And Then a Bit

Так верь же, что мы окажемся в нужном месте И верь, что мы получим желаемое Верь, что вместе мы сможем достичь прекрасного Теперь мы на высокой скорости в тяжелой гонке Теперь у нас длинные ночи, а день короче Но временами мы гадаем, к чему нас это приведёт Marie Key – "De her dage"

Луи никогда особо не привлекали перелёты. Не то чтобы он боялся, скорее часами просиживать в самолёте — где, к слову, крайне некомфортно и просто невозможно нормально выспаться — не казалось ему особо увлекательным занятием. Поэтому сейчас его раздражает всё, что находится вокруг. Часовые пояса. Их он тоже не выносит. Он всегда завидовал способности Гарри приспосабливаться к новому циклу, нарушения биоритмов ему практически не свойственны. Всего одна ночь сна, и он, снова бодрый и свежий, уже готов к перелёту из одного континента в другой. Надо сказать, что это крайне жестоко и несправедливо, учитывая, что Луи уже несколько лет борется с десинхронозом после транс меридианного перелёта. Несколько дней он бродит как зомби, не в состоянии уснуть, когда это необходимо, или проснуться, когда самое время быть бодрым и отдохнувшим. Ещё одна причина наряду с миллионами других, объясняющая, почему Гарри Стайлс был рожден рок-звездой, а Луи нет. Сидя на удобном диване в аэропорту Хитроу, он немного сердится, что его ждёт ещё почти двенадцать часов в самолёте. Наверное, даже хорошо, что их остановка в Лос-Анджелесе была продлена, чтобы организовать каминг-аут интервью Луи и Гарри. Было бы неудобно снова лететь в понедельник сразу после их приземления в Лос-Анджелесе, как было задумано с самого начала. С другой стороны, интервью о его "отношениях" с Гарри и о том, с кем он предпочитает делить свою постель, не назовёшь тем, чего можно ждать с превеликим нетерпением. Боги. Луи резко встаёт, ощущая суету и нервозность от подавленной им энергии, и понимает, что до посадки на самолёт её нужно на что-то потратить. Неплохо было бы начать с прогулки. — Я прогуляюсь, ребята, — объявляет он во всеуслышанье, Альберто встаёт с кресла и идёт за ним. — Составить компанию? — спрашивает Зейн, отрываясь от прочитываемой им в тишине книги. Луи качает головой. — Нет, — отвечает он, — всё в порядке. — Он ловит на себе взгляд Гарри, дарит ему скромную улыбку и поворачивается спиной к остальным парням. Он не придерживается какого-то определённого маршрута, кроме смутной идеи пройтись хотя бы по магазинам, а не блуждать среди посадочных ворот. — У тебя есть час до начала посадки, — предупреждает Альберто, шагая позади Луи. — Если хочешь пройтись по магазинам, будь готов к вниманию фанатов. — Я не против, — бормочет Луи. — Что ж, ладно, — отвечает Альберто. Это невероятно. Альберто практически всегда был рядом, и Луи чувствует себя с ним в полной безопасности. И даже неважно в какой ситуации. Не говоря уже о том, как сильно Луи ему доверяет — не только в отношении своего благополучия, но и в отношении своих секретов. Альберто неисправимо верен и никогда бы не предал Луи. Он всегда был замечательным телохранителем, а чуть позже стал ему не менее хорошим другом. Они вдвоём прогуливаются по аэровокзалу; Луи проходит мимо большинства магазинов, потому что не находит того, что ему нужно. Ни одна вещь ему ещё не подошла, но краем глаза он замечает, как перешептывается кучка людей и указывает на него пальцами. Ну, хорошо. Он решается взять чашечку чая, но внезапно что-то привлекает его внимание. Он оборачивается, проходит в Burberry-Shop, и, кивнув продавцу, идёт прямиком к отделу шейных платков, что висят в самом углу магазина — все от классического и до шикарного принта Burberry из шерсти, кашемира и шёлка. Он поднимает руку, чтобы аккуратно коснуться ткани, обдумывая, которая из них лучше всего подошла бы к тёмным локонам Гарри, а затем осознаёт, что его присутствие здесь вызвано желанием купить что-нибудь именно для него. Это немного странно. То есть Луи, конечно, дарит Гарри подарки. Когда они жили вместе — а если честно, то даже и после, — нередко после похода в магазин Гарри возвращался со свитером или футболкой, купленной только потому, что, увидев её, он подумал о Луи. Луи снимает с вешалки бирюзовый шёлковый шарф с принтом из чёрных сердечек, похожих на крошечные лепесточки. Он прекрасен. Луи представляет, как глаза Гарри в нём становятся ещё зеленее, как он подчеркивает розоватость его губ и цвет его прекрасных волос. Какой широкой становится улыбка и какими глубокими ямочки на щеках Гарри, когда Луи дарит ему этот шарф. Вопрос о покупке сразу же отпадает. Он направляется к кассе, чтобы заплатить за шарф и вернуться к парням, но замечает магазин со впечатляющей коллекцией шляп. Просто ради веселья он проходит в магазин, но чем больше разных шляп его окружает, тем сильнее ему хочется купить одну для Гарри. Миленькая федора, ему бы точно понравилась. Луи всегда испытывал противоречивые чувства к Гарри с его головными уборами — с одной стороны, они казались чертовски сексуальными (как и те славные косынки), а с другой — совершенно нелепыми (например, когда он надевал шляпу, превосходящую размеры стандартного зонта). Хотя федора всё же славная, на Гарри она точно смотрелась бы неплохо. Он берёт её с полки, незамысловатую, бежевую. Стильную и элегантную. — Прошу прощения, — позади него звучит робкий голос. Луи оборачивается и встречается со взглядами четырёх девочек лет пятнадцати, каждая из которых смотрит на него с равной смесью трепета и волнения. Он улыбается, стараясь убедить их в том, что не собирается им грубить. Девушка снова начинает говорить, но на этот раз уже более уверенно, видимо, благодаря реакции Луи. — Мы не хотели вас тревожить, но было бы просто чудесно, если бы Вы согласились всего на одно фото с нами. Луи мягко улыбается и кивает. — Да, конечно. Вместе или по отдельности? Всё заканчивается коротенькой фотосессией; девочки фотографируются, принимая всевозможные позы, пока фото наконец не удовлетворяет их требования. Они чрезмерно его благодарят, когда он прощается с ними и объясняет, что ещё нужно успеть заплатить за шарф и федору. Как только всё купленное им упаковывается в фирменный пакетик Burberry, он решает, что самое время вернуться к остальным. Он проходит мимо девочек, напоследок махнув им и улыбнувшись, хихикает над тем, как те склоняются над своими телефонами, вероятно, размещая фотографии и рассказывая о произошедшем, и решает при посадке на самолёт пролистать ленту в Твиттере. Очень скоро он возвращается в зону отдыха, где сидят парни, причём точно в том же положении, как и до его ухода. Зейн всё ещё читает книгу, Лиам с Найлом спят, упираясь головами в спинки кресел. Найл слегка похрапывает, рядом с ним сидит Гарри, копаясь в телефоне и не обращая внимания на окружающих, пока не слышит, как возвращается Луи. Тогда Гарри поднимает глаза, дарит ему слабую улыбку, прежде чем, нахмурившись, направить пристальный взгляд на пакетик в его руках. Луи присаживается рядом с ним, располагая пакет на своих ногах, инстинктивно кладёт голову на плечо Гарри и чувствует, как второй, наклонив голову, прижимается к его макушке. Луи выдыхает. — Стало получше? — спрашивает Гарри, большим пальцем вычерчивая узоры на бедре Луи. — Ммм, — отвечает Луи, — да. Перенервничал немного, сейчас получше. Прогулка помогла. Хотя я немного устал. — Он утыкается Гарри в шею и немного отодвигается, когда тот вытаскивает находившуюся между их телами руку, чтобы обнять Луи. Гарри притягивает его ближе к себе, и Луи прижимается к нему ещё сильнее, удивляясь внезапно возникшему желанию вздремнуть. — Что ты купил? — спрашивает Гарри, касаясь ноги в вансах, обутых поверх пары чёрных носков. — Я никогда еще не видел тебя в Burberry. Любопытно. — Его слова вылетают из губ, прижатых к волосам Луи. Они почти обнимаются, препятствием является лишь расстояние между их стульями, но как бы неудобно им не было, сама мысль об отстранении кажется пыткой. — Покажу позже, — отвечает Луи, не в состоянии сдержать улыбку, спрятанную в ключицах Гарри. — Это нечестно, — заявляет Гарри. — Чертовски нечестно, Лу. Покажи сейчас, пожа-алуйста. — Он растягивает последнее слово и по-детски хнычет, а Луи смеётся, тихо и беспомощно. — Тогда в самолёте, — решает он, играясь с пуговкой от плетёного косичкой браслета на руке Гарри. Чувство стиля у этого парня по-прежнему невероятно нелепо, и взросление ничего не изменило, лишь помогло ему стать самим собой. — Обещаешь? — спрашивает Гарри шёпотом. Луи поднимает голову, встречаясь с ним взглядом. На губах Гарри играет озорная улыбка, а глаза искрятся, несмотря на беспредельную усталость. Они отправились к Энн не ночью, а рано утром, значит, и проснулись они раньше всех. Вернувшись в Лондон, Луи отвёз их к своему дому, где всё ещё находилась машина Гарри, и они оба разделились, чтобы упаковать всё необходимое для следующей недели в Лос-Анджелесе. В распоряжении у них оставалось всего несколько часов, прежде чем нужно было появиться в Хитроу, так что о сне, к сожалению, не могло идти и речи. До приезда к Энн они немного пробыли в доме Марка, бабушки и дедушки Луи, и, взвесив все «за» и «против», можно с уверенностью сказать, что всё прошло хорошо. Они были удивлены, но это не страшно. Энн и Робин были очаровательны, а их понимание не знало границ. Хотя Луи и подозревает, что Энн всё-таки обсудила это с Гарри наедине, судя по его поведению — когда в пятницу ночью он ложился спать, Луи только выходил из душа. Не похоже, что он был зол или раздражён, или счастлив, или что хотя бы какая-то эмоция присутствовала на его лице, он был отстранённым, казался расстроенным, обеспокоенным, взволнованным и никак не мог расслабиться, пока они лежали в постели. Энн предложила Луи гостевую, но в итоге они оказались в комнате Гарри, слишком привыкшие спать рядом друг с другом. Луи находил странным, что ему гораздо лучше спится не в одиночку, когда утешает присутствие тёплого тела другого человека рядом со своим. В такие моменты возникает чувство, противоположное одиночеству. Наконец, когда наблюдать за беспокойством Гарри стало практически невозможно, Луи положил свою ладонь на его обнажённую спину, заставляя повернуться к себе лицом, и приглашающе протянул руки. Тогда Гарри клубочком свернулся в его объятьях, упираясь лбом ему в грудь. Луи запустил свои руки в его кудри, не в состоянии сдержать вздох облегчения. Он ни разу не спросил, о чём они с Энн говорили той ночью или почему это так на него повлияло, понимая, что если бы в этом была необходимость, то Гарри сам ему обо всём рассказал бы. Хотя это вовсе не значит, что ему не было любопытно. — Да, — отвечает Луи, возвращаясь к реальности, — обещаю. Гарри этот ответ, кажется, устраивает, он радостно кивает и широко улыбается. — Я так устал. — Он вздыхает, сжимая Луи ещё крепче. — Какой идиот предложил лететь домой сегодня? — Ты. — Луи улыбается. — Вини в этом только себя. Гарри протяжно стонет. — Никогда больше меня не слушай, пожалуйста. Луи смеётся, гораздо громче, чем ожидалось. — Не буду. — А я бы на твоём месте послушал, — говорит Гарри, усмехаясь, — думаю, если всегда следовать только твоим советам, то шансы избежать беды будут равны нулю. — Не знаю, на что ты тут намекаешь, но знай, что я бы смо… — Ребята. — Зейн перебивает его, вынуждая Луи замолчать и вопросительно на него посмотреть. — Мы поднимаемся на борт первыми — прямо сейчас. Луи кивает и оглядывается по сторонам, слегка удивляясь тому, что и Найл, и Лиам уже проснулись и подготовились к полёту — всё это произошло на его глазах, а он даже не заметил. — Честное слово, Томмо, — говорит Найл, пока они идут рядом друг с другом к выходу из зала, — иногда кажется, что вы с Гарри существуете в каком-то другом измерении, когда не обращаете на нас никакого внимания. Луи пожимает плечами, подтягивая свой рюкзак, чтобы тот не успел сползти с плеча. — Извини, не знаю почему так. — Он отвечает так, потому что и правда не знает. Ни с кем другим он не был таким, какой он с Гарри. Только с Гарри. Он даже не уверен, за что извиняется, просто возникает чувство, что нужно извиниться. — Нет. — Найл улыбается. — Так было всегда. Мы не против, никогда не были. Вы всегда были… особенными. — Кто особенный? — вклинивается в их разговор Зейн, появляясь у Луи за спиной и приобнимая его за плечи. — Малыш Лу с нами? Луи наигранно фыркает. — Не знаю, кого ты назвал малышом, Малик, но… — Парни, — прерывает их Пол, когда они приближаются к выходу. — Давайте просто пройдём в самолёт, хорошо? Без бесед с фанатами. Парни кивают и слегка выпрямляются, прекращая все свои подшучивания и шагая в уже более образцовой манере. Проверка паспортов и посадочных талонов не занимает много времени, так что вскоре Луи оказывается в кресле первого класса рядом с Гарри, сталкиваясь лицом с вынужденной необходимостью проведения следующих двенадцати часов в самолёте, что радует мало. Но Гарри сидит рядом, а это всё упрощает. Их навязчивая привычка спать в нелепых положениях, переплетая свои конечности, каждый раз даёт о себе знать, но обоим в результате довольно быстро удаётся уснуть. Луи всегда предпочитает сидеть рядом с Гарри. Найл храпит, Лиам постоянно просыпает на себя пакетики с сахаром, а Зейн — ходячий скелет с выступающими наружу костями, так что использовать его в качестве подушки не очень удобно. — Итак. — Голос Гарри прерывает его размышления. — Мы в самолёте, Лу. Покажи, что ты купил! — Хорошо, — соглашается Луи, поднимая с пола пакетик, лежавший под креслом напротив. — Эм, ну, счастливого каминг-аута тебе. — Неловко улыбаясь, он вручает Гарри пакет. — Что? — спрашивает Гарри. — Это мне? Луи пожимает плечами. — Ну, Burberry не совсем в моём стиле. Гарри пристально на него смотрит, сжимая в руках пакет, но не решаясь открыть его. — Лу, — произносит он почти шёпотом. — Лу, не стоило… — Брось, Эйч. — Луи вздыхает. — Не преувеличивай. Это просто подарок. Откроешь его? — Он вытаскивает свой телефон, стараясь оставаться в стороне, пока Гарри осторожно заглядывает в пакет. Сначала тот достаёт шарф и, досконально его изучив, поворачивается к Луи с ослепительной улыбкой. — Ты помешан на мне в этих косынках, да? Никогда бы не подумал, что они тебе так сильно нравятся. — Он улыбается, держа шарф в одной из своих тяжёлых ладоней. Луи пожимает плечами. — Тот факт, что я подарил тебе около сотни таких на твой двадцатый день рождения, не подтолкнул тебя на эту мысль? Гарри смеётся, запрокидывая назад голову. — Точно, я просто… Спасибо, Лу. Правда. Не стоило этого делать, он… он очень красивый. Луи почти краснеет, кивая в сторону пакета. — Там есть ещё кое-что. Гарри ласково ему улыбается, прежде чем вынуть из пакета федору, поднять бровь и громко засмеяться. — Да что с тобой такое? Луи снова пожимает плечами. — Мне показалось, что зря ты перестал их носить. Ямочки Гарри становятся глубже, он надевает федору и широко и радостно улыбается Луи. — Как я выгляжу? Луи расцветает в улыбке, простой и искренней, а затем отвечает: — Бесподобно, Хаз. Гарри наклоняется и легко целует его в щёку. — Спасибо, — шепчет он, упираясь лбом в висок Луи. — Серьёзно, спасибо. Они прекрасны, Лу. Луи снимает с Гарри шляпу и кладёт себе на колени, самодовольно улыбаясь. — Пожалуйста, — только и говорит он, но других слов и не нужно. — Хм. — Гарри немного наклоняется, комфортно располагая голову на плече Луи. — Не сталкивался с фанатами? — Да, — отвечает Луи, прижимаясь к макушке Гарри, — подходило несколько девочек, я как раз стоял у кассы в Burberry. Попросили сфотографироваться, ничего особенного. — Наверное, нужно зайти в Твиттер? — предлагает Гарри. — Проверить новости. — Конечно, — соглашается Луи, открывая в телефоне приложение, выбирает один из крупнейших новостных аккаунтов и видит, что последние три твита были посвящены ему. http://imgur.com/1jdZKrm Фанаты видели Луи в магазине Burberry в аэропорту Хитроу. Остальные парни не были замечены. http://imgur.com/okhUnq8 По всей видимости, в магазине его внимание привлекли шляпы и шарфы http://imgur.com/E8GIitT В руках Луи держал федору и косынку, как на фото ниже http://imgur.com/HJzbeQ0 — Это… — На секунду Гарри запинается и поднимает голову, чтобы взглянуть на Луи. — Здорово, Лу. Когда я надену их, люди поймут, что это был твой подарок. Очень ловко. Хвалю. Луи хмурится. — Но я не поэтому сделал тебе подарок. Я понятия не имел, что они узнают шарф по фото и… — Нет, — перебивает его Гарри, — Лу, брось. Я знаю. Знаю. Я просто говорю, что нам это очень… на руку. Это выглядит правдоподобно, потому что это и есть правда. Ты сделал мне подарок потому, что хотел, а теперь по великой случайности люди узнают, что всё это купил ты, и сделают свои выводы. Но мне твой подарок нравится не поэтому. Они мне правда очень нравятся, я даже поверить не могу, что ты всё это купил, и я просто… — Перестань. — Луи прерывает его своим смехом, хватая Гарри за запястья. — Перестань, малыш. Пожалуйста. Я рад, что тебе нравится. — Мне нравится, — снова повторяет Гарри. — Думаю, Кэролайн разрешит мне надеть его на TCA. — Ты не обязан, Хаз. Правда. — Нет-нет, Луи. Я хочу, — торопливо убеждает его Гарри, хватая за руку. — Ты прелесть. Луи смеётся и прижимается лбом к плечу Гарри. — А ты бестолочь. Господи, малыш, это просто шарф и шляпа. — Не для меня. — Гарри пожимает плечами и спустя несколько секунд молчания продолжает. — Эй, пойдёшь со мной в Шемрок, когда вернёмся в Лос-Анджелес? Луи немного отодвигается назад, чтобы посмотреть Гарри в глаза, и вопросительно поднимает брови. — Новое тату? Ладно, наверное, мне не стоит так удивляться. — Да. — Гарри улыбается. — Встреча назначена на сегодня. Можем поужинать после перелёта и поехать в тату-салон. Если хочешь. Я не против, если вместо этого ты решишь поехать ко мне домой и немного поспать… — Нет. — Луи качает головой, ему не приходится думать дважды. — Я хочу поехать с тобой. Можем поужинать где-нибудь, где нас точно заметят папарацци. Убьём двух зайцев одним выстрелом, да? — Да. — Гарри кивает, откинувшись головой на спинку кресла. — Было бы неплохо, да. Было бы… Но Луи не узнает, что собирался сказать Гарри, потому что в следующую секунду бортпроводник прерывает их просьбой пристегнуть ремни и приготовиться к взлёту. Вопреки его ожиданиям полёт проходит гладко. Какую-то его часть Луи спит, оставшееся время слушает музыку и играет в QuizUp против Зейна, а Гарри ему незаметно помогает. — Папарацци ждут нас в аэропорту? — спрашивает Луи, когда до их посадки остаётся всего полчаса. Он пытался свернуться вокруг Гарри непонятным образом, но в конечном итоге просто положил голову ему на грудь. Гарри кивает. — Да. Наверное, да. Хотя они всегда где-то рядом, у тебя нет такого ощущения? — Точно. — Луи тихонько хихикает. — Как-то это странно, да? — спустя минуту непрерывного молчания произносит Гарри, пропуская через пальцы шёлковистые пряди волос Луи. — Меньше чем через сорок восемь часов весь мир узнает, что мы встречаемся. — Вообще-то я уверен, что парочка фанаток всё ещё упорно будут настаивать на том, что бесподобный Гарри Стайлс просто не может быть никем другим, кроме как самым натуральным натуралом из всех натуралов. Гарри хлопает его по плечу. — Луи, я серьёзно. — Прости, малыш. Да, это странно. Странно и одновременно пугающе. Просто… это трудно представить, да? Если честно, всё это мне кажется нереальным. Гарри отвечает через минуту. — Нереальным. Да… мне тоже. Кажется нереальным. — Хм. — Луи устал, веки опускаются тяжёлым грузом, как шторы, и сейчас он бы с удовольствием поспал — по британскому времени сейчас около четырёх утра. — Наверное, нужно будет как-нибудь сесть и обсудить всё, чем мы можем заняться в следующие пару месяцев? — Да, — отвечает Гарри, снова и снова проводя пальцами по волосам Луи. Луи глубоко вздыхает, покачивая головой. — Не делай так, Хаз. Опять хочешь вогнать меня в сон? Гарри ласково смеётся. — Не успеешь, мы уже почти прилетели. Идём сразу к Крейгу, да? А потом в Шемрок, а после возвращения домой — сразу в кровать. Репетиция выступления на TCA пройдёт завтра в полдень, а встреча с Джонсом — в воскресенье утром. Луи кивает. — Да, звучит неплохо. — Он выпрямляется и, когда стюардесса снова проходит мимо них, поправляет свой ремень безопасности. — Эй, — произносит он, вдруг вспоминая, что Гарри так и не рассказал, что хочет набить, — что ты выбрал? — А? — переспрашивает Гарри, теряясь, пока до него наконец не доходит. — Ах, тату. М-м, ну, это просто строчка из Happily, которую я хотел набить уже несколько лет, только вот возможности не было, учитывая все обстоятельства, так что, эм… — Какая строчка? Гарри секунду колеблется, но отвечает: — I just want it to be you and I forever. — Ох, — произносит Луи, ненадолго застывая в молчании. — Это… знаешь, люди подумают, что она о нас. Гарри пожимает плечами и поворачивается к окну, наблюдая за тем, как земля становится всё ближе и ближе. — Я не стану их переубеждать, — наконец отвечает он голосом, едва различимым из-за громкого шума в самолёте. — Если честно, мне всё равно. Она… ну… Я хотел её несколько лет. Она… Я не могу этого объяснить, Лу, я… — Эй, — перебивает Луи, протягивая руку, чтобы осторожно коснуться его плеча. — Эй. Милый, перестань, ты не обязан мне ничего объяснять. Это очень красивые слова, правда. Я не против, если люди решат, что они о нас. Я даже надеюсь, что она будет о нас. То есть я надеюсь, что мы всегда будем так же близки, как сейчас. Не хочу потерять нашу дружбу. Улыбка на губах Гарри выходит какой-то печальной, словно у него не было ни сил, ни желания попытаться сделать её искренне счастливой. — Иногда мне кажется, что в конце я останусь один, — признаётся Гарри спустя минуту молчания, практически меняя тему разговора. Слова звучат слишком тихо, а голос Гарри едва ли громче шёпота, но это не мешает сердцу Луи разбиться на миллионы мельчайших осколков, продолжающих съеживаться до размеров крошечных пылинок. Потому что на всём белом свете нет ни одного человека — ни одного человека, взглянув на которого, Луи с уверенностью смог бы сказать, что он заслуживает найти кого-нибудь такого же замечательного и провести с этим человеком всю свою оставшуюся жизнь. Кроме Гарри. Гарри этого заслуживает. Гарри, которому, возможно, даже неизвестно, каково это — быть влюблённым. Луи и сам никогда не был влюблён, но дело даже не в этом, потому что это Гарри. Красивый, очаровательный, чудесный, прекрасный Гарри, заслуживающий любви гораздо больше какого-то там Луи. Мысль о том, что в конечном итоге он останется одинок, невыносима. — Нет, Хаз, — произносит он, когда способность говорить снова к нему возвращается, — не останешься. Обещаю, милый, однажды ты встретишь какого-нибудь чудесного парня и влюбишься в него, а он в тебя. Вы поженитесь, и у вас появится много очаровательных детишек, которые будут так же прекрасны, как и их папуля. А я совсем чуть-чуть буду ненавидеть твоего мужа за то, что тот появился и так запросто украл тебя у меня. Мгновение Гарри словно хочет ему о чём-то сказать, странное выражение даже не собирается сползать с его лица, но затем он просто отворачивается, утыкаясь головой в грудь Луи точно в тот же момент, когда самолёт касается земли. Они сидят в таком положении, пока стюардесса не возвращается и не сообщает, что они могут покинуть самолёт перед нижними классами. Покинуть самолёт и пройти через все формальности при посадке в новой стране удаётся им довольно быстро. Они не ждут свои чемоданы, так как есть люди, которые должны позаботиться о том, чтобы их вещи были доставлены в номера отеля или в их случае в дом Гарри, где они решили остановиться на период пребывания в Лос-Анджелесе. Гарри и остальным предложил пожить у себя, но все они предпочли недельное проживание в отеле — даже Лиам, у которого здесь свой собственный дом, — прелести шведского стола и обслуживания номеров оказались для них слишком заманчивыми. Руководство и PR полностью поддержали идею отдельного проживания Гарри и Луи, делая ставку на том, что если в отеле будут замечены все, кроме двоих, это вызовет подозрение и натолкнёт на мысли об их уединении. Какое-то время они собираются с силами перед встречей с толпой папарацци, которые заранее предупредили о своём присутствии. Последний раз с подобным масштабом они сталкивались очень и очень давно, так что всё это немного пугает. Собравшись с духом, они продолжают свой путь — Найл, Лиам и Зейн идут впереди Гарри и Луи, шагающих рядом друг с другом, но не подающих вида, что что-то между ними могло измениться. В руке Луи держит пакетик от Burberry с надеждой, что в сети появятся качественные фотографии из магазина, прежде чем Гарри явится на публике в новой обновке. Вообще очень необычно вновь вернуться к временам, когда приходится избегать слепящие вспышки камер и игнорировать многочисленные вопросы и просьбы, которые беспрестанно выкрикивают в твою сторону. «Эй, Гарри! Гарри! Приятель, глянь сюда!» «Гарри, Луи, поцелуетесь на камеру?» «Куда вы едете, мальчики? Зейн, как поживает твоя супруга?» «Найл, вы с Барбарой расстались?» Луи с радостью для себя отмечает, что его суперсила игнорировать каждое их слово по-прежнему при нём. Тем не менее он кладёт руку на поясницу Гарри и мягко подталкивает его к машине, желая выбраться оттуда как можно скорее. Минутой позже они со всем своим изяществом забираются в машину, издавая коллективный вздох облегчения. — Я уже и забыл каково это, — признаётся Гарри, прислоняясь спиной к сиденью автомобиля. — Да, — соглашается Луи, принимая ту же позу. Сейчас они одни — остальные парни, отказавшись от щедрого предложения Луи и Гарри поужинать вместе, взяли другую машину, которая должна была отвезти их к отелю. На дворе без четверти восемь, но по внутренним часам Луи сейчас почти пять утра, так что он уже обессилен. Всего на секунду он закрывает глаза, но в следующее мгновение чувствует, как Гарри, осторожно встряхивая, пытается его разбудить. — Просыпайся, малыш, — шепчет он, — мы приехали. Сбитый с толку, едва ли проснувшись, Луи неодобрительно стонет и прижимается головой к груди Гарри. — Давай, Лу, — мягко произносит он. — Мы собирались перекусить, помнишь? Оставим сумки и пойдём. Луи кивает Гарри в ключицы, глубоко вздыхает и отстраняется. Тяжёлое покрывало сна покидает его, он потягивается, насколько это позволяет пространство в машине, и смотрит на Гарри сквозь длинные ресницы. — Точно, — вспоминает он, — да, идём. Боже, я так устал. Чёртов джетлаг. Гарри мычит в знак согласия, хотя на него смена часовых поясов, кажется, ничуть не повлияла. Устроившись наконец за столиком в самом центре ресторана, они делают заказ. Официант возвращается к ним минутой спустя с бутылкой вина и стаканом воды и снова оставляет их наедине. Луи не в настроении находиться в окружении людей, сейчас ему бы больше всего на свете хотелось уединиться с Гарри в спокойной обстановке. Они сидят рядом, несмотря на огромные размеры заранее забронированного для них столика. Луи наклоняется к Гарри, зарываясь лицом в его грудь. Он всё ещё измученный и уставший, немного податливый из-за того, что ухитрился вздремнуть в машине, так что велика вероятность того, что он запросто уснёт прямо здесь и сейчас. Он чувствует, как Гарри утыкается носом в его волосы и делает глубокий вдох, и в Луи селится надежда, что его волосы пахнут приятно. — Девушка за одним из столиков нас фотографирует. — Гарри выдыхает Луи в волосы, его горячее дыхание обжигает кожу. Он в ответ согласно мычит, но решает не предпринимать ничего, лишь ближе прижимается к тёплому телу Гарри. Он мог бы встать или даже должен бы встать и отсесть от Гарри, но он не хочет. И он остаётся, потому что ему так хочется, потому что ему комфортно быть рядом с Гарри, и наплевать, что они в самом центре полного людей ресторана. Когда официант возвращается с двумя тарелками горячего, Луи поднимает голову, напоследок коротко поцеловав Гарри в грудь. Они едят в относительной тишине, а джетлаг, кажется, всё-таки решает нанести Гарри свой робкий визит. Проглотив последний кусочек своего блюда, Луи вспоминает о предстоящей татуировке и вдруг понимает, что ещё не интересовался её расположением. Он принимается изучать тело Гарри, хотя, к сожалению, большая его часть скрыта одеждой, а взору Луи открыты лишь его восхитительные руки. На левой едва ли осталось живое место от многочисленных татуировок, причём истинного значения некоторых из них не знает даже сам Луи. Его правая рука подозрительно чиста, прямо как левая Луи. Он никогда не задумывался почему, но это всегда казалось ему немного странным. Скорее всего, Гарри планирует набить татуировку на правой руке, потому что если делать это на левой, то придётся лепить её между всеми остальными. Или, может, Гарри собирался делать её на какой-нибудь другой части тела. Он привлекает внимание Гарри, коснувшись его запястья и слабо ощутив биение пульса под большим пальцем. — Где ты хочешь её набить? — спрашивает он и тут же уточняет. — Татуировку. Гарри улыбается и кивает головой на правое запястье, вокруг которого обёрнуты пальцы Луи. — Здесь, — отвечает он, — вокруг запястья. В виде браслета. Луи ослабляет свою хватку, притягивает запястье Гарри к себе поближе и проводит пальцем по мягкой коже, представляя, как она будет выглядеть, когда татуировка уже будет готова. — Уверен, что смотреться будет шикарно, — шепчет он, слегка стиснув руку Гарри, прежде чем снова её отпустить. Гарри тает, как лёд на заливе, от его комплиментов, широко и искренне улыбаясь. — Спасибо. — Он выдыхает. — Твоё мнение для меня очень важно. Луи снова в ответ ему мягко улыбается. — Ты готов? Попросим счёт и пойдём? — Лу, я уже давно превзошёл ту стадию, когда к походу в тату-салон мне нужно было "готовиться". Кажется, я слишком часто там бывал. Пойдём. А потом сразу в кровать. Чтобы ты смог поспать. — Ага. — Луи машет рукой официанту. — Звучит очень заманчиво. Луи оплачивает счёт, пока Гарри звонит водителю и просит того завести машину. Они собирают свои вещи и идут к выходу — прямиком на растерзание половины журналистов со всего Лос-Анджелеса. Вспышки камер слепят глаза, дверь открывается, и они покидают ресторан. Луи идёт на полшага впереди Гарри, стараясь разглядеть сквозь мелькающие перед глазами яркие пятна дорогу к машине, но чувствует, как рука Гарри прижимается к его бедру и нежно подталкивает вперёд. Он размахивает рукой в попытке нащупать предплечье Гарри и немного к нему прислониться, пока тот сам не встаёт рядом. Луи прячется в него с головой, зная, что Гарри доведёт его до машины. Водитель уже ждёт их у открытой пассажирской двери, когда они подходят к машине и быстро проскальзывают внутрь. Явно осознавая, что папарацци всё ещё фотографируют их через заднее стекло автомобиля, Луи кладёт руку на бедро Гарри и прижимается к нему покрепче. — Честно говоря, я не понимаю, как ты можешь жить с этим каждый день, — бормочет он Гарри в грудь, как обычно, вычерчивая своим большим пальцем узоры на его бедре. — Ты привыкнешь. — Он выдыхает Луи в волосы, пожимая плечами. — Это… это вообще-то печально, Хаз, — говорит Луи спустя минуту молчания. Ведь это то, к чему никто не должен привыкать, потому что к тебе относятся как к зверушке, как будто каждый имеет право оторвать от тебя кусочек, как будто ты не человек. Гарри снова пожимает плечами и проводит ладонью по татуировке на груди Луи. — Что есть, то есть, — отвечает он, притягивая Луи ближе всего на долю дюйма, как раз когда машина наконец начинает двигаться. Луи остаётся в том же положении, потому что у него нет ни сил ни желания сидеть прямо. Но и Гарри, вероятно, не возражает, потому как уютно прижимается щекой к макушке Луи. Поездка оказывается короткой — всего несколько минут, и они уже паркуются недалеко от тату-салона, где их, по-видимому, уже поджидала кучка журналистов. Луи приподнимается на сиденье и уже собирается выходить из машины, но Гарри внезапно ловит его запястье, вынуждая обратить на себя внимание и обернуться. Его глаза большие и виноватые, а хватка на запястье становится всё крепче, будто для него жизненно необходимо знать, что Луи верит ему. — Я не знал, что они будут здесь, Лу. Я не знал, клянусь. Луи качает головой и свободной рукой тянется к щеке Гарри, чтобы ласково её погладить. — Знаю, родной. Я так и не думал, правда. Давай просто покончим с этим, да? Сделаем тебе тату. Гарри едва заметно, но облегчённо вздыхает, улыбается, слегка наклоняет голову, поглядывая из-под длинных ресниц на Луи, а затем, будучи таким… таким очаровательным, согласно кивает. Луи в качестве прощального жеста пробегает рукой по волосам Гарри, затем открывает автомобильную дверь и выходит. Преодолеть путь от машины до Крейга удаётся и быстрее, и проще — папарацци здесь гораздо меньше. Но по мнению Луи, хоть здесь наверняка и присутствует несколько фанатов, всё же людей, замешанных в распространение слухов об их отношениях, явно больше. Как только они заходят в Шемрок Сошиал Клаб, их встречает Фредди. Луи рад снова с ним встретиться, давненько же он сюда не заглядывал. Фредди награждает их оценивающим взглядом, кивком и улыбкой. — Я всегда знал, что между вами нечто большее, чем дружба, — замечает он, кивком указывая на их руки. — Слишком много парных татуировок для друзей. Рад, что вы этого больше не скрываете. Луи пожимает плечами и для вида легонько прижимается к Гарри, когда тот кладёт свою большую ладонь на его поясницу. Улыбнувшись, он решает не корректировать предположение Фредди о продолжительности их «отношений». — Надоело притворяться, — говорит Гарри. — Нам показалось, что сейчас самое подходящее время рассказать правду. — Не хотелось начинать гастроли, на которых пришлось бы всё скрывать. — Понимаю. Ну что ж, рад за вас, парни, и уже очень давно, скажу я вам. Тебе тоже будем бить, Луи? Ещё по одной парной татуировке? Луи качает головой. — На этот раз только Гарри, друг. Хотя, честно говоря, меня тут так и тянет набить что-нибудь. Фредди смеётся. — Да, дело обычное. Тогда в следующий раз? Я даю вам обоим время придумать что-нибудь вопиюще очевидное. — Без проблем, — отвечает Гарри с улыбкой, затем усаживается в кресло, подворачивает рукав своей фланелевой рубашки и выставляет вперёд своё обнажённое запястье. Фредди кивает и, натянув на себя маску профессионализма, кивает на руку Гарри. — Строчка из песни, да? — Да. — Гарри кивает и достаёт из кармана клочок бумаги. — Вот эта. Фредди быстро пробегает взглядом по словам и, нахмурив брови, переводит взгляд с одного парня на другого. — Значит, не парное? На губах Луи играет озорная улыбка, он смотрит на Гарри и видит, как тот, чьи щёки уже успели залиться румянцем, застенчиво пожимает плечами. — Ну, ладно, — соглашается Фредди, слегка размахивая в воздухе листком. — Этим же почерком? Гарри кивает. — Он мой, да. — Не хочешь набить её почерком твоего парня? — Нет, — отвечает Гарри, пока сердце Луи, потрясённого этим вопросом, начинает колотиться в бешеном ритме в ожидании ответа Гарри. Разумеется, это нелепо: с какой стати Гарри хотеть этого? — Я делаю её для себя, так? — Эй, — вставляет Луи, поглаживая рукой его по спине. — Для меня она тоже важна, милый. — В основном всё это для виду — показуха, но, с другой стороны, не совсем. Луи хочет, чтобы они с Гарри всегда были вместе. Гарри отвечает телом на его прикосновение и с улыбкой поднимает глаза, встречаясь взглядом с улыбающимся в ответ Луи. Улыбающимся нежно и интимно. Луи точно уверен: Гарри знает, что он имеет в виду, что не может сказать вслух. — Хорошо, — говорит Фредди, переводя на себя их внимание. — Тогда я пока всё приготовлю. — Он выходит из комнаты, размахивая в воздухе листком бумаги. Остаются лишь Гарри, Луи и группа столпившихся за окном папарацци с фанатами, понемногу начинающими собираться у входа в салон. — Луи, — тихо произносит Гарри, снова привлекая к себе его внимание. — Я… э, я, ну… знаешь…подумал, ну, чтобы… знаешь… ты бы мог какую-то часть набить сам? Луи в замешательстве сводит брови, пытаясь расшифровать предложение Гарри. — Набить что? — спрашивает он в недоумении. Гарри отвечает, отводя взгляд в сторону: — Татуировку. — Он поднимает глаза, встречаясь с Луи взглядом. — Набьёшь мне часть татуировки? Несколько неумолимо долгих секунд Луи молчит, слишком ошеломлённый, чтобы найти в себе силы ответить. Ему неизвестно, какие слова можно употребить в данной ситуации. Да, для него не секрет, что друзья уже набивали Гарри татуировки: у него есть пара закорючек от Эда и Зейна, но ведь это нелепость и какая-то… бессмыслица. Луи бы и в голову никогда не пришло самому взяться за иглу, потому что отсутствие твёрдой руки и художественных навыков непременно дадут ему о себе знать. А Гарри просит помочь набить ему татуировку — ту самую, которую он ждал годами… блин. — Чёрт, Хаз. — Луи наконец-то вспоминает как дышать. — Я не могу. Чёрт, нет. Я сделаю всё не так. Я не Зейн, да у меня даже руки трясутся, я тебе всё испорчу, я… — Лу. — Гарри перебивает его и кладёт руку ему на плечо в попытке успокоить. — Расслабься, милый. Ты не обязан, честно. Но мне было бы приятно. Я не требую от тебя совершенство. Она может быть кривой и смазанной, и… мне всё равно, ясно? И речь шла всего лишь о трёх точках в начале и конце строчки. Мне правда было бы очень приятно, если бы их сделал ты. Это многое для меня значит. Дыхание Луи стабилизируется. — Только три точки? — уточняет он. Гарри кивает с постепенно расцветающей на его лице улыбкой. — Только три точки. — И ты не станешь мне это припоминать, если я всё испорчу? Гарри улыбается ещё шире. Этот мерзавец знает, что Луи уже у него на крючке. Дурацкие кудри и щенячьи глаза. Чтоб его! — Я бы с тобой никогда так не поступил. Мне понравится, обещаю. — Голубки уладили свои вопросы? — интересуется Фредди, возвращаясь в комнату. — Да, — самодовольно отвечает Гарри с широкой улыбкой. — Луи набьёт многоточие. Фредди кивает и переводит взгляд на Луи, глаза которого, должно быть, исполнены ужаса и неописуемого страха. Во всяком случае, именно так он себя чувствует. — Хочешь начать первым или после меня? — уточняет Фредди, указывая в сторону запястья Гарри и лежащей рядом иглы. — Э… — Луи слышит свой неуверенный голос. — Первым, наверное. Да. Первым, давай быстрее с этим покончим, пожалуйста. — Эй, — мягко произносит Гарри, хватая Луи за руку и нежно поглаживая её большим пальцем. — Любимый, тебе не обязательно делать это, если не хочешь. Луи секунду молчит и ловит взгляд Гарри, наполненный заботой и искренностью. Любимый? Это что-то новенькое. Надо будет позже поднять эту тему. — Нет, — решает Луи. — Нет, я хочу. Дорогой. — Он делает акцент на последнем слове, многозначительно глядя на Гарри. Гарри глупо улыбается, всеми силами пытаясь не засмеяться. — Хорошо. — Так, Луи. — Фредди их прерывает, уже успев подготовить запястье Гарри, в то время как они разговаривали. — Я объясню тебе, как это делается, ладно? Всего три маленькие точки, всё закончится быстрее, чем ты успеешь опомниться. Тебе нужно всего лишь окунуть иглу в чернила, вот, смотри, потом ввести её ему в кожу под углом сорок пять градусов прямо по маркировке, вот. Друг, ты сто раз сидел в этом кресле, сам же знаешь, как тут всё устроено. Луи упорно борется с желанием отрицательно покачать головой, потому что это не одно и то же, ясно?! — Лу, — произносит Гарри, чтобы привлечь его внимание, заставляя перевести взгляд с запястья на себя. — Я доверяю тебе, слышишь? Я люблю тебя. Луи кивает, чувствуя себя немного расслабленнее. Он наклоняется, сжимая в одной руке татуировочную машинку, и оставляет лёгкий поцелуй на тыльной стороне руки, где должна будет располагаться татуировка. Ещё раз кивает. — Хорошо. Хорошо, да. Я тоже тебя люблю. Хорошо. — Кивая Фредди, он всеми силами пытается улыбнуться. — Сделаем это. Я готов. Фредди кивает после очередного короткого инструктажа, и, не успев морально себя к этому подготовить, Луи вводит Гарри под кожу иглу. Для деятельности, ради которой ему с таким трудом пришлось себя пересилить, всё заканчивается смехотворно быстро. Вернув Фредди машинку, он прижимается своим лбом ко лбу Гарри, пытаясь вновь обрести контроль над своим телом и трясущимися руками. Гарри качает головой и, пока Фредди начинает работать над татуировкой, целует лоб Луи, его подбородок, щеки, шею, ключицы. — Спасибо. — Он произносит это прямо в кожу Луи, прижимаясь щекой к его груди. Луи проводит руками по волосам Гарри, пока Фредди продолжает пыхтеть над татуировкой, вращая запястьем в нужной ему манере. У Луи не хватило мужества взглянуть на проделанную им работу из-за страха увидеть смазанные чернила или квадраты вместо точек. Когда Фредди заканчивает и протирает запястье, Гарри поднимает руку, чтобы рассмотреть татуировку крупным планом. — Лу. — Гарри с шумом выдыхает, глядя на него с широко раскрытыми глазами, губами, изогнутыми в улыбке, и с глубокими на щеках ямочками. — Спасибо! — На мгновение он замолкает, а затем криво добавляет: — Я бы набросился на тебя с поцелуями, если бы через пять секунд эта новость не разлетелась по всему интернету. Луи смеётся, улавливая шутку Гарри, осторожно хватает его за предплечье и разворачивает к себе, чтобы взглянуть на запястье. — Потерпи до дома, малыш, — бормочет он с чётким осознанием их ролей, чтобы Фредди тоже мог это услышать. Он сосредотачивается на изучении нового дополнения к огромной коллекции татуировок Гарри, пристально рассматривает, как слова обвивают его запястье, напоминая татуировку «I can’t change…», которую Гарри сделал уже очень давно. И вот, прямо между словами «forever» и «I» — началом и концом татуировки, красуются три очерченные Луи точки. Они… ну что ж, всё не так уж и плохо. Форма округлая, чернила не потекли — для Луи уже только это победа, плюс он рассчитывал на нечто похуже. Первая точка немного больше остальных, а та, что в центре, чуть вышла за линию, но могло быть гораздо, гораздо хуже. В общем, чудесная татуировка, очень украшает стройное запястье Гарри, ещё она просто… очаровательна. Как раз в его стиле, правда. Гарри мягко приподнимает пальцами подбородок Луи, вынуждая его посмотреть себе в глаза. — Она идеальная, малыш, правда. Я влюбился в неё. Я люблю тебя. И это… так, это уже становится странным, потому что Луи впервые задаётся вопросом о том, как часто Гарри разыгрывает эти спектакли на публику. Не то чтобы… ну, понятно, что Гарри не говорил бы, что татуировка идеальна, не говорил бы, что влюбился в неё, если бы сам так не считал, и Луи знает, что Гарри его любит. Но он говорит так потому, что хочет, чтобы Луи это знал, или потому, что играет роль его «ставшего вскоре официальным» парня? Сказал бы всё это Гарри, если бы им не приходилось притворяться? Луи в мыслях мотает головой, не желая на этом зацикливаться, и протягивает своё запястье. — Твоя очередь, — произносит он, развернув своё запястье обратной от трёх точек Гарри стороной, и поднимает свой взгляд, встречаясь с замешательством в его глазах. — Три точки. Давай, делай. Гарри хмурится. — Ты серьёзно? Луи лишь кивает и переводит взгляд на Фредди. — Можно? — Конечно. Я принесу новую иглу, а вы пока поменяйтесь местами. — Кивнув и широко улыбнувшись, он выходит из комнаты за новыми принадлежностями, а Луи снова переводит внимание к Гарри. — Сделаешь? — Я… — мешкается Гарри, пребывая в лёгком шоке. — Ты уверен? Луи улыбается, поглаживая большим пальцем нежную кожу над новой татуировкой Гарри, стараясь не задевать чернила. — На сто процентов, — отвечает Луи. Это, бесспорно, спонтанное решение, но он точно этого хочет. Вернувшись, Фредди завершает работу с запястьем Гарри и посвящает его основам татуировки Луи, несмотря на то что ранее его рука была объектом их практики. Когда всё веселье заканчивается, над татуировкой карточной масти на запястье Луи теперь виднеются три маленькие точки. Его голову не покидает мысль о том, как заметны будут их изменения и что, если сплести их руки, их татуировки практически станут продолжением друг друга. От этой мысли у Луи начинает кружиться голова. — Спасибо, — благодарит он Гарри, не в силах отвести взгляд от новой татуировки. Несомненно, она самая простенькая и миниатюрная из всех его татуировок, но она уже так много для него значит, потому что её сделал Гарри. Её сделал Гарри. Блин. Внезапно усталость обрушивается на него грудой старых кирпичей, восторг от пребывания сразу в двух ипостасях за такой короткий промежуток времени испаряется, и сейчас ему уже хочется вернуться к Гарри домой и свернуться с ним в постели калачиком. Они быстро расплачиваются, попрощавшись с Фредди, проходят мимо столпившихся снаружи папарацци и фанатов, пытающихся по пути к машине сделать с ними селфи, и, наконец, возвращаются домой к Гарри. Луи не засыпает в машине, но силы бороться со сном покидают его в ту же секунду, как только его голова касается невероятно мягкой подушки в комнате Гарри. Следующий день — день перед выступлением на TCA — посвящается репетициям и обсуждению прибытия на грядущее мероприятие, но Луи не успевает опомниться, как они с Гарри уже сидят на заднем сиденье автомобиля, который вот-вот должен отвезти их на церемонию. Всё это до безумия страшно, и у Луи от этого мурашки по коже. С одной стороны, он вот-вот раскроет всем свою ориентацию, причём путём фальсификации романтических отношений со своим лучшим другом, но, что гораздо важнее, они представляют свой новый сингл — мировую премьеру их нового музыкального творчества. Никто ещё не слышал эту песню, так что она может не произвести особого впечатления. И это Луи ещё не упоминает выступление на TCA, которого им удалось добиться и которое, кстати говоря, не несёт для них большой выгоды, так как они пытаются охватить более широкий круг поклонников. Однако выбирать им не приходится, поэтому всё, что остаётся Луи, — это надеяться на эффектное выступление, которое понравится людям. Они обязаны выложиться по полной, так, как этого от них ожидают, другого не дано. — Они доехали, — говорит Гарри, прерывая бесконечный поток мыслей Луи; в его руках телефон с открытым аккаунтом E!, где публикуются новости с красной ковровой дорожки. — Парни. Они только что вышли на ковровую дорожку. Люди уже интересуются, где мы. — Да, — отвечает Луи, не в силах справиться с расплывающейся по лицу широкой улыбкой. Это… это даже нелепо. Когда перестаёшь обо всём этом думать, ситуация начинает казаться до жути абсурдной. Как тут не улыбаться? — Итак, — начинает Гарри, когда машина заводится и отъезжает с парковочного места, на котором находилась последние пятнадцать минут. Всего несколько недолгих мгновений, и они окажутся в месте назначения. — Мы возьмёмся за руки, да? Но не станем ничего подтверждать. Будем избегать вопросов и держать всё в тайне, потому что скоро они сами выпустят пресс-релиз. Кажется, это всё. Луи кивает. — Хорошо. — Гарри теребит край своей просвечивающей чёрной рубашки, расстёгнутой до середины груди и открывающей волшебный вид на его ласточек и бабочку. Ранее купленная Луи федора украшает макушку его кудрявой головы, и от этого он так похож на прежнего Гарри, того самого Гарри двухлетней давности. У Луи возникает чувство, будто он переместился во времени. — Волнуешься? — спрашивает он и в знак утешения кладёт руку на бедро Гарри. — Ещё бы. — Тот выдыхает, поднимая взгляд и встречаясь с глазами Луи. — Да. Волнуюсь, я очень волнуюсь! Луи сжимает его бедро и несколько раз проводит большим пальцем по шву на штанинах чёрных узких джинс. — Я тоже. — Он отвечает честно. — Очень волнуюсь. Но мы вместе, так что всё будет в порядке. Гарри кивает. — Да. В порядке. Всё будет в порядке. — Я выйду первым, хорошо? — спрашивает Луи, когда машина останавливается. — Хорошо. Луи кивает, делает глубокий вдох и, в последний раз поправив надетую на нём джинсовую куртку, открывает дверь. Он выходит, ни на секунду не позволяя себе зациклиться на происходящем и на том, что должно произойти и что это будет значить. Потому что мысль об этом принесёт ему только страдание. Можно сразу отнести это событие к списку тех, ради которых Луи вынужден переступить через себя. Ни секунды раздумий. Фанаты выстраиваются неподалёку, выкрикивая его имя, интервьюеры ждут своей очереди, папарацци делают снимки, ослепляя вспышками тысяч камер, загораживающих дорогу. Луи оборачивается назад, когда Гарри выходит из автомобиля, убийственно спокойный и непринуждённый, несмотря на его раннее волнение, хотя едва ли его истинное отношение к ситуации изменилось. Он чёртово произведение искусства, он безумно красив. Его узкие джинсы, блестящие ботинки, просвечивающая рубашка и федора, которую фанаты с лёгкостью распознают за пару минут. Он дарит Гарри улыбку, кроткую, интимную, и получает такую же в ответ — так они обнадёживают друг друга, давая понять себе, что проходят через это вместе. Луи сдерживает глубокий вздох в попытке как-то себя успокоить и протягивает Гарри руку. Как сорвать пластырь. Гарри с улыбкой её принимает. Его рука влажная, и это единственное, что в данный момент предательски выдаёт его беспокойство. Луи крепко сжимает его ладонь, переплетая их пальцы. Реакция на этот, казалось бы, весьма безобидный жест поступает немедленно. Визги фанатов становятся громче в десятки раз, а папарацци едва ли не сходят с ума. За все годы карьеры в шоу-бизнесе Луи не приходилось испытывать ничего подобного. Их окружает какое-то безумие, как будто для каждого это ЖИЗНЕННО ВАЖНО, или как будто они войдут в историю шоу-бизнеса, или как будто снимок получше уже завтра может обеспечить этим людям безбедную старость. Конечно, так и не скажешь сразу, чего ожидал Луи, но это уже просто цирк какой-то. Может, он ждал, что на мгновение время остановится, а всё, что находилось в воздушном пространстве, застынет. Может, он ждал, что все вдруг затихнут. Может, он ничего не ждал. Это… не потому что такая реакция оказалась для него неожиданной, а потому что внезапно наступил момент осознания, насколько он ко всему этому всё-таки не готов. За неимением иного выбора Луи натягивает на себя широкую улыбку и, держа Гарри за руку, поднимается по красной ковровой дорожке. Они не обращают внимания на папарацци и выкрикивающих вопросы репортёров, направляясь прямиком к остальным парням. Сделав совместное фото, они какое-то время беседуют с репортёром из E!, а затем проходят внутрь. Когда они подбираются к оставшимся членам группы, Луи приходит к выводу, что держать Гарри за руку очень комфортно. Она большая и тёплая, она идеально подходит к руке Луи, словно они предназначены, чтобы держать друг друга. В их ситуации им предстоит часто ходить за руку, так что это можно считать приятным бонусом. Они отпускают друг друга, выстроившись в линию, чтобы сделать официальные снимки. Гарри оборачивает руку вокруг талии Луи, и тот прислоняется к нему ближе, улыбаясь на камеру. Их окружает по меньшей мере несколько сотен камер, поэтому после фотосессии Луи чувствует себя малость ослепшим. Гарри снова проскальзывает своей ладонью ему под руку и ведёт их к интервьюеру. — Итак, — начинает она, когда все пятеро выстраиваются вокруг неё. — С нами One Direction, позже прямо здесь, на Teen Choice Awards, состоится мировая премьера их нового сингла. Страшно, парни? — Да, — отвечает Лиам с улыбкой. — Очень страшно. Последний раз мы выступали довольно давно, но впервые выступать с песней в такой обстановке на самом деле очень здорово. Мне кажется, это будет хорошим началом. Интервьюер кивает и поворачивается к Зейну. — Ваш новый сингл называется Never Changed, можете рассказать о нём пару слов? — Ну, все мы являемся её авторами. Она о том, через что мы прошли с тех пор, как впервые встретили друг друга, и о том, что несмотря на все сложности и перемены мы по-прежнему близки, как никогда. — Все мы с нетерпением ждём вашего выступления. И нового альбома, который выходит… Когда? — 24 октября! — восклицает Найл с широкой улыбкой. — А 10 января стартует наш тур, так что мы очень взволнованы. Думаю, каждый из нас скучал по гастролям. Перерыв пошёл нам на пользу, но теперь мы готовы вернуться к совместной работе. — Это замечательно. — Интервьюер улыбается неестественно широкой улыбкой. — Мне тут подсказывают, что вам уже пора идти. Но я не могу отпустить вас не спросив. — Она кивает в сторону переплетённых рук Гарри и Луи. — Неужели вы подтверждаете правдивость многочисленных слухов и ваши отношения? — Интересно, с чего вдруг такие выводы, дорогая, — легкомысленно выпаливает Луи и, ослепляя её своим оскалом, ведёт за собой Гарри ко входу в Амфитеатр Гибсона, где было запланировано шоу. Остальные парни следуют за ними, выкрикивая на ходу свои торопливые прощания. — Лу. — Гарри истерично смеётся, зарываясь лицом в шею Луи, пока они ждут, что их проводят к своим местам. — Да ты прямо кусок дерьма. Луи смеётся, мягко и ласково. — А что я должен был сказать, Хаз? "Нельзя ничего подтверждать". — Он изобразил голос Саймона. — Разве это похоже на хороший план? Отрицать тоже мы ничего не можем, через несколько часов выйдет официальное подтверждение. — По-моему, это было забавно, Томмо. — Найл улыбается, поправляя свои теперь уже полностью тёмно-русые волосы («Я перекрашусь» — ответил он как-то, когда Луи и остальные парни осмелились предсказать скорую кончину кончикам его волос). — Я… — Луи начинает говорить, но закончить ему не даёт мужчина, шепчущий что-то в свою переносную рацию и дающий распоряжение следовать за ним. Они рассаживаются по местам, и Луи вновь может смело насладиться возможностью сидеть рядом с Гарри без необходимости превращать это событие в национальную катастрофу. Он наклоняется к Гарри, лишь на мгновение сжав его руку, чтобы не переборщить с телесными контактами. Луи до сих пор не забыл о провале с Элеонор, когда они и пары шагов не могли сделать, не держась за руки. Он не станет повторять те же ошибки с Гарри. — Всё прошло хорошо, да? — шепчет Луи, наклоняясь к нему и касаясь губами его уха. Луи отстраняется, ощутив, как Гарри кивает в знак согласия, поворачивает голову в его сторону и упирается лбом в висок Луи. — Да. — Гарри умиротворенно выдыхает, они оба сейчас в своём собственном мире. — Да, всё прошло хорошо. Не так плохо, как ожидалось. — Папарацци обезумели! — бормочет Луи. — С тобой такое раньше случалось? С Тейлор или Кендалл? — Нет. — Гарри трясёт головой, покачивая голову Луи из стороны в сторону. — Никогда. Но, по-моему, отношения двух участников самого известного бойз-бэнда — событие громкое, и неважно, насколько мы «устаревшие». — Но это хотя бы работает. Продажи сейчас намного лучше, чем месяц назад. Гарри отстраняется и кивает. — Да, лучше. Это здорово. Я… — Он замолкает, удобнее усаживаясь в кресле в ожидании начала шоу. Луи переводит взгляд на сцену и ничуть не вздрагивает, когда ладонь Гарри внезапно устраивается на его бедре. Он знает, что камеры их непременно заснимут, впрочем, как и фанаты, но почему картина лежащей на его бедре руки Гарри выглядит такой естественной и приятной. Совсем не как с Элеонор на дурацком Topshop fashion show. Всё шоу для Луи проходит как в тумане, он слишком взволнован их предстоящим выступлением, чтобы наблюдать за происходящим на сцене. И не успевает Луи опомнится, как тот самый мужчина подходит к ним и просит подготовиться к выходу на сцену. Они проходят в гримерку и быстро переодеваются. Луи остаётся в своих чёрных узких джинсах и вансах, но вместо джинсовой куртки и белой футболки надевает чёрную с глубоким вырезом и переводит взгляд на Гарри, который уже успел переодеться в белую футболку с тёмно-синим радужным отливом у основания. Он пытается ввязать в свои кудри подаренную Луи косынку, а федора аккуратно лежит на стопке его опрятно сложенных вещей. — Нужна помощь? — спрашивает Луи, напоследок взглянув в зеркало и подойдя к Гарри. Гарри тепло улыбается и протягивает Луи косынку. — Пожалуйста, — просит он, вставая к Луи спиной и встречаясь в зеркале с ним взглядом. Луи встаёт на носочки, а Гарри немного приседает, чтобы разница в росте позволила им завершить начатое. Быстро разделавшись со своей задачей, он разворачивает к себе Гарри, чтобы взглянуть на результат, поправляет несколько выбившихся прядок и целиком осматривает его, начиная с носков чёрных челси и заканчивая косынкой на голове. — Выглядишь потрясно, Хаз. — Он искренне улыбается, аккуратно проведя пальцем по щеке Гарри. Тот на мгновение закрывает глаза. — Ты безупречен, Лу, — отвечает Гарри, изучив силуэт Луи своим взглядом, и с улыбкой отступает назад. — Как всегда. Луи бессознательно расцветает в улыбке. Он никогда не умел реагировать на такое, тем более что Гарри всегда такой искренний во всём, о чём он говорит. Улыбка кажется лучшим вариантом. — Эй, голубки! — кричит Зейн с другого конца комнаты. — Вы готовы или дать вам ещё минуту? Луи смеётся и закатывает глаза, присоединяясь к остальным. — Готовы. Покажем всем, на что мы способны? Они кучкуются напротив двери в гримёрку и, совершив свой предконцертный ритуал, выбегают на сцену. Луи чувствует, как нервозность перетекает в захвативший всё его тело адреналин. Его переполняет энергия, кажется, что ему под силу покорить весь мир, и впервые после встречи с руководством внутри он обретает покой. В эту секунду он делает то, что должен. Делает то, что хочет — всегда хотел. И возможность контактировать с Гарри на сцене — невероятно дорогой для него бонус. Страх рассеивается окончательно, когда Луи выходит на сцену и в зале звучат первые ноты их новой песни. Эта своего рода оптимистичная песня написана в том же стиле, что Happily и Through the Dark, уже более зрелая, но по-прежнему олицетворяет их как группу, и исполнять ее одно удовольствие. Луи допевает свою сольную партию, припев, идеально гармонируя с Гарри. Он пытается стереть с лица свою довольную улыбку хоть на секунду, но безуспешно. Просто ему невероятно хорошо. До перерыва всё было иначе, потому что Луи всегда с идеальной точностью знал, где начинается соло Гарри, но не мог даже взглянуть на него. Теперь Луи не может перестать смотреть в его сторону, постоянно ловя на себе его взгляды и не сомневаясь, что широкая улыбка Гарри точно так же не может покинуть его лица. Выступление оказывается короче, чем хотел бы Луи, и внезапно у него возникает непреодолимое желание исполнить все их новые песни. И старые тоже. Тур, он не может дождаться тура и прекратить уже думать о том, насколько весело им будет в этот раз. Как во время тура Up All Night. Во время Take Me Home и Where We Are о таком приходилось только мечтать. Сойдя со сцены и обменявшись парой слов с присутствующими, они устраивают групповые объятья, неловкие и несогласованные, но полные любви, нежности и гордости за каждого из них, потому что они справились изумительно. Их выступление. Было чрезвычайно прекрасным. Не говоря уже о воодушевляющей реакции людей на их песню. Это всё, на что они могли надеяться, и даже больше. Скоро они прочтут рецензии на песню из статей и записей фанатов, которые, вероятно, публикуются уже прямо сейчас. Ну а пока им остаётся лишь наслаждаться превосходством своего выступления. Они снова переодеваются, дожидаются окончания шоу и плавно перемещаются на афтерпати. Луи здесь уже около часа, а Гарри и остальных парней он потерял из виду полчаса назад. Последний раз он видел, как Гарри ворковал о чём-то там с Майли Сайрус, и ему показалось, что это не тот разговор, который Луи хотел бы прервать. Сам он болтает с продюсером из Лос-Анджелеса, в то время как его голова идёт кругом от дифирамб их песне и выступлению, которые пел ему каждый, с кем он успел обмолвиться парой слов, — ну или от огромного количества бокалов шампанского. Всего через час или около того, когда в Лондоне будет восемь утра, опубликуют пресс-релиз, подтверждающий их отношения. Луи не задерживается на этой мысли дольше, чем на пару секунд. Это хорошая вечеринка. Здесь даже можно встретить парочку фанатов — людей, напрямую не связанных с музыкальной индустрией, но имеющих достаточно много денег, или связей, или чего-то ещё, что помогло им попасть на такую вечеринку. Вряд ли они здесь ради One Direction, хотя несколько раз Луи ловил на себе их заинтересованные взгляды, но, во всяком случае, он счастлив, что они его хотя бы не беспокоят. Он бы не отказал им в парочке снимков, но… это мило с их стороны. — Лу! — внезапно взволнованный голос Гарри застаёт Луи врасплох. — Лу, где ты был? Я везде тебя искал! Пошли. — Он хватает Луи за запястье, на его лице играет широкая улыбка, а глаза стеклянные. Он пьян. — Идём, малыш. Потанцуешь со мной? Пожалуйста? Луи хохочет, чувствуя себя живым и озарённым светом, как будто счастье заполняет его воздухом, как огромный воздушный шар, и кажется, что в любую минуту он возьмёт и взлетит. — Да, — коротко отвечает он. Да, он хочет танцевать с Гарри, хочет кружиться с ним в танце, улыбаться с ним, смеяться с ним, просто быть с ним. Да. Да-да-да-да-да. Миллион, миллиард "да". Все "да" в мире. Гарри тащит его в сторону танцпола, а Луи несвязно прощается через плечо со своим собеседником и позволяет Гарри себя увести. Он будто плывёт, или летит, или всё сразу. Точно, не похоже, что он идёт. А его ноги вообще шевелятся? Всё вокруг плывёт, мир крутится-вертится и никогда больше не остановится. Его сознание притупляется до предела, когда становятся слышны лишь приятные бормотания. Но в центре его пьяного угара находится Гарри. Гарри, такой ясный и чёткий, как цветное пятно на черно-белой картинке. Трепетный и счастливый. И Луи задается вопросом: «А может, мир вращается вокруг Гарри Стайлса?» Или это только мир Луи. Вращается вокруг Гарри, как Земля вокруг Солнца. Добравшись до танцпола, они прижимаются друг к другу так, что всё, что Луи может чувствовать и осязать, — это Гарри. Он окружён Гарри: его руками, его запахом, его кожей, его присутствием. Как будто больше не существует ничего, кроме Гарри. Они близко, очень-очень близко. Кажется, что остальной мир перестаёт существовать, и остаются только Гарри и Луи. Он даже мог бы довольствоваться этим остаток всей своей жизни. Ведь можно придумать участь и похуже. Они так близко. Луи не успевает осознать происходящее, почти как во время их первого поцелуя. Неизвестно, кто является инициатором, кто делает первый шаг, кто преодолевает последнее расстояние. Всё, что он помнит, —их тесный танец, а в следующее мгновение их губы сливаются в поцелуе. Прикосновений рта Гарри одновременно недостаточно и слишком много. То, какие чувства вызывает его подбородок под пальцами Луи, как его пухлые губы безупречно подходят к тонким губам Луи… всё это не с этой планеты. Ему нужно большебольшебольше, но вместе с тем ему хочется оттолкнуть Гарри в ужасе из-за своих ощущений. Луи любит целоваться. Он целовал приличное количество людей, и на его почти что двадцать пять лет жизни пришлось несколько головокружительных поцелуев, но это ничто, ничто по сравнению с Гарри. Он никогда не чувствовал ничего подобного из-за обычного поцелуя, поэтому его это так пугает. А ещё Луи пьян. Слишком сильно пьян. А пьяный Луи не умеет принимать правильные решения. Глубоко в подсознании тоненький голос твердит ему, что обмен слюной со своим лучшим другом точно попал бы на первое место в списке «дичь, которую не стоит творить никогда». Луи, мать его, профи в игнорировании этого голоса. Он слегка наклоняет голову набок, проводя языком по нижней губе Гарри и вынуждая его приоткрыть свой рот. Тот поддаётся весьма охотно, на полпути встречая Луи своим языком. Луи только стонет в ответ. У Гарри во рту тепло и влажно, Луи запускает пальцы в его мягкие волосы и притягивает к себе ближе, но этого недостаточно. Целует, целует, целует его, пока не заканчивается запас воздуха. Это не первый их поцелуй, но он, несомненно, лучший; их подростковый поцелуй в сравнении с этим — просто невинная детская шалость. Гарри не первый человек, с которым целуется Луи, как и не первый парень. Это всё не впервые. В этой ситуации нет ничего впервые. Но, если бы это мгновение стало последним, Луи бы умер счастливым человеком.