара никогда не была миролюбивым государством, и её внушительные размеры по сравнению с любой другой страной Срединных Земель, будь то даже вечно лающий на соседей Кельтон или созданная объединением двух стран Галея, были тому лишним доказательством, поэтому и скульптуры в нишах, ничтожно маленькие по сравнению с изображениями лордов Ралов, но крайне многочисленные, были напоминанием о том, что за каждым из них стояла внушительная сила: верные морд-сит и преданные солдаты. Сталь против стали.
Коридор был очень широк, чтобы каждый мог рассмотреть портреты великих Магистров Д’Хары в полный рост, не сломав шею. Конечно, задирать голову все же приходилось, и это было своеобразным наставлением для каждого, удостоившегося чести пройти здесь: на лорда Рала смотрят только снизу-вверх и только с почтительного расстояния.
Кэлен не оценила эту архитектурную уловку. Она вспомнила свой родной дворец, в главном зале которого потолок украшала фреска с самой Магдой Сирус, первой Исповедницей, и её волшебником Мерритом, который, по легендам, обладал редчайшим даром Творца. Говорят, такой дар встречался почти также редко, как дар боевого чародея. Живопись во Дворце Исповедниц была способом показать, что давние покровители Эйдиндрила все ещё заботились о жителях города, и Мать-Исповедница, олицетворявшая верховную власть во всех Срединных Землях, была их непосредственной преемницей. Исповедницы, насколько бы сильно простой народ их не любил, какими бы монстрами ни считал, никогда не превозносили себя, и их народ не стоял перед ними на коленях часами. Многовековая позиция Ралов по отношению к своему роду вызывала у Матери-Исповедницы только рвотные позывы, щедро приправленные своеобразной завистью: жестоких Ралов в Д’Харе почитали и даже любили, независимо оттого, тираны они или честные и справедливые правители. Исповедницы, всегда защищавшие права как сильных стран, так и слабых малочисленных народов, такой роскошью, как преданность и почёт подданных, похвастаться не могли.
Кэлен Амнелл не могла не думать о том, как отреагировала бы первая Мать-Исповедница, узнав о её действиях. Даже в самые тёмные времена, когда воевали волшебники Нового и Древнего Мира, Срединные Земли не продались набиравшей силы Д’Харе, сколько бы Альрик Рал ни предлагал: золотые горы, вечная защита — всё, что мог придумать жаждущий власти волшебник. Срединные Земли выстояли в одиночку.
Ей пришлось напомнить себе, как Кэлен с трудом и отвращением делала это постоянно, что тогда в Замке Волшебников, главном магическом оплоте Срединных Земель, жили целые поколения могущественных магов, среди которых практически не было тех, кто обладал лишь одной стороной дара. Сейчас те немногочисленные одарённые, что остались, были на стороне Джеганя, а защита Нового Мира была в руках всего нескольких волшебников, пусть даже один из них и был боевым чародеем.
— Подумать только! Если он и правда выглядит так, как на этой картине, то я просто не представляю, как ты можешь клеветать на судьбу, Мать-Исповедница, — воскликнула Цирилла и картинно ахнула, прикладывая аккуратную ладошку к груди, прямо над краем золотого корсета, украшенного узором из того же цвета нити. Должно быть, если бы рядом был какой-нибудь принц, жаждущий руки столь прекрасной и утончённой особы, его бы уже свалило с ног желание.
Кэлен с досадой подумала, что если Ричард Рал так понравился сестре, то она может его забирать, но в слух такую крамольную мысль сказать не решилась. Рал же потом узнает. Он всегда так делал. Две морд-сит, Бердина и Рикка, остановились позади них, и, довольные, выразили своё согласие парой уверенных кивков. Кэлен предпочла игнорировать совсем отбившихся от рук телохранительниц. Она остановилась, впервые действительно вглядываясь в портрет. На нем был изображён Ричард, когда он едва вышел из подросткового возраста: высокий и статный, стройный, даже худощавый и не настолько мощный, как сейчас, но уже осознающий все свои силы; уже с мечом наперевес, но без своего черно-золотого облачения. Лицо его было мягче — оно еще хранило юношескую округлость, а серые глаза были как будто светлее, с едва проглядывавшим мальчишеским озорством.
Традиционным цветом Ралов был красный, поэтому все Магистры прошлого были облачены именно в этот цвет на парадных портретах, и нынешний лорд Рал не стал исключением. Разве что, надо было отметить, в его случае этот цвет не казался таким вызывающим благодаря своему насыщенному тёмному оттенку. И, как ни удивительно, он был единственным правителем, у которого на портрете было обычное, не магическое оружие.
Кэлен тяжело сглотнула. Она не питала к Магистру особенно тёплых чувств, но должна была отметить: он действительно привлекал к себе внимание и, будь на нем хоть одежда лесного проводника из далекой Вестландии, она бы знала, кто был перед ней.
— Цирилла, угомонись. Ему здесь не больше восемнадцати, — осадила она сестру подчёркнуто бесстрастным тоном, да ещё и так, будто именно она была старшей из них двоих. Воспитание Кэлен не позволяло ей проявлять эмоции, но Цирилла, всю свою жизнь блиставшая на всевозможных светских приёмах, куда не было дороги серьезным и сосредоточенным на долге одарённым, имела склонность к преувеличенным реакциям. Это вовсе не значило, что она была экзальтированной дурочкой, как и безразличная маска Матери-Исповедницы не была показателем того, что Кэлен вовсе не испытывала эмоции.
— Ты ревнуешь, младшенькая? — бессовестно подначивала королева сестру. У правительницы Галеи не было наследника, как не было и мужа, который мог дать ей этого наследника, и это даже было поводом для распрей среди повелителей стран альянса. Королева же нагло пользовалась преимуществами, которые ей давала свободная от давивших на нее мужчин жизнь, ведя смелую политику. Влияние брата не считалось, поскольку Гарольд Амнелл, среди них двоих, был тем, кто взял на себя ответственность за грубую силу. Брат Цириллы и Кэлен предпочитал быт среди солдатских палаток и костров скучным заседаниям и политическим интригам.
Отсмеявшись, Цирилла, посерьёзнев, отметила:
— Я вижу, у вас не все гладко. Не возражаешь против приватной беседы в кабинете? — Королева Цирилла направилась к выходу из галереи.
— Полагаю, ты приехала сюда не для того, чтобы мы молча смотрели друг на друга.
— Ты, как всегда, права.
Когда они достигли покоев Цириллы, к которым прилегал её небольшой кабинет для приватных аудиенций, королева подошла к столику с резными позолоченными ножками и расписной столешницей, располагавшемуся между двумя креслами песочного цвета, и подняла с него какой-то одинокий документ.
— Кэлен, — голос Её Величества совсем не понравился Матери-Исповеднице, — личный разговор откладывается. Тебе стоит это увидеть.
Мать-Исповедница сорвалась с места и стремительно подошла к своей сестре. Мурашки уже бегали по всему ее телу. И неспроста: свадьба Магистра Рала и Матери-Исповедницы была назначена на завтрашний день, и в этот же день планировалось составление и подписание документа, регулировавшего условия вхождения стран коалиции в состав Д’Харианской Империи. По крайней мере, таков был изначальный план и таков был договор Ричарда и Кэлен. Но, если прямо сейчас Мать-Исповедница взяла из рук королевы Галеи не условия вступления в коалицию, то
что, во имя добрых духов, это вообще могло быть? Кэлен вчиталась в условия и почувствовала, каких великих усилий ей стоило не скомкать этот документ своими собственными руками. Ох, как жаль, что она не мужчина и не волшебник, чтобы спалить этот листок хорошей порцией волшебного огня!
Пока многочисленная свита королевы Галеи толпилась в дверях, Бердина и Рикка мрачно пытались продраться сквозь её плотные ряды, откровенно заявляя, что плевать они хотели на безопасность королевы. Между ними и Матерью-Исповедницей не должно быть препятствий. Вообще.
Кэлен, чувствовавшая, как в ее висках глухо стучало ее же бешено бьющееся сердце, начала читать вслух. Ее голос дрожал, медленно наполняемый жгучей яростью:
— Страны, присоединяющиеся к Д’Харианской Империи на добровольной основе, обязаны передать свои армии в подчинение главнокомандующему д’харианской армии в течение нескольких недель. Они также обязаны признать власть дома Ралов над вверенными им землями единственно законной, а свою — номинальной.
Бердина присвистнула, тряхнув темной косой. Кэлен, едва соображающая от злости и ненависти, обжигавших ее легкие изнутри, продолжила:
— Завоёванные Д’Харианской Империей государства обязаны выплачивать налог, превышающий общепринятый в пятикратном размере, в течение тридцати лет, в то время как страны, принявшие нейтралитет или выбравшие сторону Имперского Ордена, признаются врагами Империи. Лишь страны, добровольно подписавшие сие соглашение, имеют право занять своё место в Совете, который начнёт формирование с завтрашнего дня; на ведение свободной торговли внутри Империи, а также на защиту со стороны д’харианской армии в случае нарушения их суверенитета.
Кэлен швырнула бумагу на стол и развернулась. Если бы ее магию можно было видеть, всякий бы узрел, как над ее кожей летали смертельно опасные молнии. Даже морд-сит не рискнули остановить разъярённую Мать-Исповедницу, что уж говорить о свите Цириллы, мгновенно расступившейся, словно стадо напуганных овец. Телохранительницы развернулись на каблуках и направились вслед за Кэлен, как и королева Галеи. Всем было известно, на кого Мать-Исповедница хотела выплеснуть свой гнев, и все желали знать, чем это закончится.
Ричард знал, что его ждало, ещё до того, как дверь его кабинета открылась, явив ему самое злое и опасное создание в Новом и Древнем Мире: Мать-Исповедницу Срединных Земель. Он поднялся с кресла, чтобы оценить масштаб своих бед, и развернулся спиной к своему столу, упираясь бёдрами в его край. Он не скрестил руки на груди, не чувствуя необходимости в защите. Его самоуверенность была довольно опрометчива, и он сам понимал это, наблюдая за тем, как вокруг его будущей жены летали молнии — отражение её разбушевавшейся, плохо контролируемой магии. Её зелёные глаза были подёрнуты дымкой, которую он часто видел у женщин, обладающих огромными силами.
Но он не боялся её. Ничуть.
— Кто дал вам право выдвигать такие условия для вступления в коалицию? — руки упёрты в бока, тон лишь немного, совсем чуть-чуть повышен. Ричард был несказанно удивлён, что она ещё не кричала.
— Надвигающаяся война, — лаконично ответил он, даже не двигаясь с места. — Кто дал вам право врываться в мой кабинет?
— Ваша провокационная наглость, — отчеканила она в ответ, поражая его быстротой реакции. — Если вы хотите
пережить эту войну, то я настоятельно рекомендую пересмотреть ваши условия, — угрожающе медленно проговорила она, подходя ближе на несколько футов. Их едва разделяло расстояние вытянутой руки. — Ни одна страна не согласится на подобное гнусное унижение!
—
Унижение? — Ричард усмехнулся, снисходительно качнув головой — жест, уже бывший оскорблением для Матери-Исповедницы. Он не смел думать о ней, как об истеричной девчонке, на которую он мог просто закрыть глаза. Не смел. — Унижением было бы просить о меньшем.
— Ни одна страна Срединных Земель не перешла под власть Д’Хары даже во времена Великой Войны, и знаете, почему? Потому что один узурпатор не способен победить другого узурпатора. Срединные Земли — это коалиция, и она обязана оставаться коалицией, а не группой марионеточных государств. Иначе — конец, — ей было сложно удержаться от шипения.
— Десятки раздробленных государств со слабыми армиями — не помеха для Джеганя с его многотысячными войсками. Объединение — необходимая мера, если мы хотим выдержать его натиск, — он выпрямился перед ней в полный рост. Её макушка находилась где-то на уровне его рта, но Кэлен, Владетель бы побрал Ричарда Рала, была
Матерью-Исповедницей! Тирану-новичку придётся сильно постараться, чтобы запугать такую женщину, как она. Вскинув голову, Кэлен снизошла и предоставила своему «жениху» возможность оправдаться. — Я не потерплю разногласий, не потерплю ваших излюбленных подковёрных интриг, не потерплю предателей и изменников. Мне нужна капитуляция, абсолютная и безоговорочная, чтобы я был уверен в каждом союзнике. Поэтому все будет так, как написано в этом документе — точка.
Зелёные глаза опасно потемнели в гневе, и, когда Мать-Исповедница в изумлении от такой непередаваемой наглости покачала головой, её черные как смоль локоны разметались в беспорядке крупными кудрями. Пальцы на талии сжались так, что побелели костяшки.
— Этого не будет — точка. Вы хотите не
быть уверенным в каждом союзнике, а перекрывать ему воздух, чтобы он не посмел пойти против вас! Если этот документ не будет уничтожен до завтра, я немедленно покину Народный Дворец и отправлюсь в Эйдиндрил, чтоб поднять армии Срединных Земель в одиночестве, без помощи ваших д’харианцев.
— Блеф. Ваши нетренированные, захудалые армии, которые с трудом могут напугать даже детей? — Ричард рассмеялся. — Я видел, что стало с армией Галеи после резни в Эбиниссии. Пять сотен зелёных юнцов, которые чудом не погибли под натиском многотысячной армии — и это все, что от них осталось.
— Этим «чудом» была правильная военная стратегия, которая позволила им разбить неприятеля задолго до того, как туда пришли ваши непогрешимые и всемогущие солдаты!
— Стратегия, предложенная вами, без сомнения.
— Именно так.
— Тогда я могу лишь пожелать удачи в борьбе с Имперским Орденом и одновременно с правителями этих стран, которые постоянно будут вставлять вам палки в колеса ради своего драгоценного суверенитета. Только вот, чем их самостоятельность и независимость поможет лично вам? Какая от этого выгода?
— Я — Мать-Исповедница, и я обязана следить за соблюдением их прав и свобод. Я
правитель, а не тиран — о какой личной выгоде вы смеете заговаривать?! Номинальная власть — это синоним её полного отсутствия у жителей Срединных Земель и красивое название для ваших безграничных полномочий, — отчеканила она.
— Да, — скривился Ричард, которому уже изрядно поднадоели метания будущей супруги, — я видел вашу «власть народа», справедливость для всех и неприкосновенность каждой страны — выберите, что красивее звучит для ваших нежных ушек, Мать-Исповедница, — когда посещал Андерит. Толпы загнанных и отупевших хакенцев — лучшее место для распространения либеральных идей! — не выдержал Ричард, угрожающе всплёскивая могучими руками. Рядом с ним Кэлен была невесомой и неощутимой. Она ненавидела это чувство. — Хватит провокаций и выставления нереальных требований! Имейте стыд и признайте, наконец, что не справитесь без нас.
— Как и вы не справитесь без нас! Но я не позволю какому-то спятившему от жажды власти Ралу, выродку кровожадного тирана, получить контроль над землями, забота о которых является моим долгом, защищать которые я поклялась перед собственным Орденом! — она резко опустила руку на его грудь, прямо над его размеренно бьющимся сердцем.
Под ее кожей опасно разлилось тепло ее магии, требовавшей выхода. Она могла бы сделать это — просто исповедать его, сделать своим рабом и заставить подчиняться ей. Такое происходило и раньше, и даже гораздо чаще, чем когда кто-то смел предлагать Мать-Исповедницу в жены. Даже король Галеи, могущественного государства, стал рабом ее матери. Ни восстаний, ни заговоров, ни отравлений — никто не посмел возразить олицетворению верховной власти во всех Срединных Землях.
Только вот, разве это сделало бы ее лучше него? Хоть в чем-то?
Ричард в гневе перехватил женское запястье. Нервы его откровенно не выдерживали, а выслушивать речи своей гордой, свободолюбивой и вечно,
вечно недовольной невесты он не желал.
Это уже была не одна из тех перепалок, когда Исповедница снова пребывала в мрачном расположении духа и нагло отыгрывалась на будущем супруге — это было откровенное оскорбление, перешедшее в угрозу. В долгу Ричард оставаться не собирался. Если дело дошло до этого, то в его запасе больше не было разумных слов.
— Погано вы,
Кэлен, исполняете вверенные вам сёстрами обязанности, — прорычал Магистр, проигнорировав ее попытку вырваться. Момент ушел — она струсила, проиграла. — В Никобарисе колдунов и волшебников сначала пытают, а потом вешают, в Тамаранге просто рубят головы всем подряд, а в Андерите хакенцев превращают в скот, в то время как зажравшиеся андерцы на них разве что не ездят. Права? Свобода? Безопасность? Что вы, годами закрывающая глаза на этот далеко не полный список зверств, можете об этих понятиях знать?
Кэлен задрожала в ярости. Нет, она не расплачется перед ним, не сейчас, но Ричард видел, что невеста на грани. Она была также морально истощена, как и он, и вымещать страх, злость и раздражение от постоянной усталости именно на ней, испытывавшей то же самое, было не лучшим решением. И, тем не менее, Ричард не собирался извиняться, не сейчас. Сейчас он просто отпустит её.
Ричард не учел, что он сжимал в крепких тисках своих пальцев лишь одно ее запястье, вторая же свободная рука немедленно послужила ей для выражения всех ее эмоций. Лорд Рал, Магистр Д’Хары, боевой чародей и, к незнанию своей невесты, первый за долгие годы истинный Искатель, получил звонкую оплеуху от своей невесты, практически разрываемой на части гневом и ненавистью.
— Мать-Исповедница, пойдёмте, — кажется, королева Галеи Цирилла приходилась его невесте единокровной сестрой — Ричард отметил это, молча и в упор глядя на Кэлен Амнелл. Он не вскидывал руку, прикрывая горящую щёку, не поднял руку на Мать-Исповедницу в ответ. Только в бешенстве зашипел, изо всех сил сдерживая разгулявшуюся магию Меча Истины, требующую немедленно устранить преграду на пути Искателя. Как интересно: даже зная, каким образом было обеспечено родство между ними двумя, старшая сестра, похоже, заботилась о Кэлен, и прямо сейчас именно на ее плечи легло спасение Матери-Исповедницы от гнева лорда Рала. Королева, вполне осознававшая это, была неестественно бледна.
Цирилла увязалась за сестрой в расчёте, что два правителя убедят Магистра Рала смягчиться, и они, возможно, придут к компромиссу, но Кэлен, надо признать, испортила эти переговоры с самого начала. Вымотанная войной, одиночеством и скорбью по погибшим сёстрам, отравленная необходимостью выйти за сына их убийцы, даже такая сильная женщина как Мать-Исповедница, как Кэлен Амнелл, не могла держать всё в себе вечно.
Цирилла увела девушку. Сейчас ей нужно побыть именно старшей сестрой, а не вечно шестнадцатилетней девушкой, поднимающей настроение серьезной Исповеднице своими необдуманными высказываниями.
— Хотите союза — меняйте условия, — кинула Кэлен, выходя за дверь. Ее голос звучал тускло.
***
Кэлен, свернувшись на кровати и сложив голову на колени сестре, молча плакала, сжимая в тонких ладонях дорогую ткань платья. Она не могла позволить себе всхлипы, а вместо этого лишь судорожно вздыхала каждый раз, когда к горлу подкатывали рыдания. Цирилла терпеливо ждала, когда измученная сестра выплачется, гладила её по голове и шептала что-то бессмысленное и успокаивающее.
Кэлен понимала, что такое поведение не подобает статусу Матери-Исповедницы, понимала, что слабость сейчас может ей очень дорого стоить, но всё, всё чем она дорожила, упорно продолжало ускользать сквозь пальцы. Только ей показалось, что она уже свыклась с трудностями, свыклась с новым, ещё более отвратительным положением дел, как вдруг Создатель услужливо показал расслабившейся Исповеднице, что до определённого момента всё было не так уж страшно, и все её страдания и усилия просто смешны по сравнению с тем, что он уготовил для Кэлен, отчаянно пытавшейся спасти своих людей.
Глубоко вдохнув и очень медленно выдохнув, повторив это же действие пару раз, Мать-Исповедница взяла себя в руки и резко поднялась с колен сестры.
— Я не позволю этому ублюдку разрушить всё, что Исповедницы кровью защищали тысячелетиями, — выговорила она с леденящей душу уверенностью.
— Кэлен, Кэлен! — пыталась образумить девушку сестра. — Сейчас не лучшее время для угроз и провокаций. Договорись с ним.
— Как, как с ним договариваться?! Он не желает слушать!
— А разве ты желаешь? Вот если бы ты, за весь ваш диалог, хотя бы раз попыталась ответить на его слова, не руководствуясь своей упертостью, я бы поверила. Знаешь, что? Позволь ему быть мужчиной и договорись с ним
по-женски, Кэлен! — насколько бы смешно и поверхностно это ни звучало, королева Цирилла была предельно серьёзной. — Иногда для женщин мужество — это не стать непоколебимой и грозной, а склониться перед сильным полом, чтобы в итоге склонить его. Это грустно, это тяжело, это грязно, но таков наш мир, Кэлен. Мне жаль, сестрёнка, но теперь ты — единственная Исповедница, и вокруг тебя нет Ордена, который защитит и поддержит. Ты больше не можешь использовать старый режим как способ устанавливать свои правила. Двигайся дальше, как я, когда завтра возьму перо и подпишу выставленные им условия ради блага своего народа.
— Н-но, Цири… — Кэлен начала отчаянно качать головой. Ее слова чувствовались подобно ножу, полосовавшему ее сердце.
— Приди к нему не как разъярённая Исповедница — приди к нему, как жена. Ричард Рал должен знать, что его цели — твои цели, только тогда он станет тебе доверять, только тогда он станет с тобой считаться. Докажи ему, что его страна для тебя также важна, как и Срединные Земли. Ты требуешь от Магистра Рала уважительного отношения к тебе и твоему союзу, но принимала ли его когда-нибудь ты? Принимала ли ты Д’Хару, оказавшуюся, по сути, в такой же ситуации? — Цирилла притянула сестру к себе, обнимая её, укачивая, словно маленькую девочку. — Я знаю, я знаю, что ты привыкла быть одна против всего мира. Но я же вижу, что твой жених старается. И ты это ценишь. Не отнекивайся. Этот парень довёл тебя, Мать-Исповедницу, единственную выжившую из всего Ордена и противостоявшую Даркену Ралу, до слёз. Подумать только — Кэлен Амнелл полчаса рыдала из-за мужчины!
Кэлен не нравился этот разговор. Она показывала всем видом, как он ей не нравился. Она не могла думать о том, чтобы сдаться перед человеком, который ни во что не ставил ни ее, ни ее цели, ни ее долг. Она не рассчитывала на любовь, но разве так сложно было дать ей хотя бы крупицу уважения?
— У меня нет к нему никаких чувств, — упрямо заявляла девушка. — Между нами нет даже банального желания понять друг друга.
— Да. Просто вместо того, чтобы исповедать нахала, ну или хотя бы вырвать ему язык, ты молча терпела, пока Ричард Рал не позволял тебе сделать и шага. А потом, когда ты на глазах морд-сит и моей свиты так просто дала ему пощечину, он тебе не сказал ни единого слова. Да, вы все еще делаете вид, что не перевариваете друг друга, но умудряетесь выдерживать грань, чтобы не разрушить ваши отношения до основания. Если это не неосознанная попытка выстроить между вами двумя хоть что-то, напоминающее взаимопонимание, то я не знаю, что это.
Мать-Исповедница окончательно умолкла. Она не знала, что сказать, понимая, что, кажется, они и правда начинали сдерживать себя лишь тогда, когда было слишком поздно, и разрушать было уже попросту нечего.
— Подумай хорошенько о его условиях, Кэлен и спроси: ты злишься, потому что Ричард хочет прибрать к рукам свободу стран или потому что он сделал то, что тебе, как Матери-Исповеднице, следовало сделать уже давно, но не хватило смелости?
В устах Цириллы вопрос звучал риторически. Должно быть, она в очередной раз оказалась права.
***
Ричард с тяжёлым вздохом запустил пятерню в и без того растрёпанные волосы и с протяжным горестным стоном уронил голову на ладони. Он проклинал себя за все, что высказал ей. Конечно, Кэлен перешла черту сегодня, но он ведь знал, как девушка относится к своему ордену и обязанностям Матери-Исповедницы. Упоминать смерть её сестёр в таком ключе было… некрасиво. К тому же, ему не нравилось думать, что каждый раз, когда они спорили о столь важных вещах, он пытался подавить ее. Она была права: Д’Хара тоже нуждалась в поддержке Срединных Земель, иначе Ричард просто захватил бы эти земли, только придя к власти. Более того: для того, чтобы Империя не развалилась в первый год, как это, в лучших традициях, происходило раньше, он был обязан прислушиваться к человеку, который знал страны Срединных Земель так же, как Ричард знал свою родину.
— Разве всё так плохо? — с сомнением спросил Бенджамин, косясь на друга. Он пропустил основное действо, поскольку находился в другом конце дворца.
— Не то слово, — буркнула недовольная Кара, находившаяся в первых рядах вместе с Бердиной и Риккой. Именно ее Мать-Исповедница едва не снесла, когда влетела в покои Магистра.
— Ох, Кара, — Ричард был совершенно уставшим, и, к тому же, ему хватало и собственной совести, — только не ты.
— Ваша невеста, в отличие от вашей совести, рыдает так, что за дверью слышно, потому что
вы не сумели удержать язык за зубами, — она не стала скупиться на громкие слова, хотя Кэлен вовсе не сотрясала коридор своим плачем. Факт был налицо: Мать-Исповедница была в крайне расстроенных чувствах, и, в действительности, Кару волновало именно это. — Вы — мужчина! Тем более, вы не можете злиться на то, что она не согласилась играть по
таким правилам.
— Быстро ты переобулась, Кара, — одарив морд-сит долгим взглядом, проворчал боевой чародей.
— Магистр Рал! — оскорбилась девушка.
— Ричард! — возмутился капитан.
— Прости. Прости, Кара, я правда не хотел.
— Матери-Исповеднице это скажите, — она все так же оскорбленно перекинула косу через плечо, сжимая ее кончиками пальцев.
— Кара, уж
ты должна понимать, что я вовсе не хочу озолотиться за счёт несчастных, и так полунищих Срединных Земель. Я сделал, что требовалось, чтобы спасти свою страну! — Ричард был вымотан. Какой смысл бороться и защищать людей, если даже сами люди не верят в то, что он хочет их защитить? Если даже его телохранители, его ближайшие друзья, считают, что он повел себя гнусно и несправедливо?
— Я-то знаю, а вот ваша невеста — нет. Вы всё время молча терпите её нападки, хотя прекрасно знаете, что Матери-Исповеднице просто страшно. Она боится за свой народ, боится неизвестной ей страны — боится будущего мужа, в конце концов, которого почти не знает и с которым ей, тем не менее, придется спать в этом владетелевом куске железки. Вы бы хоть поговорили с ней, что ли? Только не говорите, что Мать-Исповедница сама вас знать не хочет! Где ваша смекалка, когда она так нужна?
Бенджамин кивнул, смотря прямо в глаза недовольной морд-сит. Черты лица Кары смягчились, когда она поняла, что капитан Первой Когорты полностью одобрял ее позицию.
— Она права, Ричард. Ты провернул все слишком внезапно, за день до объявленного срока. По сути, ты только что отобрал у неё власть, хотя сам говорил, что Исповедницы были созданы, чтобы править Срединными Землями. Разве Кэлен Амнелл похожа на девушку, которая будет тихо заниматься хозяйством и смиренно ждать мужа? И не пытайся доказать, что тебе нравится бодаться с будущей женой.
— Кто бы сомневался, что ты её поддержишь. Вам обоим нравится, когда я получаю оплеухи еще и от кого-то, кроме вас двоих — тем более, когда я этого не заслужил. Чтобы вы перестали коситься на меня, вы должны узнать, что я вовсе не отобрал ее власть, а, наоборот, усилил ее.
Покончив с оправданиями, Ричард начал артачиться из чистого упрямства, что вполне можно было назвать остаточным явлением его гнева.
— И я уже говорил, что с Матерью-Исповедницей меня связывает только договор.
Бенджамин устало вздохнул, обменявшись с Карой долгим сочувственным взглядом. Как бы показать этим двоим, что они вечно украдкой косятся друг на друга, следят, куда пошли, достаточно ли вокруг охраны и вообще довольно нервно переносят наличие противоположного пола рядом с суженным? Ричард не терпит лордов Срединных Земель вокруг красавицы-невесты, а Кэлен — хихикающих и вечно смущающихся служанок, постоянно задающих Магистру Ралу вопросы о благоустройстве зала для бракосочетания, хотя прекрасно знают, что всем заправляет Мать-Исповедница.
— Глупцы вы, старый друг, — устало заметил капитан, — вы оба.
