Нелюбимая жена

Но успокоить собственное сердце не получается. Второй день мы едем широкой лесной дорогой на запад, чтобы пересечь Андуин и повернуть к югу у подножия Туманных гор. Второй день мои одежды треплет штормовой ветер, который то ли подгоняет быстрее покинуть мужа, то ли, наоборот, требует немедленно остановиться. Старый лес стонет под порывами холодного воздуха и кренится в разные стороны. Он будто поет невеселую песнь моих мыслей. Очередной удар мартовского промозглого ветра налетает спереди, и с головы Филинира, моего главного стража и лидера отряда, слетает темный капюшон. Пряди цвета липового меда словно вторят молодым ветвям деревьев, начиная свой неистовый танец на фоне темных собратьев. Проходит немало времени, пока эльф может перебороть ветер и вернуть головной убор на место. И мне ничего не остается, кроме как следить за маленькими золотистыми змейками его волос, так отчаянно борющихся с ветром. Мы все, как легкие пряди, не сможем противостоять надвигающемуся шквалу леденящего ветра. Я не знаю, почему так ярко это чувствую. Послужило ли этому мое вынужденное путешествие в такую недобрую пору, первая встреча с неизвестным существом или же непривычно обеспокоенный, почти испуганный взгляд Трандуила. Мы не пошли в тронную залу в мой последний день во дворце. Муж почти все время провел с пленником, которого мы привели с Тауриэль. И тогда сердце впервые екнуло, почуяв неладное. Слишком много внимания уделял Трандуил этому несчастному созданию, слишком быстро решил рассказать о нем Галадриэли. Я уже почти не сомневалась, что послание будет касаться именно его, странного пленника. Хотя муж и словом не обмолвился, что я должна буду передать. На закате серого дня в мои покои пришел страж и доложил, что король желает немедленно видеть меня. Не теряя времени, я сразу отправилась за ним. Но мы свернули не в ту сторону, где располагались покои Трандуила. Мы прошли мимо тронной залы, все ниже и ниже спускаясь по чертогам дворца. Мы шли в темницы. Никогда я не бывала там прежде. Я знала с детства, что дворец лесного владыки творили гномы. И по своим соображениям немалое место они отвели тюрьме и сокровищницам. В отличие от Трандуила, самоцветы меня не особо интересовали. А смотреть на пустые темницы и вовсе не было желания. Чем ниже мы спускались, тем удушливее становился воздух. Он вряд ли и правда менялся, но находиться так глубоко под землей - неестественно для вольного народа. И можно лишь гадать, как много из эльфов Лихолесья приходили сюда по собственной воле. Лестница широким кругом уходила в полумрак, и я потеряла счет ступеням, которые оставила позади. Дойдя до подножия, страж свернул влево, в неширокий проход, освещенный десятками факелов. Мы петляли по этим кривым коридорам бесконечно долго. Так долго, что мне стало страшно за то, смогу ли я сама отсюда выбраться. Спустя, кажется, вечность после того, как я покинула свои покои, эльф замедлил шаг и остановился. - Владыка впереди, госпожа. Меня удивило, почему он не пошел до темницы, но вопросы отпали, когда я увидела Трандуила. Муж стоял за очередным изгибом коридора, погружённый в свои мысли. Вряд ли король Лихолесья слышал мои шаги, хотя они эхом разносились по сводам коридора. Застывший взгляд его льдистых глаз был прикован к уже знакомому мне существу. Тот, правда, такого положения вещей ничуть не смущался. Не обращая на Трандуила никакого внимания, он занимался своими делами, крутя в длинных, похожих на сучья старого дерева, пальцах хворост и напевая не самую мелодичную песню. Я снова взглянула на мужа и... не узнала. Он смотрел на существо так, будто оно было в сотню раз больше и вооружено до зубов, будто за решеткой сидел пышущий жаром дракон. Он сейчас не выглядел королем, прошедшем сотни страшных битв, он выглядел... потерянным. Я неловко взяла его за локоть, и боясь рассердить своим присутствием, и желая отвлечь от того, что было открыто только его взору. Трандуил вздрогнул и отвел руку. Как капля чернил, упавшая в воду, на его лице вновь проступило столь привычное непроницаемое выражение. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы взять себя в руки, но мне показалось, что я подглядываю за чем-то очень личным и не предназначенным для моих глаз. - Я хочу, чтобы ты как следует рассмотрела его. Запомнила его. Выучила то, что он говорит. И в мельчайших деталях описала Галадриэли. - Это и есть послание? - Нет. В моем послании ты скажешь, что оно нашлось. Очередной удар рассерженного ветра бьет со всей силы, но на этот раз по спине. Мне даже невольно приходится наклонится к шее своей продрогшей лошади. В отличие от меня, ей не спрятаться под теплым эльфийским плащом. Впрочем, и меня он не сильно выручает. На третий день пути лес расступился, и наш отряд вышел на открытую местность. Стихия безжалостно гонит нас в любое доступное укрытие, тем не менее, все продолжают путь - я, две моих служанки и 10 воинов. Я бы обошлась и пятью, но после случая в лесу Тауриэль даже слушать не стала. Тяжелее всего дается переход Андуина. Мы заговариваем воды буйной реки, но и 13 эльфов не могут сдержать разбухшее от постоянных дождей русло. Мои спутники уверяют, что обычно вода в месте брода не доходит и до пояса, сейчас же мне приходится хвататься за и без того испуганную лошадь, чтобы не уйти в реку с головой. Этот путь напоминает мне последнюю дальнюю дорогу. Тогда, в конце ласкового лета, ветер лишь нежно трепал меня по голове. Но ощущение неизведанной бездны, к краю которой я приближаюсь с каждым шагом, было таким же сильным. Разница лишь в том, что тогда я знала, как выглядит моя бездна. У нее были длинные серебристые волосы, прекрасное лицо и, по слухам, тяжелый характер. Какую же форму примет лихо теперь, я даже не могу представить. Этот страх самобытен и глубок, как страх темноты. Объяснить его не получается. Он заполняет душу, несмотря на все попытки отмахнуться от тяжелых предчувствий. Я пытаюсь всмотреться в своих спутников. Не может быть, чтобы эта неминуемая беда только мне выжигала сердце. Но они спокойны настолько, насколько могут быть спокойны путники в столь ужасную погоду. Это понимание приходит во время ночных привалов. Эльфы разбивают лагерь, разводят огонь. Мужчины заботятся о безопасности, а женщины об уюте. Мы садимся вокруг костра, согреваясь в первый раз за день и рассказывая друг другу истории, превратившиеся в предания. В этом круге нет эльфов младше меня, некоторые из них помнят Трандуила принцем. Но их не терзает удушливое предчувствие. Кажется, я на тысячи лет старше. Этот странный брак извратил и без того невеселый характер. Я как будто и здесь - лишь тень своего мужа. - Вы грустны, госпожа, - Иримэ расчесывает мои волосы в небольшом шатре, который установили для нас воины. Здесь так же холодно, как и снаружи, и ветер пытается забраться внутрь через каждую щель, и все же есть ощущение того, что можно ненадолго забыться безопасным сном. - Я тоже заметила, - вторит ей Салвэль. - Вы скучаете по королю? - Я... - скучаю ли? Неужели так называется то темное беспокойство, что разливается внутри? - Я бы тоже скучала по мужу, - продолжает болтать Иримэ. - Особенно если бы он хотя бы вполовину был так прекрасен, как владыка. - Не говори ерунды, где ты встретишь другого такого синда? - улыбается Салвэль. - Может, в Лотлориэне и встречу! Служанки продолжают свои девичьи разговоры, а я не могу унять дрожи в руках. Я скучаю по нему. Я волнуюсь за него. Вот откуда это черное предчувствие. Заключенное в недрах дворца создание рассказало мне много сбивчивых и едва понятных историй. О сокровище, которое у него украли. О воришке, который забрал его прелесть и унес в неизвестном направлении. О бесконечных и безрезультатных поисках... Почему это так заботило Трандуила? Как смогло лишить его покоя? Его, эльфа, которого даже уехавший сын и новая нелюбимая супруга не смогли так... обезоружить. "Оно нашлось", - так он сказал, и я видела ужас в его глазах. Оно нашлось... Догадка молнией пробегает по темноте, в которой я на ощупь ищу ответы. Сотни прочитанных книг, десятки рассказов Трандуила - встают на свои места, освещая мне путь. Если это так, то я знаю причину страха своего мужа. И я знаю, почему мое сердце ноет в предчувствии неизбежного. Мой несчастный король... Он рассказывал многое о конце второй эпохи, о Великой битве, о гибели его отца, ослепленного и разбитого. Это не был личный рассказ. Лишь факты, которые хранила его память. Но я знаю, что та же память хранит и боль утраты, и страх перед тем, что чуть не погубило самого Трандуила, его сына и его народ. Страх перед тем кольцом. - Ой, кажется, ветер наконец-то затихает, - вздыхает Салвэль. Я оставляю своих служанок и выхожу из ночного укрытия лишь в нижнем платье. Они не отстают, прося накинуть плащ, но я их едва слышу. Неожиданный ответ на вопрос, который я только что сама для себя сформулировала, меняет душу. Как бы странно это ни было, но ко мне приходит странное спокойствие. Теперь я знаю, чего бояться, и это как будто делает причину страха меньше. Ветер все слабее треплет мои волосы и одежды, пламя костра постепенно выравнивается и разгорается, перестав бороться со стихией. На мое лицо падают последние шальные капли холодного дождя. Воины и служанки с удивлением смотрят по сторонам, не понимая, как подобная буря могла закончиться в мгновение ока. Я поднимаю лицо к вышедшей из тяжелых облаков луне и понимаю, что таких сильных эмоций не испытывала никогда за всю прожитую тысячу лет. Это он, мой холодный и нелюбящий муж, подарил мне их. Их и мой новый дар.