And Then a Bit

Люди расходятся, Не сумев удержать друг друга, И тогда в их жизни появляется кто-то другой. Но мы с тобой не сможем друг без друга. Marie Key – "Uden Forsvar"

На следующий день Луи просыпается первым, но даже придя в сознание, лежит с закрытыми глазами. Он чувствует себя значительно лучше. Обычно первые двадцать четыре часа Луи почему-то переносит тяжелее всего. Неважно. Он просто рад, что чувствует себя лучше. Может, всё дело в курином супе Гарри, может, дело в магии. Если честно, Луи бы это не удивило. Где-то в течение ночи они оказались друг у друга в объятьях. Виском Луи прижимается к обнажённой груди Гарри. Наверняка одна из его птиц окажется прямо напротив, как только Луи откроет глаза. Руки Гарри обнимают Луи, чьи ладони упираются в мягкую и тёплую кожу на груди Гарри. Их ноги сплетены, и Луи задается вопросом, будут ли они способны когда-нибудь спать в одной постели, не прикасаясь друг к другу. Наверное, нет. По крайней мере, Гарри тот ещё любитель пообниматься. Когда возникает необходимость справить нужду, Луи как можно осторожнее распутывается из объятий Гарри, стараясь его не разбудить. Должно быть, он ещё долго не ложился спать после того, как Луи уснул; жар и болезнь оказывали существенное влияние на его здоровый сон. Когда ему удаётся выбраться из кровати, Гарри немного вертится во сне и притягивает к груди одеяло на замену Луи, но не просыпается. В самую последнюю минуту Луи хватает с тумбочки свой телефон и пробирается по коридору в ванную, чтобы не будить Гарри, воспользовавшись той, что находится у него в комнате. Шагая по коридору, он проверяет в телефоне время. Четверть девятого, и где-то в глубине сознания Луи примечает, что спал этой ночью лучше, чем когда-либо даже на пике своей карьеры. Что очень странно. Ещё он замечает, что самое время позвонить маме и предупредить, что они с Гарри будут у неё завтра около полудня. Конечно, она будет возмущена тем, что он предупреждает её о приезде так поздно, но только в шутку, потому что Луи знает, как сильно она скучает по нему, и что она бы никогда не упустила возможности с ним повидаться. Или с Гарри. Его мама всегда обожала Гарри, но с течением времени виделась с ним всё реже и реже, а его с Луи дружбу скрывали всё больше и больше. Сейчас ему кажется, что его мама не видела Гарри годы, хотя они всё ещё продолжают общаться. Та же ситуация сложилась и у Луи с Энн, но он навещал их несколько раз во время перерыва и крайний раз был на тихом ужине в честь дня рождения Гарри. С семьёй Гарри общаться гораздо проще, всегда было проще, потому что они всегда знали всю правду, у Луи никогда не было причин от них что-то скрывать, никогда не было причин постоянно быть начеку, как со своей семьёй. Он, так сказать, заканчивает все свои дела и умывает руки, слегка сбрызгивая волосы водой. Обычно он выглядит лучше, но, с учётом всех обстоятельств, всё могло быть намного хуже. Ему нужен душ, потому что ощущение сухого пота от вчерашних скачков температуры так и липнет к его телу. Сначала он решается позвонить маме, быстро набирая наизусть уже давно знакомый ему номер. Спустя два коротких гудка она поднимает на другом конце трубку. — Луи? — выдыхает она, её голос нетрудно узнать даже по телефону. Прошло уже так много времени с тех пор, как он был дома, с их последнего разговора. Если честно, он избегал её, понимая, что она бы спросила о Гарри, потребовала бы объяснений, а он даже не представлял, как ответить. — Доброе утро, мам. — Луи Уильям Томлинсон, — кричит. — Негодяй, ты избегал меня целых две недели. Я уже было решила отправиться в Лондон, чтобы потребовать от тебя объяснений! Так ты обращаешься со своей бедной матерью? — Прости, мам. Луи слышит её вздох на другом конце. — Всё хорошо, милый. Просто… с тобой всё в порядке? Никаких проблем? Ты ведь знаешь, что можешь рассказывать мне всё. Луи улыбается, забота мамы согревает лучше всякого одеяла. Ему двадцать четыре, почти двадцать пять, а она до сих пор любит его до безумия, как маленького, до сих пор беспокоится, как в детстве. Раньше его это раздражало. Но теперь ему приятно. — Всё нормально, мам. Но я должен тебе кое о чём рассказать. — О Гарри? Ошеломлённый Луи секунду молчит, прежде чем пробормотать: — Что? — Я не на луне живу, милый. И тоже читаю газеты. Я… — Нет! — Луи перебивает её. — Нет. Нет, то есть всё не так, как выглядит, но речь шла о Гарри, насчёт… Чёрт возьми, мам… — Следи за речью, малыш. Луи вздыхает. — Прости. Это обо мне. И Гарри. Но всё не так, как ты подумала. Лучше объясню тебе лично. Я приеду завтра, хорошо? С Гарри. Я привезу с собой Гарри, если ты не против. Она секунду молчит. — Конечно, нет, милый. Конечно, ты можешь приехать, и Гарри тоже. Будет приятно снова с ним увидеться. Я приготовлю для вас свободную комнату, хотя, думаю, одному из вас придётся спать на диване, или, может, получится уговорить Лотти переночевать в комнате Физзи. Надолго вы останетесь? — До полудня среды, я думаю, — отвечает Луи, быстро пересчитывая в голове дни недели. Если они уедут к этому моменту, то останется время провести день с Энн и Робином. Гарри бы это понравилось. — И не беспокойся о комнатах. Мы с Гарри можем пожить вместе в комнате для гостей. — Вообще-то у них нет выбора, если они собираются продолжать держать всё в секрете от его сестёр. — Решим это после вашего приезда. Позвонишь, когда будете в дороге, хорошо? Чтобы мы знали, когда вас ждать. А ещё у нас будет длинный разговор со всеми подробностями и детальным объяснением, это ясно? Луи улыбается, насмешливый строгий тон его мамы знаком ему так же хорошо, как и звук бегущей из крана воды. — Так точно, мэм! — Он не отдал ей честь, но разницы почти нет. — Хороший мальчик, — нежно отвечает его мама. — Тогда до завтра, Бу? Осторожней за рулём, хорошо? Передавай привет Гарри. — Да, — соглашается Луи, — передам. До завтра. Люблю тебя. — И я люблю тебя, дорогой. Они оба вешают трубку, и Луи открывает кран в душевой, регулируя температуру, пока та не оказывается подходящей. Он снимает футболку Гарри, позволяя ей небрежно упасть на пол, а его чёрные боксеры падают следом, оставляя его совершенно голым. Он берёт полотенце из шкафа, где Гарри хранит подобные мелочи, кладёт его рядом с раковиной и проскальзывает в душ. Струя тёплой воды касается его тела — это именно то, что было нужно Луи. Всё это просто… так пугает. Так чертовски сильно пугает. Он вот-вот раскроет свой главный секрет. Меньше чем через неделю он раскроет его всему миру, и этого времени слишком мало для моральной подготовки. Его очень мало. Если бы выбор стоял за ним, ему бы, наверное, никогда не хватило времени. Возможно, даже к лучшему, что всё складывается именно так. Это всё равно что сорвать пластырь. Максимально быстро и без колебаний. Меньше, чем через неделю, он раскроется всему миру. Завтра он раскроется своей семье. Его сестрёнки, чёрт. Что, если после этого они больше никогда не захотят говорить с ним? Что, если из-за того, что он врал им все эти годы, они обидятся на него настолько, что больше никогда снова не захотят иметь с ним ничего общего? Луи ни за что не был так благодарен Гарри, как за предложение поехать с ним. Из всего, что Гарри для него сделал, это безусловно самое важное. Луи даже не в состоянии выразить, насколько сильно ему это всё облегчает. Честно, его должны звать Святым Гарри. Луи долго принимает душ, пользуясь шампунем для своих средних волос (скоро ему придётся принять решение относительно их длины — либо стричь, либо начать отращивать, как в начале 2014-го. Наверное, позже он посоветуется об этом с Гарри). Когда он наконец смывает с волос шампунь и может считать себя совершенно чистым, то выключает воду и выходит из душа. Хватая полотенце, чтобы просушиться, он с отвращением рассматривает снятую им одежду, не собираясь снова её надевать. Пробежав полотенцем по мокрым волосам, он решает позаимствовать кое-что у Гарри. Оборачивает полотенце вокруг талии, хватает грязную одежду и выходит из ванной. Он осторожно прокрадывается в ванную Гарри, стараясь не разбудить его, подходит к комоду с нижним бельём (и миллионом его повязок, которых он уже давно не носит. Луи даже малость скучает по ним), находит пару простых боксеров, похожих на те, что были на нём со вчерашнего вечера, и пытается не проявлять чрезмерного любопытства, когда видит чёрную обувную коробку в дальнем углу ящика. Луи как бы подозревает, что там может быть спрятано, но достаточно уважает личную жизнь Гарри, чтобы не проверять свои подозрения. Сбросив полотенце на пол, он слегка наклоняется и тянется за брюками. — Ты крадёшь у меня нижнее бельё? — интересуется Гарри хриплым ото сна голосом, и Луи оборачивается так быстро, что почти прокручивает вокруг себя ещё один круг. Гарри полусидя расположился на кровати, весом упираясь на локти и пристально рассматривая Луи. Луи внезапно осознаёт, что стоит посреди ванной Гарри почти голый и мокрый, и это даже ничего, но всего пару секунд назад он наклонялся, демонстрируя Гарри свой голый зад. Гм. Лучше об этом не думать. — Чёрт, Гарри. — Он прикладывает руку груди — тёплой и обнаженной, — и ритм своего бешеного сердцебиения возвращает его на землю. — Ты хочешь вызвать у меня сердечный приступ? — Прости. — Гарри легко усмехается. — Как ты себя чувствуешь? Луи требуется секунда, чтобы ответить, поднимая с пола полотенце и прижимая его к себе в неудачной попытке прикрыться. — Лучше. Эм, да. Намного лучше. Ещё я разговаривал с мамой, она ждёт нас завтра. Гарри улыбается, искренне и застенчиво. — Отлично. Подыщи себе одежду, бери всё, что понравится. Я приготовлю завтрак. Чего ты хочешь? — Яйца, — произносит Луи, ни на секунду не задумываясь. — "Бенедикт", если ты не против? — Будет сделано, милый, — говорит Гарри, скидывая ноги с кровати и демонстрируя, как и в случае Луи, лишь пару боксеров. Всё просто. Луи ведь не слепой. И не гетеросексуал. Поэтому он не в силах устоять от порыва проскользнуть взглядом по голому телу Гарри. В нём всё соблазнительно вплоть до широких плеч, твёрдых мышц, обрамляющих его тело татуировок, длинных ног или узких бёдер. Без всяких сомнений, на это стоило бы посмотреть. Мысленно встряхнувшись, Луи шлёт Гарри улыбку, что, он надеется, не выглядит так же странно, как ему кажется, и снова отворачивается к комоду. Он выдвигает ящик и слегка вздрагивает, когда снова слышит голос Гарри, выкрикивающий его имя из дверного проёма ванной. — Эй, Лу. — Он молчит, пока Луи снова не разворачивается к нему лицом. — Спасибо за утреннее представление! Самодовольно подмигнув и рассмеявшись, он удаляется, оставляя смущённого и краснеющего Луи наедине с собой. На этот раз он хорошенько встряхивает себя, прежде чем бросить грязные вещи в корзину, полагая, что Гарри не будет против. Если честно, Луи за всё время их совместного проживания ни разу самостоятельно не стирал свои вещи. Он проходит в небольшую гардеробную Гарри, где хранится большинство его одежды, и находит себе пару обтягивающих брюк, которые вроде очень нравятся Гарри, новую футболку и худи. Лето в Англии коварно, поэтому по мнению Луи, в толстовке будет надёжней. Натягивая брюки, он замечает, что хорошо они сидят только на Гарри, ибо чересчур тесно обтягивают бёдра Луи. В принципе, выглядит сносно, если только не глупо. Конечно, штанины для него оказываются слишком длинными, поэтому он наклоняется и подворачивает их, прежде чем натянуть на себя обычную светлую футболку, слишком просторную для него, с вырезом, оголяющим верхнюю часть груди и тату «it is what it is». Он вешает худи на плечо, решая надеть её, когда в этом возникнет необходимость. Толстовка в белую крапинку, поэтому кажется, что она почти поблёскивает, и Луи смутно припоминает, как уже одалживал её у Гарри. В ней очень комфортно, и только оттого, что она уже износилась и неоднократно была постирана, она стала такой мягкой, приятной и нежной. А ещё она пахнет Гарри, что успокаивает Луи, наверное, даже больше, чем следовало бы. Он не делает ничего с волосами, позволяя им высохнуть самостоятельно, и спускается на кухню, где Гарри, развернувшись к Луи обнаженной спиной, стоит у плиты. Он всё ещё в одних боксерах, потому что это Гарри, и, если честно, Луи удивился бы больше, будь он одет. "Во всяком случае, в игры Гарри могут играть и двое", — решает Луи, пробираясь к нему ближе и стараясь не выдать своего присутствия. Гарри, кажется, полностью погружён в свой собственный мир, словно ястреб наблюдая за парой кастрюль на плите и напевая одну из песен из их нового альбома (песню Луи, чёрт, песню, что сочинял только Луи). Луи не мешкает и резко цепляет одним пальцем резинку нижнего белья Гарри. Он оттягивает её и отпускает, отчего резинка громко шлёпает по заднице Гарри, при этом вызывая его испуганный писк. — Готовишь в трусах, Стайлс? — спрашивает Луи, вставая напротив. — Лично я считаю, что это крайне негигиенично. — Чёрт, Лу. — Гарри выдыхает, прикладывая руку к сердцу. — Твою мать, ты до смерти меня напугал! Мама не учила тебя не подкрадываться к людям? — А тебя мама не учила одеваться? — парирует Луи, пока Гарри возится с едой. — А твоя не учила тебя спрашивать разрешение перед тем, как что-то взять? — спрашивает Гарри, уставившись на промежность Луи. Луи не краснеет. Не краснеет. — Не хотел тебя будить, вот и всё, — отвечает он. Гарри мгновенно смягчается. — Я не хочу, чтобы ты спрашивал. Всё моё – твоё. Луи фыркает. — Думаю, такое свойственно только женатикам, милый. У нас настолько далеко не зайдёт. Ямочки Гарри становятся глубже. — Мы тоже в счёт, я думаю. Иди сюда. — Он обнимает Луи за плечи, а голова второго упирается Гарри в шею. Он ворчит при столкновении, но устраивается так, что голова его оказывается на плече Гарри, а руки – по обе стороны его обнаженной поясницы. И даже если он воображает, каково было бы скользнуть рукой ниже, разве можно его в этом винить? — Чем мне помочь? — спрашивает он спустя несколько секунд их полуобъятий. Гарри в ответ мычит, указывая в сторону одного из шкафов. — Поджаришь тосты? Луи кивает, отрывая себя от него. — Конечно. Многозначительно посмотрев на Гарри, он добавляет: — А тебе следовало бы одеться. Гарри кивает в ответ. — Всему своё время, родной. Луи качает головой, прекрасно осознавая, что он не оденется, пока сам не посчитает нужным. Они молча трудятся: Луи поджаривает булочки, а Гарри делает всё остальное. Раз уж на то пошло, то это несправедливое разделение труда, но Луи знает, что Гарри не против, и, наверное, это даже к лучшему. Определённо к лучшему. После того как стараниями Гарри всё уже было разложено по тарелкам, пока Луи доставал из холодильника графин с соком и делал им чай, они садятся за стол. Факт того, что Гарри потрудился потратить своё время на приготовление невероятно вкусного и любимого завтрака Луи, согревает ему сердце. — Я подумал, — начинает Луи. Он делает глоток чая из кружки, который как раз достиг идеальной температуры. — Что на обратном пути мы могли бы остановиться у твоей мамы. Можно уехать от моей мамы в полдень в среду и остановиться у дедушки с бабушкой и Марка, а потом отправиться в Холмс Чапл и остаться до вечера четверга или утра пятницы. У нас же ещё останется время до отлёта в пятницу днём, да? Какое-то время Гарри молчит и просто смотрит на него, и Луи почти начинает смущаться, полагая, что пересёк черту, о которой не имел понятия. Но затем Гарри улыбается такой причудливой, но, вероятно, искренней улыбкой. — Это… Мне бы очень хотелось, Лу. Луи расплывается в улыбке. — Прекрасно. Это прекрасно, Хаз. Я уже очень давно их не видел. Ты рассказал им? Гарри вздыхает и пробегает рукой по волосам. Они растрёпанны и спадают на лоб, как когда он занимался спортом. Из-за этого Луи начинает тосковать по маленькому Гарри. — Не маме. Несколько дней назад мы с Джеммой обедали, и я всё ей рассказал. Я, мм… ну, если честно, маму я пытался избегать. Я не был уверен, как она отреагирует, понимаешь? И подумал, что должен попытаться сказать ей всё лично. — Он пожимает плечами и снова принимается за завтрак, доедая последнее из яиц. Луи молчит, переваривая тот факт, что Гарри решился сначала отправиться с ним в Донкастер, будучи в курсе вероятного отсутствия возможности увидеться со своей мамой прежде, чем они покинут штаты. — Позвони ей, ладно? А я разберусь тут на кухне. Гарри вскидывает брови, но Луи лишь улыбается и выгоняет его из кухни, выкрикивая напоследок: — И надень что-нибудь! Он заканчивает с чаем и складывает в раковину тарелки, прежде чем засунуть всё это в посудомоечную машину, а масло и сок вернуть в холодильник. Закончив с уборкой, он идёт в гостиную, садится на диван и включает телевизор. Ничего интересного он не находит, поэтому останавливается на повторах некоторых старых шоу HBO, не обращая на картинку особого внимания. К этому времени Гарри как раз пробирается в гостиную, плюхаясь на диван рядом с Луи, который достаёт свой телефон и лениво открывает twitter. — Выложили наши вчерашние фото, — произносит Луи, отрываясь от телефона и замечая, что Гарри наконец оделся. — Те, что с улицы? Луи кивает. — Да, фанатов от них прямо распирает. У меня уже около миллиона упоминаний «вы с Гарри вместе?». — Кажется, наши вчерашние твиты только подлили масла в огонь. — Да. Ну для этого они и были задуманы? — Да, — отвечает Гарри, облокотившись на диван и закинув голову на спинку. Лицо Луи освещает озорная улыбка. — Но можно заварить кашу и посерьёзней, да? Гарри медленно расплывается в улыбке. — Что ты задумал? Луи пожимает плечами. — Ничего особенного. Может, ещё одно селфи? Только на этот раз его публикую я, чтобы доказать всем, что я в порядке и что ты хорошо обо мне заботишься. Гарри усмехается, прижимаясь ближе к Луи. — Как я выгляжу? Хорошо? Подросшая чёлка Гарри снова забрана вверх, твёрдо напоминая, что ему больше не семнадцать. — Ты выглядишь прекрасно, Хаз, — честно отвечает Луи, заставляя его просиять. Луи прекрасно знает, что его волосы всё ещё мокрые и не уложены, поэтому в голову приходит мысль надеть толстовку. Он смахивает волосы назад, натягивает капюшон и, улыбнувшись, поворачивается к Гарри. — Ну как? Гарри, по-прежнему улыбаясь, пожимает плечами. — Как было хорошо, так и осталось. — Спасибо, друг. Отличный комплимент. Гарри смеётся и наклоняется в сторону Луи, когда тот снова облокачивается о спинку дивана. — Готов. Луи открывает в телефоне приложение камеры, старается отыскать подходящий угол, но после нескольких неудачных попыток отдаёт телефон Гарри. — Думаю, у тебя получится лучше, — произносит он, когда Гарри забирает телефон. Тот кивает и вытягивает руку. Он разворачивает телефон горизонтально, что Луи вот-вот собирается исправить, но слышит щелчок затвора камеры. Гарри возвращает Луи телефон, и тот быстро оценивает фото. Он открывает twitter и быстро набирает текст, прежде чем прикрепить и опубликовать фото: http://imgur.com/6jBxulF Температура спала, на завтрак яйца «Бенедикт» и этот парень, отличное утро :) ! http://imgur.com/fEk09mR Они решают передохнуть, не занимаясь абсолютно ничем, когда к ним вдруг заявляются адвокаты с контрактами для подписи. Стараясь не задерживаться на пунктах и не тянуть время, они как можно быстрее со всем этим заканчивают. Когда время близится к ужину, Луи свыкается с вынужденной необходимостью вернуться домой и начать собирать вещи к завтрашнему отъезду. Пока он озвучивает свои мысли вслух, Гарри хмурится, прикусывая нижнюю губу, и тупит взор, лениво играя с выбившейся нитью на одной из диванных подушек. — Я могу поехать с тобой, если хочешь, — предлагает Гарри голосом тише обычного, а затем, прежде чем Луи успевает сформулировать свой ответ, продолжает, — то есть было бы здорово. Если, конечно, ты от меня ещё не устал. И будет гораздо проще, если завтра я буду у тебя, нет? Мы ведь рано выезжаем. Секунду он словно хочет сказать что-то ещё, но Луи не оставляет ему шанса, начиная первым. — Звучит замечательно, Хаз. Вставай, иди собираться, по дороге домой можно будет ещё еды захватить. Гарри сияет, поднимаясь по лестнице и выкрикивая через плечо: — Что мне взять? Луи следует за ним в более обычном темпе, преодолевая ступеньку за ступенькой и размышляя над вопросом Гарри. — Одежду. Не знаю. Туалетные принадлежности. Книгу? Твой фиолетовый джемпер! — Ты полюбил этот джемпер. Луи пожимает плечами. — В нём удобно. Гарри ласково покачивает головой, но всё равно берёт джемпер и кладёт его в сумку. Пока Гарри достаёт из ящика своё нижнее бельё, Луи внезапно осеняет блестящая мысль. — Еще возьми одну из своих повязок! Гарри в растерянности оглядывается на него через плечо и поднимает бровь. — Зачем? Луи пожимает плечами. — Мне нравится, когда ты их носишь, кроме того, сколько ты их уже не надевал? Месяцы, годы, целую вечность? Гарри смеётся, выдвигая следующий ящик, доставая повязку и вручая её Луи. — Завяжешь? Луи молча кивает и встаёт позади Гарри, хватая косынку из его протянутой руки. Временами Луи причёсывал Гарри. Обычно когда тот уставал или был напряжён, это всегда его успокаивало: Луи только запустит руку в его волосы, и Гарри тут же накрывает блаженным туманом. Он быстро пробегает руками по чёлке Гарри, которая в течение дня уже успела несколько утратить свой объём. Когда Луи приводит чёлку в порядок (а плечи Гарри опускаются всё ниже, пока сам он пытается не упасть на Луи), он, как и много раз до этого, завязывает повязку в кудрявые локоны. Луи не делал этого уже много лет, но это как кататься на велосипеде: мышечная память, что-то, что засело у него в пальцах настолько, что для этого больше не требуется ни ума, ни усилий. Он встает напротив Гарри и встряхивает обрамляющие его лицо кудри. Выглядит нелепо, потому что они всего лишь едут к Луи, и никто их больше не увидит, но всё равно мило. Мило и приятно. — Готово, — говорит Луи, напоследок вытягивая один из локонов. — Спасибо, — благодарит Гарри хриплым, словно он им уже давно не пользовался, голосом. Луи в ответ кивает и, отступая на шаг назад, располагается на кровати Гарри, пока тот складывает всё необходимое в сумку, после чего перекидывает её через плечо и кивает Луи. — Готово, — говорит он. — Идём? Я умираю с голоду. Они выпивают в пабе недалеко от дома Луи, заказывают с собой рыбу с жареной картошкой, которой достаточно, чтобы прокормить целое войско, и уплетают её, только переступив порог кухни, словно их не кормили несколько лет. Когда они заканчивают с едой, Луи собирается включить какой-нибудь фильм, но Гарри многозначительно на него смотрит, настаивая сначала на сборах. Луи неохотно соглашается, понимая, что Гарри прав. Но всё равно, заканчивается всё тем, что большинство его вещей упаковывает Гарри. Как только обе их сумки уже упакованы и готовы к отъезду, они готовятся ко сну и поднимаются наверх, включая фильм, на середине которого Луи и засыпает. Он спит до десяти и совершенно не считает, что может назвать свой сон нормальным со времён объединения One Direction. Всё следующее утро они готовятся, стараясь ничего не забыть, и к восьми часам отправляются в дорогу. Гарри говорит, что запланировал позвонить Гримшоу в девять. Луи мычит в ответ, но остаётся тихим и сосредотачивается на дороге. Они оставили машину Гарри у дома Луи и сейчас сидят рядом друг с другом, слушая, как не странно, Radio 1 Breakfast Show. Луи всегда очень нравилось вождение, механические движения нажатия на педали и смещения рычага переключения передач казались ему своего рода лекарством. Вождение может показаться нудным, по крайней мере когда вы пересекаете границу Лондона, но это отличная возможность поразмышлять, просто позволить своим мыслям свободно блуждать и обдумывать угнетающие вещи. Сейчас у Луи есть время подумать о том, что он скажет своей семье, мыслей о чём он избегал с тех самых пор, как только понял, что их с Гарри отношения станут публичными. А это значит, что в курсе будет каждый, и их бабушки тоже узнают, и вся его семья будет знать. Значит, их ждёт полная катастрофа. Он теряется в собственных мыслях, не обращая внимания на Гарри, сосредотачиваясь на вождении и мыслях о семье, и даже не понимает, сколько прошло времени, пока не вздрагивает от звонка телефона Гарри. — Это Гримми, — говорит Гарри. На его лице пляшет чудная улыбка. — Я поставлю на громкую связь? Луи успевает только кивнуть, прежде чем Гарри выключает радио и начинает водить пальцем по экрану своего iPhone. — Привет? — здоровается Гарри, пока Луи пытается сосредоточиться на дороге. Только на дороге, да. Очень важно смотреть на дорогу. — Привет, Гарольд, дорогой, — слышится ответ Ника через динамик телефона. Луи спокоен, удивительно спокоен — ни один мускул на лице не дрогнул, за это он определённо заслуживает награду. Гарольд, Боже. — Ты на громкой связи, так что поздоровайся со всеми нашими слушателями. Даже не глядя на него Луи может сказать, что Гарри улыбается той самой широкой улыбкой с ямочками на щеках. Ну и что с того? — Приве-ет! — растягивает Гарри. — Так чем ты планируешь заняться в это прекрасное утро вторника, если не секрет? — Эм, — отвечает Гарри, — да, хм… вообще-то сейчас я в дороге. — Говоришь за рулём по телефону! Ну и ну, какой плохой пример ты подаёшь. Детишки, не пытайтесь повторить это дома! Краем глаза Луи замечает, как Гарри покачивает головой с теплой улыбкой и отвечает: — Не волнуйся, я тут не один. В наших общих интересах меня усадили на пассажирское сиденье и, что не менее важно, надели ремень безопасности. — Даже так. Хороший мальчик! Что ж, где ты? — спрашивает Гримми, и Луи распознаёт в его интонации какие-то нотки, очень напоминающие чувство волнения, но слишком неразборчиво, чтобы судить. Ему нет дела до их совместных приколов или ласковых имён. Совершенно. Теперь Луи осознаёт, что Гарри с Ником был, возможно, так же близок, как и с Луи, и хотя это отстойно, ему уже давно не пять лет, и он прекрасно понимает, что не имеет никакого права злиться и возмущаться. В конце концов, ему стоит благодарить судьбу за то, что Гарри решил оставить для него местечко в своей жизни. — На самом деле я еду на север, — отвечает Гарри, прекращая упоение Луи жалостью к себе и уставившись на него с тёплой улыбкой. — На север? — спрашивает Гримми, и Луи практически слышит сквозь динамик телефона его ухмылку. — Собрался навестить семью? — Угу, — колеблясь произносит Гарри. Все, кто говорят, что он плохой актёр, должно быть, просто не видели его в деле. Выходит у него чертовски убедительно. — Что-то вроде того, да. Луи перестаёт вслушиваться в разговор Гарри и Гримми, когда машина напротив них вдруг резко тормозит, заставляя Луи во избежание аварии сделать то же самое. — Какого чёрта? — ругается Луи, пытаясь выровнять дыхание, чтобы успокоить бешено бьющееся в груди сердце. — Всё в порядке? — спрашивает Гримми, когда они снова переходят к обычной скорости. — Да, — отвечает Гарри, стараясь набрать в лёгкие побольше воздуха. Он сжимает бедро Луи, растянув поперёк него свою большую ладонь. Когда? Что? Где? Луи не может вспомнить, когда Гарри успел её туда пристроить, но всё же не убирает её и даже не утверждает, что имеет что-то против. Это прозвучит по-детски, но приятно, что даже во время разговора с Гримми Гарри думает о Луи. Луи всегда ужасно эгоистичен, когда дело касается Гарри. Он хотел бы, чтобы тот целиком и полностью принадлежал только ему одному. Было трудно смириться с тем, что Гарри относится к тому типу людей, у которых всегда полно хороших друзей, лучших друзей. Луи так долго владел правом на привязанность Гарри, но когда вдруг появился Гримми — совсем другой, увлекательный, опытный и к тому же гей, — у Гарри не осталось шанса: он был очарован. Не то чтобы он когда-то ставил Луи на второй план, скорее он поделил себя. Был Гарри, который принадлежал Луи, и был Гарри, который тусовался со всеми своими классными друзьями. Луи не всегда удавалось объединить двух разных Гарри в одном, и это его беспокоило, заставляло задаваться вопросом: «А что, если он тот, кто тянет Гарри назад, кто вынуждает его быть той версией себя, которой он быть не хочет?» Он слишком боялся того, что может всплыть, если попросит Гарри остаться, так что он никогда и не осмеливался, только не оставлял попытки держать его как можно ближе. Со временем Луи понял, что, возможно, его суждения были ошибочными, но так и не решался заговорить с Гарри на эту тему, а в свете последних событий ему стало казаться, что, наверное, ему стоит пересмотреть свои приоритеты. — Машина перед нами резко остановилась, поэтому Лу… нам пришлось быстро затормозить. Не беспокойся, всё в порядке. Итак, только что… Гарри почти оговорился, невероятно. Даже спланируй и прорепетируй они это, лучше бы у них не вышло. Смышлёный мальчик. Да, Луи просто распирает от гордости. Луи переводит всё своё внимание на дорогу, смутно сознавая, что Гарри рассказывает Нику об их выходящем альбоме, туре, выступлении на TCA и промо-акциях. Достаточно быстро они заканчивают, и Гарри переключает своё внимание на Луи. — Ну как? — Луи не поворачивается к нему, но на все сто процентов уверен, что Гарри сейчас кусает свою нижнюю губу. Лицо Луи расплывается в широкой улыбке. — Просто прекрасно, — говорит он, не отводя взгляда от дороги. — Чертовски прекрасно, милый. Все, кто говорил, что ты плохой актёр, должны были это услышать и забрать свои слова обратно. — Да? — Конечно. — Хорошо. — Телефон Гарри оповещает, что пришло новое сообщение, прежде чем Гарри снова заговаривает. — Это от Гримми. Говорит, что я должен быть осторожнее, если не хочу, чтобы люди узнали, что я с тобой. Кажется, Twitter и Tumblr кишат предположениями о том, что я собирался назвать твоё имя и что голос на заднем плане принадлежал тебе. Луи довольно улыбается. — Хорошо. — Да, Гримми хочет знать в чём дело. — Ты не рассказал ему? — спрашивает Луи с искренним удивлением. Он думал, что Гарри уже давно выложил Гримми все детали их договорённости. — Нет, — отвечает Гарри необычно тихим голосом. — Я вроде как подумал, что, возможно, лучше этого не делать? — Оу, ну, это тебе решать. Но я бы не рассердился, если бы ты захотел ему рассказать. Он твой лучший друг, и я всё прекрасно понимаю. Я понимаю, почему ты хочешь, чтобы он знал. — Остановив машину на красный свет светофора, Луи поворачивается лицом к Гарри. — Что? — искренне удивляясь, спрашивает он. — Гримми не мой лучший друг. То есть, конечно, мы хорошие друзья, но… у меня много хороших друзей. Луи. Ты мой лучший друг. И всегда им был. Не сказать, что для Луи это сюрприз. Он всегда считал, что в этом плане они с Гримми делят одну долю на двоих. — Луи, ты должен был об этом знать. Гримми — он… мы… То, что происходит между нами, это совсем другое. Вау, теперь в голове Луи селятся новые и совершенно неприятные образы, потому что «совсем другое». Совсем другое. Что это значит? И вдруг мысли, которые он много лет назад считал просто нелепостью, внезапно показались ему вполне вероятными. Были ли Гарри с Гримми больше, чем просто друзьями? Больше ли они, чем просто друзья, сейчас? Нет, по крайней мере последнее невозможно точно, он бы не сидел сейчас здесь с Гарри, если бы они с Ником были вместе. Но раньше? Почему бы и нет? Слова вылетают прежде, чем он успевает подумать. — Вы с Гримми когда-нибудь были… ну, знаешь? Я имею в виду, было ли у вас когда-нибудь нечто большее? — Да. Луи не возражал бы, чтобы прямо сейчас земля под ним провалилась и полностью его поглотила. — Нет! Боже, Лу, о таком я бы тебе рассказал, я ведь никогда не скрывал от тебя такие вещи! — А сейчас ты скрываешь это от Гримми, думает Луи, но не произносит вслух. Хотя это не одно и то же, они ведь не в отношениях — он и Гарри. Притворство. Всё это лишь притворство. Нет, не так. Сейчас всё только идёт к притворству. Чёрт. — Мне известно, что он чего-то хотел, — продолжает Гарри. Раз уж на то пошло, Луи и сам это знал. Было предельно очевидно, насколько сильно Гримшоу хотел Гарри и как именно они стали друзьями, несмотря на то, что происходило всё это далеко за пределами визуальной досягаемости Луи. — Но… думаю, мне этого никогда не хотелось, не знаю. Я никогда не интересовался им в этом плане. Гримми замечательный, но я… Он постоянно твердит, что причина всему — моя эмоциональная недоступность, и, думаю, он не далёк от истины. — Последние слова должны были прозвучать как шутка, но что-то Луи подсказывает, что шутит Гарри лишь наполовину. Позади им сигналит автомобиль, вынуждая Луи вернуться к реальности. Верно. Машина. Жёлтый значит подожди, а зелёный свет – иди, ну, и всё такое. Он снова заводит машину, пытаясь осмыслить всё, что между ними только что было сказано. Кое-что выделяется на фоне всего остального. — Между прочим, ты тоже мой лучший друг, — дополняет Луи, как ни в чём не бывало. Это звучит так по-детски: делать акцент на просто друзьях, хороших друзьях и лучших друзьях, но истина неоспорима. — Самый лучший друг, Гарри. Порой мне кажется, что невозможно никакими словами описать, кто ты для меня. Мой самый любимый человек. Луи чувствует, как губы Гарри касаются его предплечья. Это продолжается всего несколько секунд, потом Гарри медленно переходит ко лбу, а затем отстраняется. — Это ведь не будет настолько ужасно? — тихо спрашивает Гарри. — Нисколько, — Луи улыбается и протягивает свою руку, вслепую отыскивая руку Гарри. Нащупав её, он переплетает их пальцы. Они не отпускают друг друга до конца поездки. Они проезжают чуть больше трёх часов без остановок, поэтому, подъехав к подъездной дорожке мамы Луи, его ноги и спину уже сильно сводит. Как же приятно их наконец выпрямить. Он стонет от удовольствия, разминая всё тело и прогибаясь в спине. Как только они с Гарри достают из багажника автомобиля свои сумки, дверь в дом моментально распахивается, представляя вниманию его маму. — Луи! — восклицает она, размахивая руками и широко улыбаясь. — Гарри! — Привет, Джей. — Гарри улыбается, подбирая их сумки и подходя к ней. Луи замирает при виде крепко обжимающих друг друга Гарри и его мамы. Когда он наконец к ним подходит, его мама, слегка покачиваясь, всё ещё крепко прижимает к себе Гарри. Наконец она отстраняется, держа его на расстоянии вытянутой руки и внимательно рассматривая. — Бог ты мой, — произносит Джей, озорно сверкая глазами. — Посмотри на себя, дорогой. Как же ты вырос. Я всё ещё помню того маленького кудрявого мальчишку. Ниже Луи, ты можешь себе представить? — Приятно знать, что ты хотя бы помнишь о моем существовании. Может, уже обнимешь меня и поздороваешься? — Луи улыбается, что, вероятно, несколько снижает уровень задуманного им грубого тона. — Конечно, милый. — Мама улыбается, притягивая его в крепкие объятья. — Я скучала. — Она целует его в щёчку, прежде чем отстраниться и продолжить. – Но я не видела Гарри уже, ох, несколько лет. И всё равно я очень рада, что вы оба здесь. Идёмте, девочки наверху, хотя сомневаюсь, что они услышат вас из-за гремящей изо дня в день в доме музыки. — Всё в порядке, — говорит Луи, проходя в дом вслед за Гарри и мамой. — Нам всё равно сначала нужно поговорить с тобой, без девочек. Джей разглядывает их со странным выражением лица, пока они разуваются, а Гарри по лестнице поднимает их сумки. — Хорошо, — говорит она, кивая в знак соглашения. — Хорошо. Пройдём в гостиную, да? Луи кивает и следует за своей мамой, проходя дальше в дом. Он чувствует, как рука идущего позади него Гарри ложится и мягко сжимает его плечо. Луи вдруг осознаёт, насколько он рад, что Гарри согласился поехать с ним, едва ли он смог бы сделать это в одиночку. Как только они все рассаживаются — Джей напротив сидящих рядом друг с другом Гарри и Луи, — до Луи вдруг доходит, что он даже не знает с чего начать, несмотря на часы, проведённые за размышлениями об этом разговоре. — Итак. — Джей наконец растапливает лёд. — Думаю, существует причина, по которой ты привёз с собой Гарри, милый? — Она легко ему улыбается, и Луи чувствует, как страх покидает его тело. Рука Гарри нежно поглаживает его талию. — Ну, эм, мы вроде как планируем то, что я поклялся никогда больше не делать после Элеонор, эм… — Он замолкает, не в состоянии придумать продолжение своего монолога. — Нам предложили притвориться парой для рекламы, — объясняет Гарри, всё так же поглаживая талию Луи. — Мы понимаем, что это не совсем хорошо, но сейчас реклама нам нужна как никогда. Поэтому мы согласились. Джей разглядывает их несколько секунд, шокированная услышанным. — Значит, вы хотите сказать, — она медленно начинает, — что будете притворяться парой? Вы двое. И эти две недели были началом? — Да, — спокойно и тихо произносит Луи. — Да. Мам, я знаю, это неправильно, знаю, что в случае с Элеонор всё закончилось плохо, но сейчас всё по-другому, правда. С Гарри всё по-другому. И каминг-аут совсем не то, от чего я был бы на седьмом небе от счастья, но знаешь, я думаю, что не хочу больше этого скрывать. Я хочу, чтобы мои сёстры знали кто я. Я хочу… Я не хочу больше врать о том, кто я, мам. — Хорошо, — Джей берёт Луи за руку. — Конечно, милый, я поддержу тебя несмотря ни на что. Это здорово, что вы есть друг у друга, ты и Гарри. Но, милый, не думаю, что говорить об этом девочкам — хорошая идея, прости. — Нет, нет, мам. Я знаю, нельзя говорить девочкам, что всё это обман, но то, что я гей — очень важная часть того, кем я являюсь, и чего они ещё не знают, и я… — Хорошо, хорошо, Бу. Если я могу вам чем-то помочь, просто скажите. Если мне нужно постоянно писать Гарри в Твиттере или, не знаю, что угодно, просто скажите, хорошо? И, Гарри, если тебе что-то нужно, дай мне знать. Чувствуй себя как дома. Я знаю, в последний раз ты был здесь очень давно, и для девочек это, наверное, покажется немного странным, но дай мне знать, если что-то понадобится, хорошо? Я скажу девочкам, что вы здесь, так что у вас ещё есть немного времени. — Она встаёт и, прежде чем покинуть комнату, крепко обнимает каждого из них. Луи бы отрицал это в интервью, но находиться в объятьях своей мамы — даже спустя почти двадцать пять лет прожитой им жизни – невероятно приятно. Дойдя до двери, она останавливается и оборачивается. — Луи. — Её голос тихий, несчастный. — Прости, что всё так выходит. Прости, что ты никогда на все сто процентов не можешь быть честен в том, кто ты есть. Мне очень жаль. — И прежде чем Луи успевает сказать, что ей не за что просить прощения, что это не её вина, прежде чем он вообще успевает что-то сказать, она выходит за дверь. Луи виснет на Гарри, опираясь на него всем своим весом и утыкаясь головой в шею. Гарри обвивает его своими руками, прижимая всё ближе, ближе и ближе. Объятья Гарри не похожи на объятья его мамы, их невозможно сравнивать, но в них так же хорошо, безопасно и уютно. Они родные. «Не стоит привязываться к человеку», — сказала однажды его мама, и для Луи вполне типично, что он так или иначе поступил по-другому. А ещё для него типично целоваться с не просто человеком, а лучшим другом. С кем-то, кто всегда будет непозволительно близок, но никогда не будет слишком близок. Не физически. Луи — дурак, но глупо было ожидать другого. — Готов признаться девочкам? — спрашивает Гарри шёпотом. — Нет, — честно отвечает Луи. — Как мы расскажем им обо всём? Почему мы даже не обсудили это? С чего мне начать? Гарри просовывает между их телами свою ладонь и берёт Луи за руку. — Думаю, прежде всего с самого места, — говорит он. — Идём, нам лучше выйти. Они не отпускают друг друга, по-прежнему держась за руки. Лотти первая обращает на них внимание, но, заметив их сцепленные руки, не решается поздороваться. Глубоко вдохнув, Луи морально готовит себя, невероятно крепко сжимая руку Гарри своей мокрой ладонью. — Девочки, — начинает он, утешая себя тем, что хотя бы голос у него не дрожит. «Как сорвать пластырь», — напоминает он себе. Хорошо. Была не была. — Я хочу познакомить вас с Гарри. Моим парнем. Последовавшее молчание кажется почти забавным. Он потрясён — Томлинсоны притихли, это впечатляет. У Луи, что бы вы ни говорили, талант к драматическому привлечению внимания. Лотти, достаточно оправившись от шока, разворачивается, хватает куртку и выходит за дверь. Гарри снова сжимает руку Луи, прежде чем обратиться к Джей. — Вы не против, если я… — Он кивает в сторону двери, за которой только что скрылась Лотти. Джей качает головой, и Гарри, поцеловав Луи в висок и освободив руку, идёт следом за младшей сестрой. Как только он выходит за дверь, Луи снова переводит внимание к сёстрам — Физзи, Дейзи и Фиби стоят рядом, Дорис и Эрнеста не видно. — Луи, это был твой каминг-аут? — спрашивает Физзи, приподняв свою идеально ухоженную бровь. — Эм. — Луи запинается, почёсывая затылок. — Да? Она качает головой, но всё же делает шаг навстречу, крепко прижимая его к своей груди. Он погружается в объятья, плотно к ней прижавшись и прислонившись подбородком к её макушке. Чёрт. Словами не описать, как сильно ему это было нужно. Вскоре с обеих сторон его обвивает пара крепко сжимающих его маленьких ручонок. Он обхватывает руками каждую из близняшек и встречается взглядом с матерью. Она покачивает головой, но улыбка на её лице не способна обмануть. Луи кажется, что сейчас он может разглядеть слёзы в её глазах, но она бы стала это отрицать, даже находясь на волосок от смерти. Близняшки слишком маленькие, чтобы понять, они не помнят, как всё происходило с Элеонор и насколько яростно ему приходилось отрицать гей-слухи, слухи о нём и Гарри. Они бы были рядом, утешая его при любых обстоятельствах. Но Физзи могла бы разозлиться, как и Лотти, имела бы полное право разозлиться, как и Лотти. Это было бы разумно. Вполне разумно. Но она рядом, Боже, она рядом. — Дейзи, Фибс, как насчёт того, чтобы помочь мне приготовить закуски к возвращению Гарри и Лотти? — Джей прерывает их мини-объятья, и Луи понимает, что она даёт ему время поговорить с Физзи наедине. Близняшки, находящиеся в том возрасте, когда колдовать над чем-то на кухне — самая весёлая забава, нетерпеливо соглашаются. — Мы можем испечь торт? — взволнованно интересуется Дейзи, отрывая себя от Луи. — Шоколадный — любимый торт Гарри, — добавляет Луи, легко улыбаясь. — Шоколадный — твой любимый торт, дурак. — Физзи широко улыбается и хлопает его по плечу. Это хороший знак. — И что? — Он смеётся. — Многие любят шоколад, выскочка. Джей качает головой. — Идёмте, девочки. Испечём морковный торт, кажется, я помню, как сильно он нравился Гарри, — ухмыляется. Справедливо, конечно, но она злая, злая женщина. — Идём, — говорит Физзи, подталкивая Луи к лестнице. Они молча взбираются по ней и молча идут по коридору. Войдя в комнату Физзи, Луи присаживается на край её кровати и ждёт, пока она начнёт говорить. — Вы были вместе всё это время? — спрашивает она наконец после нескольких секунд тишины. — Раньше я имею в виду. Ларри Стайлинсон и остальные слухи были правдой? То есть я читала их мастерпосты и прочее, и всё это казалось правдой, Лу. Даже очень. Все эти татуировки, подозрительная синхронность и Элеонор. Конечно, я любила её, и не думаю, что смогла бы разглядеть это тогда, но прочитав всё позже, я поняла, о чём говорили люди. Вы вели себя странно. Так это было… вы были? Парой? Все эти годы? — Нет, — отвечает Луи, качая головой. — Нет. Не были. Я… я понимаю о чём ты, Физз. То есть я не тупой, я понимаю, что всё это выглядело логично. Гарри и я всегда были больше, чем просто близки, но не настолько. Мы вместе чуть больше года. И я знаю, что решение не рассказывать вам до этого дня было подлым, но я просто… Сначала я хотел убедиться, что наши отношения будут прочными, понимаешь? Нам с Гарри нужно было время, чтобы понять, что представляют из себя наши взаимоотношения, чтобы нащупать грань между романтикой и дружбой. — Луи не понимает как, но Физзи, кажется, верит ему, а он одновременно и расслабляется и чувствует себя полнейшим кретином. — Скоро мы признаемся. Официально. Всему миру. В том, что мы вместе и всё такое. Так что да, я хотел, чтобы вы узнали первыми, но не знал как сообщить об этом, понимаешь? — Я рада за тебя, — глядя на него, искренне признаётся Физзи. — Ты, кажется, счастлив, поэтому я рада, что тебе больше не придётся скрывать это от нас или от кого-то ещё. — Да, — выдыхает Луи, — я тоже. — Что насчёт Элеонор? Вы когда-нибудь были вместе? — Пару месяцев да, — честно отвечает Луи. — Первые четыре месяца мы на самом деле встречались, но после этого всё довольно быстро превратилось в пиар. Я не… Я гей, Физз, и мне потребовалась уйма времени, чтобы смириться с этим, но я не собираюсь больше этого скрывать, поэтому, думаю, ты имеешь полное право быть в курсе. — Я рада, что ты мне всё рассказал, — говорит она, поворачиваясь, чтобы крепко его обнять. — Мне всегда казалось, будто ты сдерживал себя, казалось, что мы тебя знаем, но вот что выясняется в итоге. — Мне очень жаль, — честно сознаётся он. — Всё хорошо. — Молчание. — Теперь же мы тебя знаем, так? — Так. Знаете. Луи не помнит, как давно они в последний раз стояли вот так — обнявшись. Он знает лишь то, что между ним и Физзи никогда ещё прежде не было такой тесной связи. Не после того, как много лет назад он ради X-Фактора покинул свой дом. Они не отпускают друг друга, пока не замечают стоящих у двери Гарри и Лотти. У Луи внутри узлом всё скручивается, а его самого бросает в ледяной озноб от увиденных им на лице своей сестры дорожек слёз. — Эй, Гарри, — говорит Физзи, вставая с постели, когда Гарри с Лотти проходят в комнату. — Хочешь посмотреть на детские фотографии Луи? Гарри легко и непринуждённо улыбается, словно развернувшаяся между ними ситуация критична вовсе не настолько, что напряжение в воздухе хоть ножом режь. — Я в жизни не хотел ничего сильнее, милая, — говорит он ей, всё ещё направляясь вглубь комнаты, пока Лотти по-прежнему стоит у двери. Он поворачивается к Луи так, чтобы ни одна из девушек не могла увидеть его лица, мягко улыбается, губами произнося: "Всё хорошо", и Луи внезапно осознаёт, насколько сильна его любовь к этому парню. Он отвечает, шевеля губами: "Спасибо", и Гарри начинает наклоняться к нему с очередной улыбкой. Всего мгновение Луи кажется, что тот в самом деле хочет поцеловать его — честно говоря, вероятность его отказа была бы крайне низка. Вместо этого Гарри целует его в уголок рта. — Идём, — бросает Гарри, отстраняясь и стараясь избегать зрительного контакта. Он широко и радостно улыбается Физзи, обвивая руками её плечи. — Те самые детские фотографии? С ним голожопым? Раздаётся громкий, радостный смех Физзи, пока в комнате не остаются только Луи и Лотти. Какое-то время они просто молчат. — Почему ты не рассказал мне? — спрашивает, наконец, Лотти. — Ты мне не доверял? Я защищала тебя, Луи. Ото всех, кто твердил Эль, что вы никогда не были настоящей парой, я тебя защищала, но выходит, что все они были правы. Почему? Почему ты не доверял мне? Почему не рассказал? Луи сломлен. Разбит на миллионы мелких кусочков. Потому что невозможно чувствовать себя настолько ужасно и всё ещё оставаться целым. — Прости! — искренне, честно. — Ты была просто… Лотти. Ты была такой маленькой. А я совсем запутался. Я едва ли смог признаться в этом себе и маме. Прости. Я не знаю, что тебе сказать, Лотс. Я не знаю, как всё исправить, не знаю. Мне просто… Мне очень жаль. Поверь, я не хотел сделать тебе больно. Просто не хотелось впутывать вас во всю эту ложь. Не хотелось заставлять вас лгать и постоянно следить за тем, что вы говорите. Порой неведение блаженно, Лотти. Прости, не знаю что ещё сказать. Я бы хотел всё исправить. И может, не стоило мне вот так резко на вас всё взваливать, но я просто… я не знал, как ещё об этом сказать. И я вру тебе прямо сейчас. Точно так же, как и с Элеонор. Я должен рассказать тебе обо всём, должен, но не могу. В следующую секунду Лотти наваливается на него с крепкими объятьями. — Прости, — бормочет она ему в шею. — Не нужно было убегать вот так… Просто я была очень удивлена и обижена. Но я рада за тебя, Луи. Правда. Тебе повезло с Гарри, кажется, он очень милый парень. — Да. — Луи смеётся, крепче её к себе прижимая. — Да, это точно. Лотти смеётся ему в плечо. — Вы хорошенькие. — Спасибо. — Луи выдыхает. — Я очень-очень сильно тебя люблю, Лотс. — Я тоже люблю тебя. Что это за чувство? Облегчение. Облегчение, определённо, именно то чувство, что только что пронзило его тело. Позже этим же днём, после торта и разговора, после введения Дэна в курс дела и игр с Дорис и Эрнестом, после ужина и банальной семейной суматохи, они все сидят в гостиной комнате, на экране телевизора мелькают кадры из фильма, который мало кто на самом деле смотрит. Луи и Гарри разместились в большом кресле — первый свернувшись в клубочек на коленях у второго. Они неплохо справились. Таким не хвастаются, но если бы Луи преподавал драму, то оценил бы их работу на 5 с плюсом. С двумя плюсами. Тремя плюсами. Один за другим семья Луи ложится спать, пока в комнате не остаются только они с Гарри. — Спасибо, — бормочет Луи, прижимаясь губами к мягкой коже на плече у Гарри. — Не знаю, что ты сказал Лотти, но спасибо. — Я не… Я всего лишь сказал ей правду. Просто ей было обидно. И тебе не за что меня благодарить. — Спасибо. Гарри нежно покачивает головой. — Всегда пожалуйста. — Пауза. — Всё… всё нормально? Луи поднимает голову, чтобы взглянуть на него. — О чём ты? — Ну, сложно, конечно, назвать это поцелуем, но… то, что произошло в комнате Физзи, всё нормально? Я не хотел переходить черту. Знаю, мы об этом ещё не говорили. Я имею в виду физический контакт. — Не глупи, Хаз. Конечно, всё нормально. Наверное, нам нужно это обсудить, да? С прикосновениями, держанием за руки и близостью всё в порядке, потому что мы всегда это делали. Но, наверное, нужно обсудить поцелуи и прочее. — Поцелуи и прочее? — спрашивает Гарри с ухмылкой. Луи стонет, прежде чем наклониться и укусить Гарри за ключицу. Сильно. Сначала Гарри издаёт удивлённый писк, а затем что-то, похожее на шипение. Луи отстраняется, теперь уже ухмыляясь, и слегка ёрзает на коленях Гарри в попытке вернуть себе удобное положение. — Не делай так, — говорит Гарри. Он предупреждающе сжимает бедро Луи, а тот смотрит на него с вопросительно поднятой бровью. Встретившись взглядом со слегка покрасневшим Гарри с расширенными зрачками, не составляет труда сопоставить все факты и прийти к осознанию. Луи начинает водить пальцами по слабому следу от укуса на ключице Гарри и мягко улыбается. — Нравится пожестче, да? — Мы говорили не об этом, Луи. — Я думал, мы будем обсуждать «поцелуи и прочее», — цитирует Луи. — Сомневаюсь, что они заставят нас трахаться на публике или сниматься в порно. Так что нет необходимости обсуждать наши предпочтения в постели. — Оу, Луи понял, Гарри смутился. Учитывая его открытость и наглость, оказывается, существует что-то, о чём говорить ему неудобно даже с Луи. И внезапно для него становится так важно дать Гарри понять, что ему нечего стыдиться. — Эй, — произносит Луи, поднимая голову Гарри и заставляя его посмотреть себе в глаза. — Тебя никто не осудит, милый. Мне нравятся грубые вещи в постели. Ещё я люблю кусаться. А те, кому это не нравится, многое упускают. Гарри улыбается, легко смеётся, упираясь лбом в лоб Луи. — Давай пока придерживаться разговора о поцелуе, хорошо? — Хорошо, — отвечает Луи, решаясь отбросить сомнения. — Он будет не совсем первым, да? Несколько секунд Гарри молчит широко раскрыв глаза и глядя прямо на Луи. — Что? Я… Ты… Я думал, ты не помнишь об этом, — выпаливает он наконец шёпотом. — Я соврал. — Я… Почему? Луи криво улыбается. — Потому что ты парень, Гарри. Не знаю, помнишь ли ты, но мне стоило большого труда смириться с тем фактом, что я предпочитаю целовать парней. Гарри, полностью потрясенный, качает головой. — Поверить не могу, что ты помнишь. Чёрт. Луи, ты полнейший придурок. Несколько лет я терзал себя догадками — несколько лет, Лу! — почему мы поцеловались, а ты этого даже не запомнил. Чёрт. Луи заливается смехом, и возможно, это не лучшая реакция, но как он мог не запомнить? Это же просто смешно. Они оба смеются. — Думаю, нам нужно потренироваться, — замечает Луи, когда их смех затихает. — Над поцелуем. Мы ведь не хотим, чтобы все подумали, что это постановка, так что поцелуй должен выглядеть натурально, да? Неважно, у нас ещё есть время. — Да, — соглашается Гарри. — Да, звучит отлично. Ага, отлично. — Хм. — Луи зарывается носом в объятья Гарри. — Как много очков мужественности я потеряю, если попрошу тебя донести меня до кровати? Гарри тихонько смеётся. — Даже не знаю, милый. Думаешь, я смогу тебя донести? Луи шлёпает его по плечу. — Ты только что намекнул, что у меня лишний вес, Стайлс? Луи чувствует, как смех Гарри приятно вибрирует у него в груди. — Ну что ты. Хорошо, давай, идём. — На последнем слове он встаёт с Луи на руках, да с таким изяществом и так неожиданно, что Луи удивлённо вскрикивает. — Эй! — протестует он, пока Гарри шагает к лестнице. — Хм. — Гарри над чем-то усердно размышляет, прежде чем добавить. — Нет. Лишнего явно нет. Я бы сказал, что всё идеально. Луи смеётся ему в плечо. — Боже, какой же ты идиот, — отвечает он Гарри, на все сто процентов уверенный в правдивости своих слов. — А теперь отпусти меня, пока не надорвал себе спину, болван. Гарри подчиняется и осторожно опускает его на первую лестничную ступень, чтобы их глаза находились на одном уровне. — Нет, — замечает Гарри с широкой улыбкой. — Такой же мужественный, как и раньше. — Всё дело в бороде, да? — спрашивает Луи, поглаживая недельную щетину на подбородке. — Наверное, — признаётся Гарри, проводя большим пальцем по подбородку Луи. — Мне нравится. — Да? Я думал побриться или, может, постричься. Чтобы не выглядеть безработным бродягой. Гарри смеётся, тихо и искренне, не забывая, что семья Луи уже спит. — Ты мне и без бороды нравишься. Напоминаешь прежнего восемнадцатилетнего Луи. Луи аж задыхается от наигранной обиды. — То есть молодым я нравился тебе больше?! Гарри улыбается, не впечатлённый театральностью Луи. — Ты нравишься мне любым. Мне нравится любая длина твоей бороды или волос, но… — Он замолкает, прикусывая губу и поглядывая на Луи большими невинными глазами, как маленький щенок. — Давай, Хаз. Хочу услышать твоё мнение. — Лучше, когда они длиннее, чем сейчас. Как в конце 2013-го, когда Лу делала такую… ну, когда она смахивала часть твоих волос в получёлку. Лу улыбается. — Моя папочкина секси-стрижка. — Что? — Так назвали мою причёску девочки в Тамблер. Папочкина секси-стрижка. Гарри хохочет. — Девочки не ошиблись. Она была секси. Как и во время нашего перерыва, когда она стала очень длинной. Мне нравилось. — Ага? Ну, может, тогда я не буду их стричь. — Нет-нет, Лу, они мне и короткими нравятся. Я… — Гарри. — Луи перебивает его своим смешком. — Я понял, что ты имел в виду. Мне тоже нравится, когда они длиннее. Всего несколько месяцев, и я снова вернусь к своим двадцати двум годам — к лучшим своим годам. Гарри усмехается. — Значит, двадцать два — твои лучшие годы? — Дурак, — бормочет он и отворачивается, чтобы подняться по лестнице. — Ты лю-юбишь меня! — протягивает Гарри, шагая позади Луи. — Не сказал бы. Следующим утром Джей просит Луи отправиться в пекарню и купить на завтрак хлеба, а Гарри добровольно выставляет для компании свою кандидатуру, с хитрой улыбкой протягивая Луи свою повязку. Луи ввязывает её ему в волосы — этот утвердившийся ими ритуал в какой-то степени начинает ему нравиться. Прошлой ночью они заглянули в Тамблер и Твиттер, прежде чем уснуть в постели гостевой комнаты, и наткнулись на предположения о том, что они оба в Донкастере. Предположения эти были основаны на данном ранее Гарри радиоинтервью, а также на том факте, что после этого он бесследно пропал, и на доказательстве пребывания Луи у себя дома, в кругу семьи, а не в Лондоне, о чём и Физзи, и Лотти успели рассказать в Твиттер без упоминания Гарри. Этим утром они получили от Саймона Джонса сообщение с напутствием продолжать в том же духе, но не переусердствовать, чтобы не казалось, словно они намеренно пытались привлечь к себе как можно больше внимания. Никаких папарацци, но что-то очень непринуждённое, что-то очень личное. Всё ещё ранним утром они спускаются к пекарне по практически пустынным улицам, заметив лишь пожилую старушку, выгуливающую свою собачку. Они молча идут рядом друг с другом и просто вдыхают свежий утренний воздух, позволяя мыслям блуждать где-то вдалеке. — Волнуешься? — спрашивает Гарри, заворачивая за угол и шагая по улице, где и находилась пекарня. — Насчёт воскресенья. — Да, — тихо признаётся Луи. — Я бы соврал, если бы стал это отрицать. Но может, это больше хорошее волнение, чем плохое? Разговор с девочками и остальными на самом деле очень помог, как будто теперь я готов ко всему. — Я тоже. Ну, да, я возбуждён и взволнован. Но будет приятно наконец покончить с этим. Думаю, будет здорово. — Надеюсь. — Он держит распахнутую для Гарри дверь, меняя тему разговора. Вместе они просматривают стеллажи; Гарри высказывает свои экспертные комментарии по отношению к различным выборам, потому что всё ещё скучает по прежним временам в пекарне. Как только они определяются с выбором, пожилая дама за прилавком раскладывает всё по бумажным пакетам. Заплатив ей, отвернувшись и уже почти попрощавшись, Луи вдруг слышит позади себя её голос: — Моя внучка — ваша большая поклонница, она живёт в Манчестере. Могу я, пожалуйста, попросить у вас автограф? Ох, она будет так счастлива. Гарри широко и искренне улыбается. — Конечно. Где нам расписаться? Женщина вынимает листочек бумаги, ручку, называет им имя своей внучки, и Гарри с Луи расписываются на этом же листочке, добавив девочке ещё и небольшое послание. Они возвращаются к дому, где их встречают четыре пары жадных ручонок, отбирающих принесённый парнями хлеб. Завтрак — великое событие. Луи уже и припомнить не может, когда он в последний раз чувствовал себя настолько уютно. Несмотря на то, что Гарри сидит рядом с ним и что им приходится фальсифицировать свои отношения, он чувствует себя невероятно свободным. Словно он наконец полностью может быть самим собой. Он окружён смехом и своей семьёй, которая всё ещё любит его. Всегда любила. Рядом с ним сидит Гарри, сюсюкаясь с сидящей напротив него Дорис, время от времени касаясь Луи, воруя еду из его тарелки и корча Эрнесту рожицы. Всё так естественно, словно его место здесь, рядом со всеми этими людьми. После завтрака Луи отводит Эрнеста на задний двор, настояв на настоящем мужском, братском общении. Выглядит глупо, потому что Эрни и трёх-то ещё нет, но очень приятно просто сидеть вот так на траве, перекатывать друг другу мяч и рассказывать Эрни истории, которые заставляют его звонко хохотать. У него нет возможности видеться со своим братиком так часто, как ему бы того хотелось. Пока Луи с Эрни притворяются футбольными игроками — Луи пытается привить братишке любовь к футболу, ведь с неё всё и начинается, — к ним присоединяются девочки, Дэн час назад ушёл по делам, так что в доме остались только Джей и Гарри. Когда Луи спрашивает Лотти о местонахождении Гарри, ему отвечают, что тот помогает их маме с обедом. Вернувшись к младшему брату, Луи замечает, как испачканные грязью крохотные кулачки хватаются за горсть травы. Луи издаёт напуганный смешок и торопится помешать Эрни, пока тот не сунул в рот свои грязные ручонки, четко осознавая, что сам он в возрасте своего братишки делал абсолютно то же самое. Джей всегда говорит, что воспитывать Эрни — всё равно, что воспитывать маленького Луи. — Думаю, нужно тебя отмыть, да, крепыш? — Луи улыбается, поднимая Эрни на руки. Они проходят в ванную, и как-то им удаётся смыть с него всю грязь, прежде чем Луи берёт его за уже чистую ручку и направляется к кухне, где сейчас должны находиться Гарри и его мама. — Он слишком медленно соображает, Гарри. — Проходя в зал через открытую дверь, ведущую на кухню, Луи слышит их голоса. — Не знаю… — начинает Гарри, пока Джей снова его не перебивает. — Дай ему время, хорошо? Дай ему время. Кому дать время? Дать время Луи? Время для чего? На кухне царит мёртвая тишина, и даже Луи с Эрни, оба удивлённые их молчанием, застыли посредине прихожей. Эрни, должно быть, каким-то образом осознаёт, что именно сейчас лучше не издавать лишних звуков. Он и правда смышленый мальчик. — Да? — наконец слышится такой тихий, что слух Луи его почти не упускает, голос Гарри. — Да. — Луи слышит мамино мягкое подтверждение. По всей видимости, они не собираются продолжать разговор, поэтому Луи решает оповестить их о своём присутствии. Так или иначе подслушивать всё-таки, наверное, плохо — сомнительные моральные устои и прочая дребедень. Луи поднимает Эрни и направляется к кухонной двери, уже ничем не пытаясь скрыть своего присутствия. Как только он проходит на кухню, ему тут же приходит новое сообщение, и Луи благодарит всевозможные высшие силы за то, что сообщение не пришло всего на несколько минут раньше. Иначе сейчас ему было бы неловко. Напоминание: когда подслушиваешь и пытаешься быть незамеченным, следует ставить телефон на беззвучный режим. Это ценный жизненный урок. Он научит этому Эрни, когда тот подрастёт. Снова от Саймона Джонса: 'Фанатка сообщила, что её бабушка видела вас вместе в Донкастере. Самое время сделать что-то, что смогло бы это подтвердить'. — Ох, Лу, не стоит таскать его повсюду с собой на руках, — говорит Джей, замечая Эрнеста в его объятьях. — Он посчитал хорошей идеей проверить на прочность свои навыки садоводства, — говорит Луи, игнорируя предупреждение матери. — Так что нам пришлось тебя немного отмыть, да, Эрни? — Эрни только хихикает Луи в плечо. — Эй, мам, — произносит Луи, поражаясь внезапно возникшей у него в голове идее. — Сфотографируй, пожалуйста, Гарри со мной и Эрни. — Он отдаёт свой телефон кротко улыбающейся маме. Гарри вопросительно на него смотрит, но Луи лишь широко улыбается, вставая слева от него и втискивая между ними Эрнеста. — Отлично, мальчики, улыбочку! — говорит Джей, поднимая в воздухе iPhone своего сына. Луи позирует, раскрыв рот и пальцем левой руки указав на Эрнеста. — Готово. Прекрасное фото. Отправишь мне его, дорогой? — спрашивает она, обращаясь к Луи. Луи кивает, опускает Эрни на пол и возвращает свой телефон. — Твитнешь её? — спрашивает Гарри, поглядывая на Луи со стороны плиты, куда они с Джей вернулись, чтобы закончить с приготовлением обеда. — А? А, да. — Луи отвлечённо кивает, открывая приложение и пытаясь придумать надпись для фото. Эта поездка прошла гораздо лучше, чем он мог себе представить. Он рад, что они покончили с признаниями так быстро, что всё оставшееся время Луи просто отдыхал и развлекался со своей семьёй. Спустя несколько часов они уедут, направляясь к Марку и бабушке с дедушкой, прежде чем отправиться к маме Гарри. Но теперь Луи спокоен, гораздо спокойнее, чем когда они покидали Лондон. По крайней мере, Марк — его отец, а Кит — дедушка, и если они не могут принять его таким, какой он есть, тогда, ну, к чертям всё. Конечно, было бы неприятно, но это их выбор. Он быстро печатает твит и прикрепляет фото, прежде чем заблокировать телефон и отложить его на стойку, даже не удосужившись просмотреть количество ретвитов и добавлений в избранное. Он и без того счастлив. В конце концов, там написана правда. http://i.imgur.com/RsM1qE3.png два моих любимых мальчика :) !! http://i.imgur.com/u8Ro12n.jpg