Второй шанс

— Зачем ты это пьёшь? — Существует вероятность, хоть и малая, того, что в деревне будет хотя бы несколько волшебников. Не хочу, чтобы кто-то меня узнал. — О! Тогда, может, и мне выпить? Будем близнецами. — Ага, которые ходят, держась за ручки, — я поднимаю наши руки со сплетёнными пальцами, — а если отпущу, вдруг снова потеряешься? Гермиона улыбается и смотрит на меня. — Почему именно Ричард? — Хм. Не знаю. Просто пришло в голову. — А я уже привыкла и к облику, и к имени, — тихо говорит она, словно не мне. — Могу иногда превращаться, — разворачиваюсь к девушке, подхожу вплотную, — если тебе так понравилось. Щёчки загораются: она понимает, о чём я. — Нет. Я люблю тебя, Северус. — Любишь — это хорошо, взаимно. Но страсти можешь предаваться и с Ричардом, — выдыхаю в самые губы, касаюсь нежно щеки, заставив тяжело вздохнуть. — Нет, — шаг от меня. — Прилежная ученица превратилась в прилежную женщину? Не изменяешь, значит? — хмыкаю я, и не могу насладиться её смущением, её румянцем. Такая милая, такая чистая. — Я хочу только Северуса. — На том столе ты явно не так думала. — Упрекаешь? — вскидывает подбородок, смотрит в глаза, но тут же шумно выдыхает и сжимается, когда я резко притягиваю к себе. — Глупости, — мягко глажу по голове. — Я клоню к тому, что, если тебе как-то некомфортно со мной, с Северусом, мне не сложно преобразиться в Ричарда для тебя. И не важно, для какой цели: для секса или для того, чтобы попить чай или поболтать. Ты ведь привыкла уже к нему. Шумный выдох, обнимает крепче. — Вот же глупый, а. Долгое время ты для меня был нематериальным, и было лишь уважение, доверие и любовь. Между этими тремя чувствами не проскальзывало ни желания, ни похоти, ни страсти. Я не рассматривала тебя как объект своих сексуальных желаний тогда. Но теперь, — чувствую, как её руки скользят по моей груди, — ты существуешь, ты живой, ты мой, — шепчет возле уха. — Просто хочу немного привыкнуть к тебе, как к своему мужчине. А по поводу Ричарда... думаю, что ты сексом занимаешься не хуже него, — смеётся и целует в шею. Крепко обнимает. Моя умная женщина. Договорившись, что ужин приготовим вместе, просто покупаем свежие продукты и готовый обед в кафетерии. Закупившись, заглядываем в аптеку, где я пополняю свои запасы Оборотного зелья. Мистер Стоун с подозрением косится на меня, но не проронив и слова протягивает мои же бутылочки с зельем. Кажется, что кроме меня и некоторых неординарных парочек это зелье никто не покупает. Погода просто идеальна для прогулок. Нет ветра. По небу медленно плывут облака, то и дело затмевая горячее солнце. Даже и не думал, что после полудня здесь будет так хорошо. Подойдя к камню покрупнее, я принялся восстанавливать свои пробелы в трансфигурации. Небольшая лодочка для двоих всё же получается. — Обед на самом озере? — удивлённо спрашивает Гермиона, схватившись за мой рукав и заглянув в глаза. — Ну да, — просто отвечаю и замечаю неописуемый восторг в карих глазах. Улыбаюсь, радуюсь тому, что ей нравится идея. А вот понравится ли исполнение? Мягко беру её под локоть и помогаю забраться в лодочку. Сам сажусь напротив и взмахом волшебной палочки отталкиваю нас от берега. Моя спутница восхищённо охает, а я чувствую, что превращаюсь в себя. Хорошо. Так мы лучше сможем насладиться обществом друг друга. Мы плавно добираемся до середины озера. Гермиона осторожно наклоняется и черпает чистую воду, пуская по гладкой поверхности рябь. — Здесь так красиво, Северус. Просто невероятно, — улыбается мне. — Я согласен с тобой. Невероятная... Домой мы возвращаемся к темноте. Оба отправляемся в душ в разных спальнях и вновь встречаемся на кухне. Гермиона, довольно улыбаясь себе под нос, нарезает салат, а я с не менее глупой улыбкой отбиваю и принимаюсь жарить мясо. На пару минут она исчезает в спальне, чтобы вернуться с пером, чернильницей и пергаментами. Отложив в сторону готовый салат, Гермиона усердно принимается писать два письма. Я терпеливо дожидаюсь, пока она допишет, но терпение подходит к концу, и любопытство вырывается наружу, когда она принимается аккуратно складывать пергаменты. — Письмо. Поттеру? — как бы между прочим интересуюсь я. — Нет. Рону. — Уизли? — удивляюсь. — Да, — кивает, улыбнувшись. — Настоятельно требую развода и встречи, — как бы между прочим добавляет она. — Развода? — у меня чуть лопатка из рук не падает. — Да. Хочу полную свободу. Ты... ты не рад? Не хочешь? — как-то неуверенно и разочарованно. — Хочу. И очень рад такому твоему решению. Просто, — подхожу ближе, поглаживаю по щёчке, — ты уверена? — Конечно. Меня с ним больше ничего не связывает, но надеюсь, что свяжет с тобой... От этого тонкого полунамёка у меня в груди что-то колышется. В голове представляется вдруг, как бы я мог с ней связаться... Небольшой светлый зал с длинными рядами скамеек. Она, в белом платье, с улыбкой смотрит на меня и говорит заветное "да". Выдыхаю и не могу скрыть улыбку. Склоняюсь, целую в лоб. У нас всё будет, моя девочка, вот только немного разберёмся с делами. Гермиона смотрит удивлённо. — Чего так улыбаешься? — Ничего, — улыбаюсь ещё шире. — А кому второе письмо? — бросаю взгляд на второй конверт и возвращаюсь к сковородке с мясом. — Одному знакомому из Министерства. Попросила подготовить контракт о разводе. Отправь, пожалуйста. Я присмотрю, — она мягко касается локтя, берёт лопатку. Справляюсь за пару минут и возвращаюсь. Раскладываю мясо и разливаю вино. — На какое число и на сколько назначила встречу? — На завтра, в десять. — Завтра, — повторяю шёпотом. Удивляюсь её смелости. Удивляюсь её уверенности. — Не боишься? — Ты ведь будешь со мной, чего мне бояться? — улыбается так широко и искренне, что я не могу не улыбнуться в ответ. Одобрительно киваю. Моя умница. — Больше никто и никогда не причинит тебе боли, Гермиона, и я никогда не обижу тебя, — говорю чётко, смотрю в её глаза. Моя девочка облегчённо выдыхает, словно всегда хотела услышать эти слова. — Спасибо, Северус, — улыбается мягко, тепло. Склоняется над тарелкой, проводит носом по воздуху. — М-м, как вкусно пахнет! Приятного аппетита, Северус. — И тебе, Гермиона. Облегчённо выдыхаю, укладываясь в постель. Отличный ужин, замечательный день. После трапезы мы вместе убрали стол, и Гермиона, пожелав мне доброй ночи, отправилась в свою спальню. Поправляю одеяло. Тушу свечи. Скрипит дверь, а следом за ней и кровать. — Ай-яй-яй, мисс Грейнджер, кто же вас учил прокрадываться в спальню бывшего слизеринского декана? — задаю вопрос, а в ответ получаю лишь хихикание. — Я знала, что вы не будете против, профессор. — У меня разве есть выбор? — риторический вопрос, и я закрываю глаза, когда она ложится рядом. Даже и не прикасаюсь. Пусть спит себе. Целее будет, мысленно усмехаюсь. — Северус. — М-м? — И что, даже спокойной ночи не пожелаешь и не поцелуешь? Хмыкаю. — Спокойной ночи, Гермиона. Целую, — посылаю воздушный поцелуй и немного вздрагиваю от её звонкого смеха. — Эх, профессор, всему вас учить нужно, — в притворном неудовольствии ворчит девчонка и нагло врывается в мое личное пространство. Пробирается под мою руку, прижимается всем телом к боку. Рука скользит по груди, по шее и останавливается на щеке. Понимаю, что ей это для ориентира, чтобы... ох. Вот ведь бессовестная. Целует прямо в губы. И я в ответ обнимаю за талию и второй рукой скольжу по плечу. Вот откуда в тебе столько страсти, а, девчонка? Прервала поцелуй. Молодец... — Доброй ночи, Северус, — шепчет в самые губы и утыкается в шею. Была бы она ещё не доброй после такого. — И тебе, Гермиона, — мягко поглаживаю по голове и закрываю глаза.