And Then a Bit

Но, может быть, настало время, Когда кое-что сможет выйти из-под контроля. Может быть, настал год, Когда мы не станем давать пустых обещаний. Может быть, настали дни, Которые запомнятся, как освободившие нас. Marie Key — «De Her Dage»

Луи всегда почему-то немного казалось, что он принадлежит тайной шпионской организации, когда Modest! просит его о подобных встречах. Всё дело в каких-то засекреченных звонках, что-то вроде: «Вот вам время и место, но мы не расскажем, зачем мы вас туда, собственно, пригласили». Он выглядит очень привлекательно в тёмно-бордовой футболке и чёрных узких джинсах, завёрнутых к низу и демонстрирующих его загорелые лодыжки и тату «The Rogue». На ногах пара изношенных чёрных vans без носков, а волосы в полном беспорядке. Он хватает свои солнцезащитные очки и куртку, которые вчера небрежно закинул в кресло после позднего возвращения из Tesco, и выходит из дома, мысленно проверяя, не осталось ли там ничего важного. Ключи? Бумажник? Телефон? Луи включает радио, неспешно расхаживая по своему гаражу и прослушивая последние несколько строк из нового сингла Little Mix. И уголки его губ тут же поднимаются вверх, когда на ум приходит воспоминание того, каким потерянным был Зейн, когда Перри спустя год семейного счастья вновь начала работать. «Но что мне теперь делать, Луи?» — жаловался тот ему по телефону. Луи, как очень сочувствующий друг, просто посмеялся над ним и воскликнул, что Перри не умерла, а по-прежнему рядом. К счастью для девушек, им удалось удачно вернуться: когда они выпустили новый альбом спустя четырнадцать месяцев после начала их паузы, им потребовалось не так уж и много времени, чтобы вернуться к тому успеху, который они имели до перерыва, и даже лучше. Это дало Луи надежду на то, что, возможно, так же будет и с ними. Хотя пока всё выглядело довольно мрачно. Парни всегда гордились тем, что имели лучших фанатов на свете. Они были страстными и преданными — доходящими порой до грани сумасшествия, — но в первую очередь они были верными. Хотя у руководства и было много забот относительно непостоянства современных подростков, Луи был уверен, что после возвращения группы их фанаты всё ещё будут с ними. К большому сожалению, но похоже, что руководство умеет и не ошибаться. Не потому, что люди их забыли или у группы не появилось новых фанатов, но всё определённо не так, как было раньше. Не то чтобы он ожидал, что всё станет по-прежнему, но… С тех пор, как пять месяцев назад они начали записывать их следующий альбом, их PR-команда работала круглосуточно, подталкивая парней и восстанавливая их прежнюю славу. Little Mix не было всего год, и удержать их фан-базу им удалось довольно успешно: выпустив новый альбом, они вернули тех фанатов, которых уже потеряли, и в обмен заполучили новых. Похоже, год для девочки-подростка — предел. One Direction нет уже почти два года, и пока уровень их популярности можно описать как: «можно сдаваться, нас больше никто не любит», так что парням ещё далеко до возвращения, которого им бы хотелось. Дело в том, что с тех пор они очень выросли: они больше не те подростки, что с превеликим удовольствием поют Torn. Теперь они старше, опытнее, как и их музыка. В идеале они хотели бы достичь более взрослой аудитории — кого-то, кто старше их возраста, — но как это возможно, если люди всё ещё видят в тебе восемнадцатилетку с причёской Джастина Бибера. Луи вздыхает, въезжая на парковочную стоянку у здания, где находится офис Modest! Management, и ненадолго задумываясь над тем, что, возможно, эта встреча задумана для обсуждения новой PR-стратегии, способной вернуть их группу к её прежней славе. Хотелось бы ему посмотреть, как бы они сами играли в свои глупые игры. Положив руку на сердце, можно смело сказать, что Луи в целом совершенно не любит ни Modest!, ни HJPR, ни рекламные трюки. Он был причастен к одному из них на протяжении двух с половиной лет, и это было ужасно. Он кое-как провстречался с Элеонор около четырёх месяцев, после чего оба признали, что больше подходят друг другу в качестве друзей, но никак не любовников. Как и любая другая представительная поп-звезда, он сообщил PR-команде об их разрыве так, чтобы та смогла решить, как преподнести это людям. Именно тогда и начался весь этот фарс, длившийся два с половиной года. Его точно так же вызвали на встречу, и на автостоянке он встретил растерянную Элеонор, которая рассказала ему, что тоже была приглашена. Когда они вошли в конференц-зал (№ 1), глава их рекламной компании сообщил, что они бы хотели, чтобы Луи продолжил встречаться с Элеонор. Что расставание только добавит масла в огонь, которым были слухи о 'Larry Stylinson', потому что пока существует One Direction, существуют и слухи о том, что Луи — гей и состоит в отношениях с Гарри. И даже если это не так (пусть в размышлениях о его нетрадиционной ориентации, возможно, и могла бы быть доля правды), для руководства это, похоже, мало что меняло. Им захотелось раскрутить One Direction: вероятно, сомнения в сексуальной ориентации Луи и Гарри им были невыгодны. Натуралы продавали бы записи, а геев не было бы и в помине. По крайней мере, так они считали тогда. Оглядываясь теперь назад, Луи совершенно не понимает, как им удалось уговорить его и Элеонор на подобную махинацию, но они поддались и, прежде чем понять, на что идут, согласились на продолжение публичных отношений. Сначала всё было замечательно. Эль была его другом, и если временами нужно было прогуляться по магазинам, подержаться за ручки или обменяться каким-то количеством невинных поцелуев, то всё было в порядке. Он вовсе не собирался с кем-либо встречаться, так что это не могло помешать его личной жизни. Они либо гастролировали, либо работали над новым альбомом, поэтому, даже если бы он и захотел, их группа была не в том положении, чтобы заводить новые отношения. Таким образом, вначале эти псевдо-отношения не причиняли никакого дискомфорта, но ровно до тех пор, пока ему не сообщили, что их с Гарри отношения на публике будут ограничены и сведены к минимуму. Что придется притворяться, словно они даже и не друзья вовсе. Очевидно, так называемые ларри-шипперы расценили Элеонор просто как «бороду», продолжая думать, что Гарри и Луи действительно состоят в отношениях. Луи искренне восхищался их верностью, даже если их предположения и не были верны. Несомненно, их дружба была и всё ещё остаётся особенной, определённо не такой, какую он делил с остальными парнями или с кем-либо ещё в своей жизни, но они с Гарри никогда не состояли в романтических отношениях. Они были лучшими друзьями, ближе, чем с кем-либо ещё, но никогда не были парой. Так или иначе, им пришлось временно прекратить своё общение на публике. Во время интервью их постоянно сажали как можно дальше друг от друга, но порой руководство заходило слишком далеко, разделяя парней на две разные группы, собственно, лишь для того чтобы отдалить Луи и Гарри. В самом начале это вызывало некое напряжение в их отношениях, и Гарри было особенно трудно с этим смириться. Мечтатель и оптимист, как никто другой, он искренне не мог понять, как их общение на публике может навредить группе, в конце концов, как Гарри часто утверждал: «Существовала определённая часть фандома, которая хотела, чтобы они с Луи были вместе». Гарри вполне устраивала его ориентация, и уже очень долгое время он упрашивал руководство позволить ему совершить публичный каминг-аут. Луи тайно считал, что, если бы на планете и существовал человек, который, признавшись в своей нетрадиционной сексуальной ориентации, не получил бы в ответ никаких негативных реакций, им определённо был бы Гарри Стайлс. Даже сейчас, хотя уже и прошло шесть лет с тех пор, как они образовали группу, Гарри всё ещё не получил разрешения на подтверждение своей ориентации (это был один из пунктов их руководства в договоре о перерыве). Как и Луи, если уж на то пошло, но, в отличие от Гарри, он не был полностью уверен, что хочет этого, по крайней мере, на данный момент времени. И, скорее всего, не в ближайшую сотню лет. Луи пересекает автостоянку (к счастью, на этот раз не сталкиваясь с Элеонор), входит в здание Modest!, и да, беря во внимание его прошлый подобный визит, можно было разглядеть в нём почти неразличимые нотки опасения. Он трясёт головой, словно пытаясь избавиться от этих ужасных мыслей, улыбается и кивает, здороваясь с парой бизнесменов, ждущих у лифта. Когда тот прибывает, Луи входит и нажимает на кнопку восьмого этажа, достаёт из кармана телефон и проверяет время. На экране его iPhone высвечивается 8:47, и Луи позволяет себе отметить тот факт, что это, по всей видимости, первый раз в жизни, когда он не опоздал. Это не должно быть таким уж большим подвигом, но для него это подвиг. Луи — один из тех людей, которые постоянно опаздывают, если только рядом нет человека, распоряжающегося за него его же временем, но даже тогда гораздо чаще он будет делать всё не вовремя. Хотя на этот раз он пришёл даже немного раньше. В конце концов, встречи требовала одна из глав Modest! Management, и хотя он не слишком-то и жалует всех этих людей, но всё же вряд ли опоздания могут как-то улучшить их и без того натянутые отношения. Услышав сигнал лифта, он выходит и прошагивает вальяжной походкой мимо стойки администратора, не соизволив объявить о том, кто он и почему здесь. Может, у него и был двухлетний перерыв, но тем не менее он всё ещё Луи Томлинсон, и если администратор не в состоянии его узнать, ну, тогда ему её очень жаль: жить в пещере, не взаимодействуя с внешним миром по крайней мере четыре с половиной года, должно быть, не очень-то и весело. Он уже общался с Modest! в последние шесть месяцев, поэтому находит дорогу к конференц-залу довольно быстро, но никак не может избавиться от мысли, что эта встреча несколько отличается от прежней. Луи тянется к ручке двери, стараясь не утруждать свой мозг чрезмерными размышлениями: через секунду он в любом случае узнает, чего они хотят, поэтому беспокоиться сейчас все равно бесполезно. Он входит в комнату, и первое, что сразу же бросается в глаза, — это чья-то спина. — Доброе утро, Хаз, — бодро произносит Луи, проходя дальше в комнату и позволяя двери позади него захлопнуться. В какой-то степени это даже хорошо, что его ждёт не встреча тет-а-тет и что другие парни тоже здесь будут. Гарри немного пугается его появления, видимо, не услышав дверного хлопка. — Боже, Луи, — говорит он, стараясь звучать рассерженно, но удаётся ему это довольно плачевно из-за широкой улыбки, что расплылась по его лицу, как только он увидел Луи. К двадцати двум годам Гарри стал ещё прекраснее (помолчите, пожалуйста, Луи позволяет себе иногда оценить мужскую красоту). Он всё так же, как и прежде, малость походит на хипстера со своей кудрявой чёлкой, белой футболкой, демонстрирующей обнажённую линию его идеальных ключиц и тату, которые интригуют, но в то же время оставляют место воображению. Хотя если на свете существуют уважающие себя девушка-натуралка или парень-гей (кхм, да кто угодно, если честно), у которых всё ещё нет снимка Гарри Стайлса без рубашки, то ему их правда очень-очень жаль. Они ведь, глупые, даже не понимают, как много приятного упускают. Но сквозь белую ткань футболки Луи может разглядеть тату бабочки, а это значит, что жаловаться ему точно не на что. Гарри сощуривает глаза, и на секунду Луи пугается, что тот поймал его нагло изучающий взгляд, что, знаете, попадает под категорию «неловкие» и «ситуации, которых лучше избегать». — Ты рано, — вместо этого говорит Гарри. Что ж, ладно, фух. Луи усмехается. — Поменьше удивления в голосе, милый. Такое случалось и раньше. — Раз в двадцать лет, возможно. — Хмм, — мычит Луи, отчасти соглашаясь, когда присаживается рядом с Гарри. Решая сменить тему, он задаёт вопрос: — Где остальные? Лиама всё ещё нет — на него это не похоже. — Не знаю, — отвечает Гарри. — Я начал думать, что они позвали нас на отдельные встречи, но полагаю, что нет, раз уж мы оба здесь. — Да, — соглашается Луи, — уверен, они скоро появятся. Гарри кивает. — Итак, есть интересные новости? — О да, — протягивает Луи с сарказмом, — с тех пор как мы расстались вчера днём после репетиции, произошло столько захватывающих событий. — Гарри закатывает глаза. — Как знать, Лу. Тебе могла бы перепасть страстная ночка. — Он шутливо подталкивает Луи локтём, передразнивая. — О да, — отвечает Луи с серьёзным видом. — Вообще-то, перепала. Безумно страстная ночь. Только я и двое парней, кажется, их звали… — Эй! — прерывает его Гарри, поднимая руки вверх и останавливая Луи. — Я не хочу слышать о том, что происходит у тебя в спальне. Луи улыбается, качая головой: обманывать и дразнить Гарри всегда было до смешного легко, и ему это даже нравится. — Я и двое парней, которых звали Бен и Джерри, Гарри. — Он на секунду замолкает, прежде чем глупо усмехнуться. — Смотри-ка, рифма! Гарри качает головой, но не может скрыть улыбку, от которой его лицо, кажется, скоро треснет. — Клянусь богом, Лу, иногда действительно кажется, что тебе пять лет. — Ну, надеюсь, нынешние пятилетки не шутят так пошло, но, может, я просто… Гарри открывает рот, чтобы возразить, но, прежде чем произносит хотя бы слово, дверь вновь открывается. — Ах, Гарри, Луи, — проходя в кабинет, приветствует их Ричард Гриффитс в сопровождении Гарри Магги, Саймона Джонса и всей PR-компании One Direction, — прекрасно, что вы смогли присоединиться к нам. Луи и Гарри обмениваются непонимающим взглядом, но вскоре переключают всё своё внимание на изучение и приветствие новых людей. Пожав всем руки, они садятся напротив двух учредителей Modest! Management, а все остальные рассаживаются рядом. — Хорошо, — говорит Гарри Магги, — что ж, перейдём сразу к делу? — Он кладёт руки на стол и слегка покашливает. При любых других обстоятельствах Луи, вероятнее всего, восхитился бы способности этого мужчины прекратить любой разговор, но сейчас он был просто растерян. Похоже, как и Гарри. — Постойте, — говорит он, — мы не будем ждать остальных? Гриффитс и Магги обмениваются быстрым взглядом, прежде чем первый прочищает горло и отвечает: — На эту встречу приглашены только вы. Луи поднимает бровь: ладно, это было неожиданно. Групповая встреча, чёрт, да даже индивидуальная встреча с каждым из них имела бы смысл, но встреча, включающая только его и Гарри, – вот что странно. Сходство с последним визитом Луи, на который, как и сейчас, не были приглашены остальные парни, заставляет чувствовать себя неуютно, но он старается подавить эти мысли. В конце концов, лучше всего сейчас не раздувать из мухи слона. Словно услышав, о чём он думает, Гарри протягивает свою руку, кладёт её поверх руки Луи, расположенной на бедре, и осторожно ее сжимает. Луи не может сдержать нежной улыбки и инстинктивно, перевернув руку, переплетает их пальцы. Это должно выглядеть странно, но только не для них. — Так. — Магги снова прочищает горло, начиная с того момента, где Гарри прервал его: — Как вы оба уже знаете, число ваших поклонников не столь велико, как нам бы того хотелось, и, несмотря на то что оно периодически возрастает из-за скорого выхода вашего нового альбома, этого недостаточно. — Нам нужно, — начинает леди из PR-команды, — что-то большое, значительное, что-то, что привлечёт внимание СМИ и вернёт тех фанатов, которые ещё не вернулись в фандом. — Вы имеете в виду PR-ход? — спрашивает Гарри, в ожидании и замешательстве вскидывая брови. — В целом да. Мы рассмотрели несколько разных вариантов сценариев, на основе которых снова смогли бы заполучить верность поклонников и, как нам кажется, интерес и фанатов, и СМИ. И что, возможно, сможет сделать вас ещё более интересными для других людей. — Гарри, ты уже давно просил нас позволить тебе раскрыться, — говорит Гриффитс, откинувшись на спинку стула. Его взгляд намертво прикован к Гарри. — Время пришло. Гарри нахмуривается ещё сильнее. — Каким образом это касается Луи? — спрашивает он. — Всеми возможными образами, — отвечает Саймон Джонс, и Луи понимает, что ему совсем не нравится этот мужчина. — Каминг-аут казановы Гарри Стайлса, конечно, заслуживает освещения в печати, но он оттолкнёт фанатов, а мы в этом никак не заинтересованы. Однако если бы раскрылись вы оба… — Но Луи это никогда не интересовало, — перебивает Гарри. Несмотря на то что Гарри говорит так же медленно, как и всегда, Луи замечает в его голосе нотки жестокости, которые присутствуют крайне редко и для него совершенно не характерны. — Может, и нет, — соглашается Гриффитс, — но я уверен, что Луи готов пойти на незначительную жертву на благо группы. — Да, Луи и этот мужчина не нравится. — Он не обязан! — горячо протестует Гарри. — Его ориентация — это не то, чем вы можете просто воспользоваться, пока он сам не будет готов к… — Всё в порядке, Хаз, — говорит Луи, прекрасно понимая, что это далеко не так. Всего лишь мысль о признании общественности в своей гомосексуальности — и всё внутри уже скручивается в тугой шар белой жгучей паники. Луи давно свыкся с тем, что женский пол его мало интересует, но это совсем не то, чем он хотел бы поделиться с доброй частью планеты. Люди, выстроившиеся в очередь, чтобы сказать: «А я говорил», — достаточно веская причина, чтобы отложить это объявление на неопределённый срок. Он сильнее сжимает под столом руку Гарри, чтобы показать, что всё хорошо, и чувствует, как тот немного расслабляется. — Лично я не понимаю, как наличие в группе двух геев оттолкнёт фанатов в меньшей степени. Вы столько раз проповедовали нам о том, что для поклонников мы должны казаться доступными ровно настолько, чтобы они думали, будто бы мы когда-нибудь с кем-нибудь из них сможем встречаться. Поэтому, думаю, признание двух участников в гомосексуальности приведёт к совершенно иному результату. Леди из PR-команды в ответ ухмыляется. — Да, — соглашается она, — Вы совершенно правы, мистер Томлинсон: при обычных обстоятельствах это, несомненно, было бы чем-то вроде профессионального самоубийства, но вы — несколько особый случай. Ровно столько же, сколько существует One Direction, существуют и разговоры о ваших отношениях. — Она кивает головой в сторону Луи и Гарри. — Мы с Луи просто друзья, всегда ими были, — перебивает Гарри. — Да, и мы прекрасно об этом знаем. Однако фанаты явно полагают иначе. — Так что вы собираетесь сделать? — спрашивает Луи, устав ходить вокруг да около. Он хочет услышать это как можно быстрее, чтобы ответить «ЧЕРТ ВОЗЬМИ, НЕТ» и вместе с Гарри свалить уже из этого конференц-зала. — Мы дадим фанатам то, чего они хотят, — заявляет Магги, положив руку перед собой на стол и наклонившись вперёд. — Мы дадим им Ларри Стайлинсон. Тишина, последовавшая за его словами, оглушительна. Луи совершенно уверен, что, скажи он слово, за ним последует эхо. Похоже, все замолкли, лишь ожидая их с Гарри реакции. И да, именно этого Луи так боялся услышать, как только их разговор свернул на тропинку слухов о Ларри Стайлинсон. Хотя он уже знал, что к этому все и идет, его ответом по-прежнему было: «НЕТ, ЧЁРТ, НЕТ». Он застыл, повергнутый в шок, а это, безусловно, не то, что с ним случается часто. — Нет. — Голос Гарри возвращает всех остальных к реальности. — Нет, — повторяет он враждебным тоном. — Никогда. — Ладно, хорошо, Луи понимает его нежелание — он считает в точности так же, как и Гарри, — но разве обязательно было произносить всё так, словно отношения с Луи — худшее, что вообще может произойти в его жизни? — Луи не будет притворяться, как тогда с Элеонор. Он — человек. Мы — люди, а не пешки в вашей игре против всего мира. Хорошо. Итак, да, наверное, гораздо важнее тот факт, что Гарри — лучший в мире друг и чертовски хороший человек, и совсем не имеет значения, что он сравнивает отношения с Луи с поеданием улиток или чем-то в равной степени омерзительным. Что ж, будем иметь это в виду. Леди из PR-команды (Лора? Лорен? Что-то вроде того) кривит губы и, сузив глаза, пристально смотрит на Гарри. — Мы вполне ясно осознаём, что Вы — человек, мистер Стайлс. Могу вас заверить, что это исключительно в интересах группы. Для того чтобы вернуть One Direction былую славу, необходимо чем-то пожертвовать. Гарри фыркает, и Луи чувствует, что самое время ему выйти из транса и присоединиться к разговору. — Прошу прощения, если я ошибаюсь, — говорит он, максимально пропитав голос сарказмом, — но, насколько мне известно, мы делаем музыку, и еще совсем недавно я заметил, что скоро выходит наш чертовски хороший альбом. Безусловно, наилучший альбом, и знаете, возможно, вам это чуждо, но как насчёт того, чтобы дать музыке спокойно делать своё дело? Гриффитс качает головой. — Этого недостаточно, мальчики. Мы с радостью позволили бы музыке делать своё дело, позволили бы ей привлечь новых фанатов, но для того, чтобы это произошло, люди должны её слушать. Луи вскидывает бровью. — Это немного грубо, Вы не находите? Мы совсем не похожи на какую-нибудь давно забытую инди-группу. Люди всё ещё интересуются нами. — Недостаточно, — заявляет Джонс. — Вы вернулись после перерыва, и нам нужно что-то сделать, чтобы удержать вас в СМИ, пока не раскрутится новый альбом. Нам нужно что-то, что привлечёт внимание общественности. В данном случае любая реклама — хорошая реклама, а что-то вроде этого сделало бы вас центром всего внимания. Если у нас получится привлечь людей с помощью ваших отношений, то они, скорее всего, останутся ради вашей музыки. Нам нужно, чтобы люди говорили о вас. Чем больше разговоров в прессе, газетах, интернете, тем больше людей слышат о вас, тем больше люди интересуются вами. Луи открывает рот, не полностью уверенный в том, что именно собирается сказать, кроме, конечно же, того, что они не будут придерживаться этого плана. Он совсем забыл, что на встрече присутствуют и другие, поэтому то, что кто-то кроме Гриффитса, Магги, Джонса или леди из PR-команды начинает говорить, немного удивляет его. — Вероятно, здесь возможен компромисс, — говорит мужчина. Он довольно молод, может, возраста Луи. — Если мы пустим в ход Ларри, но люди плохо на них отреагируют, это может разрушить группу. Возможно, следует этот план, так сказать, протестировать? Позволить Луи и Гарри больше пообщаться на публике. Сделать несколько «случайных» фото, где они делают что-то только вдвоем — не знаю, покупки, например, или ужинают вместе, — а затем посмотреть, как люди отреагируют на все это. Посмотреть, увеличивается интерес к группе или же уменьшается. Если это поможет, то мы, возможно, снова все обсудим, а если окажется, что люди больше не на борту корабля «Ларри», мы так же, как и всегда, объявим о том, что они всего лишь друзья. Все молчат, и Луи пользуется возможностью, чтобы взглянуть на Гарри. К его огромному удивлению, он обнаруживает, что тот уже смотрит прямо на него. Гарри вопросительно поднимает бровь и склоняет голову в сторону Луи, намекая на то, что это целиком и полностью только его выбор. Если честно, Луи не видит никакого вреда в том, что только что предложил этот мужчина. Провести некоторое время с Гарри? Он может это сделать. Он определённо точно может это сделать. Вообще-то, эта идея и правда звучит довольно неплохо. Он пожимает плечами с полуулыбкой на лице, говоря всем своим видом: «Ну, тогда можно». Гарри сжимает его руку, а Луи уже совсем и забыл, что их пальцы всё ещё были переплетены. — Хорошо, — говорит он, нарушая тишину. — Мы не согласны фальсифицировать отношения, но мы… прощупаем почву, так сказать. И, если этот… этот рекламный трюк, — он выплёвывает слова, словно они были чем-то очень отвратительным, — поможет вернуть группе популярность, мы, возможно, пересмотрим наше решение. — Они хороши, они действительно чертовски хороши. Гораздо лучше, чем два года назад, с великолепным альбомом, написанным ими же, и он считает, что это нечестно — фальсифицировать отношения и обманывать людей ради успеха. То, как Гриффитс, Магги и Джонс ему улыбаются, говорит, что они знают, что на этот раз одержали победу. Это несправедливо: их против воли затолкали в пузырь притворства, и никогда уже они не смогут быть теми, кем являются на самом деле. Но это последний раз. Луи клянется, что, после того как One Direction вернёт себе прежнюю славу, они больше никогда не будут притворяться кем-то другим. Луи нервно вздыхает. — Ну, если это всё, то мне бы очень хотелось уйти. Нужно писать песни, записывать музыку, знаете, делать всё, что делают участники группы, когда не прибегают к публичным трюкам, обманывая весь белый свет. — Боковым зрением Луи замечает, как губы Гарри немного кривятся в болезненно забавной улыбке. — Хорошо, — говорит Магги. — Мы свяжемся с вами насчёт фотосессии. Думаю, поход в супермаркет можно совершить завтра? Леди из PR-команды кивает. — Думаю, это хорошее начало. Мы уже позаботились о том, чтобы снять запрет на съёмку Луи и Гарри вместе. Почему бы вам не отправиться туда часа в четыре? В какой магазин мне послать папарацци? — Недалеко от моего дома есть Tesco, — отвечает Гарри, а затем переключает своё внимание на Луи. — Потом я приготовлю нам ужин, да? Если у тебя нет других планов? Луи отрицательно мотает головой. — Никаких планов, — говорит он, и, как бы далеко это не зашло, все до сих пор, кажется, не так уж и плохо. Поход в Tesco и потрясающая стряпня в исполнении Гарри — да, Луи определённо может придумать что-то похуже. Гарри отвечает с ослепительной улыбкой: — Отлично, — говорит он. – Ну, теперь, когда всё улажено, нам действительно нужно идти. Мы встречаемся с ребятами в полдень — к тому времени я хотел бы успеть позавтракать. — Он вскакивает со стула, а Луи интуитивно следует за ним. Когда они подходят к двери, Луи оборачивается с насмешливой ухмылкой и говорит: — Я бы сказал, что было приятно, но мама учила меня не врать. — Не дожидаясь их реакции, он медленно разворачивается на пятках и тащит ухмыляющегося Стайлса к лифту. В лифте между ними растягивается неловкое молчание. Кажется, никто из них теперь не знает, как вести себя друг с другом наедине. Луи был таким непреклонным, думая, что больше не будет частью публичных трюков, как когда это было с Элеонор, но так или иначе обманом им удалось уговорить его на соглашение. Вы можете говорить что угодно о руководстве и PR-команде One Direction — особенно в отношении морали и методов их действия, — но единственное, что нельзя игнорировать, — это то, как они действуют. Они отлично знают, как получить свое, и Луи поставил бы все, что у него есть, на то, что этот план сработает. И он сработает. — Итак… — Гарри наконец нарушает тишину. — Это было неожиданно, да? Луи криво улыбается и качает головой. — Не совсем, нет, вообще-то. Я заметил подозрительное сходство с той встречей, когда меня вызывали сюда с Элеонор. — Ох, точно. Всего на секунду я об этом забыл… — Гарри плетется, рассеянно жестикулируя руками. — О чем? О том, что я был здесь и согласился? Я спец по фальшивым отношениям, — добавляет Луи. И отчего-то его попытка отшутиться прозвучала куда более резко, чем планировалось. Гарри немного морщится, а его мягкое «Лу» говорит о том, что он это прекрасно заметил. — Нет, Хаз, — мягко перебивает его Луи, поднимая руку вверх, к выбившейся прядке Гарри. — Боже, я не это имел в виду. С тобой всё совсем не так, как было с Эль. Гарри качает головой, нахмурившись. — На самом деле, это то же самое, Лу, а я помню, каким несчастным ты тогда был. — Это не то же самое, Гарри, правда. И я вовсе не был несчастным. Весь этот фарс — отстой, но все не было бы так плохо, если бы мне не пришлось практически вычеркнуть тебя из своей жизни. Это определённо было хуже всего. Ты мой лучший друг, Хаз. По правде говоря, это просто шикарный повод для нас проводить больше времени друг с другом. Его у нас будет много — я успею надоесть тебе настолько, что тебя от меня будет тошнить. Гарри снова качает головой, но на этот раз уже улыбаясь. — Это невозможно, Лу. У тебя нет шансов. Что-то тёплое распространяется у Луи в груди, но он избавляется от необходимости размышлять над этим буквально сигналом, когда они спускаются на первый этаж. Гарри тянет его за собой, и Луи не может не обратить внимание на то, как огромная рука Гарри оборачивается вокруг его крошечного запястья — не больше чем у маленького ребёнка. — Луи? Луи? — Гарри возвращает его к реальности, когда он отрывает свой пристальный взгляд от их сцепленных рук и концентрируется на лице Гарри. — Извини, — говорит Луи. — Задумался на секунду. Что ты сказал? — Я спросил, хочешь ли ты поесть со мной? Это будет наше первое ненастоящее свидание. — Конечно, — кивает Луи. — Я не ел сегодня ничего, кроме чая, так что это отличная идея. Гарри усмехается. — Отлично, я знаю очень хорошую закусочную совсем неподалеку, там готовят лучшие на свете завтраки. — В таком случае показывай дорогу, юный Гарольд. Гарри толкает Луи бедром и, усмехаясь, качает головой. — Не такой уж и юный, Томлинсон. Вау, в понимании Стайлса, двадцатидвухлетние — «не такие уж и юные», но, с другой стороны, за двадцать два года своей жизни Гарри пережил столько, сколько большинству и не снилось. — Для меня ты всегда будешь ребёнком, — отшучивается он с серьёзным видом. Гарри кивает в ответ. — Как в «Forever Young». Луи соглашается, громко смеясь. — Именно, Хаз, именно.