Эй, почему бы нам не раскрыть свои карты? Распростерев объятия, с улыбкой открыться, Не подавлять и не сдерживать свои чувства, Не укрывать их от дождя, снега и ветра. Marie Key –«Uden Forsvar»
В двенадцать часов следующего дня Луи уже стучится в дверь к Гарри. Они не выбрали точного времени для встречи, но дома Луи было скучно, поэтому он подумал, что может наведаться к лучшему другу. Долго ждать не приходится — и вот он уже слышит щелчок открывающегося дверного замка, спустя несколько секунд дверь распахивается, а на пороге появляется слегка недовольный Гарри. Его кудри спрятаны под чёрной бини, сам он в спортивных штанах и большой серой рубашке с длинными рукавами, которая свободно висит на подтянутом теле, скрывая его торс, который, если честно, интересует Луи больше всего. — Луи? — Удивлённое восклицание возвращает Луи в реальность, и он концентрирует наспех сфокусированный взгляд на лице своего друга. Секунду Луи беспокоится, что тот будет недоволен его незваным визитом, но быстро отталкивает подальше от себя эту мысль, когда видит довольную улыбку Гарри и ямочки на его щеках. — Ты рано. Луи пожимает плечами. — Прости, мне было скучно, да и заняться нечем. Наверное, нужно было позвонить, да? Гарри торопливо берётся мотать головой. — Нет-нет, Лу. Можешь приходить, когда захочешь. И для этого тебе не обязательно постоянно названивать, ты же знаешь. Проходи. Луи улыбается словам Гарри, когда тот шире открывает дверь и отступает, позволяя Луи войти внутрь. — Руководство звонило этим утром, — информирует его Гарри, когда они проходят в гостиную. — Они пытались до тебя дозвониться, но ничего не вышло. Я тоже пытался, но меня перенаправили на голосовую почту. Наверное, они решили, что ты снова их избегаешь. — Хм, — промыкивает Луи, забираясь рукой в карман и выуживая оттуда свой телефон. — Я ничего не слышал, — продолжает он, нажимая кнопку «домой» на своём iPhone и ожидая, пока экран засветится. — А-ай, — протягивает он, после того как на него продолжает пялиться чёрный экран телефона, — наверное, разрядился утром — я даже не заметил. Чего они хотели? — Только уточнить некоторые детали. В четыре часа мы должны быть в Tesco, минут сорок пять закупаться, а по дороге домой нас будут преследовать папарацци. — Хорошо, — кивает Луи, — ну, до четырёх ещё много времени. Чем займёмся, юный Гарольд? Гарри пожимает плечами. — Не знаю. Ты голоден? Я как раз делал сэндвич, а потом можно будет поиграть в FIFA. Луи улыбается в ответ. — Звучит как идеальный день, малыш. Я умираю с голоду, а ты идёшь делать мне сэндвич с индейкой. — Без солёных огурцов и побольше горчицы? — уточняет Гарри через плечо, когда они меняют первоначальный маршрут и сворачивают в сторону его просторной кухни. — Как хорошо ты меня знаешь, — поддразнивает его Луи, из-за чего, он уверен, глаза Гарри уже привычно закатываются, хоть Луи этого и не видит. — Лучше, чем кто-либо, — подшучивает Гарри в ответ, но Луи всё же честно для самого себя признаёт, что это, пожалуй, самая настоящая правда. — Не стоит говорить этого в присутствии моей мамы, дружок. Гарри улыбается и смотрит через плечо на Луи, нагло подмигивая. — У нас с Джей полное взаимопонимание. — Неужели? — спрашивает Луи, улыбаясь. — Ага, — подтверждает Гарри и снова переключает внимание к холодильнику, доставая ингредиенты для сэндвича. — Итак. — Луи ловко запрыгивает на кухонный островок, усаживаясь рядом с Гарри, который уже принимается за готовку. — Готов к свиданию в супермаркете? Размазывая по хлебу майонез, Гарри улыбается, встречаясь взглядом с Луи. — Да, — отвечает он, — то есть это будет вроде как странно, не думаешь? С папарацци и прочей надоедливой чепухой, но да, это же ты, Лу, — я всегда рад провести с тобой время. Луи собирает в уголках глаз милые морщинки пучком и улыбается, хватая кусочек огурца, только что нарезанного Гарри. — Ну что ты за размазня, — высказывает он слишком ласковым, чем хотелось бы, голосом, но кто вправе его судить? Гарри всем своим существом излучает волны неизменной искренности, поэтому, когда он говорит что-то такое же мерзко-слащавое… довольно сложно ему не поддаться. К тому же они ведь лучшие друзья — в его присутствии Луи позволительно быть чуточку сентиментальным. Гарри снова улыбается — пожалуй, как и всегда, когда они вместе, но, честно признаться, Луи это нравится — и хлопает Луи по руке, когда тот тянется за очередным огуречным ломтиком. — Эй! — восклицает он после того, как Луи всё-таки удаётся схватить один, и ласково качает головой, когда тот широко улыбается с зажатым между зубами огурцом. — Я и не отрицаю. Я размазня. Дружище, мой любимый фильм — «Реальная любовь», и я плачу во время каждого просмотра «Титаника». То есть очень часто. Так что я размазня и горжусь этим. — Гордишься тем, что размазня? — спрашивает Луи, усмехаясь. — Деточка, да ты у нас ходячий гомо-стереотип. — И этим тоже горжусь, — отвечает Гарри, и да, Луи прекрасно об этом знает. Гарри всегда гордился и никогда не стыдился того, кем является. Это, вероятно, одно из тех его качеств, каким Луи всегда восхищался. Луи же — полная противоположность, которая, с тех пор как он стал центром внимания, сделала всё возможное, чтобы избавиться от всего, что, говоря его же мыслями, кричало о его «неправильной» ориентации. Во время интервью он постоянно был окружён намёками на свою гомосексуальность, потому что это было безопасно, это было смешно… Хотя, с другой стороны, взаимоотношения со своей ориентацией у него были не очень-то и безопасными. Он изменил себя и свои манеры настолько радикально, что какое-то время едва ли мог себя узнавать. Забавно, как всё в их случае происходило: тогда когда Луи старался меньше выделяться своей эпатажностью, Гарри поступал с точностью до наоборот и сознательно становился ещё более явным геем. Главная же ирония заключается в том, что внимания от Луи это не отвлекало. — Эй, — отзывается Гарри, касаясь ладонью бедра Луи, очевидно, отложив в сторонку приготовление сэндвичей. — Прости, Лу, я не хотел… — О, — перебивает его Луи, понимая, как Гарри, должно быть, воспринял его молчание, — нет, извини, Хаз. Я просто задумался. — Он спрыгивает со столешницы, покосившись на сэндвичи. — Они готовы? — спрашивает он, кивнув в сторону тарелки с едой, и, не дожидаясь ответа Гарри, продолжает: — Прекрасно. Замечательно. Кажется, мне обещали FIFA? Ну, так идём же, Гарри. Секунду Гарри застывает на месте столбом, глядя на Луи, нахмурив брови, и размышляя о том, позволить ли ему на этот раз соскочить с крючка или надавить, чтобы должным образом обсудить эту тему. «Можно смело об этом забыть», — думает Луи. Да, определённо забыть. Он не собирается ничего обсуждать. Неа, ни за что, забудьте. Этого не случится, нет. — Давай-давай, малыш, время же тикает. Поторопись, если хочешь попытаться забить гол, прежде чем нужно будет валить на нашу многообещающую фотосессию. Быстрее-быстрее. — Он покидает гостиную комнату, оставив Гарри в одиночестве нести их еду. — Эй! — выкрикивает Гарри у него за спиной. — Что значит «если я хочу попытаться забить гол», Томлинсон? — спрашивает он, появляясь в гостиной, плюхаясь на диван рядом с Луи и опуская еду и две бутылки пива на маленький столик напротив (У Гарри безумно большие руки. Безумно большие, честное слово. Это же противоестественно. Луи иногда кажется, что Гарри — какой-нибудь мутант гибридов-инопланетян, чьи ДНК смешали с видом, имеющим невероятно огромные лапы. Весьма убедительная теория, ведь правда же?). — Я ас в этой игре, а ты врунишка. Луи улыбается, мысленно вздыхая с облегчением, ведь Гарри позволил ему сменить тему. — Что ж, давай, Стайлс, покажи мне, на что ты способен.***
Следующие несколько часов пролетают одним размытым пятном FIFA вкупе с едой и отличной компанией. Луи побеждает со счётом 3:1, а Гарри бросает контроллер на пол и хнычет, в четвёртый раз подряд разгромленный в пух и прах. — Хватит, Лу, — стонет Гарри, закрывая глаза и откидываясь затылком к спинке дивана. — Который час, кстати, мне не нужно собираться? Отыскав в кармане свой телефон, Луи вспоминает, что тот разрядился, и потому тянется через диван и достаёт уже телефон Гарри. Тот сначала забавно вскакивает, но сразу же оседает обратно, разобравшись в мотивах действий Луи, который в свою очередь незамедлительно устремляет взгляд на экран телефона. — Всего около трёх, — отвечает он, когда ему в голову внезапно приходит идея. Усмехнувшись, он кладёт телефон на кофейный столик напротив дивана и быстро седлает колени Гарри, пока тот не успевает вскочить на ноги. Потрясённый внезапными действиями Луи и фактом того, что тот сидит у него на коленях, Гарри широко раскрывает рот и глаза, в то время как вопрос наверняка уже вертится на кончике его языка. — Подкинем-ка им побольше тем для обсуждений, угу? — поясняет Луи, злорадно ему ухмыляясь. — Что? — спрашивает Гарри, чьё замешательство чётко выражает его физиономия. Луи в ответ подмигивает и наклоняется, быстро прижимаясь губами к его шее и засасывая светлую кожу. Гарри в одну секунду делается совершенно неподвижным, что очень забавно, потому как это далеко не первый раз, когда Луи ставит ему засос. Ещё с самого начала One Direction это стало довольно регулярным занятием, особенно для Лиама, который всегда безумно беспокоился о том, что подумает Даниель, постоянно нервничая и пытаясь улизнуть. Гарри же всегда принимал это как должное и никогда особо не заморачивался. Но опять же, как-то раз он разгуливал в золотых стрингах, а то и совсем голым, поэтому неудивительно, что всего лишь безобидный дружеский засос для него не такое уж и большое дело. Хотя в этот раз нет того привычного смеха или подёргиваний ногами, он просто-напросто замер на месте, едва осмеливаясь вздохнуть должным образом, а его конечности, кажется, за всё время не сдвинулись ни на дюйм. Но поступать обдуманно, естественно, не в стиле Луи, поэтому он просто продолжает трудиться над отметиной у Гарри на шее, стараясь сохранять процесс как можно более платоническим. Дружеский засос, боже, теперь эта идея кажется ему до одури глупой. Убедившись в завершении своей работы, Луи немного отстраняется, рассматривая слегка красноватый след на шее и зная, что уже в следующие пять минут он обретёт приятный багровый оттенок. — Готово, — произносит он, улыбаясь, когда слезает с коленей Гарри. — Дай им поразмышлять об этом на Tumblr. Несколько секунд Гарри молчит, застыв в одном положении. Улыбка Луи становится всё более сымитированной и некомфортной, и он снова всерьёз задумывается о том, каким местом он думал (вообще-то не думал, в чём, если задуматься, и состоит основная проблема), когда Гарри наконец прочищает горло и слегка выпрямляется на диване. — Хорошо, — отзывается он, ещё раз прокашлявшись, — хорошо, да. Эм… — А затем, слава богу, Гарри начинает смеяться, немного удивляясь своему звучанию. Луи не требуется много времени, чтобы присоединиться к нему, после чего неловкость в воздухе испаряется, скорее всего, благодаря услышанным молитвам. Иногда их отношения — странная штука. Изумительная, но странная. И Луи время от времени даже начинает казаться, что они всё же должны быть изучены. В лаборатории, например. Настоящими учеными. — Так вот, значит, как всё будет, да? — спрашивает Гарри, как только с его губ слетает последний взрыв хохота. Его улыбка широкая и искренняя, а отметина на шее уже начинает темнеть. — Ты чем-то недоволен? — интересуется Луи со смешком, присаживаясь на придиванный столик напротив Гарри. — Ну, — отвечает Гарри с глубокими ямочками на щеках, сверкнув глазами, — меня как будто… продинамили. Даже не знаю, что со мной будет через несколько месяцев такой жизни, Лу. Луи качает головой, выпустив внезапный смешок. — Твою мать, Стайлс, разве можно быть таким оболдуем? Иди собирайся. Нам ещё нужно фотографироваться, делать покупки и прочий бред в том же духе. — Кстати о фотографиях. — Гарри улыбается, хватает Луи за запястье и тянет к себе на диван. — Сделаем одну? — Что? — Луи смеётся, неуклюже приземляясь на диван рядом с Гарри и так тесно к нему прижимаясь, что становится почти неловко. — Время селфи! — восторженно восклицает Гарри, хватаясь за телефон. — Теперь, когда мне это снова позволено, я буду твитить о тебе так много, пока людям не надоест. — Хаз, брось, — смеётся Луи, сознательно натягивая вниз свою бини, из-за чего Гарри только качает головой. — Перестань, Лу. Ты прекрасно выглядишь. — Ладно, хорошо. Давай попробуем. Гарри в ответ улыбается, протягивая Луи телефон. — Вот, думаю, с твоей стороны угол будет получше. — Ты смешон, — подытоживает Луи одновременно и нежным, и раздражённым голосом, но тем не менее вытягивает руку, улыбается и фотографирует. Не взглянув на полученный результат, он отдаёт телефон Гарри, чей язык в концентрации зажимается между губами. — Готово! — заявляет он через несколько секунд с улыбкой на лице, наконец прекращая печатать. — Дай-ка посмотреть! — требует Луи, протягивая руку за телефоном. — Я пойду собираться, — говорит Гарри, вручая в руки Луи телефон. — Не твить никаких пакостей с моего аккаунта, пока меня не будет, Лу. Всё равно все знают, что ты со мной, и они хочешь или нет, но узнают, что это твоих рук дело. Луи закатывает глаза, когда Гарри выходит из комнаты: такая мысль ему и в голову не приходила. Однако, стоит признать, не удивительно, что Гарри ожидал от него такого. И, переключив обратно своё внимание на телефон, он просматривает последний твит. http://i.imgur.com/IRkV9ek.png Поглядите-ка, кто решил заглянуть ко мне (не на пироги) .хх http://i.imgur.com/QJ8wqcu.jpg И фото, и текст на первый взгляд абсолютно безобидны, но Луи прекрасно знает, что это повергнет их фанатов в пучину безумия. Или, по крайней мере, так было бы два года назад. Вдруг он понимает, что и представления не имеет о том, какую часть фандома составляют теперешние ларри-шипперы. Должно быть, поверить в их отношения после объявления о перерыве для них было трудно, ведь совершенно точно ясно, что они провели много месяцев, не встречаясь друг с другом. Остаться могли только те шипперы, которые просто наслаждались фантазиями об их романтических отношениях, но которые в действительности не поставили бы много на то, что отношения реально существуют, тогда как самые верующие ушли. Луи надеется, что этих немногих хватит для привлечения внимания, надеется, что появления Ларри будет достаточно, чтобы снова заинтересовать людей, и что всё это не слишком похоже на банальный пиар. То есть только в том случае, если они примут предложение руководства. Чёрт, Луи уже думает об этом, как об устоявшейся определённости. Луи понимает, что при попытках обмануть практически целый мир нельзя оставаться таким спокойным, но он достаточно долго пробыл в этом бизнесе и более чем достаточно прошёл с Элеонор, чтобы понять, как действует PR-механизм, да и к тому же в любом случае не особо-то и важно, что Луи обо всём этом думает. Поговорка «не презирай игрока — презирай игру» никогда ещё не была настолько уместной, как в подобной ситуации. При всем при этом он, честно говоря, крайне разочарован тем, что их музыки недостаточно, что они вынуждены прибегать к таким грязным методам и надеяться на самопиар, чтобы продать записи, но Modest! действует именно так, да и к тому же так было всегда. Из угнетающих мыслей Луи вытаскивает Гарри, который возвращается в комнату абсолютно таким же, каким и ушёл, за исключением его удобных спортивных штанов, сменившихся на чёрные обтягивающие фирменные брюки. — Готов? — Гарри улыбается, протягивая руку за телефоном и проверяя время, прежде чем снова засунуть его в карман. — Думаю, мы успеем, если отправимся прямо сейчас. — Конечно, — соглашается Луи, вставая с дивана и направляясь в сторону Гарри. — Я только посмотрю, как выгляжу, и сразу вернусь. — Он криво улыбается, проходя мимо Гарри, когда второй вдруг хватает того за запястье и разворачивает к себе лицом. — Не нужно, — говорит он, поглаживая ладонью плечо Луи, — ты выглядишь великолепно, милый. — Спасибо. — Луи прикусывает губу, чтобы не расплыться в огромной, довольной улыбке. Дело в том, что Гарри, скорее всего, сказал бы то же самое даже в том случае, если бы Луи выглядел полным дерьмом, однако, с другой стороны, неискренним он тоже быть не умеет, да и Луи гораздо больше хочется верить, что Гарри не позволил бы ему выглядеть на снимках папарацци как одна из тех знаменитостей, чей прикид позже включили бы в список наихудших нарядов селебрити. — Тогда пойдём, да? Гарри, кивнув, пристраивает руку у Луи на пояснице и ведёт его к выходу. — Нам нужно взяться за руки или… — спрашивает Гарри, когда они плетутся по подъездной дорожке, — или как-то еще касаться друг друга? Я не знаю. Что нужно делать? — Думаю, нужно делать всё то же, что и всегда, Хаз. В любом случае они ведь верили, что мы встречаемся. А держание за руки гораздо сильнее подтверждает, что мы состоим в отношениях. Так что лучше держаться от всего этого подальше, пока мы точно не решим, что примем предложение руководства. Гарри кивает. — Да, да. Конечно. Ты прав, — отвечает он, прежде чем глубоко вздохнуть и продолжить: — Луи? — Гарри резко останавливается и хватает Луи за запястье. Когда тот молча разворачивается к нему лицом, он продолжает низким и робким, но таким искренним голосом: — Я правда очень рад, что на этот раз это ты. Улыбка Луи делается мягче, потому что, чёрт, Гарри всего двадцать два года, но псевдороманов у него на счету выше крыши, да для большинства людей его имя уже является практически синонимом публичных оферт. У него никогда не было настоящих, искренних отношений, он никогда не влюблялся, и это жутко несправедливо, ведь если в мире и существует человек, который заслуживает найти свою любовь и жить долго и счастливо, то это определённо Гарри Стайлс. Ему пришлось пережить гораздо больше, чем кому-либо, тем более в его-то возрасте. Луи выпутывает запястье из несильной хватки Гарри и сплетает их пальцы, напоследок сжимая ладонь, прежде чем её отпустить. — Я тоже, Хаз. Следующие двадцать минут они идут к магазину, болтая о предстоящем альбоме и туре, и Луи совсем не переживает о том, что ждёт их в Tesco. Совсем не переживает. Он профессиональная поп-звезда, так что пиар и папарацци для него как дождливые дни для Англии — такие же обыденные и предсказуемые. Он не волнуется, он не волнуется. — Готов? — тихо бормочет Гарри, когда они подходят к магазину и замечают мужчину, что прислонился к чёрному автомобилю и на шее которого висит большая камера, выдавая его профессию. — Да, — выдыхает он, когда мужчина, наткнувшись на них своим взглядом, быстро направляет камеру в соответствующую сторону. Луи игнорирует его, концентрируя своё внимание на присутствии Гарри. Из своих прогулок с Элеонор он уяснял одно: смотреть напрямую в объектив камеры всё равно что подтвердить, что ты знал о её присутствии и что всё это подстроено. — А ты? — Тон его голоса лёгкий, улыбка искренняя, и они оба, ко всеобщему сожалению, слишком хорошо знают фотографирующего их человека. Гарри в ответ ослепительно улыбается — не совсем искренне, но Луи знает, что такая реакция скорее относится к ситуации в целом, чем к нему лично. — Да, — отвечает Гарри, моментально расслабляясь и делая улыбку мягкой и нежной после того, как Луи ласково касается своими пальцами его локтя. Тот улыбается в ответ и на секунду забывает о папарацци, рекламных трюках и постоянном ввождении общественности в заблуждение. На секунду в мире существуют только они. Только Луи и Гарри. На одну сладкую секунду. Но он отпускает локоть Гарри, и всё снова возвращается к сделке. Они подходят к Tesco, благодарно кивая папарацци, который в ответ тоже кивает им с лёгкой и, кажется, искренней улыбкой. По крайней мере, он не кажется полным придурком, как это часто бывает. Гарри кладёт руку Луи на поясницу, направляя его к магазину, и они оба слышат щелчок затвора камеры. Значит, он заснял этот момент. Чудесно. — Он войдёт внутрь? — спрашивает Луи, когда они проходят первый отдел, а Гарри на автомате прихватывает корзинку. — Не думаю. PR показалось, что в таком случае стало бы слишком очевидно, что всё это подстроено, но наверное, он сделает несколько снимков снаружи. Может быть, видео, не знаю. Луи кивает. — Ладно. Прекрасно. Что ж, в нашем распоряжении целых сорок пять минут, Гарольд. Боже, это слишком много для Tesco. — Да, но, — улыбается Гарри, — нам нужно купить всё для ужина, а потом, зная тебя, придётся обходить магазин по второму кругу, возвращая на места всю ту гадость, что ты сунул в корзину, поэтому, думаю, в сроки мы уложимся. — Э-эй, — протягивает Луи в знак протеста, хотя ладно, в чём-то Гарри, может, и прав: так проходил каждый их поход по магазинам, когда они ещё жили вместе. — Что ты будешь готовить? Гарри становится слегка застенчивым, отворачиваясь и начиная внимательно рассматривать салат, чтобы не встречаться глазами с Луи, а затем отвечает: — Думал, как в старые добрые времена, приготовить фахитас. Но не знаю, может быть, ты хочешь чего-нибудь другого? Можно приготовить что-то более необычное: стейк, например, или лосося… — Милый, — улыбчиво перебивает Луи, касаясь рукой бицепса Гарри и ожидая, пока тот повернётся к нему лицом. — Фахитас будет в самый раз. Ты мог бы приготовить для меня тостов с сыром — меня бы и это впечатлило. Но если честно, я скучал по твоему фахитас, может быть, даже сильнее, чем по твоим завтракам. — Да? — спрашивает Гарри, сияя от гордости. — Да, — подтверждает Луи с широкой улыбкой. — А теперь говори, что нам нужно. — У меня здесь список, — говорит Гарри, доставая из кармана невероятно узких брюк сложенный лист бумаги. — Хочешь с курицей или говядиной? — Э-эм, — улыбается Луи, — и то, и другое? Гарри отвечает с доброй усмешкой: — Значит, и то, и другое. Можешь захватить два перца? Только красный и зелёный. А я захвачу авокадо для гуакамоле. — Есть, сэр, — лихо отдаёт Луи честь, прежде чем пройти к перцам и тщательно выбрать из всех только два — самых больших и блестящих, без видимых недостатков. Когда он, положив их в мешочек, оглядывается, то встречается взглядом с изучающим его Гарри, выбранное которым авокадо уже благополучно лежит в корзине рядом с круглой коробочкой помидоров «Черри», красным луком и лаймом. — Что? — спрашивает Луи, отчего-то внезапно смущаясь. — Ничего, — отвечает Гарри, резко мотая головой, словно смахивая ненужные мысли, прежде чем подойти к Луи и протянуть корзину для перца. — Извини, ты выглядел очень милым. — Он пихает Луи в плечо, когда они проходят вглубь магазина. — Я не милый, — обиженно фыркает Луи, — я суровый и мужественный, Гарольд. — Конечно, — смеётся Гарри, — как скажешь. Луи в попытке продолжить спор хватает первую попавшуюся банку с ближайшей полки (консервированные персики, которые, мягко говоря, не стали для него утешением) и дерзко кладёт её в корзину, не опасаясь протеста в свою сторону. Однако всё, чем отвечает на это Гарри, — широкая улыбка. — Это для пудинга? Молодчина, Лу! Луи в ответ наигранно хмурится, частично желая схватить что-нибудь посерьёзнее: банку взбитых сливок, к примеру. Хотя зная Гарри, это только вдохновило бы его на колкое замечание о том, что их отношения ещё не достигли необходимой зрелости для подобных штучек, учитывая ещё и тот факт, что на самом деле они и не встречаются вовсе. — Придурок, — заканчивает Луи, и да, это далеко не самая остроумная его реплика, но что есть, то есть.***
Следующие тридцать минут проходят в компании еды, шуток и нелепого списка продуктов Гарри, который включает в себя такие элементы как чеддер, настоящий чеддер, цилиндрический, не тёртый, и вино, хорошее вино, не итальянское: от него у Луи болит голова (что, конечно же, правда, и он вовсе не должен удивляться тому, что Гарри об этом помнит, но он, честно говоря, удивлён) и ТУАЛЕТНАЯ БУМАГА!!!!!!!!. Луи знает об этом потому, что стащил список и пытался заставить Гарри выбрать остаток продуктов по памяти, пока сам набивал корзину тем, что, безусловно, не было частью списка. Это самый весёлый поход Луи за покупками за последние вот уже много-много лет. Как и Гарри, судя по его широкой улыбке и глубоким ямочкам на щеках. Пока они добираются до кассы, Гарри возвращает на полки несколько самых ужасных гадостей из тех, что Луи засунул в корзину, а второй старается не выглядеть слишком довольным при виде того, как Гарри, улыбаясь, кладёт банку консервированных персиков на конвейер. Но с треском проваливается. Когда последнее из списка было просканировано, Луи достаёт свой кошелёк и шагает вперёд, чтобы расплатиться и пройти мимо Гарри, который идёт напротив, полностью загораживая доступ к кассе. — Нет, Лу, — улыбается Гарри через плечо, — ты платил вчера — я плачу сегодня. Такой был уговор. Луи наигранно надувается, хотя какая разница, кто будет платить, если они, в конце концов, оба мультимиллиардеры. — Ладно, — решается он сказать, прежде чем подойти ближе к Гарри, подняться на носочки и упереться подбородком в его плечо, наблюдая за тем, как он, расплачиваясь, беседует с кассиршей. Его руки ложатся на бёдра Гарри, что облокачивается на него и немного поворачивает голову, чтобы, как настоящий котёнок, ласково потереться своей щекой о его щеку. Луи мягко сжимает его бёдра, прежде чем шагнуть назад и забрать покупки, а Гарри присоединяется к нему несколько секунд спустя. Раскидав всё по пакетам, они кивают на прощание женщине средних лет, которая пробивала их покупки, и Луи непроизвольно замечает, как та смотрит на них с доброй улыбкой и понимающим взглядом. Из-за чего уровень его дискомфорта увеличивается ровно в два раза. Они выходят из магазина, игнорируя папарацци, словно пятилетнее пребывания в центре внимания смогло их чему-то да научить, и возвращаются к Гарри домой, ни разу не остановленные фанатами. Для Луи это настоящий успех. Войдя в дом, Луи вдруг понимает, что спланированная публичная половина их дня окончена и оставшаяся часть ночи принадлежит только им. Он даже искренне удивлён тем фактом, что сегодняшнее их занятие числилось рекламным трюком. Честно признаться, ничего общего. Ведь сильный контраст того, каким пиар был с Элеонор и какой он с Гарри, просто-напросто крышесносен. Они кладут пакеты с продуктами на столешницу, и Гарри поворачивается к Луи с широкой улыбкой. — Итак, — начинает он, доставая покупки и раскладывая всё на столе. — Безопасно ли для меня будет предположить, что твои кулинарные навыки не улучшились с тех пор, как я в последний раз готовил для тебя ужин? — На что ты намекаешь, Гарольд? На то, что я не умею готовить? Воу, ну давай, ударь по больному, почему бы и нет? Гарри смеётся и ласково пихает Луи плечом. — Ну, ладно, — отвечает он, подхватывая два перца достаточно огромной, чтобы с лёгкостью вместить их оба, ладонью, — тогда нарежь вот это. Луи смотрит на так тщательно отобранные им перцы, а затем снова переводит свой взгляд на Гарри и, вздёрнув бровь, тянется за овощами, хватая по одному в каждую руку, потому что, блин, не всем же дано иметь две громадины-руки мутанта-инопланетянина, а у него ладони вполне себе нормальных средних размеров, спасибо большое. А теперь если серьёзно, то кулинарные способности Луи обрываются на возможности взболтать пару яиц, но, наверное, бессмысленно рассказывать об этом Гарри. Он совершенно точно уверен, что в состоянии нарезать парочку перцев. — Размышляешь о жизни? — вдруг спрашивает Гарри, и Луи осознает, что, должно быть, простоял с перцем в руках дольше, чем ему показалось. — Что? — Ты так на них смотришь, как Гамлет на черепушку, милый. Тебе нужно всего лишь нарезать их — это нетрудно. Честно. — Глупо улыбаясь, Гарри протягивает ему разделочную доску и нож. Луи, конечно, ничуть не удивлён, но, если Гарри требует Шекспира, он получит Шекспира. Итак, выход. — Быть или не быть! — восклицает Луи, поднимая над собой пару овощей. — Но ты милей, умеренней и краше, Ромео, о Ромео! Почему же ты Ромео? Вот в чём вопрос. Смесь его шекспировских монологов прерывается громким смехом Гарри, и он переключает внимание на младшего парня, который в данный момент является живым олицетворением счастья с большими блестящими глазами, ямочками на щеках и широкой улыбкой. Луи поднимает бровь, изо всех сил стараясь не сдирать с себя маску равнодушия. — Как смеешь ты перебивать, невежда? — спрашивает он притворно надменно. — Не хочется расстраивать тебя, Лу, — отвечает Гарри, ничуть не тронутый театральностью Луи. Годы знакомства и огромное количество проведённого вместе времени послужили причиной тому, что, что бы Луи теперь ни делал, Гарри в его поведении не удивит больше ничего. У него, наверное, выработался иммунитет из-за регулярного воздействия. Однако нельзя утверждать, что Луи от этого в восторге: иногда он скучает по тем временам, когда практически каждое его действие с большим успехом впечатляло Гарри. — Но по-моему, там всё было немного иначе. Значит, вот такой драме ты хотел обучаться, серьёзно? Без обид, но ты всё-таки освежи своего Шекспира, малыш. — Ха-ха-ха, Хаз, — блестяще сухо отвечает Луи. — Какой ты уморительный. Ты чуть-чуть подожди, мне не нужен никакой Шекспир, я нарежу этот перец так, как тебе и не снилось. И ты ещё изумишься, запомни мои слова. Тебе захочется переименовать это блюдо в мою честь. Фахитас-а-ля-Луи… Лухитас… Не знаю, мы ещё подумаем над названием. Гарри смеётся так, как умеет только Гарри. У него прекрасный смех — громкий и низкий, и это, наверное, самый любимый для Луи звук на всём белом свете. Ведь даже если Гарри уже и не так восхищается каждым его действием, как раньше, для Луи он до сих пор смеётся в особенно очаровательной манере. — Жду с нетерпением. Луи чувствует, как просыпается в нём состязательный дух, что очень смешно, учитывая их тему дискуссии, но если в двух словах: речь идёт о нём и Гарри, и чем бы они ни занимались, им в любом случае будет весело. Чёрт, вся эта ситуация кажется до одури нелепой, но всё же забавной, да и, признаться честно, Луи никогда и ни с кем ещё не было так хорошо, как с Гарри. Его жизнь после решения принять участие в The X Factor не всегда можно было назвать лёгкой, но это совершенно точно лучшее решение из всех, что он принял за всю свою жизнь, ведь иначе он бы не встретился с Гарри. Разумеется, популярность, деньги, любимое занятие и остальные парни — это прекрасно. Но Гарри… Гарри — его особенный приз. С улыбкой на лице он берёт разделочную доску, нож и начинает нарезать перец, пока рядом стоящий Гарри включает радио, тихо напевая себе под нос новый сингл Эда и размалывая специи в ступе. Всё так по-обычному, естественно и легко. Луи до чёртиков обожает такие моменты. Отложив все мысли о Гарри и их совместной семейной жизни подальше, Луи возвращает всё своё внимание к перцам, что лежат напротив него. Он действует медленно, разрезая их, как прежде это делал Гарри, и старается не оставлять семян. Получается довольно славно. Конечно, у Гарри получилось бы и лучше, и быстрее, но и Луи не собирается останавливаться на достигнутом. Разрезав последнюю половинку перца, он испуганно вздрагивает, когда слышит щелчок затвора камеры, и видит Гарри с лёгкой улыбкой и телефоном, направленным в его сторону. — Зачем это? — спрашивает он, откладывая нож на разделочную доску и поднимаясь на ноги, чтобы вытереть руки висящим на стене полотенцем. — Ты показался мне очень милым, когда высунул язык. — Хочешь выложить в twitter? — Нет, — качает головой Гарри, делая акцент на последней букве, — это только для меня. Ты закончил? — кивает он в сторону перца. — Собственно говоря, да. Всё для тебя, милый, самые прекрасные ломтики перца из всех, что ты видел. Гарри в ответ усмехается и встаёт ближе, чтобы рассмотреть результат, хватая один кусочек и отправляя его себе в рот, прежде чем прислониться к Луи и положить руку ему на поясницу. — Они шикарны, малыш. Всё как ты и говорил, я в шоке. Да ты профи. Как ты сказал? Лухитас? — Он явным образом насмехается над плодами его усердных стараний, поэтому Луи слегка пихает его плечом. — Не обязательно быть таким засранцем, Хаз. Гарри смеётся. — Прости, Лу. Я серьёзно, они прекрасны. Забрось, пожалуйста, по половине в каждую кастрюлю и перемешай. А я приготовлю гуакамоле. Кивнув, Луи берёт разделочную доску и подходит к плите с двумя кастрюлями, в одной из которых шипит курица, а во второй — говядина, наполняя комнату восхитительным запахом специй. Он бросает половину порции перцев в каждую кастрюлю и начинает осторожно помешивать, стараясь ничего не испортить. Ему нравится готовить с Гарри. Они делали это редко, даже в те времена, когда жили вместе. Наверное, основная и единственная причина этому заключалась в том, что Луи на кухне — полный ноль. Но ему всё равно нравится это дело и хотелось бы, чтобы они готовили вместе почаще, чего, скорее всего, не произойдёт, если он испортит их сегодняшний ужин. Когда перец полностью покрывается маринадом и начинает шипеть вместе с мясом, а Луи точно убеждается, что ничего не сгорит, ему в голову внезапно приходит идея. Он подходит к Гарри и пробирается рукой в его брючный карман, после чего тот подпрыгивает и шокировано вскрикивает. Не в силах удержаться от смеха, Луи достаёт из кармана телефон Гарри. — Я одолжу это у тебя, милый. Гарри мычит в знак согласия. — Только не твить ничего неприличного с моего аккаунта, Лу. — Знаешь, Гарольд, я думаю, нам всё-таки придётся обсудить отсутствие доверия в наших отношениях. И чтоб ты знал, я бы никогда так не поступил. — Мы оба знаем, что это неправда. — Хм, — ворчит Луи, — ладно, пусть так. Но я обещаю, что в этот раз не будет никаких непристойностей. — Хорошо, — соглашается Гарри, с улыбкой поворачиваясь обратно к авокадо. Что ж, учитывая все обстоятельства, возможно, с доверием в их отношениях не всё так плохо. Даже если формально это не отношения. Не считая дружбы, очень крепкой дружбы, и… с чего вдруг Луи вообще об этом думает, господи. Луи снова возвращается к плите, но на сей раз уже вооружённый телефоном Гарри, и быстро размешивает содержимое кастрюль, убеждаясь, что в его отсутствие ничего не подгорело. К счастью, всё выглядит довольно аппетитно. Он переводит взгляд на телефон, мысленно напоминая себе, что его необходимо зарядить, и открывает приложение twitter. Быстро меняет логин Гарри на свой, радуясь тому, что один из пунктов их нового контракта снова гарантирует ему полный контроль над своим аккаунтом. Он подписал его, когда дело дошло до отношений с Элеонор и разлучения с Гарри, не желая самостоятельно сочинять лживые любовные твиты и полагая, что гораздо легче предоставить это PR и руководству. Однако количество его подписчиков поднялось до небывалых высот, о каких Луи никогда и не мечтал, а его twitter вскоре стал альтер эго реального «Луи». Сделав снимок одной из кастрюль, он быстро прикрепляет его к твиту, рассеянно что-то печатает и с улыбкой всё публикует. http://imgur.com/N0ltrs2 Я нарезал перец !! #настоящийповар http://imgur.com/0aqVKiY По мнению Луи, это довольно хитрый ход. Твит совершенно невинен, но в то же время он подтверждает, что Луи сейчас находится рядом с Гарри и что они занимаются вместе чем-то домашним вроде приготовления еды после похода в супермаркет. Да они уже, можно сказать, настоящая супружеская пара. Луи знает, что раньше шипперам нравилось, когда они были «домашними». Тогда PR и руководство постоянно отчитывали их за то, что они хорошо ладили, легко влияли друг на друга, что один из них знал, в чём нуждается другой раньше, чем прозвучит просьба. Можно подумать, они могли это изменить, как будто их отношения тогда были ненормальными. Если кто-то из шипперов и остался, то, Луи наверняка уверен, они это оценят. Он снова выходит из системы и откладывает телефон на кухонную столешницу, прежде чем ещё раз перемешать мясо и убедиться, что ничего не подгорело. Сзади к нему подходит Гарри и поглядывает через плечо на кастрюли. — Выглядит вкусно, — говорит он, немного убавляя температуру плиты. — Может, накроешь стол и откроешь бутылку вина? Или пива? Или чего захочешь. А я закончу с остальным. Луи кивает и обходит Гарри стороной, чтобы достать тарелки, которые, к счастью, оказываются на том же месте, что и в прошлый раз, что спасает Луи от неловкости, открыв дверцу шкафа, наткнуться на блендер, к примеру. Трудно сказать, может быть, Гарри и правда волшебник, но пока Луи накрывает на стол, выбирает бутылку вина среди огромной коллекции и в конце концов возвращается обратно на кухню, тот уже умудряется закончить с фахитас и, кажется, даже засунуть в духовку что-то ещё. — Что там? — спрашивает Луи, кивая головой в сторону духовки. Гарри улыбается, держа в руках теперь уже пустую банку персиков, а затем выбрасывает её в мусорное ведро. — Персиковый пирог. — Что? — выпаливает Луи, прежде чем выпустить неожиданный смешок. — Ты готовишь персиковый пирог? Боже, Хаз, ты точно не домашний эльф под прикрытием? Нахмурив брови, Гарри секунду анализирует информацию, после чего улыбается ещё шире и мотает головой. — Нет, Лу. Будем есть? Луи кивает и помогает Гарри перенести всё в гостиную. После того как еда уже идеально расставлена по столу, а они рассажены по своим местам, Луи принимается поражаться тем, что им вместе удалось всё это приготовить. Это всего лишь фахитас, но выглядит и пахнет он фантастически, как и гуакамоле с сальсой. — Выглядит потрясно. Серьёзно, я и не подозревал, как сильно скучал по твоему фахитас и даже и не знаю, как вообще прожил без всего этого так долго! Гарри отвечает румянцем — чертовски очаровательным румянцем — и кивает Луи на тарелки, чтобы тот приступил к еде. Что ж, просить дважды нет никакой необходимости. И на вкус всё оказывается в точности таким же потрясным, как и на запах, таким же вкусным, как и в его воспоминаниях, — если только не вкуснее. У Луи во рту происходит феноменальный взрыв вкусовых рецепторов, и он в очередной раз не понимает, как Гарри может уметь так много. Если бы не его ужасные навыки в футболе, он был бы поистине идеальным. Но даже его неуклюжие навыки в футболе нормальны, потому что он всё равно никогда не отказывается играть, всегда делает это с бешеным энтузиазмом и никогда не смущается, как бы плохо у него ни получалось. Он готов решать любую задачу, принимает каждый вызов с тем же рвением и непоколебимым оптимизмом и играет, просто получая от этого удовольствие. И уже далеко не в первый раз Луи думает о том, что мир был бы гораздо лучшим местом, если бы в нём существовало больше таких людей, как Гарри Стайлс. — Я подумал, — произносит Гарри спустя некоторое время, — что нам, наверное, нужно поговорить о том, что мы скажем людям… То есть если мы согласимся, конечно. Или, может, нужно поговорить о том, действительно ли мы согласимся? Я... я не знаю. Тебе решать. Луи отталкивает тарелку с едой и вилкой в сторону, размышляя над вопросом Гарри, и, наконец, поднимает взгляд на младшего парня, который, зажав нижнюю губу между зубами, всё это время, видимо, наблюдал за Луи. — Мне кажется, мы уже согласились, ты так не думаешь? Гарри нахмуривает в ответ лоб. — Не знаю, Лу, я имею в виду… мы же всё ещё можем им отказать. Мы не сделали ничего, что значило бы, что мы не просто друзья. Я не хочу, чтобы ты совершил то, о чём потом будешь жалеть или что тебя не устраивает. — А как насчёт тебя? Как насчёт того, чего хочешь ты? Что устраивает тебя? — Мы уже говорили об этом, Лу. Для меня достаточно быть самим собой и перестать намеренно лгать людям. Я хочу проводить с тобой время, хочу веселиться с парнями и представить миру настоящего Гарри Стайлса. — У тебя не… — начинает Луи, прежде чем прочистить горло и воткнуть вилку в курицу, лишь бы занять чем-нибудь руки. — У тебя не получится открыться полностью, Гарри. Ты будешь точно так же притворяться, лгать. Ты не сможешь встречаться или быть с тем, с кем хочешь. — Луи, — выдыхает Гарри спустя минуту нагнетающей тишины. В нём словно бы что-то борется за право быть сказанным вслух. — Всё не так, Луи. Я… Дело не в возможности встречаться с мужчиной или перевоплощении моего имиджа бабника в кого-то, кто налево-направо трахает малознакомых парней… Дело в том, что мне больше не придётся лгать о том, кем я являюсь. Об одной из самых неотъемлемых частей меня. Я не… Лу, хватит думать, что отношения с тобой станут для меня наказанием. Я почти уверен, что мне ничто не понравится так же сильно, как быть твоим псевдобойфрендом. Ты видишь во мне бесстрашного человека, который только и хочет раскрыться и быть свободным, но мне тоже страшно. Его глаза широко раскрыты, а Луи поражён тем, какой Гарри до сих пор ещё маленький, и подавлен потребностью крепко его обнять, защитить от этого отвратительного мира. Он тянется через весь стол и берёт его руку, крепко её сжимая и переплетая вместе их пальцы. — Мне очень страшно, Лу. Что, если все от меня отвернутся? Что, если люди решат, что я обманывал их, что предал их… Они ведь будут правы. Я обманывал всех, и м-мне очень хочется, чтобы ты был рядом. — Я буду рядом в любом случае, Гарри. Невозможно, чтобы твой выход произошёл без сопровождения стадесятипроцентной поддержки. Я всегда рядом, Хаз. Обещаю. Ты ведь и сам это знаешь. — Да… знаю, — шепчет Гарри, уставившись в тарелку. — И, милый, если таким образом можно помочь группе… да даже если так можно помочь только тебе, то, естественно, я хочу это сделать. Не буду врать, мне тоже страшно. Я всегда избегал мыслей о каминг-ауте, потому что знаю, как люди на него могут отреагировать, но… пора уже прекращать врать о том, кто я, пора заглянуть проблеме в лицо, я должен гордиться этим, и… чёрт, да, я горжусь, но каминг-аут всё равно меня не очень-то и привлекает, хотя… пройти через всё это, когда ты рядом, будет гораздо проще, чем в одиночку. Кроме того, сегодня мне было весело, наверное, веселее, чем за последние много-много лет. Мне не хватало тебя. — У них уже был разговор на эту тему, Луи уже говорил, как сильно он скучал по Гарри — ничего нового. Но им будто бы всё равно жизненно необходимо проходить через всё это по несколько раз. Гарри смотрит на него сквозь ресницы, а на его губах играет лёгкая улыбка. — Мне тоже тебя не хватало. Ты, конечно, был всё это время рядом, но в то же время тебя словно и не было. Потому что, когда дело касалось тебя, я не мог делать того, что хочу, мне приходилось обдумывать буквально каждое своё действие, если хотелось к тебе обратиться. Мы всегда будто бы прятались, даже когда были одни, будто мы и наша дружба — это что-то ненормальное. Всего лишь провести с тобой сегодняшний день… Лу, это было… — Потрясающе. — Да, — выдыхает Гарри. Он молчит несколько минут, сжимая ладонь Луи и распутывая их пальцы, а затем берёт в руки вилку и кладёт в рот кусочек фахитас. Луи делает то же самое, макая курицу в гуакамоле. Он холодный, но безумно вкусный. — Я подумал, что было бы неплохо отработать нашу предысторию, придумать что-то правдоподобное, чтобы позже не пришлось плясать под дудку руководства. Луи недолго раздумывает над словами Гарри, а затем кивает. — Да, думаю, я бы предпочёл нашу собственную версию событий, чем драматичные истории менеджмента. Я просто… Ты правда думаешь, что это сработает, Хаз? — Не знаю. Но они ведь специалисты, да? К тому же мы пытаемся привлечь прежних поклонников; большинство из них считало, что мы вместе. Поэтому… не знаю. Когда закончим с едой, можем заглянуть в twitter или tumblr и посмотреть, о чём пишут люди. Луи кивает. — Да, не удивлюсь, если пара фанатов заметила нас где-нибудь между твоим домом и Tesco… или даже в самом Tesco. Ты заметил кого-нибудь в магазине? — Не знаю. — Гарри пожимает плечами. — Я не особо обращал внимания. Ты в основном отвлекал его на себя постоянными выходками. — Так и должно быть, — улыбается Луи, замечая робкий тон Гарри и лёгкий румянец на его щеках. Дразнить и заставлять Гарри нервничать всегда было его любимым занятием. Нет ничего лучше, чем знать, что ты способен оказывать влияние на спокойного и всегда собранного Гарри Стайлса, потому что Луи единственный, кто обладает над ним полной властью. Гарри всегда всё контролирует, он всегда самый очаровательный, самый кокетливый и никогда никому не поддаётся, если только дело не касается Луи. К тому же это взаимно: Гарри, как никто другой, может влиять на Луи, который в свою очередь всегда просто-напросилось лучше умел это скрывать, умел быть хорошим актёром. И слава богу. Луи понятия не имеет, почему их отношения всегда были такими. Наверное, потому что они очень хорошо знают друг друга. — Так и должно быть, — соглашается Гарри с румянцем на щеках, вытаскивая Луи из своих мыслей. — Ладно, — начинает он, прежде чем откусить ещё один кусочек и вместе с тем поразмышлять. — Может, стоит начать со времени? Когда точно мы решили сойтись? — Да… я… ну, во время нашего перерыва, правильно? Так нас будут меньше осуждать. Мы не комментировали статус наших отношений последние два года, потому что всё это были лишь догадки таблоидов? Так у них не будет веского повода назвать нас лжецами. — Логично. Но когда именно «во время перерыва»? И как долго мы пробыли на расстоянии за эти два года? И как мы перешли от дружбы к чему-то большему? Думаю, чем больше мы знаем о наших воображаемых отношениях, тем более убедительно выйдет. И тем меньше шансов на разоблачение, как это было со мной и Элеонор. — Да, — кивает Гарри, — я тоже об этом думал. Мы могли бы сойтись ещё до того, как рассказали обо всём общественности? Например, мы хотели построить прочные отношения и убедиться, что это именно то, что нам нужно… Может, год-полтора? Глупо звучит? — Нет, думаю, звучит неплохо. Мы решили сойтись через шесть месяцев после объявления о перерыве и к тому моменту, когда ты был в Америке с Эдом, встречались уже — сколько? — полгода. — Точно, да, к тому же два месяца я провёл только наедине с ним и несколько раз посещал Лондон. Можно сказать, что ты тайно прилетал ко мне в Америку, так как мы скрывали наши отношения. Так не нужно будет предоставлять им никаких доказательств. — Логично, — признаёт Луи, прежде чем громко рассмеяться. — Чёрт, Гарри, это же смешно. Мы и в самом деле сидим тут и выдумываем всю эту историю, используя логику и прочую хрень, будто сочиняем дерьмовый фанфик. Гарри усмехается. — Это хотя бы весело. Луи чувствует, как черты его лица смягчаются, когда он смотрит на Гарри. — Да, это весело. И самое главное, нельзя забывать о самом важном, юный Гарольд. Для нас это жизненно необходимо, чтобы выжить в этом чудовищном мире. — Заткнись, придурок! — усмехается Гарри и пинает ногу Луи под столом. — Ау! — драматично вскрикивает Луи, хватаясь за ногу под столом. Вообще-то ему даже не больно: Гарри всегда такой нежный, что и мухи не обидит. — Моя нога! Моя нога! Это бытовое насилие, Гарольд! Я хочу покончить, я хочу покончить с этими отношениями, я хо… Его прерывает хихиканье Гарри — хихиканье, чёрт возьми, Гарри Стайлс, похоже, в самом деле пятилетний мальчишка. Это подтверждённый факт. Честное слово, Луи не представляет, что с ним делать. Боже. — Я серьёзно, Лу, — произносит Гарри, прекращая звонко смеяться, и Луи снова принимает серьёзное выражение лица, что за последние несколько лет у него стало получаться значительно лучше. — Мы решили сойтись через шесть месяцев после нашего перерыва… Почему? Почему мы вдруг перешли от дружбы к чему-то большему? — Я… я не знаю. — Ну, мы всегда были близки, так? Эм… — Гарри запускает руку в волосы и отворачивается, тщательно стараясь избегать взгляда Луи. Он опускает обе руки на стол и начинает возиться с бумажной салфеткой, разрывая её на кусочки и собирая их в небольшую кучку рядом с тарелкой, в то время как Луи терпеливо ждёт, пока он продолжит: ещё одна вещь, в которой Луи невероятно хорош, — это терпение. — Думаю, было бы правдоподобнее, если бы наши чувства появились не одновременно… — Ага, да, я уловил твою мысль. Давай поподробнее. — Ну, может, нам следует сказать, что я всегда был немного влюблён в тебя, но никогда не думал, что мы можем быть вместе. Не думаю, что людям будет трудно в это поверить, учитывая их постоянные разговоры о моих влюблённых глазах и нежных взглядах. У Луи внутри всё сжимается, потому что… что ж, он даже не знает почему, боже. Просто думать, что Гарри был влюблён в него на протяжении вот уже нескольких лет, странно, а представлять так и вовсе невозможно. Луи прекрасно знает, как они друг на друга смотрят и как люди интерпретируют их постоянные взгляды, и он бы нагло соврал, сказав, что никогда не думал о них с Гарри как о паре. Когда столько людей искренне верят, что между вами есть что-то особенное, не задуматься просто невозможно. Но подобные мысли всегда были мимолётными, слишком абстрактными, чтобы принимать их всерьёз, ведь Гарри — его лучший друг, он любит Гарри сильнее, чем можно себе представить, и в мире нет ничего, ради чего он решился бы рискнуть их дружбой. — А потом можно сказать, что в первые шесть месяцев перерыва у нас очень часто не было возможности увидеть друг друга, из-за чего мы очень сильно скучали. — Это даже не ложь, Хаз, — перебивает Луи, мягко ему улыбаясь. — Нет, не ложь. Но нужно что-то максимально близкое к правде. И кстати, спустя пять месяцев перерыва состоялся ужин, верно? В интернете ведь есть снимки, снятые папарацци, так что люди всё равно знают, что мы оба там были, то есть можно сказать, что, когда остальные парни ушли, мы остались наедине, и, я не знаю… наверное, одно привело к другому? Луи кивает, поражаясь тому, как много времени Гарри посвятил анализу всей этой ситуации. — Звучит… звучит правдоподобно, да. С приближением тура мы решили больше не скрывать наших отношений, потому что папарацци и фанаты наверняка превратили бы все это в очередной цирк, поэтому и надумали выйти из шкафа, так? — Да, довольно неплохая причина. Каждый мой роман многие воспринимали как пиар, но это нисколько не уменьшило степень их пользы, понимаешь? — Пользы пиара, ну и дела, Стайлс… — Я не это имел в виду, Лу. Я терпеть их не могу, ты же знаешь, но нельзя отрицать того, что они могут и помогать. — Знаю, милый. Это была шутка. — От их напряжённого разговора начинает раскалываться голова, и Луи быстро решает, что настала самая пора поговорить о чём-то другом. — Ужин, кстати, был потрясающим, но мне, кажется, обещали десерт? Вместе им удаётся быстро убрать со стола. Когда они входят в кухню, Луи выбрасывает остатки еды и загружает посудомоечную машину, пока Гарри достаёт из духовки восхитительно пахнущий персиковый пирог и взбивает крем. Они заканчивают свои дела почти одновременно, после чего Луи достаёт из шкафа две десертные тарелки, а Гарри включает чайник. — Хочешь поесть здесь? — спрашивает Гарри, доставая две кружки. Луи отвлекается немаловажным выбором чая, который они будут пить, но всё же кивает. Спустя некоторое время он уже сидит за кухонным островком, ест чертовски вкусный персиковый пирог и пьёт чай вместе с Гарри. Как же давно они всё-таки не делали этого. Он произносит вслух последнюю мысль, мягко улыбаясь Гарри. — Да, — соглашается младший парень, — мне этого не хватало. То, как Гарри произносит последние слова окончательно озадачивает Луи: он весь такой застенчивый, тихий, будто ему неловко и страшно признавать это вслух в присутствии Луи, но ведь, чёрт, Гарри не должен стесняться говорить Луи о том, что он скучает, потому что Луи сам всегда, всегда будет точно так же сильно по нему скучать. — Мне тоже. Думаю, благодаря этому пиару нас ещё ждёт впереди много хорошего. Гарри поднимает глаза, встречаясь взглядом с Луи. У него большие и блестящие глаза, широкая улыбка, глубокие ямочки, и весь он просто безумно красивый. — Да, будет здорово. Луи отводит взгляд вниз, смотря на часы. Уже половина одиннадцатого, а это значит, что ему уже, наверное, пора домой. Когда он произносит эту мысль вслух, Гарри надувается, как пятилетний ребёнок, что только и вынуждает Луи засмеяться. — Ты можешь остаться, — предлагает Гарри, когда Луи наконец замолкает, — если хочешь, конечно. Уже ведь поздно? А у меня есть гостевая комната… или спальня, если тебе вдруг захочется пообниматься и поностальгировать по временам, когда мы жили вместе. К тому же можно будет заглянуть в twitter и tumblr и посмотреть, как люди отреагировали на наше сегодняшнее свидание. — Ладно, — соглашается Луи, особо долго не раздумывая над предложением, — звучит неплохо, Гарри… но тогда завтра утром тебе придётся приготовить для меня завтрак! Гарри в ответ улыбается. — Конечно, тогда с тебя объятия. Я соскучился по объятиям. Объятия — это здорово, почему никто не делает своей фишкой объятия? — Пусть объятия станут нашей фишкой, — отвечает Луи, когда они оставляют посуду на кухонном островке и поднимаются в спальню Гарри. Позже они уютно устраиваются на огромной кровати в окружении пушистых подушек и мягких простыней. У Гарри на коленях его лэптоп, и они оба сидят, удобно прислонившись к спинке кровати. — Хорошо, — говорит Гарри, коротко улыбнувшись Луи. — Посмотрим, что о нас думают люди. Сначала tumblr или twitter? — Tumblr, — решительно отвечает Луи, — проверь тег Larry Stylinson. — Э-эм, — отзывается Гарри, теребя край одеяла и стараясь не смотреть Луи в глаза. — У меня уже вроде как есть свой блог. Я ничего там не размещал… Но создал его давно, чтобы следить за обсуждениями, и подписывался на большие блоги. Поэтому, наверное, будет легче просто просмотреть фан… Э-э, ну, если они ещё существуют, конечно, вот. — Конечно, — непринуждённо отвечает Луи. Ему прекрасно знакомо это желание знать, что говорят о тебе люди: для него было довольно обычным занятием просматривать разные, касающиеся него tumblr-теги, особенно в самом начале карьеры и когда усилилась потребность скрывать свою ориентацию. — Хорошо. — Гарри смотрит на него с лёгкой улыбкой. Он быстро входит в систему, и Луи почти что задыхается, когда загружается его панель. Здесь так много фотографий их сегодняшней встречи с кучей заголовков и публикаций, и это немного даже ошеломляет. Снимки того, как они идут вместе, как стоят в магазине, разговаривая, где рука Гарри на пояснице Луи, а подбородок Луи на плече Гарри. Но теги… именно теги действительно привлекают его внимание. 'ебать вас всех нахуй люди мне кажется это он мне кажется каминг-аут совсем близко' 'поверить не могу что вообще когда-то сомневалась в смысле ну вы только посмотрите на них' 'влюблённая парочка' 'думаете они раскроются во время тура??' 'Твою мать! Ребят, это засос??!!!??!!? Посмотрите на шею Гарри омг!!!' 'посмотрите на снимок в масштабе омг ларри-засос!!' 'ААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!' Значит, шипперы с tumblr'а довольны. Ладно, Луи не эксперт в этой соцсети, но если прочесть комментарии к большинству из постов, то может показаться, что значительное количество людей шипперят их до сих пор. И он озвучивает эту мысль вслух. — Да, это же здорово, правда? — Большинство отнесётся к этому по-другому, Гарри. То есть эти люди уже ларри-шипперы, но мы понятия не имеем, как отреагирует остальная часть наших фанатов, ну, или бывших фанатов. — Да, ты прав… Теперь… теперь нам нужно проверить twitter? — Я… Нет, не думаю. Пусть PR сами этим займутся? Я очень устал, но вечер мог бы это исправить. Гарри хихикает, как маленькая школьница. — Ещё только четверть двенадцатого, Лу. — Я и сказал: «вечер». Гарри снова смеётся, и Луи перемещается на его сторону кровати, оставляя между ними небольшое расстояние. Он прячется лицом в подушку и глубоко вдыхает. Всё пахнет Гарри. Абсолютно всё: от простыней на кровати, футболки и пижамных штанов, которые он одолжил на одну ночь, вплоть до самого Гарри. Это один из любимых запахов Луи в мире. Закрыв глаза, он издаёт довольный вздох. — Спокойной ночи, Хаз. Гарри отвечает несколько секунд спустя: — Сладких снов, Лу. Луи пытается расслабиться, чтобы заснуть, и только-только начинает проваливаться в сон, как вдруг чувствует, что Гарри со спины придвигается к нему ближе. На самом деле его должно это удивлять, но, признаться честно, он нисколько не удивлён. Он разворачивается так, чтобы они лежали лицом друг к другу и слишком близко, учитывая размер огромной кровати. Гарри дарит ему сонную улыбку и переплетает их лодыжки, а Луи ласково улыбается ему в ответ, прежде чем перевернуться на спину. — Ты обещал мне объятия! — Гарри придвигается ещё ближе, сокращая и так несуществующее между их телами расстояние. У него очень тёплое и крепкое тело. Кроме того, это тот самый мягкий мужской силуэт, завернувшись в который Луи привык засыпать четыре года назад. — Мне кажется, или всё должно быть куда страннее? — Луи затихает, неуверенно изогнув бровь. — Может быть. — Гарри кладёт голову ему на плечо, почти половиной всего своего тела устраиваясь лёжа на нём, а затем прикладывает руку к его животу, и Луи, глубоко вздохнув, чувствует, как та прожигает собой дыру в ткани его футболки. — Но разве мы когда-нибудь были нормальными? — Нет, — соглашается Луи, крепче обхватывая Гарри руками. — Но так мне нравится даже больше.