Нелюбимая жена

Дни летят друг за другом, складываются в расплывчатые фигуры. Одна неделя, один месяц, один год. Но мне, как и мужу когда-то, кажется, что это всего лишь миг, секунда. Все это одно мгновение, когда лес спокоен, тьма дремлет, сын растет, а я не могу коснуться того, кого бы никогда не выпускала из объятий, сложись все иначе. Но, наверное, именно такова цена, которую мы платим за замершее время. Смешная все-таки валюта - сила воли. Ее никогда не хватает, чтобы окончательно выкупить счастье. Может, было бы лучше, поступи мы иначе, поддайся тому, что Трандуил считает грехом, а я - слишком сладким даром? Эта мысль мелькает тараканом каждый раз, когда глаз цепляется за уверенную медленную походку, плавный поворот головы, вибрацию воздуха от его глубокого голоса. Но, как и грязное насекомое, она быстро уползает в угол потемнее. Только одну уступку я себе позволила. Одно условие. Я перестану терпеть, когда терять будет нечего. Сдамся, чтобы это был самый сладкий в мире проигрыш. Теперь этого можно даже ждать. Но пока мы крепко стоим против сгущающейся тьмы. В лесу стало спокойнее, даже немного светлее. И я нашла место своего сына - большую лесную поляну, со всех сторон окруженную высокими дубами. В самом ее центре - маленькое озеро, лань могла бы перепрыгнуть. Но оно глубоко, дна его не видно, а вода настолько холодна, что сводит руку, если опустить ее в пучину. Как северное зимнее море, обрамленное лесом. Как драгоценный камень с благословенных берегов в оправе из металлов Средиземья. Вода пела, когда я впервые привела сюда сына. Шумела морскими ветрами, криками птиц, которые никогда не залетят в глухую чащу, травили душу, напоминая о давно оставленном доме. Песня эта звучала тихо. Мой Аранор был тогда еще совсем малюткой, и невелика была магия спрятанной поляны. Они вырастут вместе. Уже растут. Я вижу это каждый раз, когда мы все приходим сюда. - Я сейчас умрууу, - скорбно тянет сын, опуская голову, но вскидывая на отца глаза, полные слез. У кого он так научился? Всего пять лет, а настоящий шантажист. - Так рано? – Трандуил не отрывается от своего занятия, вырезая на изогнутом луке очередную завитушку. На все эти приемы он, конечно, не поддается, они только на меня действуют. А муж просто продолжает работу. Маленький лук он начал делать несколько дней назад. Уже, в общем-то, готово, осталось только украсить. Но терпение у сына закончилось - слишком хочет получить свое первое настоящее оружие. - Ни подвигов? Ни путешествий? Ни приключений? – продолжает Трандуил безучастным тоном, но в глазах игривый огонек. Дразнит. – Вот так вот, даже не успев ничего сделать? Просто умрешь? - Нет! Нет, я буду великим воином! Как ты. - Даже не знаю… У всех великих воинов был один секрет, а ты, кажется, совсем не готов его узнать. Вот сейчас сын точно разрыдается. Но нет. Подобрался, вскинул нос. Прям как отец на официальных приемах. Я отворачиваюсь. Улыбаться нельзя. Дело серьезное. - Не хочешь – не верь. Но я честно-честно готов. - Что ж, - муж делает вид, что сомневается, оглядывая Эстелиона задумчивым взглядом, - я верю тебе. Тогда слушай. - А маме разве можно? – прерывает сын. – Она же не воин. Трандуил бросает на меня смеющийся взгляд - с логикой не поспоришь. - Я закрою уши, чтобы ничего не услышать. - Только сильно зажимай. - Можешь сам это сделать, чтобы наверняка. Я пересаживаюсь поближе к сыну на солнечную часть большой парчовой подстилки. Он встает на ноги, чтобы дотянуться, и кладет ладони мне на уши. Сжимает сильно, но «секрет» я, конечно, узнаю все равно. - Слышно? – проверяет меня Эстелион. Я смотрю на маленькое, но глубокое озерцо, и он проверяет еще раз. – Точно не слышно? Точно, малыш. - Все, пап, теперь можно. - Хорошо, - мой любимый голос, им он рассказывает сказки. А когда-то давно – истории из жизней эльдар и людей. – Как я уже сказал, у всех великих воинов есть особый секрет. Он не единственный, конечно, но точно – самый важный. Не все его знают. Те, кто не удостоен этой мудрости – погибают. - Их убивают враги? - Да, сын. Чаще всего так и бывает. А секрет ведь очень простой. - Какой? – почти шепчет от волнения. - Все великие воины умеют ждать, Эстелион. Ждать и терпеть. Сын даже отпускает, наконец, мои уши. Он-то, наверное, думал, что отец говорит про боевой прием. - Ждать? – тянет он. – И все? - Что значит «и все»? – я поворачиваюсь к мужу, умелые руки все так же порхают по дереву, колдуют с его красотой. – Это почти всегда самое сложное. - Я умею ждать, - гордо заявляет сын. - Тогда тебе, должно быть, совсем не сложно потерпеть, пока я закончу с работой, - улыбается Трандуил. Шах и мат детской непоседливости. Только у мужа так получается. Он никогда не поднимает на сына голоса, не приказывает, не дает указаний. Только разговаривает. И Эстелион делает все, как нужно, свято, наверное, веря, что это он так решил. Вот и сейчас гордо садится рядом, срывает какую-то травинку. Будто и не нужен ему никакой лук. Надо отдать должное, хватает его еще на час. Причем Трандуил, видимо, специально никуда не торопится, подолгу рассматривая уже проделанную работу. Им сейчас невозможно не любоваться, и снова сомнения выползают на свет. Мне слишком нравится, когда он такой - в совсем простых одеждах, с заплетенной косой, полностью захвачен своим занятием. Ему нравится работать руками, только редко приходится. Будто и не король вовсе. Будто мы самая обычная и очень счастливая семья. А могли бы быть еще счастливее, если бы не проклятая тьма, не тяжелое решение. Сколько бы еще детей я родила ему за эти годы? Одного? Двух? Сын отвлекает от опасных мыслей, снова подходя ближе и нетерпеливо поглядывая на свое сокровище. - Не мучь его, - шепчу в ухо. - Я воспитываю наследника, - тихо улыбается в ответ. – Баловать и жалеть – твоя привилегия. Впрочем, ожидание себя оправдывает. Когда муж передает сыну изящный тонкий лук из белого дерева, тот, по-моему, даже не дышит. Эстелион бросается отцу на руки, рассыпаясь миллионом благодарностей и обещая быть самым метким стрелком на свете. Он хватает заготовленные для него стрелы и бежит к деревьям, чтобы пострелять. Положа руку на сердце, до самого меткого стрелка ему еще очень далеко. Стрелы не то, чтобы не летят в цель, пока они просто выпадают из маленьких рук. Только нашего сына это не останавливает, он бегает по поляне, разя невидимых врагов. Трандуил смеется, и острое счастье наполняет воздух вокруг. - Пойду учить, пока он новую технику боя не изобрел, - муж поднимается. - Подожди, - я хватаю его руку, наконец, ощущая под пальцами любимую кожу. Мне почему-то необъяснимо - именно сейчас - хочется остановить это мгновение, показать какое оно прекрасное. Я переливаю в него свои эмоции, не вкладывая никаких конкретных мыслей или слов. Трандуил не отнимает руки, он слушает меня, молчит. - Сейчас наши чувства очень похожи, - в конце концов говорит он и легко целует в лоб. Сердце скручивает от нежности, которую я почему-то не могу выразить. Несмотря на дар, на то, что могу просто об этом сказать. Чувство гораздо больше, чем те рамки, в которые его можно уложить. И почему-то почти больно. Муж уходит к сыну и показывает, как правильно накладывать стрелу на тетиву, как стоять, как целиться. Эстелион смеется, заливисто и звонко, когда стрелы, наконец, начинают улетать в правильном направлении, и на лице Трандуила тоже - счастье. И тут я понимаю, откуда непрошеная горечь. Это последнее видение. Последняя из тех сладких и обещавших счастливую семью грез, что дало зеркало Галадриэли. Десятилетиями они грели мне душу, спасали, когда надежда, казалось, совсем угасла. Они говорили мне четко и ясно, что все может быть хорошо. Я им верила, и они меня не обманули. А теперь я сижу на опушке красивого леса - того самого места, которое появилось здесь, когда родился мой сын. Все здесь наполнено магией и светом. Все - словно зачаровано и спокойно. Но впервые за последние годы нет страховки на завтра. И это страшно. Глупая реальность вмешивается почти сразу, и замершее время снова пускается в свой галоп. Солнце переваливает за зенит, когда на поляне вдруг появляется верный Филинир. Лишь двое эльфов знают о существовании этого места. Как раз на случай, если нужно срочно найти короля. Надо было молчать. Надо было сохранить поляну в тайне, и пусть весь остальной мир горит пламенем... Я трясу головой, чтобы прогнать очередного таракана. Слабости нет места. Эльф подходит ко мне, неловко глядя на остатки пикника. - Извини, королева. - Не страшно. Что случилось, друг? - Во дворец приехала делегация из Имладриса. - В смысле? Уже приехала? Почему дозорные не сообщили об этом, когда они пересекли границы. - В том-то и дело, - воин косится на мужа, который тоже подходит к нам. - Нолдор говорят, что на границе их встретили всего двое стражей. Остальные ушли к югу - там нападение. Поэтому пограничникам просто не с кем было отправить весть об их прибытии. - Три дня им некого отправить? - Трандуил не столько спрашивает, сколько чеканит эти слова. Моментально с него слетает вся расслабленность, все наше недолгое счастье. - Останься с королевой и наследником. Проводи их во дворец, когда они соберутся. Не задерживайся, - уже мне, но озвучивать такое - лишнее. Я не первый год живу в этом лесу. - Будь осторожен, - слова долетают уже в спину, он лишь кивает, быстро идя лесными тропами до дворца. Мы с сыном, конечно, собираемся и отправляемся следом. Впрочем, в лесу никаких тревожных признаков не видно. Все спокойно и почти сонно - как всегда. Еще у моста нас встречает радостный волк и не менее радостные слуги. Оставаться с моим подопечным наедине никто не любит, хотя он еще никого никогда не кусал. Волк семенит за мной на излюбленную террасу - идти на встречу с послами нет смысла. Скорее всего, муж сразу уедет на юг, а нолдор пойдут отдыхать с дороги. Эстелион с волком убегают в противоположный конец игровой. Мне остается лишь наблюдать, как сын пытается приладить свой новый лук через плечо. Совсем не хочет выпускать из рук оружие. Может, тоже чувствует неладное? Хотя нет, конечно нет. Он всего лишь ребенок, а лук - его новая игрушка. Вот и все. Я сажусь в свое кресло и беру книгу, чтобы отвлечься. Но строчки снова расползаются перед глазами. Сосредоточиться на чтении не получается - мысли возвращаются к неожиданным визитерам, и неожиданной атаке, о которой никто из дозорных не смог сообщить. Не к добру. Взгляд невольно снова падает на сына и волчонка. Впрочем, какой из него уже волчонок? Он давно вырос. Не очень крупный, но видно, что сильный и выносливый. Сын в очередной раз пытается оседлать зверя и залезть на широкую спину. На этот раз, наверное, получится. Обычно все заканчивается очередным выдранным клоком шерсти и дракой. Тут главное успеть вовремя их растащить. - А слухи про тебя ползут правдивые, - режет тишину смутно знакомый голос. Я вскидываю взгляд на дверь и удивленно понимаю, кто его хозяин. - Элрохир? - Почти, - улыбается, как и брат-близнец. - Элладан. Извини за визит без приглашений. Но король уехал к границе, а мне хотелось уже с тобой познакомиться. - Что ж, проходи, - я приглашаю и указываю на стул, что стоит рядом, но рычание и скулеж отвлекают от гостеприимства. Все-таки подрались. Разнимать взрослого волка и сына могу только я. Остальных мой приемыш не подпускает. Работа не сложная, хоть и выглядит, наверное, довольно страшно. Волк не кусает всерьез, но хватку держит прочно, так что нужно постараться, чтобы разжать челюсти. - Я говорила тебе много раз, чтобы ты не дергал его за шерсть. Говорила? - Эстелион обиженно потирает освобожденную руку. Я осматриваю ее тоже - ничего серьезного, только красные припухшие следы от зубов. Как всегда. - Говорила, - обиженно соглашается сын. - Тогда почему ты снова делаешь ему больно? - На него неудобно забираться! - Эльфы не ездят на волках. - Папа ездил на лосе. А я хочу - на волке! Ох уж этот лось и это трандуилово упрямство. Идея кататься по дворцу на моем питомце пришла сыну еще месяц назад. С тех пор других игр он не знает. Вот даже и лук со стрелами не помог. - Придумай другой способ его объездить. Силой ты его не заставишь. - А как? - Не знаю. Попробуй попросить. По лицу малыша расползается довольная улыбка. Захваченный новой идеей, он снова бросается к ушедшему в дальний угол террасы волку, обнимает его за шею, начинает что-то говорить на ухо. Зверь устало смотрит на меня своими красными глазами. Не жалуйся, друг. Ты сам выбрал меня и моего сына в хозяева. Отряхиваю платье и иду обратно к своему внезапному гостю: - Извини за прерванное знакомство. Так какие из слухов ты имел в виду, наследник? Я давно не покидала Лихолесья и совсем о них не знаю. - О, рассказов о тебе ходит множество, - Элладан раскованно кладет ногу на ногу, рассматривая меня, словно занятную вещицу. Неприятно, хотя чего ждать после сцены с волком? - Люди называют последней эльфийской колдуньей, говорят, что ты приручаешь диких местных тварей и отправляешь их по ночам на охоту за маленькими детьми. Мое лицо, наверное, вытягивается, но это же просто бред. - За детьми? - Да. И что самых красивых из них ты оставляешь себе, чтобы удовлетворить жажду материнства. Люди, понимаешь ли, заметили, что мы давно не рожаем детей. - Очень занятно. А что говорят эльфы? - О, ну тут все более прозаично. Основная тема пересудов - как ты смогла охмурить завидного вдовца. Он ведь не только о первой жене забыл, но и ребенка тебе сделал. - Я его охмурила? - смех получается почти истеричный. - Ну не я же, - улыбается он в ответ и теперь переключается на сына. Рассматривает почти так же, как и меня. Хочется прогнать, мы же не дрессированные зверушки, чтобы так смотреть. - И, конечно, искаженные волки. Но тут, правда, задумаешься. Весь этот лес... темный, заколдованный. Мы ведь еле дошли до дворца без сопровождающего. А тут - эльфенок, который играет с искаженной тварью. - Это всего лишь один волк. Остальные не так к нам доброжелательны, - я понимаю, что Элладан - лишь гонец с нежелательными для меня вестями, а точнее слухами. Но неприятное чувство к нему все равно крепнет. Как бы Трандуил не хотел, недобрая молва обо мне и сыне все равно расползается за пределами леса. Хотя чего еще ждать? У всего Лихолесья давно дурная слава. Я смотрю на Элладана, пытаясь понять, как он сам относится к таким россказням. Но он лишь беззаботно улыбается. Как же похож. И одновременно совсем другой. - Не знала, что отряд из Имладриса возглавляет сам наследник. Могу я тебя угостить чем-нибудь? - От вина вашего не откажусь, спасибо. Я выхожу из комнаты и подзываю стража. Они теперь всегда где-то поблизости - веление короля. Воины скучали последние пять лет, а теперь - собраны и встревожены. Значит, Трандуил дал особые указания перед тем, как ушел. - Позови Иримэ. Скажи, чтоб вина принесла и два бокала. Вряд ли ты привез добрые вести моему мужу? - оборачиваюсь я к Элладану. - Добрых вестей я вообще уже давно не возил. Отец собирает Совет. Просил позвать Трандуила и Галадриэль. Вообще-то он брата об этом просил. Но Элро наотрез отказался сюда ехать. Снова колет меня хитрым взглядом из-под черных ресниц. Это что, упрек? Хотя в его голосе не слышно обвинений, скорее, любопытство. - Боюсь, это моя вина. Я грубо обошлась с твоим братом при последней встрече. - И об этом наслышан, - спокойно соглашается Элладан. - К чему ты ведешь, наследник? - Хочу услышать твою версию, может быть, - заговорщицкий вид вдруг слетает с него, он устало пожимает плечами. - А, может, мне просто приятно ставить в неловкое положение королеву, из-за которой я уже пятьдесят лет слушаю про проклятое Лихолесье. И проклятого Трандуила. Вот как. Сердце неприятно кольнуло. У Тауриэль я уже давно выпросила прощения за то, что наговорила. А вот наладить отношения с сыном Элронда возможности не было. Я-то даже думать об этом давно забыла, а он, как выясняется, нет... Но рассказывать о том дне у меня нет никакого желания. - Моим неловким положением можешь сполна насладиться. Это справедливо. Но я бы хотела, чтобы ты передал брату добрый привет от меня. Он всегда желанный гость в этом дворце. - Не переживай, - холодно прерывает близнец, - он не сахарный. И не первый, кто выбрал сложную дорогу. - Ты о чем? - я замолкаю, потому что на террасу заходит Иримэ с подносом. Она взволнованно расставляет угощение, стаканы трясутся у нее в руках. Я невольно улыбаюсь, хоть начатый разговор и не обещает ничего хорошего. Вряд ли она различает братьев - в ближайший год опять будем слушать ее вздохи по черноволосому принцу. - Отведешь Эстелиона в детскую? Миринель, наверное, уже его потеряла. - Да, госпожа, - кивает эльфийка. - Только волка заберите, а то он все время рычит на меня, когда я увожу наследника. - Разлей пока вино, - предлагаю я гостю и иду разнимать сына и его друга. К своему удивлению вижу, что малыш все-таки забрался на спину к волку, только вот гарцевать питомец ни в какую не хочет. Я целую сына и под его недовольное возмущение снимаю с "жеребца". - Ты настоящий молодец, но пора ужинать и спать. Продолжишь завтра. - А ты придешь читать мне сказку? - косясь на незнакомца и явно его стесняясь. - Конечно, приду. - И папа придет? - Сегодня не получится, сынок. Папа уехал нас защищать, - Эстелион обиженно сопит. - Зато он тебе самую интересную историю про орков расскажет, когда вернется. А теперь будь хорошим принцем и иди с Иримэ. Они уходят с террасы, и я снова ловлю на себе взгляд близнеца, но что-то в нем меняется прямо на глазах. - У вас ведь настоящая семья. - Я должна извиняться или доказывать, что это так? - Это ты меня извини. Конечно, не мое дело. Но я целую вечность не видел детей, - никаких улыбок теперь на его лице нет. - А мне нужно было это увидеть, чтобы перестать ненавидеть за брата. Я думал, что все это - твой расчёт. Элладан отпивает вино, и вряд ли еще что-то мне скажет. Но он уже достаточно наговорил. Я была уверена, что обрубила саму возможность чувств Элрохира на корню. Ошибалась. С тяжелым сердцем беру свой бокал. Глупо получилось. Ведь ничего не было. Совсем ничего. Зачем он меня выбрал? Чтобы страдать так же, как и я сама страдаю? - Не думай об этом, - слышу голос Элладана. - Мы все вольны выбирать, но, может быть, даже не раз, - он замолкает снова, подбирает слова. Знает ли, что говорит, как и его брат в последнюю нашу встречу. Наверное, знает. - Еще есть шанс на счастье. Только вот с Сауроном расправимся, и все будет хорошо. Мы все заведем детей, чтобы твоему сыну было на ком жениться и, может, даже из кого выбрать. Новое эльфийское королевство создадим, как в стародавние времена. Представь, стройка эпохи - новый великий дворец. Где-нибудь в отвоеванных землях. Ну вот хоть в Мордоре. Засадим все деревьями. Тебя позовем, чтобы искаженных тварей перевоспитывать. Может, на драконах начнем в гости друг к другу летать... Я, наконец, не выдерживаю и невольно улыбаюсь. В этом они все-таки очень похожи - в умении вселять оптимизм даже когда сообщают печальные вести. Но полет фантазии о светлом будущем прерывает самый неприятный на свете звук - рог стражей. - Что это? - принц Имладриса моментально вскакивает с места. - На замок напали, - в жилах - буквально - холодеет кровь.