Правительница Д'Хары

      Белое платье всегда значило для Кэлен нечто особенное. Оно было символом доверенной ей власти, символом чистоты и неподкупности; оно олицетворяло стремление к поиску незапятнанной, беспрекословной истины.       Глядя на свое отражение в зеркале, Кэлен не понимала, что значил для нее белый в данный момент. Это было ее второе свадебное платье, и теперь, вместо того чтобы привлекать к себе внимание вычурным красным цветом, символизировавшим дом Ралов, оно зачаровывало своей простой красотой, струящейся шелковой тканью и летящими рукавами. Единственным украшением этого платья была тонкая вышивка золотистого цвета по линии треугольного выреза, непривычного для Матери-Исповедницы.       Главная швея Народного Дворца, стоявшая в дверях небольшой гардеробной прямо в покоях Матери-Исповедницы и лорда Рала, явно нервничала, то и дело спрашивая, было ли будущей леди Рал комфортно. Кэлен охотно заверяла ее, что платье было действительно безупречно, и, вне сомнений, она не врала: ее предсвадебное волнение не имело ничего общего с тем, во что она была одета.       Если главная швея и Мать-Исповедница были заметно напряжены не под стать ситуации, то Кара выглядела страшно довольной, и Кэлен понимала, что это не сулило ей ничего хорошего. Морд-сит редко бывала в таком приподнятом настроении, и чаще всего это было связано с возможностью заставить Ричарда закатить глаза или…       — Это платье очень подходит тебе, но, думаю, лорд Рал хотел бы увидеть и что-нибудь более открытое. К счастью, швеи закончили твое ночное платье. Не хочешь примерить его до того, как лорд Рал порвет его прямо на тебе в вашу брачную ночь?       … или заставить Кэлен покраснеть.       — О чем это ты? — невинно осведомилась она, мечтая скрыть красный оттенок своих щек. Даже если бы она отвернулась от Кары, ее смущение осталось бы очевидным, учитывая то, что вся фигура Кэлен прекрасно обозревалась в отражении зеркала.       Она уже вернулась к обязанностям Матери-Исповедницы, и именно они помогали ей отвлечься от того факта, что их с Ричардом свадьба — теперь вполне настоящая и даже основанная на взаимном желании связать себя узами брака — состоится послезавтра.       — Настоящая свадьба, помнишь? После нее обычно наступает брачная ночь, и в брачную ночь…       Главная швея Народного Дворца, до даже позволившая себе хихикнуть, вдруг округлила глаза, желая отдалиться от этого неудобного диалога. Каждый во Дворце знал, что морд-сит, если начинали что-то рассказывать, никогда не скупились на подробности.       — Добрые духи, ты ведь понимаешь, что я не об этом, — быстро прервала ее Кэлен еще до того, как морд-сит успела зайти слишком далеко. — Какое еще ночное платье? Я не помню, чтобы распоряжалась о пошиве.       — Верно, ты не распоряжалась, — подмигнула ей Кара, переглядываясь со смущенной женщиной. Та кивнула неожиданно уверенно. — Так решил лорд Рал после переписки с королевой Цириллой. Я не имею ни малейшего представления, что она могла написать ему, но одобряю его выбор. Так что, ты примеришь платье?       Мать-Исповедница, в отличие от Кары, прекрасно понимала, что ее сестра могла написать Ричарду. В ее послании точно мелькало слово «женственный», и, возможно, даже не раз. Цирилла, которая осведомлялась о состоянии Кэлен посредством писем, должна была понимать, в каком состоянии была ее младшая сестра. Ей не нужно было видеть ее неприкрытую худобу — не стройность, а именно худобу, которую не смогли вытеснить даже тренировки с Ричардом, — чтобы понимать, что Кэлен нуждалась в напоминании о своей красоте.       Цирилла хорошо разбиралась в ее эмоциях еще в их юношестве, когда Кэлен надевала свою маску при малейшей угрозе вторжения в мысли, и будущая королева Галеи уже тогда действовала в обход всех барьеров. Не удивительно, что сейчас она могла читать ее мысли, не обмолвившись с ней ни единым словом.       Кэлен с явным нежеланием напомнила себе, что ее сестра должна была приехать сегодня к полудню, но опоздала к обещанному сроку уже почти на девять часов. Она старалась подавить в себе приступ тревоги, связывая его с волнением перед предстоящей церемонией.       — Ты никогда не научишься принимать отказы, правда? — всплеснула руками Кэлен.       — Конечно, нет! Не тогда, когда я могу насолить лорду Ралу, испортив его сюрприз и дав тебе примерить платье раньше срока.       Кара заговорщицки переглянулась с другой женщиной, и та вдруг улыбнулась. Кажется, эта морд-сит наконец научилась договариваться с людьми, не используя свой эйджил.       В конце концов, Кэлен сдалась и кивнула. Ричард заверил ее, что сегодня вернется не раньше полуночи, когда она сообщила ему о примерке. Он явно дал понять, что не собирается вмешиваться в их «женские дела».       Швея внесла в гардеробную стопочку одежды, и Кэлен бросилось в глаза, что предметы в ней были выполнены в черном и золотом цветах. Мать-Исповедница хмыкнула, узрев в этом полное отсутствие случайности, и приняла от швеи стопку, сразу же ощущая необыкновенную мягкость материала. Вне сомнений, это тоже был шелк.       Кара кивнула швее, и, напоследок улыбнувшись, она попрощалась с обеими женщинами. Морд-сит выглядела настолько довольной, что Кэлен засомневалась, что она держала на руках всего лишь одежду.       Кэлен понадобилась помощь с завязками ее свадебного платья, и после того, как с ним было покончено, она хотела надеть ночное платье прямо поверх корсета, но морд-сит неожиданно начала протестовать.       — Кто спит в корсете? — едва не вскричала она.       — Тогда, будь добра, выйди, — ответила ей Кэлен без тени раздражения.       Конечно, стеснение было неведомо ей уже многие годы, и лишним тому подтверждением был ее поступок в те времена, когда она возглавляла командование армией Галеи. Для нее не составило труда повести колонну всадников в бой, будучи абсолютно обнаженной. Единственным подобием одежды на ней была известка. Однако сейчас, только-только начав оправляться от последствий своей болезни, она не чувствовала себя достаточно уверенной, чтобы обнажиться перед кем-либо. Она даже не желала объяснять это Каре, вполне сознавая, что после всего произошедшего она имела право на личное пространство и могла получить его без лишних разговоров. Кара согласилась на удивление быстро, и Кэлен не увидела в этом никакого злого умысла — а зря.       Она накинула на себя песчаного цвета нижнее платье и обернулась к зеркалу. Платье едва прикрывало ее бедра, доходя лишь до их середины, и, накинув поверх черный халат, она осознала, что тот был лишь немногим длиннее. Платье подчеркивало каждый изгиб ее тела, открывая выступающую линию ключиц и частично обнажая тонкие плечи. Треугольный вырез спускался до самой середины ее груди, обрамленный тонкими золотыми кружевами, которые вовсе не смотрелись вычурно благодаря своему изяществу.       Она бы никогда не подумала, что наденет на себя такую вещь — в Эйдиндриле подобное было не отыскать, а швеи бы лишь округлили глаза на столь необычную просьбу. И все же, она тяжело вздохнула, когда ее взгляд зацепился за очередной острый угол ее тела, не слишком-то выгодно подчеркнутый этой прекрасной вещью. Кэлен раздраженно стянула с себя халат и бросила его на кресло в углу небольшой комнаты. Уже скрестив руки и приготовившись снять с себя платье, она развернулась к выходу, намереваясь убедиться, что дверь все еще была закрыта.       Дверь была закрыта, только вот, Кэлен была уже не одна.       — Кажется, теперь я догадался, зачем Бердина так спешно уводила меня из библиотеки, — Ричард улыбнулся, продолжая стоять, прислонившись к широкому дверному проему. Кэлен удивленно уставилась на него. Теперь-то до нее дошло, почему морд-сит выглядела, как довольная кошка.       Кэлен скрестила руки на груди, закрывая от взгляда Ричарда заметный рельеф ее груди. Прикосновение ткани к телу отдалось в ее нервных окончаниях подобно тысяче разрядов маленьких молний. Она задалась вопросом, чувствовал ли он нечто подобное, глядя на нее.       — Всему свое время, лорд Рал, — она подошла к нему, используя близость как способ отвести его внимание. Конечно, она все еще была его центром, но теперь ей удалось хотя бы поймать его взгляд. — Советую запастись терпением.       Он коснулся ее щеки, и тогда Кэлен увидела на его губах улыбку. Она не видела улыбки мягче, не ощущала касания нежнее. Ее душа трепетала каждый раз, когда в мыслях звучало новое для нее обращение: муж. Она с волнением ждала момента, когда сможет назвать его так перед тысячами людей, когда никакие условности уже не отменят это.       — Ты выглядишь невероятно. Боюсь представить, насколько тебе идет свадебное платье.       Кэлен приподнялась на носочках и легко поцеловала его, едва касаясь его губ. Он обнял ее за талию и приблизил к себе, не намереваясь отпускать. Она не заметила, в какой момент их касания стали жизненно необходимы, но уже не могла представить их отношения другими.       — Не бойся. Ради тебя я даже сниму его.       Ричард слегка сощурился, смотря на нее с ноткой вызова. Вдруг Кэлен поняла, что совсем не стеснялась изменений в своем теле, когда он был рядом. По крайней мере, точно не когда в его взгляде горело такое обожание.       — Ловлю тебя на слове, Мать-Исповедница.